Очаровательные сценки из жизни великосветского общества викторианской эпохи
ЗАГОРОДНАЯ ПРОГУЛКА
Завтрак на траве
[306x400]С наступлением лета приходит черед загородных прогулок. Так, настает вечер, когда графинюшка наша за игорным столом провозглашает: «Герцог, это лото смерть как наскучило! Мне
«Все! Когда в путь?»
«Завтра.»
«Во сколько и где?»
«В одиннадцать, у заставы
[306x400]В указанный час или около того у заставы появляются всадники, коляски, портшезы, откуда выглядывают шляпки с цветами и бантами из легчайшего газа. Мне жаль мастериц, делавших дамам прическу в столь ранний час. Мы пускаемся по дороге к Венсеннскому замку; мужчины гарцуют у дверец карет. Какое удовольствие окатывать пылью путников и поселян у обочины, нахлестывать осликов, груженных кувшинами молочниц, вихрем проноситься перед носом у пеших обывателей! Перебравшись через Марну у брода, мы добираемся до маленького охотничьего домика, цели нашей прогулки.
Поездка пробудила зверский аппетит, но дамы уверяют, что выглядят ужасно. Надо, чтобы субретки живо поправили им туалеты и прически. Меж тем лакеи хлопочут о трапезе. Ручеек омывает лужайку на берегу озера, окаймленную полуразрушенной колоннадой. Посередине — статуя Амура, ему выпало председательствовать на этом обеде. Как только расстелена скатерть и опустошены корзины с провизией, а бутылки опущены в ручей вместо ведерок со льдом, все рассаживаются, и птичий щебет вместе с шелестом воды вторит песенкам и раскатам смеха.
[306x400]Фрагонар любил разбрасывать на холсте подобные живые цветы в оправе чарующего пейзажа. А мадам де Лимэй не сидится на месте. Она предлагает поиграть в китайские кольца. В боскете у самого лабиринта три шутейно вылепленные птицы в натуральную величину, выкрашенные в голубую, красную и золотую краску, как будто сами помогают лакеям наладить игру. Широченный зонт с оранжевой чешуей вертится, приводя в движение тысячу колокольчиков. Пока дамы носятся по поляне, вскарабкавшись на павлина, орла или грифона, я снабжаю кольцами большую цаплю, а она передает их играющим, зажав в позолоченном клюве.
[306x400] Но усталость дает о себе знать, и вскоре дамы переходят на качели, игру в волан, в кегли и один Бог знает, во что еще. Наконец,
Под звуки скрипок, при свете факелов в руках лакеев мы танцевали гавоты и бурре прямо на траве, и так — до полуночи. А потом — кучер, погоняй! И при лунном свете наш караван несется в Париж.
ДОЛГ БЛАГОЧЕСТИЯ
Кафедра в Пантемоне
[306x400]Несмотря на кажущееся легкомыслие и новомодный скептицизм своего окружения, графиня де Лимэй пунктуальнейшим образом исполняет свои обязанности доброй католички. Она не пропускает ни единой великопостной проповеди, празднует Пасху и часто ходит исповедоваться, хотя панье не хочет влезать в клетушку исповедника.
[306x400]Для благочестивых уединений она выбрала монастыри на улице Гренель и обитель в Пантемоне, где некогда обучалась. Она испытывает ребяческую радость при виде простеньких (в сравнении с покоями в парижском особняке) апартаментов: прихожая, крошечная гостиная, соседствующая с крошечной кафедрой священника, убранной решеткой, спальня, где альков с занавесями из простого белого шелка, и комнатка, где спит Линотта. Служанка приносит туда два больших сундука и множество картонок, но не чтобы госпожа щеголяла нарядами («Как хорошо жить
[306x400]Эти юные сестры приходят поперебирать кружева, фалбарки, лифы на китовом усе, панье, чепцы и пуфики для пудры — запретные плоды, напоминание о так и не познанном мире. Когда часы возвещают пансионеркам окончание молитв, Арманда спускается в сад, чтобы смешаться со стайкой играющих юных девиц. Она быстренько придумала изобразить облаву на оленя с егерями и собаками. Затем, дабы утешить самых маленьких, уставших всякий раз изображать гончих, она водит с ними хоровод и танцует с крошками и их учительницами фарандолу. Она не стесняется бегать и прыгать с ними так же резво, как в детстве.
[306x400]Превращаясь снова в школьницу, она любит повторять все то, чем занималась в детстве. Если во время ее пребывания в монастыре случается свадьба, она вместе с ученицами расплющивает нос об оконные стекла, обсуждая осанку жениха, вынужденного пересечь двор, чтобы оказаться в приемном покое. Именно там его показывают через решетку невесте, которая готовится выслушать потом тысячи вопросов, критических замечаний и шуточек. Вечером, поговорив с наставницей, графиня возвращается в дортуар, где спят взрослые девицы в платьицах и белье из ситца. При свете свечи они устраивают пир с пирожными и сидром и перешептываются, сидя на постелях.
В церкви мадам деЛимэй играет на воскресной службе вместе с органом и басовой виолой, аккомпанирует поющим пансионеркам. Собираясь в дорогу, она никогда не забывает своей арфы и тетрадей с нотами, и собирающиеся у нее сестры не прочь послушать новые вещицы Глюка или Гретри. Она частенько присутствует и на уроках танцев. Под звуки маленькой карманной скрипки учитель заставляет своих воспитанниц повторять поклоны и медленные па менуэтов, и тут графиня приводит его в изумление новым кружащимся танцем под названием «вальс», вывезенным ею из Австрии. Когда она покидает монастырь, настоятельнице приходится в нарушение правил согласиться на общий прощальный завтрак. И Линотта отправляется за провизией.
Она приносит много мороженого и пирожных. Это настоящее пиршество, после коего графиня отправляется домой. Если ее возвращение наполняет жизнью парижский особняк, оно оставляет весь Пантемон в слезах; ученицы и сестры прощаются с той, которая на краткий миг оживила их монотонное существование.
ЗАБОТЫ МАТЕРИНСТВА
Крещение в Сен-Рош
[306x400]Надо ли удивляться, Мадам, что у графини де Лимэй есть малыш? Признайтесь, Вы не представляли себе эту маленькую фею матерью? Впрочем, дитя ее вовсе не отягощает. Конечно, она радовалась его приходу в мир, но счастье иметь сына усугублялось заново обретенной возможностью вернуться в свет
[306x400]По счастью, свет ныне таков, что ни молодых матерей, ни детей жалеть вовсе не следует: кормить самой теперь не в моде. Доктор Лорри добыл у мадам д’Амкур в заведении, поставляющем лучших кормилиц, крепкую селянку, способную выкормить с десяток таких розовых куколок, которых страшно разбить. Этикет требует, чтобы мать не выезжала в свет ранее шести недель после родов. Графиня провела это время, зарывшись в горы подушек и моря кружев, и принимала почти весь Париж, лежа в своем шезлонге. Сколько хлопотливых советов и заранее припасенных похвал ее смелости пришлось тогда выслушать!
[306x400]Ребенок меж тем должен покинуть город. Графиня позволяет всем видеть свои слезы. Она в отчаянии: муж, мать — все требуют жестокой разлуки. Ею восхищаются: «Ах, сердце мое, какая Вы нежная мать!», «Успокойтесь, царица моей души, подумайте, как приятно будет навещать младенца, а пока что не портите прелестных глазок!» В день первого причастия все приезжают в каретах к церкви святого Роха, где юный де Лимэй впервые является в свете под крещенской ризкой венецианского кружева. Выходя из церкви, крестный отец разбрасывает полными горстями драже, и на ее ступенях разгорается целая баталия между мальчишками под оглушительный колокольный звон.
[306x400]Распорядитель затем отправляет кормилицу в путь в тяжелом, открытом всем ветрам шарабане, где кучей теснятся на коленях у кормилиц маленькие гранды и дети разбогатевшей черни, и его орущее войско, подскакивая на ухабах, скрывается из виду. Арманда на исходе сорока дней убеждается, что силы к ней вернулись, и отправляется в церковь отпраздновать полное выздоровление. Очаровательная в своем наряде а ля Жанна д’Арк, она скромно ждет со свечой в руках, пока священник, очистив ее крестным знамением, не позволит ей взяться за его епитрахиль и не подведет к самому алтарю.
[306x400]«Идите и возблагодарите, — говорит он, — сына Пречистой Девы, сподобившей Вас благости стать матерью».
Не реже раза в месяц, а ближе к лету и чаще, мадам де Лимэй ездит в деревню посмотреть на хорошенькую мордашку сына. Иногда я вызываюсь ее сопровождать, несмотря на малую мою тягу к сельской жизни. Во дворе фермы среди навозных куч мы находим господина виконта, он бродит там с сыном простолюдинки и пугает птиц вокруг черноватой вязкой лужи. Он кричит, как резаный, когда его пытаются очистить и отмыть, чтобы показать мадам, как розовы его щечки под золотистыми волосами.
[306x400] Другой раз сама кормилица, вырядившись, как на праздник, приезжает в Париж. Она ходит, ступая на всю ступню, чтобы не поскользнуться на паркете, а малыш в своей детской шапочке с плюмажем, стесняясь и своего неловкого растущего тела, и нового морского костюма, ошалело разглядывает слишком изысканный будуар матери и выставленные напоказ чересчур красивые игрушки.
ТЕАТР
Представление
[306x400]Театром в столице болеют все; здесь каждый — лицедей. Некогда гистрионов и близко не подпускали, нынче они учат манерам благородных людей. Всякая прелестница спешит объявить себя прилежной ученицей знаменитого актера. В каждом уважающем себя доме должна иметься сцена для драматических спектаклей.
[306x400]Но, несмотря на все потуги архитекторов, их фантазия не способна угодить всем вкусам: Парижу нужны театры с машинерией, оперы, разборные сцены, портативные театрики. В этой борьбе склонность к орнаментальности и роскоши всегда берет верх над скупостью. Все спешат на маскарады на Шоссэ д’Антэн, к Гимар, но не столько ради соленых шуточек Колле, сколько для того, чтобы изучить новое устройство танцевальной залы. Графиня сияет от счастья: на месте оранжереи за три месяца построили зал для представлений. Особо она гордится не белыми с золотом балконами, не обтянутыми синим бархатом креслами, но нарисованным на стенах (в простонародном духе, за трельяжем, задрапированным тафтой) итальянским пейзажем, добавляющим пространства этому достаточно тесному помещению.
[306x400]Макеты декораций изготовил Юбер Робер, и теперь под его руководством их доделывают. Среди знакомых графини он обнаружил людей одаренных и почитающих за честь войти в ее труппу, да и Ваш покорный слуга загубил здесь не одну пару брыжей. Тут будут играть пьесы Бомарше и Седена, будут петь в операх Руссо, Глюка и Гретри. И даже станцуют «Искательницу Разума». Сверху донизу дом гудит от напыщенных речей героев, от рулад на итальянский манер. Самый жиденький голосок здесь мечтает затмить Софи Арну. А сколько трудов, сколько трат ради костюмов! Мадам де Лимэй добилась привилегии получать советы от знаменитой танцовщицы с весьма тонким оригинальным вкусом и под ее водительством овладевает хореографией.
[306x400]Репетиции причиняют нам великие муки, так как актеры — светские люди, а управлять такой труппой, ох, как трудно. Если мы получили согласие принца де Линя, что он возьмется за некую роль, надо быть готовым к тому, что он перепутает, когда выходить, забудет слова и, желая насладиться зрелищем сполна, откажется уходить со сцены. Судите сами, сколь чудовищный груз забот свалился на меня: я ставлю мизансцены, являюсь секретарем, счетоводом и, увы, суфлером! Я бы с удовольствием поменялся местами с господином Неккером: финансы королевства причиняют ему меньше хлопот, чем мне - театр в особняке де Лимэй. Наконец, наступает день премьеры. Костюмы графини пленительны. Она как раз одевается.
[306x400]«Аббат, я хорошо нарумянена? А эта мушка внизу, скажите, как ее лучше прилепить, кометой или полумесяцем?»
Входит маркиз. Он в ярости: борода отклеивается. И лакей, представляющий беса, напился… Но бьют три удара, я бегу укрыться в каморке суфлера, в норе, как говорит графиня. Она взволнована сильней, чем в день венчания. Сердце
[306x400]Рукоплескания пьянят Арманду, она верит, что действительно создана для сцены и обладает редким даром. Назавтра труппа отдохнет, превратившись в зрителей; приготовим ладоши, заточим язычки. Пусть побережется мадам де Монтессон!
СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ
Пpueм Кавалерственной дамы в Орден Казармы
[306x400]Фривольна? Парижанка фривольна? Фи, Мадам! Тот, кто так говорит, не ведает, сколь мы тяготеем к серьезности! Никто не может начать читать курс, будь то химии, физики, электричества, естественной истории, чтобы наши дамы не записались в число слушательниц.
Но роль ученой женщины слишком иссушает, к тому ж самый изысканный вкус велит обожать благотворительность. Тут как тут Общество Неуклонного Попечительства со своими серыми льняными ливреями, с фиолетовыми, шитыми серебром шарфами. Собираются все в Монруже у господина де Лозена под сенью роскошного шатра — Храма Добродетели, где госпожи де Жанлис и Потоцкая предаются оргиям красноречия, сопровождающимся превосходным полдником, каковой обращается благотворительным обедом в пользу неимущих. Можно творить добро с меньшим шумом и повеселее в ордене «Как бы не так!». Кавалеры и дамы этого ордена собираются по четвергам у своей королевы, мадам де ля
[306x400]Сколько бедных семейств знать не знают, что своей одеждой обязаны этому Ордену! В последнее время мадам де Лимэй видела все в розовом свете: мы только что основали, по примеру аррасцев, Общество любителей роз. Среди розовых кустов, обступивших усыпанные розами столы, сидели увенчанные розами же сотрапезники и славили цветы, любовь и богатое застолье. Именно под цветочным куполом графиня была посвящена в Кавалерственные дамы ордена Казармы, основанного молодыми офицерами. Жезл и корону вручал им сам канцлер ордена Парни, которому в том помогали Буффле, Бертен и Кюбьер. Но эти фривольные ритуалы сникли перед новой злобой дня: Усыновление, или Прием в ложу (этакое франкмасонство в юбке).
[306x400]Вдумайтесь только, Мадам: загадочность, надобность хранить все в тайне — есть ли что более притягательное для женского сердца? Все начиналось с испытаний ученичества. Там графиня, запертая в темном чуланчике с головой мертвеца за компанию, проклинала собственную смелость, но тут за ней пришли, надели на нее цепи, завязали глаза. Вновь обретя зрение, она увидела, что стоит под сводом из обнаженных шпаг, и этот рукотворный коридор привел ее к алтарю, где стоял стол Достопочтенного. Фартук, перчатки, подвязка и пять поцелуев как продолжение обряда несколько ее успокоили и придали ей отваги. Чтобы получить титул Компаньонки, требовалось продержать, не дрожа, руку над жаровней: выдержать испытание огнем. Затем она уже оказывается в Эдеме — в блестяще расцвеченной комнате, которую украшают зеленые ветви и целые водопады газа вокруг искусственной яблони с обвивающим ствол змеем с глазами из глазури.
Некто Ф., сенатор, предлагает ей яблоко.
«Испытание простое, — успокаивает он, — съешьте».
Едва она надкусывает, гремит гром
[306x400]Эти Ф., будучи музыкантами, устраивают концерты. Есть даже театр, где недавно сыграли «Друга дома». Что слышно о Ложе Простодушия? О Боже, вот что я Вам скажу, Мадам. И там так же, как и везде, как и всегда. Одна сплошная комедия, Мадам!
Боясь Вам надоесть, ничего не добавлю о танцах. Об этих материях настоящая француженка и так все знает, а я никогда не закончу, если буду говорить обо всех без исключения светских обязанностях. Но очаровательная графиня, как Вы говорили, никогда не отдыхает? И Вы хотели бы узнать подробности о ее домашнем уединении. Если Вы действительно думаете, что аббат способен описать Вам de visu укладывание светской дамы в постель, только скажите: я тотчас сяду в коляску и приеду поприсутствовать при Вашем отходе ко сну. Но об этом каждый парижанин вправе только мечтать.
В основу издания легла книга «Великосветская дама прошлого века», вышедшая во Франции в 1899 году. Это рассказ о веке, прославившемся изысканной вежливостью, чрезвычайной любезностью и обходительностью в отношениях, свойственных высшему свету того времени.
Перевод с французского и комментарии
Георгия Зингера
Редакторы:
Н. Лозинская, Д. Скендеров
Дизайн, верстка, цветоделение:
Агей Томеш Пресс
© Холдинговая компания «Интеррос», 2003
(с) Издательская программа «Интерроса» Flash-версия книги
Галантный век или Жизнь великосветской дамы