Биография у Стася была именно такая, какую ему всегда хотелось иметь. Всю ее можно было бы изложить на тетрадной страничке. Биографии, на основе которых нельзя написать захватывающий рассказ, не говоря уж о романе, обычно принадлежат самым счастливым людям. Кто купит книжку с единственной наводящей скуку сюжетной линией, в которой рассказывается одно и тоже: спокойная, приносящая удовольствие работа, счастливая семья, жена, в которую главный герой влюблен уже двадцать лет, нормальные дети. Никаких скандалов, никаких измен, никаких любовников и любовниц, никакого секса на стороне, никакого вранья, никаких загулов...

 

***

«В Бога верить надо, но верить Богу вовсе не обязательно».

 

***

 

А у тебя ведь уже одна могила на кладбище на горке есть. Не делай из дома вторую.

 

***

 

Непонятно почему вид этой плачущей девушки так взволновал его, что все прочее вдруг стало несущественным, не имеющим никакого значения. Он сел на скамейку рядом с ней. Поезд ушел, перрон опустел, а они сидели и молчали.

 

***

 

Для нее любовь – как потом она ему сказала – это состояние души. Такое же, какое испытываешь, когда, например, послушаешь Девятую симфонию Бетховена. Это состояние может превратиться в нечто перманентное, но может и быстро закончиться.

 

***

 

Ему было достаточно того, что она позволяла во время прогулки держать ее за руку или целовать в темном кино. На одиннадцатом месяце этого «пребывания вместе» он остался у нее на ночь. Ничего особенного – по крайней мере для нее – не произошло. Он в первый раз коснулся ее груди, целовал ее плечи. Ночь он провел на ковре, у ее кровати. Просыпался, вставал и проверял, хорошо ли она укрыта одеялом. С той ночи он считал ее «своей женщиной».

 

***

 

«Как изменился мир, - подумал он. – Совсем недавно я учил его ездить на велосипеде, а теперь он покровительственно говорит мне «идешь в ногу со временем».

 

***

 

«P.S. : - )  Сейчас наклони голову налево и посмотри на эти значки. Видишь улыбку? Правда видишь? Это моя. Для тебя. От Каролины из Варшавы.»

 

Он послушно наклонил голову налево. И вдруг увидел. И засмеялся. Давно он так не смеялся.

 

***

 

«Видно, можно без воздуха жить»

 

***

 

Он чувствовал себя пристыженным, примерно как человек, который признался, что в сорок пять лет впервые прочел книжку.

 

***

 

-Простите, не могли бы вы разбудить вашего соседа справа?

-Вы его усыпили своим докладом, вы и будите.

 

***

 

Интернет – это джунгли, и иногда он напоминает мусорную свалку информации. Но порой в нем можно найти подлинные жемчужины.

 

***

 

Однажды он напишет ей длинное письмо на французском. Не какой-нибудь там мейл! Настоящее письмо! Которое можно взять в руки, погладить, понюхать, облить вином или жасминовым чаем, прикоснуться губами, спрятать под подушку или в коробку перевязанную ленточкой, подложить в сумку, омочить слезами или порвать в клочки. На настоящей бумаге, написанное настоящим вечным пером. Начнет от с фразы, которую пока не решился написать ей по-польски: « Je suis heureux que tu sois là…» Я счастлив, что ты есть...

 

***

 

Только не приглашай меня танцевать. Даже в снах. Я не могу танцевать. Но я научусь. И обещаю тебе, что научусь! И мы станцуем! Вот увидишь...

 

***

 

Инвалидное кресло и улыбающееся женское лицо все время возникали перед глазами, словно непрерывно прокручиваемый фрагмент фильма. И вдруг Марцин увидел мамину улыбку, когда он выкатывал ее на таком кресле во двор их дома в Бичицах. Она поворачивалась к нему и, глаза в глаза, говорила:

-Сынок... Обещаю тебе, я научусь! И мы еще станцуем с тобой! Вот увидишь...

 

[показать]