Детство Пети.

   Петр Яковлевич отжмурил несильно один глаз и попробовал сориентироваться. Он лежал на плоском и тонком от длительной эксплуатации матрасе, сохранившем память о всех валившихся нераздеваясь и куривших в "постели" владельцах. Матрас в свою очередь находился на крашеных в коричневый колер досках пола. Взрослый Пётр Яковлевич не любил спать на полу, это предполагало бурно проведённый предшествующий сну отрезок времени. А вот в мальчишестве, при очередном набеге многочисленной родни на бабушкин дом, когда остро вставал вопрос спальных мест и взрослые занимали Петину кровать с хромированными шариками, которые так легко отвинчивались, он без обиды располагался ночевать на полу. Конечно, мелкому тогда Петру Яковлевичу нашлось бы место на пуховике, настоящем пуховике, а не китайском самозванце, настоящей пуховой перине в которой утопаешь с головой, а подушки, огромные подушки! Петя не любил душный пуховик, лёжа в котором хорошо было только болеть простудой, потеть и принимать вкусности от соболезнующих. На полу он чувствовал себя взрослым, особенно когда удавалось укрыться дедушкиным полушубком с мягкими колечками овчины внутри, а не колючим верблюжьим одеялом, окопавшимся в бабушкином хозяйстве в войну прибыв по какому-то монгольскому ленд-лизу.

         Спальные места в бабушкином доме были разнообразны и затейливы. Прабабушка, упрекавшая всех иждевением на её тридцатирублёвую пенсию (она считала по курсу 1914 года) из принципа спала на сундуке, когда то содержавшем её девичье приданое. Мрачную тайну его нынешнего содержимого не мог раскрыть никто. Сухонькая старушка с запасом помещалась на мощной крышке, а так как сундук раскорячился на проходе, могла контролировать все перемещения в доме и никем не замеченная шмыгала по своим нуждам. Спали на кроватях, лавках и даже на печке, что нынешнему поколению кажется фантастикой. Петя любил просыпаться у бабушки. В перспективе бесконечного детского дня, заполненного различными не вспоминаемыми взрослыми делами и делишками первым была интересная но ответственная обязанность - налёт на куриные гнездовья.

      Хитрые, как им казалось, куры, не желая снабжать население дома яичницей, а, напротив. желая плодиться и размножаться,с целью снести яичко забирались под дом. Надеялись бестолковые несушки, что в низеньком пространстве их никто не побеспокоит, сюда могла бы пробраться кошка, но испытав на своей полосатой шкурке, что тощий цыплёнок не стоит таких трудов и  неприятностей, она такой возможностью пренебрегала. Дворовая дворняжка тоже хорошо знала что следует за попыткой придушить курёнка. Корове и овцам куры были неинтересны в принципе, но Петя, был ещё мелкий Петя, легко прникавший под дом через выломанную под крыльцом доску и отыскивавший тёплые с приставшим пухом яички в сухой шуршащей темноте,из которой он не выбирался сразу,алюбил посидеть, глядя на светящиеся над головой щели, стараясь угадать по шагам, что происходит там, в "верхней жизни".

    Отжмурив глаз Петр Яковлевич быстренько его крепко зажмурил заново. В голове мелькнула мысль о грядущей катастрофе, а на оборотной стороне века успела отпечататься картинка - выходящая из совмещённых мест общего пользования наяда в его Петра Яковлевиче рубашке с обтрёпанным воротником и с махровым полотенцем на голове.

 

 

       В голове Петра Яковлевича теснились мысли, вернее мчались друг за другом бегущей строкой, без пробелов : у меня есть махровое полотенце? вчера на ней были трусы? как теперь пописать? Последний вопрос был особо животрепещущим, пожилой пузырь Петра Яковлевича требовал действий, но находился он внутри не очень новых но достаточно поношенных "семейных" трусов и предстать в таком виде перед "наядой" Петру Яковлевичу запрещали остатки тестостерона в организме. Натянув до подбородка солдатское одеяло Пётр Яковлевич затих насовсем и приготовился встретить смерть от разрыва мочевого пузыря.

     Чтобы отвлечься от проблем мочеиспускания Пётр Яковлевич решил попристальнее обозреть приобретённое на свою задницу. Сквозь щёлочку в предательски дрожащих веках он следил за целеустремлённо порхавшей по комнатёнке девицей. Следил надо сказать довольно беспристрастно, намётанным глазом естествоиспытателя, что его самого несколько удивило и огорчило в тоже время. Когда перед глазами мужчины вертится полуприкрытая молодая задница, а его эмоции ограничиваются удивлением, напрашивается вывод о необходимости покинуть арену большого секса. В утешение Пётр Яковлевич принялся отыскивать в девке недостатки. Возраст 22 -25 лет таковым не являлся. Зад был так себе, подростковый. Бюст Петру Яковлевичу вынужденно пришлось оценить ещё вчера. «Горбушки ей надо есть и три стакана молока в день, может чего-нибудь и заведётся за пазухой» - злорадно подумал он и несколько успокоился, привычно свалив свои проблемы на женщину. Девушка размотала полотенце и принялась причёсываться единственной расчёской имевшейся в доме Петра Яковлевича, да и та вследствие поредения шевелюры в употреблении была нечасто. Зато за зеркало стыдится хозяину не приходилось – огромное, под потолок            ( cheval-glass) ничуть не потускневшее в своём долгом пути из князи в грязи, в богатой резной раме чёрного дерева оно смотрелась в каморке папы Карло как портал в иной мир.

      Вероятно почувствовав спиной взгляд Петра Яковлевича, девушка, продолжая расчёсываться, прошла на кухню.

- Хорош, мужик, притворяться. Вставай завтракать. Я в холодильнике два яйца нашла, богато живёшь, олигарх типа.

- Тебя как зовут? - Пётр Яковлевич пошарил под одеялом и,обнаружив треники, несколько воспрял духом. Откинув одеялку он побыренькому прошёл последовательные фазы вставания от позы "мальчика, играющего в бабки" до "дискобола" вместо диска держащегося за поясницу и телепортировался в сортир где и предался мочеиспусканию, одной из немногих оставшихся (у кого не осталось, тот понимает) радостей пенсионного возраста.

- Елена - после короткой запинки (отмеченной Петром Яковлевичом) - ответствовала девица и сделала книксен, вследствии чего надетая на неё и незастёгнутая на нижние пуговицы рубашка Петра Яковлевича распахнулась. Не успев отвести глаза, Пётр Яковлевич, однако, успел сделать некоторые наблюдения и выводы из них. "Экстерьер дохловатый, зада нет, но передок таки присутствует".

- А я Пётр Яковлевич.

- Тогда будешь дядька, дядя Петя. "Спасибо, не дедушка" - подумал Пётр Яковлевич и погрустнел. "На хавчик её  пробило ,очевидно. Когда успела поправиться и где добыла в такую рань?

                                           

                                                    эффект наблюдателя

I am whatching you whatching me whatching you.