Интервью.

Н.И.
- Начинал я в 92-м, перестройка, пертурбации, всех повымело с насиженных мест. И я свою аскезу начал, вроде Будды под деревом. Знакомы с этой историей? Будда ведь не сразу мировую религию основал. Сначала принцем был, семья, детишек двое, а лет в тридцать попала шлея под хвост, ушел в джунгли отшельничать, под деревом в собственном навозе простоял лет несколько, просветлился и к народу – учить. <Я то как сюда попала? Каким ветром перестройки замело? Сижу вот перед ним в алертной позе, ножки вместе вбок, головка набок. А он в кресле сполз, длинные ноги вытянул, ручки сплёл на животе и вещает. Стола нет, понятно, стол преграда между пациентом и психотерапевтом, разделяет, охмурёжу мешает. Ну на меня эти штуки не действуют, и подороже аналитиков видала и кресла покожистее>. 
Е.В.
- Вы хотите намекнуть, просто язык немеет, что подобны по масштабу Будде?
Н.И.
- Уважаемая Елена Васильевна, я никогда не намекаю, не имею подобной привычки. Аудиторию надо уважать. Христос намекал, притчами говорил к народу и никто за две тысячи лет ничего и не понял. Я утверждаю, безо всяких околичностей, что являюсь мессией, а чьим воплощением, посланцем на этой земле Будды, Кришны, Христа или бога дождя Попочитакваквакля – дело произвола толкователя и личных пристрастий.
Е.В.
-Признаюсь, как аудитория, что намёками здесь и не пахнет. Это утверждение, хотя весьма, на мой взгляд, необычное и смелое. А возможно подкрепить его доказательствами, сертификатом подлинности что ли? Извините за бестактность.
Н.И.
-Как раз ничего необычного в моём утверждении и нет, самозванцев хватало во все времена. Это не про присутствующих разумеется.
< В этот момент на губы «мессии» легла многотерпеливая улыбка усталой мамаши проказливого дитяти, и он демонстративно покосился на мою сумочку с запрятанным диктофоном. Лёгкий румянец стыда мне идёт, хотя и редко появляется в последние годы. Хитёр, однако, посланец небес. >
Удостоверения мессии не имею, не выдают пока, не помощник депутата. У Вас, Елена Васильевна, я так понимаю, есть чёткие критерии определения мессийской подлинности? Вам в таком случае срочно в Лхасу надо, очередного воплощённого ламу выбирать. Пока же рекомендую обратиться к тысячам моих последователей. Поинтересуйтесь, что им принесло общение со мной, они охотно поделятся, а выводы сделаете сами.
Е.В.
- Ваша деятельность сейчас просто притча во языцех. Одни поклоняются, как святыне, другие прямо обвиняют в банальном мошенничестве, спекуляции на святом материнском горе. Вы ведь и деньги, извините, берёте и немалые.
Н.И.
- Терплю поношения от тех, кто со мной в общении не был, плюс борзописцы и провокаторы < Достал меня он этой улыбкой всеведения, чёрт подери.>, плюс профессиональные служители культа, которые полагают, что я в святые святых вторгся – в церковную кассу, сбил паству с пути истинного. 
Е.И.
- Исполнение желаний, исцеления, левитация и даже…воскрешения? Ещё не забыт Де Лонго. Стоило белому магу скончаться, и туман рассеялся. Чудеса оказались дешёвыми фокусами – левитация на верёвке, живой труп - запьянцовский артист кукольного театра.
Н.И.
- Да, я исполняю любые желания, воскрешаю и левитирую. Приходите на мой семинар и всё увидите своими собственными глазами. Никакой ловкости рук. Кстати, вы ведь квитанцию оплатили на индивидуальное исполнение желаний, излагайте. Я весь внимание.
Е.И.
- Очень заманчиво, но вряд ли получится.Я внушению не поддаюсь, неблагодарный для вас клиент.
Н.И.
- Да что вы говорите? Как интересно. Сильная душевная организация я полагаю. А попробуйте-ка Елена Васильевна левую руку поднять, она почему-то необычайно тяжелая, как свинцом налилась. Не получается? А Вы из правой сумочку с диктофоном < Вот прохиндей, рентген у них на входе что ли?> выпустите и помогите левой рученьке. Держите вы её надёжно, пальцы окостенели. Не выходит? Хочу вас уверить, что и с кресла вам не подняться, ноги не держат, как ватные. И при всём при том вы не спите, критически относитесь к происходящему, не поддаётесь гипнозу и в мессий не верите.
Е.В.
-Можно мне вернуть руки и ноги обратно?<Струхнула ты мать однако, голосок как у овечки мекает> Неуютно как-то в роли головы профессора Доуэля. Будем считать, что с внушением я погорячилась.
Н.И.
- С превеликим удовольствием. Ваши руки и ноги лёгкие. Голова светлая, чувствуете себя великолепно. Не правда ли?
Е.В.
- Превосходно, спасибо.
Н.И.
- Мой метод имеет к внушению, подчёркиваю, к внушению, а не гипнозу и не к внушению в гипнозе лишь косвенное отношение. Это специальные понятия и я их уточнять не буду. По сути, я модификатор желаний, координатор судеб в некотором смысле.
Е.В.
- Звучит как «штопальщик слов» у Стивена Кинга. Николай Иванович, в чем же суть вашего учения? Слухов ходит много, согласитесь, практика ваших собраний со стороны выглядит странновато повторение непонятных заклинаний, позы вычурные – в чём смысл?

Остроумие на лестнице свойственно представителям и слабой и сильной половины человечества в равной степени. Теперь, когда все знают, чем закончилась эта история, я даже в своих собственных глазах выгляжу патентованной дурой. Женщина обязана быть чуть простоватой, или на худой конец притворятся таковой. И если не постоянно, то в определённые периоды и этапы жизненного пути непременно. Лишний ум и его неуместная демонстрация – лучшее средство от мужчин. Под прожекторами глаз, лучащимися сообразительностью, любой мачо ощутит себя призывником на военкоматовской медкомиссии после снятия сатиновых трусов. Всё вроде в норме, а не впечатляет. Демонстрировать своё умственное превосходство лучше на профессиональном поприще вдали от любимого. Признаюсь, что идея подобного предприятия могла посетить голову не обременённую супервысоким IQ. А если заманчивая идея вступает в цепную реакцию с нерастраченной энергией? Получается эффект бородавочника. Есть такая африканская свинья, вечно суетящаяся по жизни. И что? Хорошо ей? Самый низкий процент подкожного жира в мировой фауне у неё, у свиньи! Жизнь прожита зря, одни бородавки. 
Замысел казался простым и эффективным как кремнёвое зубило – сыграть Жанну д”Арк, нет, лучше Веру Засулич, там в отличие от Жанны плохо начиналось, но счастливо закончилось и стать знаменитой. А как кстати закончилось, принимая во внимание 37-й? По свидетельству Вересаева в конце двадцатых бродила престарелая гимназистка баба Вера растрёпой по деревенским улочкам, посверкивала единственным зубом, пугала детишек, подрабатывала переводами. Из эмиграции без помощи органов на природу добровольно редко кто тогда переселялся. Ещё и зуб один, брр, лучше Жанной. 
К свиньям собачьим иронические детективы, женщинам кажется, что они интеллектуалки в очках, а мужчина читает и посредством литературной продукции повышает самомнение – пуси сюси, что мы сочинили, в таком возрасте и такая умница.
Вот они передо мной: папки с вырезками, рукопись – куча измаранных разрозненных листочков, диктофонные файлы в компьютере. Попробую разобраться. Для себя. Зачем он мне всё это рассказал? Или просто беседовал тихонько сам с собой и на моём месте мог быть манекен без обуви? Стоят такие в витринах, отутюженные и с босыми пластиковыми ступнями.
На клавиатуре пачка памперсов, слюнявчик. Мы спим. Если я и дура, то, по крайней мере, счастливая. Счастья всем. Не казённого одного на всех, какого не бывает, каждому своего, затаённо-желанного, малюсенького, выстраданного золушкиного незаслуженного счастья. Он умел. Учитель знал тайное, о чём кричали с крыш. 
Отправляясь на редакционное задание, я ощущала себя по меньшей мере агентшой ФБР и Матой Хари в одном лице. Недостающую дилетантке уверенность придавал замаскированный в сумочке диктофон и инструкции Руфины Борисовны (пренеприятная тётка надо заметить) на все случаи жизни. 
Я люблю свою машину. Ямщик, не гони лошадей, мне некого больше любить. Когда я стартую свою японочку на перекрёстке, предполагается, что участники дорожного движения, они же лохи и чайники на лохматках и вёдрах с гайками, восторженно ахают, косясь на аккуратно причёсанную головку в хрустальной оправе бокового стекла: «Стильная тётка, а как водит!». Правда, согласно принципам социалистического реализма естественнее звучало бы: «Куда прёшь, коза неочёсанная! И т.п.». В своём салоне слышу то, что хочу. Мне нравится выносить на всеобщее обозрение целомудренно сомкнутые ножки, даже тёмной февральской ночью на таёжном перегоне Тутышкино – Мудышкино ничто не заставит меня вылезти из салона по-коровьи задом вперёд. И плевать, и не нужно, чтобы кто-нибудь суетливо обегал вокруг и распахивал дверцу. Моя дверца водительская, командирская, а я королева дорог и пусть похотливо косится на мои коленки пассажир, пусть замрёт его нутро, когда изящно нарощенные маникюром пальчики сладострастно толкают ручку скоростей.
Я ненавижу свою квартиру. 
Штаб квартира партии «СВЕТТ» разместилась в двух комнатёнках третьего этажа огромного серого здания бывшей больницы. Выпотрошенное, наскоро отремонтированное и превращённое в новомодный бизнес-центр оно, подобно ноеву ковчегу перестройки, приютило десятки сомнительных контор. От прежней советской больничной жизни по злой иронии судеб остался бойко функционирующий на заднем дворе морг. В лесном муравейнике строгая специализация, если ты рабочий муравей – таскай, воин – кусай, царица – мечи яйца. В человеческом термитнике всё текуче и там, где вчера «Академия волос» лечила плешивых, ныне выпекают душистую на все пять этажей сдобу. На прилепленную скотчем к железной двери принтерской полиграфии вывеску СВЕТТа я набрела, продефилировав по широченному сводчатому и мрачновато-тёмному больничному коридору мимо полутора десятков разномастных дверей с вывесками текстовое содержание и художественное исполнение которых скинуло бы с катушек Босха и Данте разом.
Первая комнатёнка за скрипучей железякой, служила приёмной. Две, сидевшие за обшарпанным школьным столом, тётки разом вскинулись на моё появление. Обе две снабжённые полным набором признаков, обязательных для старых, но полных боевого задора и нерастраченного оптимизма старых дев. Обязательным был красный бант (венец безбрачия) в травлёных космах одной, беззаботный шарфик и убийственный макияж типа «мужик дурак и красному рад» другой. Столешница заграждала мне вид колготок и обуви, но уверена, что легко угадала бы цену и фасон без значительных отклонений от истинных. Ну, не будем делать скоропалительных выводов. И у дельных людей может не быть президентского кабинета и секретарши в юбке фасона «марш авиаторов». Всё выше и выше и выше. Чем дешевле контора, тем занятнее афёра. А вот интересный вопрос. Почему в приёмной пусто?
Е.В.
- Один нескромный вопрос. Николай Иванович, ради Бога не обижайтесь. Ходят слухи, что у вас психическое заболевание, и вы лечились в психбольнице. Это правда?
Н.И.
- Неужели я произвожу впечатление настолько неадекватного человека? 
Жестикулирует маг исключительно во время «работы». Вот мы просто беседуем и руки спокойны, а скажет «фас» и начнут длиннющие многосуставчатые пальцы кружева плести, запутывать. Шемякинский Петр какой-то. Во время «семинаров» не знают покоя руки-манипуляторы ни минуты. Случился раз в СПб градоначальник, не предусмотренный синодиком Салтыкова-Щедрина. Паучьи пальцы порхали перед-над-около лица, а если протолкнёшься взглядом сквозь завесу, то лицо всё оправдывалось, вытягивалось виновато. По-английски фехтование – фенсин, создание загородки, преграды, отгораживался градоначальник от мира, боязлив был не в меру. А этот спокоен, взгляд внутрь себя и туда, за хрустальные сферы, в эмпиреи.
Е.В.
-Нисколько Николай Иванович, извините, поддалась на провокацию.

Н.И.
- И совершенно напрасно извиняетесь, кстати, не первый раз за время нашей беседы. Вы со мной попроще, душевная организация выдержит, не такое слыхивал в свой адрес. В психиатрическом стационаре числился, был грех, но обижаться мне не на что. Старик Сенека говаривал : «Non est magnum ingenium sine mixtura dementiae», что значит: нет гениальности без примеси безумия. Я себя ни гением, ни безумцем не считаю, но какова компания: Ампер, Паскаль, дружище Ньютон. Их ли стесняться прикажете?

Е.В.
-Неужели и член Королевского научного общества Исаак Ньютон тоже тово?
Н.И.
- И ещё как. С детства страдал, до травмы яблоком. Это учёные, прошу отметить, служители точных наук. Что о других говорить. Философам так просто по штату положено: Кант, Руссо, Ницше. А муз служители Гоголь, Мандельштам, Хлебников? Список на шести листах прилагается, труднее здорового обнаружить, да и тот бездарем окажется. Все по всей форме, со справкой. Вот Ришелье, как с ним Дартаньян намаялся, а псих был, всем известный, легко с вялотекущей шизофренией могли его с политической сцены сойти. Не модно тогда было, травили больше не в переносном смысле или кинжалом под рёбра. Психов море. Одно утешает, Ломброзо утверждал, что гениальность проявляется в детстве, а с ума капитально сходят после тридцати пяти, разнесены два состояния во времени. Но верить психиатрам или нет – выбор каждого. Кстати о психиатрах, вот кто уж того так того! Был такой психиатр выдающийся - Кандинский, однофамилец художника, а картины Кандинского видели? Но давайте оставим эту интереснейшую и неисчерпаемую тему. В заключение хочу вас ещё разок успокоить, я адекватен и дееспособен, что бы не трепали доброжелатели.




Подкатив на пыльной коричневой «Ниве» к двери чебуречной, Гоар вопреки обыкновению не выкатилась шаровой молнией, а осталась в машине, положив руки на баранку и невидяще уставившись в приборную доску. Опять сначала-мочала. Многодолларовый акупунктурщик, высокопроплаченные хирурги – всё псу под хвост. Боль нудной тягомотиной начиналась внизу живота и, как вода в прозрачном окошке электрического чайника поднималась, кипятком заливая сердце. Лоб стал противно липким, потекло между лопаток. Температура за тридцать восемь, как обычно. Двадцать восемь лет. Нормальная армянская жена должна детей печь, как лаваш. Потешных маленьких арменчиков и левончиков вперемешку (пореже) с …. Гоар Саркисян была нормальной, эталонной армянской женой. Крутилась в чебуречной, обихаживала десятилетнего сына и мужа – толстого, хитрого в локальном масштабе армянина. Племяннички, дяди, седьмая вода на киселе, уже обретались за океаном на разной законности основаниях, а Саркисяны находились в процессе продавливания в эпицентр диаспоры, завязнув в России. Муж, в общем успешный в традиционных армянских промыслах, терялся на международном уровне и никак не мог влить семью в генофонд мирового гегемона. Тут ещё пришла беда откуда не ждали, стала болеть. На родине и не слыхивали ни о каком эндометриозе, такой диагноз выдала российская медицина, всосав ненасытным пылесосом немерянное количество баксов. К учёным словам ещё бы излечение от скорбей, но тут эскулапы развели руками. Развели, короче, как лохов.
Ящики с пивом надо в чебуречную перенести, а внутри одна девчонка подавальщица. Гоар покрутила головой, пригляделась сквозь пыльные стёкла. Ни одного дежурного алканавта. Незнакомый мужик в синих непритворно поживших джинсах, куртке из кожзаменителя, новеньких брезентовых рукавицах, опёрся на светлую ручку необмятой метлы, щурясь на неяркое солнышко. Дело ясное. Стакановец сосредотачивается перед спуском в забой. Гоар уверенно поманила мужика. Непохоже, чтобы отказался от небольшой суммы наличных за плёвую работу, совершил такой нечеловечески трудный акт самоотречения. По экипировке вероятно свежий дворник, всё равно отношения налаживать. 
Николай Иванович споро переместил голубые пивные соты внутрь заведения общественного питания, затолкал смятую бумажку в карман, но уходить не торопился, чего-то ждал, переминаясь с ноги на ногу перед Гоар. Та, с трудом выбравшись из «Нивы», сидела теперь в пустом и тёмном зале чебуречной на отполированной естественным путём до тёмного блеска длинной трактирной скамье, некрасиво расставив ноги и откинувшись спиной на край стола. 
- Спасибо. Хорошо двор уберёшь, приходи обедать. Долма будет, чебуреки, вкусно.
- Я вдоль парка мету, двор не мой участок. 
Гоар с трудом подняла голову, вопросительно глянула на Николая Ивановича.
- Хочу помочь вам, Гоар Маратовна.
- Помог уже, спасибо говорю. В обед приходи.
- Вы, Гоар Маратовна, болеете. Я вас вылечу.
Гоар прищурилась, с любопытством пригляделась к бойкому дворнику. Ну, догадаться, что болею не мудрено. Она отчётливо представила своё лицо в зеркале заднего вида – бледное, потное, мутные глаза в серых глазницах. Дурак или жулик? Шарлатан самоучка. Очевидное невероятное. Молния попала в маковку, очнулся в морге, с тех пор посетили экстрасенсорные способности. Убогий. И болезнь у меня какая-то стыдная.
- Нам понадобится относительно тихое место и час – полтора времени. Можно прямо здесь, на кухне, раздеваться не надо. 
Занося ящики, Николай успел разглядеть в проём двери рядом со стойкой бара кухонный кафель в ржавых потёках, водогрей и огромную чугунную плиту. На кухне Николай по хозяйски повесил куртку на спинку хлипкого с сиденьем из коричневого кожзаменителя стульчика и усадил на него Гоар. Достал из нагрудного кармана клетчатой рубашки две загогулины небрежно согнутые из алюминиевой проволоки, зажал в кулаке, дымно закурил вонючую «Астру». Гоар Маратовна не курила, плохо переносила дым, дома в любую погоду безжалостно гоняла мужа курить на крыльцо, но сейчас почему-то не реагировала на нарушение порядка на кухне, затихла на краешке стула.
Вечером в запорошенный светлыми опилками двор зарулил на «Оке» сам хозяин. Дом располагался на окраине городка, в районе, выделенном под индивидуальное строительство, и уже заполнявшемся жилищами разной степени готовности. Карен Саркисян приехал в городок лет десять назад из обесточенного и промозглого Еревана без нишиша в кармане и, если уж совсем честно, без российского паспорта и гражданства. Учитывая стартовые условия, он мог теперь с чувством законной гордости обозревать свои владения. Дом, хотя и в состоянии хронической отделки, но свой – много значит и не для армянина. Карен любил быть хозяином, нанимать людей, хорошо платить, кормить и спрашивать работу. Всё нажито своими руками, оборотистостью, умением «решать вопросы». Никакого воровства или, упаси Боже, насилия. Захваченный в своё время водоворотом Карабахской эпопеи, отстрелявший своё, Карен не любил вспоминать военные приключения. Искренне презирал «легионщиков», умеющих лишь жрать тушёнку и лупить из автоматов. Считал их, вне зависимости от национальности, человеческим мусором, заражённым вирусом самоистребления. В России Карен без усилий уживался и с бандитами, и с чиновниками, и с налоговыми инспекторами. Неисчерпаемое добродушие топило раздражение и усталость от жизненных превратностей в зародыше, и ему даже нравилось шнырять извилистыми и небезопасными путями кооперативного движения. В налоговую, настраиваясь на самоуничижительный лад, Карен всегда отправлялся на «Оке», оправдывая подмеченную народом закономерность: чем толще водитель, тем меньше автомобиль. Солидным радиусом, как на «линкольне» паркуя во дворе свою «коробочку смерти», он усмехнулся, вспоминая давешнего гаишника остановившего его из-за какой-то ерунды. Карен пригласил его на чебуреки в свой кооператив, в общем то машинально, без особой надежды смягчить гаишное сердце. Страж дорожного порядка, пряча купюру, солидно заметил, что у каждого свой кооператив, у него, к примеру, он тут, в кустиках у трассы. 
В полосах света из окон, бело и продолговато лежащих на опилках, запрыгали две породистые сучонки. Карен любил походить с ружьишком, сыну купил десятизарядку двадцатого калибра – мужчина должен уметь обращаться с оружием. Хорошо было возвращаться домой к жене и сыну. Куда Гоар всё стремится с обжитого места? Где за океаном мокрый осинник горький осенним духом, где глухо в сырости затявкают собаки, замрёт, сладко защемит охотничье сердце? Какаколой гамбургеры будем для изжоги запивать в клятой этой Америке. Карен крякнул и выкарабкался с низкого сиденья. Хотел нагнуться, потрепать собаку, но передумал и пошёл к некрашеному, белеющему в сумерках крыльцу.
Ночью, под красивым атласным одеялом Гоар легонько погладила густо волосатые лопатки мужа.
- Ты бы сходил к нему завтра. Он за ручьём живёт, в зелёном домике. Зовут Николай. Всё ворочаешься, спина болит, я ведь вижу.
Гоар по-русски изъяснялась с заметным усилием, и дома всегда переходила на родной армянский, делая себе поблажку.
- У меня сто долларов последние. Всё лавэ в налоговой оставил. Завтра продукты в чебуречную покупать.
- Не берёт он денег, я давала.