Антония (мужу). А ты чего хотел? (Публи­ке.) Я и так добилась огромного прогресса в своем развитии... значительно продвинулась в сторону свободной любви. Но требовать, чтобы я, законная жена, кормила с ложечки его сопливых любовниц! (Мужу.) Должно же быть, наконец, чувство меры, какое-то ува­жение! (Публике.) Не пойму, что с ним стряс­лось. Раньше он был совсем другой... Он был мужчина... То есть, нет, я ничего такого не хочу сказать... Но раньше он был мужчина как мужчина... Нормальный! А теперь — прямо осатанел! Будто скипидаром намазали! Только и делает, что ищет, ищет, высматри­вает! Рыскает по улицам, в дождь, в снег... Все одно! (Показывает, как ее муж озирается по сторонам, напряженно вглядываясь.) Утром, днем, вечером... То же самое! И шас­тает вот так. (Изображает его походку.) Агент КГБ! (Снова изображает его походку.) Это он попки ищет, понимаете? Попочки высмат­ривает!
Мужчина (Антонии). Ну, знаешь! Хватит! Прекрати! Ради восторженных аплодисмен­тов двух-трех фанатичек, которые всеми по­трохами ненавидят мужчин, ты готова меня линчевать!
Антония. Ладно... Переборщила малень­ко... Из любви к парадоксам...
Мужчина. Ничего себе парадокс! Обсме­яла, понимаешь, опозорила. Кто я теперь? Охотник за попками! Классический сексу­альный террорист, не способный даже на ма­лейшее чувство... Дескать, одно на уме! Хотя со многими из них я общаюсь просто ради общения, а не обязательно в постели!
Антония. Здрасьте! Сам же вечно твердил: "Секс и только секс!"
Мужчина. Естественно! Если я тебе скажу, что главное между нами — чувство, ты вооб­ще остервенеешь! (Уходит.)
Антония. Это правда. Ну переспал с кем-то — еще полбеды. Вот если у них чувство — тогда действительно невмоготу... Я пыталась ему объяснить, что у меня внутри какой-то глупый барьер (надевает юбку), что я не могу завести себе одновременно другого мужчину, "домашнего жениха"... Пыталась объяснить, но он будто не слышал и уговаривал меня добродушно и искренне, как старый друг.
Мужчина (выходит на сцену, встает за спиной Антонии и говорит с преувеличенным переживанием, словно в плохом кино). Если ты вдруг поняла, что я — не твой мужчина, начни новую жизнь. Найди себе настоящего мужа, ведь ты его заслуживаешь, ты — не­обыкновенная женщина!
Антония (публике). Заграничное кино! (Мужу.) Нет, нет, прошу тебя... Это невоз­можно... Если я больше не нужна тебе — что ж, уходи... Пусть я останусь здесь... одна в доме... Так спокойнее.
Мужчина (публике). Потом начинала ры­дать и рвалась покончить с жизнью! Женщина снова залезает на подоконник, при­хватив пистолет.
Стой! Что еще ты придумала? Ну, пошевели мозгами, не сходи с ума! (В попытке удер­жать женщину, тянет ее за юбку, которая от этого сползает к ногам.)
Антония. А-а, хочу умереть в юбке! (Мужу.) Я хочу умереть! Не могу больше! (Рыдая.) Прости, что доставляю тебе столько волнений... Ты ни при чем... Я устала... Сил моих больше нет... Жизнь... политика... сосе­ди... Я больше не могу... Брошусь из окна... брошусь... И одновременно застрелюсь!
Мужчина. Антония, одумайся! Попробуй взглянуть на вещи со стороны... Веди себя, наконец, как нормальный человек! (Уходит со сцены.)
Антония (слезая с подоконника, публике). И настал день,, когда наконец-то Антония пове­ла себя, как нормальный человек. (Сняв юбку, бросает ее на диван; разговаривая, дела­ет гимнастические упражнения.) Я переехала в эту квартиру. Я нашла себе работу. Это очень много значит — иметь работу... Целый день среди людей. И слезы больше не текут... Независимость... Свобода! Утром выхожу из дома, сажусь в красивый автобус и еду. А уж люди в автобусе! Толкаются, ругаются, трога­ют сзади, крадут кошельки! Но видеть рано поутру множество сердитых людей — сплош­ное блаженство и поддержка! Я перестала чувствовать себя одиночкой-брошенкой в этом мире. Но зато вечером!.. Вечером -хоть ложись да помирай. Телевизор, телевизор, реклама!.. Тогда я сказала сама себе: "Все! Хватит! Хочу жить!" В тот же вечер вышла из дома и отправилась добровольной помощни­цей в наш районный наркологический центр... Не сахар, конечно, но я сознавала себя полезной.
На сцене появляется Муж в плаще и длинном белом шарфе из шелка.
От моего мужа, который, несмотря на свои бесконечные амуры, регулярно заходил ко мне дважды в день... подкрепиться... не ус­кользнула моя внутренняя свобода, раско­ванность. "С кем ты встречаешься? С кем по­знакомилась?"
Мужчина. Меня прежде всего удивило то, что ты перестала интересоваться моими... проблемами...
Антония (публике). Зато он вдруг стал интересоваться моими: "Куда это ты собра­лась? С кем у тебя встреча?"
Мужчина (публике). А она все отрицала и не признавалась!
Антония (мужу). Не то чтобы отрицала, скорее, уклонялась от ответа так же, как ты вначале... (Публике.) Просто не хотелось го­ворить, оно и понятно: муж есть муж. Но од­нажды набралась духу и заявила ему: "Зна­ешь, дорогой, я, кажется, нашла своего муж­чину"!
Мужчина. Вот, значит, как! И кто же он?
Антония (публике). ...спросил мой муж и задергался, аж дыхание у него перехватило!
Мужчина (раздраженно жене). Задерга­ешься тут! Ошарашила меня прямо в лоб, и живот надулся...
Антония (публике, вполголоса). Да, забыла вам сказать... У моего мужа очень странная болезнь — называется "нервная аэрофагия". Стоит ему разволноваться, у него надувается живот, — я и в день нашей свадьбы ужасно боялась! — ...надувается живот, и в тишине... потому что после его припадков обычно по­висает такая неприятная тишина... И в тиши­не: пук!., пук!..
Мужчина (со злостью швыряет на диван плащ, но шарф остается у него на плечах). Ну, давай, давай, выставим это напоказ, как сте­реофоническую запись! (Поет.) Пук, пук, пук, пу-у-ук!
Антония (мужу). Остряк! Давай лучше сыграем для них всю сцену. Ты помнишь?
Мужчина. Да, мы играли в карты... Я сдавал.
Усаживаются за низкий стол; муж нервно та­сует карты.
Антония. Первая реплика у меня. Там было так: "Знаешь, дорогой, я, кажется, нашла своего мужчину".
Мужчина. А-а! Приятно слышать... Чест­ное слово, очень рад за тебя! (На нервной почве у него из рук выпадают карты.) Своего мужчину! Наконец-то! И кто же он? Чем за­нимается? (Подбирает карты.)
Антония. Ни за что не угадаешь... Во-пер­вых, он не из нашего круга.
Мужчина. Ах, не из нашего? Тем лучше.
Антония. Он профессор... физик.
Мужчина (с плохо скрытым презрением). Преподает, что ли? И то дело!
Антония. А вот этого не надо! Потому что он заведует кафедрой в Пизанском универси­тете.
Мужчина. Доцент, значит? Подумать только!
Антония. И кроме того, ведет научную работу в "Евратоме" — это центр европей­ских атомных исследований.
Мужчина. Атомных? (Роняет карты, собирает и сдает.) Ну и деятель... Небось, за­ставил тебя подписать воззвание в поддержку атомных электростанций.
Антония. Вовсе нет. Он против атомных электростанций во всем мире. От них, гово­рит, большая опасность. И заявляет политический протест. А веселый! С ума сойти! Еще я узнала невероятную вещь: его выдвинули на Нобелевскую премию... Крыто!
Мужчина. Любовник моей жены — без пяти минут нобелевский лауреат!.. Мозги, стало быть, варят!
Антония. Я, честно говоря, не разбира­юсь... Да уж наверное, варят... Он такой — ходячие мозги.
Мужчина. Хорошо, когда в семье гений. Большая честь!
Антония. От этой чести нижняя губа у него отвисла на три сантиметра — нервный пара­лич — и висела так три дня.
Мужчина ^в большом смущении). Прости за нескромный вопрос... Вы уже были... вмес­те?.. Я хочу сказать... У вас уже что-то было?
Антония (публике). Мой лишенный пред­рассудков, раскованный муж, "свободный пар", задал этот вопрос, и у него снова нача­лось: пук... пук...
Мужчина (раздраженно). Ну хватит по­дробностей! Отвечай!
Антония. Я бы тебе ответила — "да". Но на самом деле — нет!
Мужчина (с нескрываемым удовлетворени­ем). Никакой любви? Почему? Что-нибудь не так?
Антония. Да нет, вроде, все так... У меня и желание есть, только я не готова. Он все пре­красно понял...
Мужчина. Понял? Что понял?
Антония. Что я не готова. Он сказал: "Эурения..."
Мужчина (с издевательством). Эурения? Разве ты уже не Антония?
Антония. Нет, я еще Антония, пока... Но он зовет меня Эурения... Есть такая частица плутония... Он же физик... Он не станет на­зывать меня "рыбкой", как какой-нибудь во­допроводчик.
Мужчина. А водопроводчики называют тебя рыбкой?!
Антония. Да нет же! Я к тому, что он не говорит банальностей, как ты... Как я... "Эу­рения, наши чувства друг к другу слишком глубоки, чтобы ими бросаться... Нам с тобой нужен размах, нам нужен полет".
Мужчина (подавленно). Значит, у вас серьезно с этим, атомным...
Антония. Выходит, серьезно. А что? По-твоему, лучше хиханьки да хаханьки?
Мужчина (спокойно и рассудительно). Ну почему? Я же сам тебе советовал... сам учил, как поступать. Я тоже просвещенный чело­век с понятием, демократ... (Потеряв самооб­ладание, испускает чудовищный вопль.) А-а-а-а! Да, да, да! Я — ублюдок! Ублюдок! Смотри: вспотел весь! Типичный козел с одной изви­линой!
Антония. Видишь ли... Свободная супру­жеская пара имеет свои неудобства: она должна быть открыта лишь с той стороны, где мужчина! (С трудом сдерживает смех.) Потому что если "свободную пару" открыть с обеих сторон, будет страшный сквозняк! (От души хохочет.)
Мужчина. То-то и оно. Все меня устраи­вает, пока я сам тебя унижаю, оскорбляю, использую и выбрасываю. Но ты никому не должна достаться! И если какой-нибудь мер­завец заметит, что твоя жена, хоть ее и вы­бросили, еще вполне привлекательна, поло­жит на нее глаз и станет искать ее любви, тут можно вообще свихнуться! А если еще ока­жется, что у него награды и премии, что он весел и остроумен, к тому же большой демо­крат...
Антония. Да не убивайся ты...
Мужчина. О Господи! Не хватало только, чтобы он играл на гитаре и пел в стиле "рок"!
Антония (после паузы, ошеломленно). Как, ты его знаешь?!
Мужчина. Кого знаю?
Антония. Профессора... Ты шпионил за мной!
Мужчина. Шпионил? Чего ты болтаешь?
Антония. Откуда же тебе известно, что он играет на гитаре и поет "рок"?
Мужчина (потрясенный). А что... Он играет на гитаре и поет "рок"?
Антония. Ну да. Кто тебе сказал?
Мужчина. Никто. Я сам это сказал, слу­чайно... наугад... И выходит, попал в точку? Но, черт подери! Атомный физик — поет песни! А мне медведь на ухо наступил! (С иро­нией.) Однако... Атомный физик, в солидном возрасте, и подражает Майклу Джексону...
Антония, Что значит — в возрасте? Ему тридцать восемь... На десять лет моложе тебя. И никакому Джексону он не подражает. У него свой собственный стиль... На рояле иг­рает, как ангел, а голосом изображает трубу... И на гитаре может... и бесподобно имитирует американскую речь (напевает, подражая Армстронгу) ай-ю-шану-дан-олд-терл-ай-май-дринк...
М у ж ч и н а. Ах, вот как? Американскую речь имитирует... Доцент, значит... Профес­сор... Компьютер... Атомная частица... Эта-бета!..
Антония. И музыку сочиняет...
Мужчина. А я как раз хотел спросить: может, он еще и музыку сочиняет? А он как раз сочиняет!
Антония. Да. Музыку и слова... У него есть очень известные песни. (Смущаясь.) Одну по­святил мне. Ой, какая песня!.. Я бы спела, но петь мужу песню, которую сочинил в мою честь любовник... Ни за что! Мы лучше по-другому сделаем. (Включает магнитофон.) Мужской голос поет: Не успел набрать я до конца Номер моего желания, Как ослеп от твоего лица — Ты возникла на моем экране. Мои глаза тебя увидели Посреди постели. И все мои предохранители — Oh, yes! К черту полетели!
Мужчина. Хорошая песня. Похоже, ее не профессор написал, а телефонный мастер...
Антония (довольная). Ха-ха-ха! Это потому что номер... и предохранители. Ты Прав. Мне и в голову не приходило. Я ему обязательно скажу, когда увижу!
Мужчина (напряженно). А ты его когда увидишь?
Антония. Скоро уже, за обедом.
М у ж ч и н а. За обедом? Уже? (Нервно грызет ногти.)
Антония. Ага. Мы с ним вместе проводим выходные. Так что, извини, дорогой, у меня всего час на одевание. (Уходит в ванную.)
Мужчина. Вот это да! Но если он тебе так жутко дорог, если тебе с ним так хорошо, чего ж ты не уйдешь к нему насовсем?
Антония (из ванной). Нет, нет, только не это... Снова связать свою жизнь с мужчиной? Никогда больше не повторю такой глупости.
Мужчина. Даже если... Я к слову... Даже если я сам тебе посоветую?
Антония. Никогда! Слишком много муче­ний. (Выглядывает из ванной наполовину оде­тая.) А ты чего нервничаешь? Целый час ногти грызешь. Гляди, полпальца отгрыз, родной ты мой... Выпей водочки, полегчает...
(Возвращается в ванную.)