НА БЕРЕГУ ПУСТЫННЫХ ВОЛН
Лёгкие подмётки финских кроссовок с прятно-дробным гулом перемещали Петра Яковлевича вдоль да по дощатому мостику-настилу соединявшему живописные бережка межозёрной протоки. Бежать по вечерней прохладе было одно удовольствие и хотелось, чтобы мостик не кончался, чтобы ветерок не переставал овевать лицо запахами успокоившейся к осени воды, желтых прибившихся к берегу листочков и бегущей на параллельном с Петром Яковлевичем курсе Луны. Бегать Петя любил всегда и когда представилась возможность скинуть, так сказать, личину пенсионера алкоголика с наслаждением предался любимой забаве. На нелегальном положении подобной возможности не было, Пётр Яковлевич регулярно появлялся у ларька и магазина в соответственно помятом и неспортивном похмельном облике, а в данном амплуа утренний бег трусцой выглядел по меньшей мере нелепо и вполне мог быть отнесён собутыльниками за признак душевного нездоровья, сиречь «белочку». И всё бы хорошо, но уже третий вечер удовольствие Петру Яковличу отравляло ощущение чужих, упёртых в затылок глаз. Допускать неясности в нынешнем его не очень легальном статусе никак не годилось и сегодня он решил вскрыть наблюдателя, вывести, так сказать, на чистую воду. С этой целью ежедневный вечерний маршрут претерпел изменения. Вместо кривых булыжных улочек, радовавших его подъёмами, спусками и средневековым колоритом, Пётр Яковлевич направился на широкую и пустынную в данный час набережную или скорее замощенный досками берег. Променад (фр. promenade). Кроме изменённого маршрута следования имелась и ещё одна предосторожность, в левой рученьке на бегу Пётр Яковлевич отмахивал несколько неуместного вида тросточкой с фривольно фигурной рукоятью. На прибалтийских территориях дубина у бегуна выглядит смешно. Не нужна она там, где собаки, койры эдакие, евротолерантны и не то что гавкают зря, а прицельно гадят исключительно в пакетик. Не то на российских просторах, где стаи бездомных пёсиков от нечего делать развлекаются облаиванием бегуна, а спущенные с поводка новорусские кобели проявляют немотивированную агрессию на радость толстомордым владельцам.
Преодолев рукав озера по трескучему деревянному мостику, Пётр Яковлевич позвонил финской няне, предупредил, что через часок вернётся и двинулся пешком вдоль обреза вод затихшего в сумерках озера, погрузившись в размышления о
О СМЕРТИ.
Пётр Яковлевич душегубствовал не часто, к данному моменту биографии всего третий с половиной раз, из них полтора губил самого себя. Понятно, что с непривычки посетило его элегическое настроение.
Man Passes on, but States remain for Ever; he passes thro' them like a traveller who may as well suppose that places he has passed through Exist no more.
William Blake
Жил однажды человек, не то чтобы очень новенький, но и не старый ещё. Бывший, так сказать, в употреблении БУ. И вот как-то враз ему всё надоело, вообще всё. Решил человек с этой нутотенью закончить. Правда, если ретроспективно копнуть поглубже, он уже раз решал лет в восемнадцать, но тогда не получилось (не очень-то и хотелось). Хотелось же посмотреть, на облачке сидя, как ОНИ все жалеть его будут молодого-красивого изящно лежащего в гробовых цветочках. А вот БУ даже ИХ мнение перестало колебать, плевать ему стало на то, что после него будет. Ничего не будет, всё умрёт с ним, Солнце погаснет и Луна не даст свет ночи и никакого облачка или сковородки на худой конец тоже не предвидится. Надоела ему эта вселенная, захотел в параллельную (хорошо там, где нас нет). Мужик бывалый, много раз видывал как процесс происходит, из вариантов выбрал вскрытие крупного сосуда при помощи бритвы. Типа Петроний-2, толико без тёплой ванны. Преимущества способа налицо, во-первых, процесс не мгновенный, не как шмяк с высокого этажа на припаркованную кредитную иномарку, надо прочувствовать момент и не очень больно, кстати (нет, дайте ему все же непомятого с приятной бледностью тела в цветочках). Ну и во-вторых и в третьих. А бритву где взять? Опасных днём с огнём не сыщешь, да и лезвие большое и неудобное.
Raison d'être (ʁɛzɔ̃ d‿ɛtʁ) — французское словосочетание, означающее смысл, смысл существования, разумное
Толи дело одноразовое лезвие для станка. Вот тут то и случилась проблема. В магазине Улыбка радуги нашлось два вида: попроще 27 руб. и поприличнее из «чистой платины» 52 руб. Разница 25 руб. Как мыслите, что мужик выбрал?
Вот не скажу, купить то купил, да призадумался. Если запнулся об 25 руб, то, наверное, где-то глубоко не верит он, что всё после него прахом пойдёт, останется и Солнышко и Луна и 25 руб. внучатам. Пришлось кирдык самодельный отложить и скучать дальше.
Опять же вопрос – с чем кончать с жизнью или собой? С жизнью сам Всевышний не управился. Выплыли кое-какие и чистые и не очень. А с собой и вовсе как-то никак, я помру, а ВЫ дальше будете цветочки на лугу нюхать? Обидно.
Смерти нет, ребята! А может таки и есть? Я подозреваю, что умер уже много раз, чуть не каждую ночь меня подменяют, но, шалишь! Я-то вижу что-то не так, новодел не вполне соответствует оригиналу. Треснулся я тут о ножку стула большим пальцем левой (подчёркиваю – левой) стопы. Просыпаюсь одним прекрасным утром и, что вы думаете? Ноготь сбит на правом пальце. Но это цветочки. Пропадают из головы периоды в несколько лет, не помню себя там и точка. Скажете – альцгеймер. Но через некоторое время на пустом от воспоминаний месте появляется что-то не моё. Не жил я так, да и результат настоящего момента не соответствует. Не помню людей, которых забыть по жизни не мог, зато лезут в воспоминания какие-то знакомые незнакомцы. Ну и ладно. А я всё равно помру на той, на той далёкой на гражданке и санитары в грязных тряпках склонятся молча надо мной.
Всё время моей жизни может быть разделено на бесконечное число частей, из которых каждая независима от остальных. Из того, что я существовал некоторое время тому назад, не следует, что должен существовать и теперь, если только какая-нибудь причина не создаёт меня в настоящее мгновение сызнова.
Декарт
К 1872 году у зачинателя братства прерафаэлитов Данте Габриэля Россетти похилилось здоровьице и в поисках лёгкой смерти напился он лауданума (опий в вине), но не помер, ему ещё пришлось прожить десять лет, задавая себе вопросы, на которые, как ему было прекрасно известно, ответа нет. To be or not to be, that is the question.
TheQuestion. D.G. Rossetti. 1875.
Claud. Ay, but to die, and go we know not where;
*** ‘Tis too horrible!
Measure for Measure. Act III. Shakespear.
А шутки то, кончились.
За многие годы написания романа побеседовал я со своим "alter ego" в том числе и о смерти, как об отвлечённом умозрительном феномене в основном, существующем там, в литературной матрице. И вот оно - умираю в реальном мире. Правда, ещё существует некий шанс на улучшение, если не на выздоровление, но моё нынешнее состояние в худшие минуты явственно показало, как будет выглядеть этот процесс. Всё мне кажется, что это не со мной происходит, ведь я помню, недавно был мальчиком, помню звуки, цвета , запахи детства, маму и папу и вот, я старик, умирающий от рака. Зачем я это пишу, утешить себя надеждой, что что-то останется тут, по эту сторону травы? Сказать о чём-то людям? Кому это надо, никому не надо. Я любил пококетничать со смертью, как всякий нормальный человек веря, что умрут все, а я останусь. Экстремальные развлечения, попытка (демонстрация подростковая) покончить с собой, даже на войне отметился и вот.