При лунном свете, руки выводящие мелким неразборчивым почерком страницу за страницей. Глаза, подобные опустошенной бездне, проносятся по строкам, перечеркивая их и вырывая страницы. Мука на лице, застывшие навсегда слезы, голос в раскаленной, как огненная плита голове. А он выводит строчку за строчкой, мимолетом поглядывая на измятые листы, уходящие в никуда, выходящие из ниоткуда. Забытые чувства, отныне лишь на бумаге.
Он ненавидит руки выводящие не менее ненавистные слова. Ненавидит голос, звонкий но ускользающий. А больше всего он ненавидит себя, такого ничтожного среди этого безумного "мира". Он пишет и пишет, задыхаясь от ненависти и безысходности, он не думает - он творит.
...На светлом диване перед огромным окном. За ним, за этим стеклянным чудовищем жизнь. Стройные, хрупкие, но невероятно стойкие молодые деревья. Снежные, бархатные подушки помогают им жить. Снежинки кружат в своем завораживающем танце, под покровительством ветра. И все будто прекрасно, если бы не пара пустых, подобных разоренной бездне глаз, не смотрящих в "жизнь". Пытающихся вырваться из нее. В тонких, ухоженных, но все еще дрожащих руках ручка. На этот раз золотая, с мерцающими просветами. На гладко выбритом лице жалкое подобие улыбки. На столе перед диваном набор из дорогих напитков. И все будто прекрасно, если бы не предательски страдающие глаза...

...слишком большая плата за искусство...