Трава в степи уродилась в это лето – дождей было достаточно. Она отливала в ночи шелковыми волнами, когда по ней проходило дыхание легкого ветра. Как же было здорово в ту ночь в южной деревенской степи! И этот конь, темнее самой ночи, с гладкой маслянистой шкурой! Откуда ребята его увели? В колхозе таких красавцев точно не водилось. 

 

Он подходит и тычется в руку мягчайшими губами, и я забираюсь к нему на спину,  трогаю поводья… Седла нет, но мы и не ездили в седлах, а вот поводья на месте… Конь двигается с места, все быстрее и быстрее, переходит в упругий галоп. Ветер свистит в ушах, и степь расплывается перед глазами… Потом бег коня замедляется, он переходит на шаг. Я оглядываюсь – та же ночь, но чем-то и не та. И огоньков станицы не видно уже – темнота без проблеска. И тишина.

 

И я пугаюсь. Пугаюсь этой темноты и одиночества. И что скажет мама, если я не вернусь к назначенному часу? Разворачиваю послушного (очень послушного!) коня и снова трогаю поводья. Конь опять идет шагом, потом рысью, но как-то без охоты, что ли. И снова галоп, слитный стук копыт и свист ветра в ушах. Все приехали. Уже слышны голоса ребят. 

Тут происходит неожиданное. Конь резко останавливается и встряхивается, так что я с него скатываюсь. Потом он коротко ржёт и уносится прочь…

 

До сих пор в его ржании слышится мне укор. 

- Что ж ты так, струсила? 

- Да, - в который раз вздыхаю я. 

 

Струсила. Упустила сказочный, фантастический шанс оказаться в другом мире. Спустя годы я уже не сомневаюсь в том, что неизвестно откуда взявшийся и куда подевавшийся конь был не из этой реальности. И что это был мой шанс, синяя птица удачи, которую я добровольно оттолкнула…

 

...И что мы теперь имеем?

После очередной, ставшей уже привычной ссоры с мужем, я набросила куртку и вышла во двор своей пятиэтажки. Зашла в скверик, села на скамейку, достала свеженькую пачку сигарет и закурила, пытаясь отрешиться от обидных слов (которые тоже стали привычными)

В скверике было темно. Фонари светили снаружи, а здесь плотная листва едва пропускала свет. Только красный огонёк сигареты, и невесёлые мысли по кругу, по кольцу. Без выхода и просвета. Можно же, конечно, прийти, собрать вещи, послать витиевато и хлопнуть дверью. 

И уйти в ночь.

Можно. И можно даже найти, куда уйти. Да вот только та же самая нерешительность, трусость, если хотите, не даёт сделать последний шаг. А день тянется за днём, не меняя ничего в жизни. И уже сама жизнь превращается в занудную вереницу…

 

Шорох за спиной прервал размышления о своей никчёмности во всех смыслах: и изменить не хватает сил, и приспособиться, надев розовые очки - другие ведь и хуже живут - не получается, и впереди уже никаких чудес не предвидится. Кончились чудеса.

 

Шорох повторился. И я развернулась посмотреть, что там копошится в кустах. Страха не было, скорее, беспокойство как от неожиданного комара.

 

Развернулась – и застыла, потому что из кустов на меня смотрела блестящие чёрные глаза того самого коня, исчезнувшего много лет назад в южной степи. Я протянула руку вперёд, и конь потянулся навстречу. Выступил из кустов, темнее самой густой тени, наклонил голову, чтобы я могла погладить её. На шкуре мерцали чуть заметные блики, как отблески невидимого лунного света. Шкура под пальцами была гладкая и горячая, дыхание из ноздрей обдавало теплом и чуть заметным запахом полыни. Конь был настоящий, не мираж и не морок, под шкурой переливались упругие мышцы, когда он менял позу. Но он не мог быть здесь, никак не мог. Однако был. Стоял, касался бархатными губами моей руки. даже уздечка была. А вот седла не было. Как тогда, той давней ночью. И в голове только одна мысль, превратившаяся из паутинки в звенящую внутренность колокола:

 

- Ещё один шанс. Решайся.