Я знаю, как ты начинал. 
Тебя судьбе покорность не удовлетворяла, страдания переносить устал. 
А все вокруг тебе твердили: "Жизнь трудностей и зла не отменяла! Будь же как все!", 
но — "меее-еее-еее…" — с послушною толпою ты потихоньку блеять перестал. 
Ты начал в одиночку, не веря в обещания пастухов и сторожей.
Потом ты понял, что не всяк, кто пьет с тобой за дружбу, готов вписаться за тебя до крови и ножей.
Ты обратился к книгам, но те лишь подтвердили слова трусливых и глупцов, 
что все условно в этом мире и нет числа условиям таким, одно сложней другого, 
но коль не выполнишь — не взглянут небеса с любовью на тебя такого.
И тысячи купцов явилися с тобой поторговаться за душу за нетленную твою. 
Одни венчание за деньги обещали, другие — все грехи простить за золота суму. 
И говорили сладко, что научат, как правильно дышать и как смотреть, 
и строили тем самым новые загоны, чтобы овцу загнать обратно в клеть. 
От мистиков тогда ты отвернулся и ринулся в религии искать. 
И с той, которая в стране твоей ортодоксальна, решил ты аккуратно, да не спеша, начать.
Найдя ж там вскоре тьму противоречий и лицемерие узрев за фарсом и красивой мишурой, 
ты ринулся в другую, потом в третью, и осознал, 
что в качестве успокоительной таблетки конфессия, по сути, может быть любой.
А изгородь из веток, что стадо охраняла, казаться тебе стала решеткой золотой. 
Потом колючей проволокой она же обернулась и под конец на избранность твою тебя купить решила с головой. 
Ты ж, наступив на горло самолюбованию, с последним подлецом себя пред Богом уровняв, 
увидел наконец, что изгородь фантомна, и побежал со смехом, направление поняв.
И вот тогда, отбросив все Писания, ты сам в себе нашел ту дверь, которую искал. 
Ты вспомнил, Кто Ты Есть, и изгородь разрушил,
Узнав, что все учения, подсказок ради верных,
Ты сам себе собой же когда-то написал

(с) Илья Кнабенгоф ("Пилот")