[показать]

Из воспоминаний Ольги Николаевны Бриллиантовой.

Если начинать с корней, то всё запутано. Мой отец был расстрелян ещё в 1920-м году за 3 месяца до моего рождения. Отец был придворный какой-то при Николае. Его мать приехала из Германии с Александрой Фёдоровной, когда она выходила за Николая Второго. По маминым рассказам я помню, что моя бабушка с Алекс приехала в Россию. Здесь у неё родился сын. Мамин муж. Его фамилия была фон Рацих. Мама про это мало рассказывала, потому что это было там… Короче – опасно.

…. Мама, где и как при каких обстоятельствах – не знаю, сменила фамилию на Ерофееву. В 24 году, когда умер Ленин, в общем, опять началась заварушка, она уехала со мной в Новосибирск, к своей приятельнице. Мы там прожили полгода и вернулись обратно…

...И вот с 1924 года Ерофеева Галина Владимировна с маленькой Олей снимала комнату на Марата 10. Мама моя зарабатывала, как могла. Она и шила и, была очень музыкальная, аккомпанировала на этих нэповских вечеринках и пела. Я в седьмом классе, по знакомству, устроилась работать при поликлинике, готовить сведения по статистике. Мне разрешали работать не по часам, а в свободное от учёбы время. Потом это стали называть школой рабочей молодёжи. Так я работала и училась до 10-го класса. Сдала один экзамен и началась война… Свидетельство о среднем образовании я так и не получила…

…1 сентября запретили торговлю продуктами. Помню длинные очереди во фруктовые магазины. Почему-то сухофруктами можно было еще торговать.
Вообще, от голода в Ленинграде стали умирать уже в октябре. Сначала мужчины, а в ноябре- декабре и женщины.

…В армию я попала из райкома комсомола, где сначала работала и получала «рабочую» карточку. Учебный отряд находился во дворце, где потом после войны я работала в ВТО (всероссийское театральное общество). Вот такое совпадение - начала я свою взрослую жизнь и закончила трудиться водном и том же здании.
Учили ходить строевым шагом, собирать и разбирать пистолет, станковый пулемёт. Ничего это потом не пригодилось. А вот портянки мотать нас не учили, и мы стирали ноги до кровавых мозолей. Да, ещё ползать по-пластунски учили. Вот это пригодилось. Кормили там же, а на ночь отпускали домой. Я в противогазную сумку откладывала хлеб для мамы, т.к. у неё оставалась только одна «иждивенческая» карточка, а мою «рабочую» забрали …

…Закончили обучение мы 20 мая. Приезжали из военкоматов и нас отбирали. В 90-ую дивизию нас взяли троих - Любу Одунчик и Надю Федотову и меня. Я по своему состоянию была хуже их. У Нади Федотовой мать в булочной работала, а у Любы мать работала в редакции газеты «Смена», и их там подкармливали.

…А маму мою направили в стационар для родных военнослужащих. Я обрадовалась, думала, что её там спасут. И мы с соседкой на носилках с Марата её отнесли в Октябрьскую гостиницу, там был этот стационар. Но было уже поздно. Вскоре она там и умерла. 8-го июня...

…1 июня (42г) я собрала маленький чемоданчик, в котором была кружка, ложка да смена белья и нас привезли на проспект Обуховской обороны 100 с чем-то. Там была почтовая полевая база и там нас распределяли. Хорошо накормили. Суп не помню, а каша рисовая была белая как снег ….

…На полевую почту 90-ой ехали через Металострой. Ехали трудно. Кругом противотанковые рвы, приходилось объезжать. Сейчас это где-то в районе Софийской… или Пражской не помню…

… Полевой почтой командовал мужик. Мы девчонки с тяжеленными сумками бегали, а он в землянке сидел. Большой был любитель к бабам приставать. Не знаю чего, он ко мне тощей пристал. Ну я ему в морду и заехала… Вот за это меня в разведроту и перевели…

….Сначала мы здесь крутились. Наш взвод через Лисий нос в Ораниенбаум с пехотой отправили. Помню, целое серое поле пехоты тогда лежало, ждали ночи. Потом на баржах под дымовой завесой переправили в Ораниенбаум, затем Ропша. Вот наша дивизия и стала «Ропшинскай». И оттуда прямая дорога на Гдов, по-моему, в общем, до Чудского озера. Потом на поезд через Ленинград до Кавголово. Там встретили 1 мая (43г), а затем финские бои начались и нас под Выборг. У меня желтуха началась, попала в медсамбат, и давление, кажется 220 на 110. Все пришли в ужас. Дали предписание в 4 отдел, это отдел кадров рядового состава, для перевода в тыловую часть дивизии. Там сказали, что в разведке мне делать нечего и назначили в интендантский отдел. И уже в тылу дивизии я снова под Выборг. Покрутились там, потом в эшелоны и в Эстонию, потом в Латвию, снова Эстония, потом Польша…

Да вот такая грамота есть , здесь после снятия блокады мой дальнейший путь до 8 мая 1945 года. Все города, где участвовала наша дивизия. В основном - Второй Белорусский фронт.

А вот бумажка о моей демобилизации от 4 августа 1945 года. Сзади отметка, что мне выдали водку, табак, керосин и талоны по рабочей норме на август месяц.

А с дедом я познакомилась, когда уже была зав делопроизводством вещевого отдела, куда меня перекинули из-за моей гипертонии. А он был в автороте. Они ночами возили на фронт боеприпасы с выключенными фарами по три машины. А я ходила иногда машины заказывать к ним. Бельё менять надо было со всей дивизии, обмундирование, фляги, обувь. В общем, хозяйство огромное.. И ещё мы с ним одновременно в партию вступали… В полит отдел ходили… И вообще понравился он мне.
До войны мне нравился парень Игорь – вылитый актёр Баталов. Ну вылитый.
А тут как папу увидела – всё! Покорил сразу, с ходу….
По тому времени говорить, так грех произошёл 8 марта 45 года и то, потому что напился наш кладовщик. Так прекрасный мужик, а как напьется, почему-то всё хотел меня убить… Добрый он был, двух слов без мата связать не мог. Правда, как ругань его речь не воспринималась. Мы с подругой, Фифка тогда у нас жила, боялись, что Иван напился. Ну, короче, дед пришёл, что бы мы были бы не одни… Вот так всё и получилось.
А расписались мы позже. Я демобилизовалась в авусте, а в феврале 1946-го дед приезжал в отпуск…