Германия по-прежнему остается ментально расколотой страной. «Осси» и «весси» – это, по сути, два отдельных народа, у которых, несмотря на сходство, немало различий.

Первое время в новой Германии были даже разговоры о том, чтобы разработать совместную конституцию. Но потом все затихло. Для «весси» новые земли превратились в «черную дыру», куда на восстановление дорог, домов и инфраструктуры уходили их налоги. Объединение Германии обошлось в 1,5 биллиона евро. Западные немцы до сих пор не могут простить правительству, что в 1990-е восток «потопили деньгами».

Сейчас мало кто помнит о том, что от объединения выиграли в первую очередь западные фирмы. На рынок пришли  новые потребители – население теперь уже бывшей ГДР. Шопинг, в который ударились «осси», в итоге привел к стремительному росту экономики страны в 1991–1993 годах.

Западные концерны активно выкупали в новых землях индустрию и землю. Не для того, чтобы развивать там производство, а по принципу «ни себе, ни людям» – отдавать лакомый кусок конкурентам не хотелось. Открывать производство на востоке было невыгодно – товары из ГДР стоили намного дороже западных, хотя и не уступали им по качеству. Западногерманские менеджеры нашли выход. Выкупив текстильную промышленность, которой славилась ГДР, ее перевезли в Турцию и Китай. Последствия приватизации оказались губительны. Предприятия закрыли, миллионы людей потеряли работу и уехали на запад. В 1990-е почти каждый второй на востоке был безработным, сейчас – каждый четвертый.

 

Рупрехт из Гейдельберга был против объединения. На западе новые земли воспринимались как угрожающая и с трудом понимаемая страна.

– Мы с опаской смотрели на национализм, который вдруг проявился. Мы этого давно боялись, потому что в новой истории это повторилось уже дважды, – вспоминает он.

Рупрехт не считает, что «осси» кто-то ущемляет. Какое-то время он жил в Баварии, где немцы из ГДР были дешевой рабочей силой. Он помнит: восточным немцам самим было неудобно, что они с востока. Они чувствовали себя «не в своей тарелке» и из-за этого была очень напряженная атмосфера.

– В головах и у «осси», и у «весси» все еще живы старые стереотипы, из-за которых люди были и остаются чужими друг другу. Родственники моей жены, которая сама с востока, давали понять, что я не свой, – говорит Рупрехт.

 

– Для меня и людей моего поколения все сначала показалось благополучным. Все противное от старой системы было разрушено – бюрократия, репрессии… – вспоминает

Андреас.

Он вырос в русско-немецкой семье в Восточном Берлине. Его родители были шестидесятниками, Андреас до сих пор помнит разговоры на кухне об искусстве и то, как интеллигенты того времени ругали власть. Но эйфория, которая захлестнула Германию после падения стены, длилась недолго. Уже через месяц радость сменилась хаосом и завистью с обеих сторон. Например, восточные немцы могли бесплатно ездить на транспорте в Западный Берлин, и западные не понимали, почему им не дают таких льгот. А восточные видели, как богато живут «весси», и боялись, что у них этого не будет никогда. Андреас рассказывает, что тогда еще надеялись – будет третий путь, что-то вроде реформированного социализма. Но это была иллюзия. Он быстро разочаровался в новой стране, хотя никогда не был «очарован идеей большой Германии». Еще раньше Андреас разочаровался в людях – когда в первый раз приехал в Западный Берлин и увидел, как соотечественники из ГДР дерутся из-за последней бесплатной банки кока-колы, которую раздавали с грузовика.

 

– Люди просто с ума сходили, они уже не были похожи на людей, – вспоминает он.

От своего пособия по безработице в 700 евро Андреас, культуролог по образованию, отказался. Из принципа – эти выплаты, по его мнению, унижают человеческое достоинство. Сейчас Андреас работает киномехаником в русских кинотеатрах «Крокодил» и «Вавилон». Он помнит, что после объединения западные немцы свысока смотрели на восточных.

– Они не брали в расчет то, что мы тоже люди, со своими профессиями и знаниями. Историки и журналисты, выросшие в капитализме, ненавидели социализм и очень эмоционально осуждали ГДР, – вспоминает Андреас. – В 1992 году в «Шпигеле» появилась статья, в которой историки открыто говорили: кем бы ни был человек – врачом, инженером или академиком, – он не имеет ценности для общества, потому что жил в социализме.

 

«Осси» до сих пор считают людьми второго сорта, говорят восточные немцы. У «весси» есть даже такая шутка: «По тебе и не скажешь, что ты с востока». «Осси» хвалят за трудолюбие, но «своими» они все равно не стали – в представлении западного немца восточные соотечественники остаются наивными, простыми, недостаточно циничными и эгоистичными. Неравенство между востоком и западом страны по-прежнему огромное.

Социологи говорят, что эта восточная идентичность – это не просто земляческое «мы», как у баварцев или саксов, восточные немцы сами не хотят интегрироваться.

Ностальгия по гэдээровскому прошлому – «остальгия» – началась потому, что на востоке слишком много ждали от объединения, а получили слишком мало.

 

Из нескольких миллионов молодых людей, которые в поисках работы уехали с начала 1990-х на запад, примерно треть вернулась в Восточную Германию – многие не смогли там сделать карьеру и найти свой дом. И хотя «осси» получают хорошие пенсии и пособия, сегодня каждый пятый житель новых федеральных земель считает, что их нынешний уровень жизни хуже, чем был двадцать лет назад. Удивительно, но восточные немцы не ругают социализм, а с ГДР большинство связывают хорошие воспоминания. В ГДР они не боялись «завтра». С новыми приоритетами – деньгами и рыночными отношениями, которые не дают никаких гарантий, – они не могут смириться до сих пор.

 

 

 

Данные исследования общественного мнения института «Эмнид», опубликованные  газетой «Бильд», повергли в шок и яйцеголовых аналитиков. Оказывается, и большинство западных немцев заявили, что могли бы жить в таком социалистическом государстве, как бывшая ГДР. Похоже, «остальгия» захватывает всю Германию.

 

То, что первая волна «остальгии» захлестнула восточных немцев, понятно. По большому счету те огромные надежды, которые они питали двадцать лет назад, не оправдались.

ГДР, по рейтингам ООН, занимала неплохие места по экономическим показателем и передовые во всем мире – по социальным. Среди немцев, как восточных так и западных, считалось, и не без оснований, что учиться выгоднее в ГДР, работать в ФРГ, а жить на пенсии – снова в ГДР.

Да, «осси» после объединения получили возможность участвовать в демократических выборах, свободно передвигаться по всему миру, покупать дорогие машины, жить в хороших квартирах. Но при всем этом они утратили уверенность в своем будущем и будущем своих детей. Многомиллиардные вливания в восток страны не привели к адекватному росту благосостояния восточных немцев. Даже сейчас, двадцать лет спустя после слома Берлинской стены, должностные оклады, тарифные ставки и пенсии на востоке значительно отстают от западного уровня, а доходы работников, занятых в производстве, ниже.

В полной мере восточные немцы познакомились и с таким бичом развитого капитализма, как безработица, которая на их землях вдвое выше, чем на западных.

 

Не очень-то оправдался и лозунг «Мы – один народ», с которым в 1989 году жители ГДР стремились объединиться с немцами из ФРГ. Ментальный разрыв между «осси» и «весси» (так называют жителей западной Германии) за это время никуда не исчез. По мнению психологов, и те и другие по-прежнему полны предрассудков в отношении друг к другу. На востоке бытует точка зрения, что «весси» самоуверенные эгоисты, а на западе полагают, что их соседи нытики и лентяи. Показательный пример: браки западных и восточных немцев заключаются не чаще, чем браки граждан ФРГ с иностранцами.

Не очень-то довольны объединением и «весси». Их надежды были связаны с приобретением дешевой недвижимости на востоке, дополнительными доходами, связанными с приватизацией восточногерманской промышленности, инфраструктуры и т. д. На деле это обернулось головной болью с переоборудованием предприятий, коррупционными проблемами. К тому же с 1991 года со всех западногерманских налогоплательщиков стал взиматься так называемый налог на солидарность в размере 5,5 % от доходов, который перечисляется восточным землям на преодоление отставания.

Думается, такое положение возникло не в последнюю очередь из-за того, что двадцать лет назад произошло не объединение двух Германий, а поглощение одной страны другой, одного строя другим.

Причем произошло это в революционной форме, невзирая на достижения и специфику ГДР, которые можно было бы не просто откинуть и забыть как нечто ненужное и вредное, а использовать в рамках той же теории конвергенции, которая была столь популярна в те годы на Западе.

 

Объяснить, западные немцы не прочь ныне пожить при социализме, в общем-то, не сложно.

Во-первых, нынешний экономический кризис ударил прежде всего по «старой ФРГ», фирмы которой ориентировались на экспорт своей продукции за границу, а экспорт во всех странах Евросоюза, как известно, пострадал большего всего.Во-вторых, западные немцы, конечно, хотели бы иметь только социальные преимущества, существовавшие в ГДР, – бесплатное образование и здравоохранение ну и так далее, по списку.

Все это по большому счету даже в современной Германии пустопорожние мечтания, а потому они совершенно не опасны для власти.

Другое дело, что данный опрос показал: треть населения как на западе, так и на востоке страны не считают свободу главной политической ценностью и готовы ее променять на гарантированную работу, безопасность и социальную защищенность – основополагающие принципы поглощенной ГДР.Вот это и есть настоящая проблема и для властей современной Германии, и для Запада в целом.