Конечно, ни к какому целителю Карен в «плановом порядке» не поехал бы, ни даром ни за деньги, поболит спина и перестанет. Но человек предполагает, а распоряжается им судьба. Карен был крупным мужчиной, налитым плотной, мясистой силой, и заметный живот придавал ему добавочную брутальность. Таким животом ледокольно рассекают бурные волны жизни, а не жалко и бесперспективно трясут на фитнесе. Всегда решая свои проблемы, привыкнув не брать в расчёт помощь окружающего человечества, уверенный в своём теле, он просто не понял, что происходит, в памяти не было аналогов состоянию полной отчаянной беспомощности. На боль Карен сначала не обратил внимания. Только что он рулил на своей малолитражке мимо белой церкви привставшей на зелёном нарядном бугре, размышляя о многотрудных проблемах кооперативного общепита, потянулся к барсетке, лежавшей рядом на сиденье, в самом низу спины что-то хрустнуло, упруго перекатилось и стало невозможно повернуться, ноги стали чужими, а руки ватными. Позже Карен не мог вспомнить, как ему удалось повернуть на боковую улочку и приткнуться к обочине. Два хмыря бомжистой внешности охотно поучаствовали в транспортировке больного, но проку от их помощи было негусто. Пришлось идти самому, ощущение раскалённого кола в заднице и болтающихся макаронинами ледяных ног контрастно выжимали слезу. Ни армянская, ни русская бабушка Карена не могли бы похвастаться, что наблюдали подобный феномен, хотя ребёнком он был шустрейшим и получил свою долю детских приключений и воздаяний за них сполна. Дым костра или мангала, ядрёный лучок - да, превратности жизни – нет, мужчины не плачут, они огорчаются. Целитель, как нарочно угнездился под самой крышей жалкого домишки. С каждым шагом вверх по хлипкой лестнице становилось жарче и душнее, как в чёрной бане, под обшитым серой вагонкой потолком чердака ходил пластами дым. Карен принюхался – дешёвый табак. Целителя, поражённый представшим перед его глазами зрелищем, Карен даже и не сразу заметил, позабыл на мгновение и про спину – посреди каморки, другого определения помещению не было, на хлипком кухонном стульчике сидела женщина с серым лицом, выпученными безумными глазами. Широко распахнутым фиолетовым ртом она хватала воздух, который, казалось, проникал только внутрь, сипя на выдохе тонкой хрипло свистящей струйкой. С каждым вдохом женщина наклонялась вперёд, раздувалась, как шар, судорожно цеплялась за край стула. Надо было что-то срочно предпринимать, Карен полез в карман за сотовым, вызвать скорую по бесплатному Мегафонному номеру. Перепившим, травмированным или просто запойно загрустившим клиентам чебуречной экстренная помощь периодически требовалась, и номер он знал, но так и не набрал, заметил таки целителя. Если возможно было удивиться более, то Карену это удалось. Худощавый высокий мужчина, одетый в клетчатую ковбойскую рубаху  и ясно сиреневые неописуемые треники с пузырями на коленях не торопясь выудил из красной мятой пачки очевидно не первую "астру", раскурил и выпустил душный клуб чуть не в распяленный рот страдалицы. Засунув сигарету в угол рта и добродушно щурясь, он принялся водить вокруг головы и груди женщины двумя проволочными не слишком акурратно загогулинами, продолжая разговор с грустной тёткой, сидевшей в предбаннике.

Карен только сейчас увидел, что на верхней площадке лестницы, служившей по совместительству комнатой ожидания, кроме него теснились на разномастной "мебели" ещё трое: очень худая белокурая женщина, похожая на неё лицом белобрысая девчонка лет двенадцати и знакомый Карену шкафообразный бандюган по кличке Кобыла.