Это цитата сообщения Тангейзер Оригинальное сообщение

О затянувшемся споре, в котором уже никогда не родиться истине (о П.Я.Чаадаеве и России)

Елена Пальмер

Жизнь Петра Чаадаева начиналась как сказка. Представитель аристократического рода Щербатовых, он получил соответствующее воспитание и вступил на многообещающую карьерную стезю офицера императорской гвардии. В те годы европейский бомонд поразила мода на дендизм. Чаадаев - мужчина чрезвычайно красоты и изысканных манер - был ярчайшим представителем этого стиля жизни. Он «возвел искусство одеваться почти на степень исторического значения». Его дружбы искали все молодые люди Петербурга, а девушки сходили по нему с ума. Пушкин, желая охарактеризовать внешность и стать своего героя Онегина, называет его "второй Чаадаев": "Второй Чадаев, мой Евгений, как денди Лондонский одет..." 

Не смотря на располагающие внешние данные, Чаадаев не ограничивался забавами Вакха и Венеры. В нем бурлила тайная духовная жизнь, шла напряженная мысленная работа. Словно "высший судия" возвышался он посреди бальных зал, скрестив на груди руки и сурово глядя внутрь себя. И одно только его присутствие действовало на других, как шпора на лошадь. "При нем как-то неловко было отдаваться ежедневной пошлости. При его появлении всякий как-то невольно нравственно и умственно осматривался, прибирался и охорашивался" - написал современник. 

Яркого молодого человека прочили на должность адьютанта императора. Но в 1820 году он неожиданно получает отставку - при весьма и весьма странных обстоятельствах

По одной версии случилось это так: лидеры победивших Наполеона стран собрались в австрийском городке Тропау на конгресс союзников. Был там разумеется и  Александр I. И вот на одном из официальных приемов канцлер Меттерних ехидно спросил государя, что нового в России. Ничего нового, - отвечает неподозревающий подвоха Александр, - в России все спокойно. Как? - нарочито удивляется Меттерних, - Вашему величеству неизвестно о восстании в одном из Вашего величества гвардейских полков?

Удар был не в бровь, а в глаз - Александр про восстание действительно ничего не знал, и виноват в этом был русский курьер, посланный с известием из Петербурга к царю в Тропау, но задержавшийся в пути. Этим-то курьером был Петр Чаадаев, который вместо того, чтобы спешить, делал длинные остановки, отдыхал и развлекался  в пути.

Существует и другая версия этой истории: дескать, на самом-то деле Чаадаев доскакал быстро и без задержек. Но что-то очень странное произошло между ним и царем. Это что-то, по предположению Эдварда Радзинского, было попыткой Чаадаева изменить государственный строй России - без оружия, с помощью одних только доводов разума. Чаадаев стал убеждать императора отменить крепостное право, ввести в России конституционную монархию. Александр I, похоже, не смог поверить своим ушам - настолько безумен и нелеп был демарш молодого человека. Царь решил не наказывать заблудшего слишком сурово, а всего лишь отправил его в отставку.

 

 

Оказавшись не у дел, влекомый идеями всеобщего равенства и благоденствия, Чаадаев присоединяется к своим друзьям - тайному Северному обществу декабристов. Но стоит ему узнать, что друзья нев шутку планируют физическое уничтожение царской семи - и он тут же прекращает с ними всякую связь. В мае 1822 года, так и не найдя на Родине достойного применения своим талантам, он распродает имущество и покидает Россию. Как ему тогда казалось - навсегда. Печальное известие из Петербурга о подавлении восстания декабристов и расправе над ними настигает его в Ницце.

Сегодня, когда документы следствия по делу декабрьского восстания оказались в открытом доступе, обнаруживаются весьма неприятные факты, касающиеся этого события. В том числе, оказалось, что некоторые герои во время следствия вели себя отнюдь не по-геройски, в страхе сдавая друг друга. "Сдали" и Чаадаева - его имя арестованный глава общества Якушкин назвал одним из первых. Якобы Якушкин посчитал, что за границей Чаадаев в безопасности, и царь его там не достанет. Без вины виноватый Чаадаев оказался причисленным к бунтовщикам. С таким "багажом" ему следовало бы "залечь на дно" где-нибудь вблизи Лазурного берега. Но не таков наш герой. Получив трагические известия с Родины и совет "сидеть тихо и в Россию не соваться", он поступает как раз наоборот и... возвращается.     

 Басманный философ

 

Разумеется, его арестовывают прямо на границе. Заключение продолжалось 40 дней. Перед освобождением Чаадаев дает подписку никогда больше ни в каких тайных обществах не участвовать. Дает с легким сердцем: с такими высокими мыслями, как у него, он так или иначе не смог бы найти общество себе под стать. Он затворяется в своей Московской квартире и погружается в размышления, окончательно превратившись в философа… для женщин.

Дело в том, что вокруг Чаадаева в его жилище на Басманной образовался кружок безумно влюбленных в него дам высшего света. Участницы кружка признавались, что были поражены в самое сердце. Чем же? Его красотой? Стилем? Манерами? Нет! Их сводили с ума его идеи! Этим преданным поклонницам и были адресованы его знаменитые философические письма.

Как и положено настоящему философу, Чаадаев поделился с читателями, пардон - с читательницами - своими рассуждениями о пространстве, времени, воле, сознании, религии, мировом порядке. Рассуждения эти были - как и положено - скучны, умозрительны и не привлекли бы к их автору особого внимания.  Если бы не несколько как бы мимоходом оброненных фраз о русских и о России. 

 Что же это были за слова?

Окидывая взглядом историю России, Чаадаев обнаруживает в ней «мрачное и тусклое существование», где нет внутреннего развития. Он пишет: 

 "Сначала дикое варварство, затем грубое суеверие, далее иноземное владычество, жестокое и унизительное, дух которого национальная власть впоследствии унаследовала, - вот печальная история нашей страны, наполненная злодеяниями и рабством. Окиньте взором все прожитые века, все занятые нами пространства, и Вы не найдете ничего, кроме застоя - у нас нечего вспомнить о прошлом и не на что надеяться в будущем."

 Причину этих явлений Чаадаев видит в православии:

 "Все народы Европы шли рука об руку - в течение пятнадцати веков у них был один нравственный авторитет,  одно убеждение; на одном и том же языке (автор имеет в виду латынь) они возносили свой голос к Верховному Существу. Сколько ярких лучей тогда  вспыхнуло среди мрака, покрывающего Европу! Большинство знаний, которыми ныне гордится человечество, уже угадывалось в умах. А что же в это время делали мы? Вместо того, чтобы присоединиться к мировой цивилизации мы по воле роковой судьбы обратились за нравственным учением к растленной Византии, которую европейцы презирали. И из-за этого ничего из происходившей в Европе великой всемирной работы до нас не дошло. Где наши мудрецы, где наши мыслители? Кто из нас когда-либо думал, кто из нас думает теперь? Не для нас свершались новые судьбы человеческого рода, не для нас созревали плоды христианства. Когда весь мир перестраивался заново, мы по-прежнему ютились в своих лачугах из бревен и соломы. Хотя мы и христиане - да не те.

 А вот как Чаадаев характеризует русский народ: 

"Народы Европы несмотря на различия имеют нечто, соединяющая их в одно целое - идейное наследие. Каждый отдельный человек обладает своей долей этого наследства, подбирает рассеянные в обществе знания и мысли и пользуется ими. Хотите знать, что это за мысли? Это мысли о долге, справедливости, праве, порядке. Они происходят от тех самых событий, которые создали там общество, они образуют составные элементы социального мира тех стран. А какие идеи можем почерпнуть мы в нашем общественном наследии, чтобы ими так или иначе воспользоваться для руководства в жизни? Взгляните вокруг. Разве что-нибудь стоит прочно? Ни у кого нет определенности, нет хороших привычек, нет правил, в нашей стране нет ничего устойчивого, ничего постоянного; на своей собственной земле мы как будто определены на постой; мы имеем не больше прав чем чужестранцы; в наших городах мы ведем себя хуже кочевников, пасущих стада в степях, ибо те более привязаны к своим пустыням, нежели мы к нашим городам. Мы лишены того, что создает необходимые рамки жизни, естественно вмещающие в себя повседневные события. Нам все еще приходится разыскивать, чем бы наполнить даже не жизнь, а только текущий день.

Понимая, насколько болезненно отзовутся в каждом нормальном русском сердце его слова, он тем не менее жестоко продолжает:

 "явившись на свет как незаконнорожденные дети, мы растем, но не созреваем, мы подвигаемся вперед по кривой, т.е. по линии, не приводящей к цели. В нас нет устойчивости, нет последовательности, нет логики. Силлогизм Запада нам незнаком. Лучшие идеи парализуются в нашем мозгу. Мы вступаем в жизнь без положительного опыта предков и все в наших головах шатко и неполно".

Здесь автор, судя по всему, апелирует к такой симпатичной черте русского менталитета, которая представляет собой фундаментальное отрицание причинно-следственной связи явлений - знаменитое "авось!" Русский человек порой неохотно верит в материальную природу вселенной и её физические законы, и всем сердцем ждет чуда. Так ли уж это плохо? Но в сердце Чаадаева не было ни малейшей симпатии к своим землякам. Даже исконную российскую бесшабашную удаль - этакий бесцельный выплеск норадреналина без учета последствий - он считает пороком: 

 "Иностранцы ставили нам в заслугу беспечную отвагу, особенно замечательную в низших классах народа; Они не заметили, что то самое начало, которое делает нас подчас столь отважными, лишает нас глубины и настойчивости; что безразличие к превратностям жизни, вызывает в нас также равнодушие к добру и злу, ко всякой истине, ко всякой лжи, и что вследствие такой ленивой отваги, даже и высшие классы, как ни прискорбно, не свободны от пороков, которые у других свойственны только классам самым низшим."

Ну и подконец, сгустив краски, насколько можно, Чаадаев пафосно призывает соплеменников к осмысленному существованию, но...: "В нашей крови есть что-то препятствующее прогрессу. - сокрушается он. - Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума. Мы существуем лишь для того, чтобы преподать великий урок миру. Не нелепость ли - спрашивает он, - предположение, будто этот прогресс народов Европы, столь медленно совершившийся и притом под прямым и явным воздействием одной нравственной силы, мы можем себе сразу усвоить, даже не потрудившись узнать, как он совершился? Из Европы мы заимствовали одну лишь обманчивую внешность и бесполезную роскошь. Бедные наши души! Не будем прибавлять к нашим бедам еще и ложного представления о самих себе, не будем стремиться жить жизнью духовной, научимся благоразумно жить в данной действительности"

Понимая, какая безнадежная картина вышла из-под его пера, автор и не думает извиняться: "Я должен был показаться вам желчным в отзывах о родине: однако же я сказал только правду и даже еще не всю правду."

Отходная по России

Публикация этих строк  в 1836 году произвела впечатление взрыва. Не было дома в наших обеих столицах, где бы его сочинение не обсуждали. В основном реакция была негативная. Чаадаев задел больные места общества, и общество вознегодовало. Да как он смеет?

Гнев сограждан дошел до того, что в полицию стали писать заявления с требованием наказать наглеца, сослать его в Сибирь, а студенты Московского университета и вовсе потребовали немедленной казни без суда и следствия. Бывший друг и соратник Денис Давыдов распространил стихотворение, где он презрительно назвал Чаадаева «маленьким аббатиком», который "бьет в свой набатик". "Ты лобызаешь туфлю пап" - возопил поэт Языков, до глубины души оскорбленный похвалой католицизму.

Конец воплям положил Николай I, начертавший: «Прочитав статью, нахожу, что содержание оной — смесь дерзкой бессмыслицы, достойной умалишенного».

Журнал «Телескоп», напечатавший "шедевр" Чаадаева, был закрыт, издатель сослан, цензор уволен со службы, а сам автор объявлен сумасшедшим и взят под домашний арест. Каждый день его навещал "бесплатный" доктор. Надзор полицейского лекаря был снят лишь в 1837 году при условии что "больной" больше ничего писать не будет.

Но оказалось, что далеко не всем согражданам суждения философа показались неприемлемыми. Были и такие, которые с ним согласились. Так, утверждение Чаадаева, что западно-европейские успехи в области культуры, науки и права являются плодами католицизма как «политической религии», привело к тому, что многие его читатели перешли в католичество.

Сторонники Чаадаева оформились в западников, а его критики — в славянофилов.

Выяснилось (или просто показалось), что критика России и русских вовсе не являлась конечной целью автора. Чаадаев был (или хотел казаться) искренним патриотом. В дальнейших сочинениях (еще 7 философических писем и труд "Апология сумасшедшего", которые были опубликованы лишь после его смерти) он приходит к выводу, что нормализация русской действительности все-таки возможна. Для этого нужно идти путем нравственного воспитания и образования в соответствии с идеалами западного просвещения. Кто ж спорит? В конце он предсказал Родине успех и процветание, "великое будущее, которое, без сомнения, осуществится". А также определил, что "у России вообще особый путь". Эта формула "особого пути" приобрела чрезвычайную популярность и активно используется словесными жонглерами по сей день. В зависимости от того, к какой политической партии принадлежит оратор, прилагательное "особый" наполняется разным смыслом.   

Судя по современным медиа, включая и наш дорогой Сноб, идеи Чаадаева актуальны до сих пор. Более того, противоречия между "западниками" и "славянофилами" растут, и растут, и растут. Растёт и их взаимная неприязнь. Сегодняшним “западникам” свойственна русофобия в крайне  ханжеской форме. Они уже не поют отходную по России - они её неприлично вопят. А их оппонентов отличает эмоционально зашкаливающий патриотизм, мешающий объективности суждений. В обоих противоборствующих лагерях встречаются умные люди. Не так много, к сожалению - но встречаются. И у тех, и у других есть вполне здравые исходные точки - таковые были и у Чаадаева. И почему-то никому из спорщиков не приходит в голову, что

если в споре, длящемся вот уже почти двести лет, так и не родилась истина, то очевидно пора закругляться и попытаться свести все к разумному компромиссу. 

 Господа “Чаадаевы”! Ау!

snob.ru