Ильф и Петров/Цитаты из романа "Двенадцать стульев"
На третьем ходу выяснилось, что Остап играет восемнадцать испанских партий. На остальных досках васюкинцы применили хотя устаревшую, но верную защиту Филидора. [696x154]
Положение было ужасно! В Москве, в центре города, на площадке девятого этажа стоял взрослый человек с высшим образованием, абсолютно голый. Идти ему было некуда. Он скорее согласился бы сесть в тюрьму, чем показаться в таком виде. Оставалось одно — пропадать!
Статистика знает всё. [691x597]
Гаврилин начал свою речь хорошо и просто:
— Трамвай построить, — сказал он, — это не ешака купить.
В толпе внезапно послышался громкий смех Остапа Бендера. Он оценил эту фразу. Все заржали. Ободрённый приемом, Гаврилин, сам не понимая почему, вдруг заговорил о международном положении. [696x154]
Гроссмейстер сыграл е2-е4.
Но Остап Бендер, длинный благородный нос которого явственно чуял запах жареного, не дал дворнику и пикнуть.
Дело помощи утопающим — дело рук самих утопающих.
Дышите глубже: вы взволнованы!
Теперь вся сила в гемоглобине.
Держите гроссмейстера!
Товарищи! Смотрите все! Любителя бьют!
Такую капусту грешно есть помимо водки.
Сволота всякая! Гадюка семибатюшная! Среднее образование имеет! [696x154] Остап Бендер
А может тебе ещё дать ключ от квартиры, где деньги лежат?
Почём опиум для народа?
Спокойно, Михельсон!
Скоро только кошки родятся!
Считаю вечер воспоминаний закрытым.
Вам, предводитель, пора лечиться электричеством.
В центре таких субтропиков давно уже нет, но на местах и на периферии еще встречаются!
Знойная женщина, — мечта поэта.
Крепитесь! Россия вас не забудет! Заграница нам поможет!
Кто скажет, что это девочка, пусть первый бросит в меня камень!
Жизнь, господа присяжные заседатели, это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик.
Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!
Мы чужие на этом празднике жизни.
Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит.
Ну вас к чёрту! Пропадайте здесь с вашим стулом! А мне моя жизнь дорога как память!
Ну ты, жертва аборта, а ну быстро говори, кому продал стул?!
Хорошо излагает, собака, учитесь.
Я дам вам парабеллум.
Киса, я хочу вас спросить, как художник — художника: вы рисовать умеете?
Берегите пенсне, Киса - сейчас начнётся!
Бунт на корабле?
А ваш дворник довольно-таки большой пошляк. Разве можно так напиваться на рубль?!
Всю контрабанду делают в Одессе, на Малой Арнаутской улице. [696x154]
…без уголовщины. Кодекс мы должны чтить.
От мёртвого осла уши. Получишь у Пушкина.
Киса, давайте и мы увековечимся. Забьём Мике баки. У меня, кстати, и мел есть! Ей-богу, полезу сейчас и напишу: «Киса и Ося были здесь».
Кто, по-вашему, этот мощный старик? Не говорите, вы не можете этого знать. Это — гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору.
Одни лишь маленькие дети, беспризорные, находятся без призора.
Три месяца я кормлю его, пою и воспитываю, и этот альфонс становится теперь в третью позицию и заявляет, что он…
…представители милиции могут быть приравнены к студентам и детям… [696x154]
Набил бы я тебе рыло, только Заратустра не позволяет.
Твой суслик летит к своей курочке на крыльях любви!!!
Что же вы на меня смотрите, как солдат на вошь? Обалдели от счастья?
Какие деньги? Вы, кажется, спросили про какие-то деньги?
Кислое дело, пещера Лейхтвейса.
Молчи, грусть, молчи, Киса!
Ты кому продал стул!! (Тут Александр Яковлевич своим внутренним чутьем подумал, что сейчас его будут бить, может даже ногами).
Слушай меня, жертва аборта!
Вас обманули, это не шиншилла, это шанхайский барс.
В каком полку служили?
Господа! Дети вас не забудут!
Наши в городе есть? [696x154] Киса Воробьянинов
— Господа! Неужели вы будете нас бить?
— Ещё как!