Воланд — Бог или дьявол?
Газета "Вечерний Минск", 16 июля 2009 года
Витебские театральные встречи — настоящий праздник для любителей хороших спектаклей. А таких любителей в Витебске много — судя по тому, что залы всегда заполнены на 100 процентов.
Так было и на спектакле Московского театра "На Юго-Западе" "Мастер и Маргарита". Постановка длинная и тяжелая. Но исполнитель роли Воланда заслуженный артист России Олег Леушин пожертвовал законным отдыхом, чтобы пообщаться с корреспондентом "ВМ".
— О постановках романа "Мастер и Маргарита" ходит много легенд: мол, опасно играть этих героев, над романом висит проклятье…
— Я связан с "Мастером и Маргаритой" еще с 1992 года, когда свой фильм снимал Юрий Кара. Я был совсем молодым актером, только приехавшим в Москву. И вот в этом фильме я снимался в массовке — играл одного из актеров театра-варьете. Проблем больших не было. Хотя с фильмом были проблемы: он долго лежал на полке.
— Он же до сих пор не вышел…
— Да, его смотрят только отрывками или в каких-то подпольных просмотровых залах. А у нас в театре спектакль идет с 1993 года и, в общем, больших казусов не происходило. Тем более его благословил батюшка. Он был у нас на спектакле и сказал, что это совершенно не дьявольская постановка, а очень светлая, несущая добро. Поэтому мы можем не переживать. А я уже четвертый исполнитель Воланда в нашем театре. Тем более есть очень много спектаклей с мистическими названиями: у нас "Дракула" идет. И ничего — мы в вампиров не превращаемся и в зеркалах отражаемся. У нас идет шекспировский "Макбет". В Великобритании, например, эта пьеса на уровне нашего "Мастера и Маргариты". Там никто не произносит "Макбет", а говорят: "шотландская пьеса". Это мистика, которую люди сами себе придумали.
— Воланд — это Бог или дьявол?
— Для меня это не Бог и не дьявол. Мне кажется, это падший ангел. Трагедия Воланда — это тяга к свету, мучительное желание прощения и невозможность этого прощения. Я считаю, что этот роман о прощении. Наверное, каждому дается наказание, а потом прощение — и Мастеру, и Понтию Пилату, и другим. А вот Воланду этого прощения, к сожалению, пока не видать. Пока гармония мира состоит в том, что есть свет и есть тьма. И никуда от этого не деться.
— А вам не кажется, что ваш Воланд несколько гиперболизирован?
— Да. Но Воланд, как змей-искуситель, совершенно разный. Он меняется, трансформируется у тебя на глазах. Его поведение, речь, манеры меняются, представая в очень ярких формах. Он пытается существовать в этом мире, в этом образе. Он же на самом деле бесплотное существо. А тут на него натянули человеческое тело, он принял такой облик и поэтому постоянно мимикрирует на сцене. Мне кажется, интересно наблюдать за трансформацией образа. В финале он совершенно другой, нежели в начале.
— Но ведь в романе очень резкий контраст между Воландом и его свитой — Коровьевым, Азазелло и Бегемотом. А тут поведение очень похоже…
— Похожи. Но это же театр. Кому интересен роман — пусть читают роман. Это наше прочтение, наше видение темы. Тем и уникален театр. Например, чеховская "Чайка". Сколько их поставлено по миру! И все разные. Это наш язык, наш способ подачи материала, наша школа. Мы не претендуем на истину в последней инстанции.
— В спектакле есть момент, когда вы играете с залом. Мне показалось, что витебская публика не совсем пошла на контакт…
— Зал немного настороженно принимает этот момент. Но это нормальная история. Когда зажигается свет, я вижу всех как на ладони: кто-то вжимается в кресло, кто-то глаза прячет. У каждого своя реакция. Главное, что зал не равнодушен. Это самое ценное.
Тут раздался первый звонок, возвещающий о скором начале второго действия, Воланд сверкнул глазами и растворился в темноте. Я даже не успела поблагодарить его за разговор. А был ли Воланд или мне это привиделось?..
Автор: Наталья Шнитко.