Вот снова нежный месяц май
полупрозрачной акварелью
окрасил веточки берёз,
кусты сирени, стебли роз,
апрельской ласковой капелью
напоенные, как вином,
и заглушает первый гром
весёлый гомон птичьих стай...
Тогда был тоже месяц май,
и так же песни о любви
шальные пели соловьи...
Окончив долгий переход,
вповалку спал пехотный взвод.
И спал молоденький солдат -
солдату снился старший брат,
что пал в бою под Сталинградом,
и дом родной с тенистым садом,
и куст сирени у крыльца,
и плечи сильные отца,
и гладит мамина рука
щетину бритого виска...
И счастлив он во сне своём...
Как вдруг команда: "Взвод! Подъём!"
Конец войне, повержен враг!
Победный реет красный флаг
На крыше старого Рейхстага!
И пал Берлин! Осталась - Прага.
И это наш последний бой,
а там - с победою - домой!"
И поднялся солдатик тот,
и весь его пехотный взвод
за Прагу бился десять дней -
и навсегда остался в ней...
Пройдут года, забудут чехи
тех, кто навечно здесь уснул,
другие нам припомнят вехи,
другую "пражскую весну",
и память нашего народа
изгадит радио "Свобода" -
оплот "кинжала и плаща",
из вольной Праги вереща.
Но если б мать того солдата
про то узнала, будь жива,
она б сказала им: "Ребята,
я с сорок третьего - вдова,
погибли сыновья и братья,
пропали без вести дядья,
теперь могу лишь вспоминать я,
что у меня - была семья.
И не осталось даже фото...
Но если вдруг решится кто-то
народ мой в чем-то упрекнуть,
хотя б немного, хоть чуть-чуть -
ругаться, объяснять не стану,
а лишь из шкафчика достану
три похоронки, два письма
(их знаю наизусть сама),
да две медали "За отвагу"...
А ту, последнюю, "За Прагу",
в руке минуту подержу
и чеху этому скажу:
он отдал жизнь за твой народ,
а шёл ему - двадцатый год.
Смотри же, чех, и вспоминай:
тот месяц май, тот нежный май.