Пролог.

По синему морю неторопливо плывет белый корабль. Вокруг него вьются проворные, хищные, крикливые чайки. Птицы прекрасно знают, что за кораблем всегда тянется след различных объедков, поэтому вблизи судна всегда есть, чем поживиться. Вот открывается иллюминатор, и волосатая рука помощника кока выплескивает за борт ведро с очистками и помоями. Птицы приходят в неописуемый восторг! Еще бы, новая порция еды! Подобно летчикам-камикадзе, чайки бросаются к самому борту корабля, выхватывают кусочки поаппетитнее, взмывают в воздух, стремясь удрать подальше от сородичей, садятся на воду и начинают пир, чем кок послал. Расправившись с едой, они снова и снова повторяют свой маневр, до тех пор, пока корабль не отплывает на значительное расстояние, или не заканчиваются «дары богов».

Шум! Гам! Настоящий птичий базар преследует белый корабль. Одна из чаек пролетает мимо большой открытой палубы, камнем падает на воду, у самой воды успевает схватить «лакомство» и резко взмыть вверх. На палубе, облокотившись о поручень, стоит высокий молодой человек и с интересом смотрит на чаек.

«Всё как у людей, - думает он. - Успеть, схватить, урвать, удрать, да побыстрее. Или отобрать у того, кто слабее... А может, это у людей нет ничего, кроме таких примитивных инстинктов? Тогда зачем были все эти века эволюции? Для отбора лучших из худших? Если все равно человечество не так далеко ушло от безмозглых и крикливых птиц?»

Внезапный порыв ветра прервал его размышления, сбросил с головы шляпу. Длинные, чуть вьющиеся волосы взметнулись, следуя порыву ветра. Черная атласная лента красиво оттеняла светлый цвет его локонов, не давая им рассыпаться по плечам. Казалось бы, яркое солнце должно было породить в этих волосах медовые или соломенные блики, но нет - они оставались холодно-серебристого цвета. Цвета лунной дорожки на ровной глади горного озера, с качающимся на ней лотосом.

Чертыхнувшись и помянув Мерлина в весьма недвусмысленной ситуации, молодой человек попытался на лету схватить свою непокорную шляпу. Та в легком ветреном танце перелетела через палубу и упала бы за борт… Но в полете её перехватила рука другого юноши, брюнета, неуловимо похожего на блондина, потерявшего шляпу. Хотя он выглядел полной противоположностью первому. Так похожи позитивный и негативный варианты одного и того же снимка – казалось бы, такие разные, они являются отпечатками одного и того же.

Внимательный наблюдатель сказал бы, что этих двоих объединяет какая-то тайна. Принадлежность к чему-то более весомому, чем членство в одном крикет-клубе.

Брюнет держал в руках шляпу и ждал, когда за ней подойдет блондин, не делая, впрочем, шагов навстречу.

- Спасибо, что пойма... Черт побери, Поттер!!! Какого гиппогрифа ты делаешь на моём корабле?!
- Твоем корабле? Ты ничего не путаешь, Малфой? Могу с тем же успехом спросить и тебя: что ТЫ делаешь на ЭТОМ корабле? - сказал тот, кого назвали Поттером.

Смерив друг друга ледяными взглядами, они разошлись в разные стороны. Теперь ни у одного из них не возникало желания любоваться чайками...

Люди, идущие навстречу молодому лорду Малфою, никогда не догадались бы, какие демоны бушуют у того в сердце. Его походка оставалась все такой же легкой и пружинистой. Небрежно помахивая тростью, он одарил равнодушной полуулыбкой проходящих мимо барышень. Хотя такую улыбку он мог бы адресовать и своим мыслям. Но барышни все же восхищенно ахнули и обернулись. Летящим шагом молодой аристократ дошел до своей каюты, не спеша открыл дверь и вошел внутрь. Теперь, когда он смог позволить себе расслабиться, гримаса ярости исказила аккуратные и тонкие черты.

- Чертов Поттер! Какого Мерлина он тут делает? Неужели я не отработал и не выплатил все, что от нас требовали?! Впервые за пять лет я смог позволить себе этот, так называемый отдых! Так нет же - им нужно было поставить за мной соглядатая, эту блохастую шавку! Чер-р-рт! - так, разговаривая сам с собою, Драко Малфой постепенно успокоился. Его мысли стали течь спокойнее. Прежде всего он задумался, не может ли это быть случайным совпадением. Ведь такого как Поттер вряд ли поставят приглядывать за такой мелкой сошкой как он. Тонкие губы привычно изогнулись в усмешке.

Бессознательно, последние пять лет, Драко внимательно следил за карьерой Мальчика-Который-Всех-Достал-Своей-Живучестью. А что еще оставалось делать, глядя, как все фамильные ценности Малфоев были уничтожены или конфискованы для исследования на предмет Тёмной магии? Конечно, львиная доля семейных сокровищ лежала в надёжных сейфах банка Гринготтс. Гоблины, несмотря на уговоры и даже угрозы со стороны Министерства Магии, не соглашались раскрыть ни тайны своих клиентов, ни тем более содержание их счетов.
«Сегодня одно Министерство, завтра другое... Власть может меняться каждые пять минут, но все волшебники должны быть уверены в сохранности своих сбережений! Иначе просто быть не может! Что бы ни было сегодня, вы можете быть уверены в своем завтра. Пока волшебники доверяют гоблинам тайны и деньги, ни один из нас не нарушит обязательств. Мы клятву верности не вам давали, не вам требовать ее нарушения!» Такая позиция гоблинов сильно сбила спесь с работников Министерства. Они-то были уверены, что теперь, после Великой Победы, получат-таки доступ к тайнам и финансам знатных и влиятельных фамилий - Малфоев, Гойлов, Креббов, Паркинсонов и других. И вот теперь, получив щелчок по носу, министерские работники задумались, как же подчинить своему влиянию богатые, но всё еще независимые чистокровные семьи, если арестовать их счета не получается? Потребовав магический допуск ко всем поместьям, они устроили обыск, планомерно переходящий в погромы.

Например, из Малфой-Мэнор вынесли всё, включая портьеры с окон. Домашние эльфы жалко плакали, когда Министерство приказало в обязательном порядке освободить их всех, впрочем не позаботившись, куда трудоустроить несчастные создания. Это было сделано, чтобы еще больше унизить гордых аристократов, мол, сами за собой теперь убирайте. Также были вынесены и выпотрошены все книги. Эта участь не минула и детские книги Драко. Признав неопасными, авроры выбрасывали их из окон прямо на цветочные клумбы. И они лежали там в грязи, порванные и жалкие И не было в них ни одной картинки, на которой не плакали герои сказок... У Драко, подбиравшего растрепанные, влажные листочки, болезненно сжималось сердце. Он все больше и больше ненавидел победителей.

Как это не раз бывало прежде, они всячески унижали побежденных – вытирали грязные сапоги о шелковые простыни, шагали по осколкам драгоценных ваз и старинных сервизов, сваливали бесценные картины в кучи, как ненужный хлам. Эти, с позволения сказать, победители не понимали, что уничтожают культуру своей же страны и народа. Ведь большинство богатых семей регулярно отдавали свои ценности на благотворительность, тем самым сохраняя их для потомков. А теперь... Теперь тем немногим ценителям, которые могли увидеть и понять, что теряла их страна, культура, нация оставалось только скрипеть зубами.

Драко знал, что подобные вещи происходили и в других чистокровных семействах. Когда, ему доложили о приходе Панси, он поспешил в гостиную и остановился на пороге, в шоке гладя на нее. Заплаканная и жалкая, мисс Паркинсон дрожала, не в силах вынести погрома в родном доме. Последней каплей стало то, что ее детские игрушки постигла участь книг Драко. Когда ее медвежонка, с которым она провела все детские годы и даже несколько школьных лет, распороли заклятием, Панси сбежала из дома. Теперь ее милый медведь больше не мог разговаривать и утешать дорогую хозяйку. Он неподвижно сидел на опустевшей каминной полке, грустно свесив головку набок. Словно простая магловская игрушка. Сломанная и безжизненная.
Для Панси этот мишка был больше, чем просто игрушкой — воплощением всего самого светлого и чистого, что было в жизни — ее детства. А теперь самое светлое и доброе уничтожили те, которые якобы были носителями этого доброго и вечного.

Драко тогда сказал ей, что они должны быть более терпеливыми. Нет, не терпимыми, а именно терпеливыми. И когда-нибудь их время настанет, и тогда они будут вновь решать все важные для магической Британии вопросы.
«В конце концов, мы живы, Панси! - сказал он. - Нас не убил ни кровавый маньяк, ни эти последователи Света. Мы были на острие ножа, но выжили. Что значит пара книг или игрушек по сравнению с тем, что мы может дышать? Мы же слизеринцы и всегда выходим сухими из воды! Ну же, подружка, успокойся!»
Впервые за много дней Панси улыбнулась сквозь слезы. В ее глазах появилась робкая надежда. Они долго сидели около горящего камина, глядя на всполохи огня. Два высокородных птенца из разоренных войной гнезд. Они много говорили, вспоминали, смеялись, но больше молчали, согретые теплом огня и дружеского участия...

Хуже, казалось, быть уже не может, но все же стало. Министерство нашло способ наказать чистокровных. Они потребовали от банка предоставлять все отчёты о текущих операциях, замучив гоблинов финансовыми проверками. Теперь министерские работники знали кто, когда и сколько снял со счета, что было взято из хранилищ в тот самый момент, когда получатель ставил подпись под расходным документом банка. Это давало аврорам право подходить с ордером на обыск среди белого дня к неблагонадежным магам, выходящим из банка. Они могли требовать от них всё, находящееся в карманах и сумках для проверки на Тёмную магию. Это было не столько трудно, сколько унизительно: из каждого задержания устраивали целый спектакль на потеху публике. Все, что вызывало подозрение, изымалось, будь то перстень, книга или деньги. Забирать изъятое разрешалось только после двух недель «тщательных» проверок. За это время многие ценности так и оседали в Министерских запасниках, и позже распродавались как конфискованные. Первыми воспользоваться правом выкупа щедрым жестом предлагали тем волшебникам, у которых эти ценности были изъяты. Так или иначе Министерство обирало непокорных аристократов, наказывая за чистокровность. Общественность магической Европы роптала, но ничем не могла помочь – победителей не судят.

Поэтому в столь нервной реакции Драко на Поттера не было ничего странного. «Наверно не стоило так срываться при нем, - подумал Драко, успокоившись. - В конце концов, я ему еще кое-чем обязан. Но Мерлин меня раздери, как тут было не вспылить? Я ведь уже успел расслабиться, почувствовать себя свободным... На чаек этих дурацких засмотрелся и тут вдруг... Поттер. Интересно он один или как? Что-то я до сих пор не слышал о его помолвке с Уизлеттой. Неужели она все же упустила этакое сокровище?»

Ещё лет пять назад Драко не мог и подумать о Поттере, как о сокровище, но теперь он не мог не признать, что школьный враг стал весьма выгодной партией. Судите сами: с наступлением совершеннолетия Гарри стал законным обладателем поместья Поттеров и дома Блэков. Министерство выплатило ему солидную премию за победу над Волдемортом. Стабильный доход приносил магазинчик приколов Уизли. Это что касается финансов. А теперь прибавьте ко всему вышеперечисленному громкую фамилию, «вечную» славу и весьма привлекательную внешность. Получалась настолько гремучая смесь, что нужно быть полной идиоткой, чтобы упустить такой шанс. Приведя себя в порядок, Драко совершенно успокоился. То, что он оказался «в одной лодке» с Поттером, еще не означало, что они будут часто видеться.

Как всегда подтянутый и элегантный, Драко вошел в банкетный зал корабля. На секунду задержавшись в дверях, давая всем возможность заметить и хорошенько рассмотреть себя, он направился к уже спешащему навстречу метрдотелю.

- Добрый вечер, мистер Малфой! Разрешите проводить Вас к Вашему столику? К сожалению, все места уже заняты, но мы смогли договориться с одной семейной парой, они пересели за Ваш столик, а Вы, будьте любезны, сюда...

Драко последовал за щебечущим метрдотелем и вскоре остановился у одного из красиво сервированных столиков. Губы, готовые растянуться в приветливой улыбке, дрогнули и застыли. Он увидел прозрачные зеленые глаза... «Как в море с головой, честное слово!» - пронеслась молнией мысль Драко.

Поттер смотрел на спешащего к столику метрдотеля и величественно шествующего следом Малфоя и думал, не поздно ли будет по-быстрому смотаться из зала...
«Поздно... Сейчас начнется...», - обреченно подумал Герой-Всея-Магической-Британии, уже представляя «приятный вечер в теплой дружественной обстановке» с бывшим сокурсником. Учитывая все предыдущие встречи в Хогвартсе, вечер не обещал быть приятным.

Внутренне подобравшись, Гарри готовился к очередной выходке Малфоя. Вот сейчас он подожмет свои тонкие губы и надменно спросит у метрдотеля, нет ли в этом зале мест для людей, а не для животных... Почти с тревогой Гарри смотрел на блондина, ожидая первой насмешки. Кто бы мог подумать - прошло столько лет, а он все еще ежился под взглядом этих холодных глаз. Можно подумать, Драко годами тренировал такой взгляд. Никто никогда не мог так сильно задеть его чувства, как этот белобрысый, почти бесцветный гаденыш. Даже Волдеморт, который во время пыток заставлял Гарри вспоминать худшие моменты его жизни, не мог доставить ему столько боли. И вот его школьный кошмар стоит рядом и смотрит долгим немигающим взглядом. «Как василиск, честное слово!»

Тем временем ничего не замечающий метрдотель почтительно отодвинул стул, приглашая блондина присесть. Не может быть! Тот сел, не проронив ни слова! Лучше бы Малфой фыркнул что-нибудь оскорбительное и ушел. Теперь сиди тут как на иголках! Гарри чувствовал себя не в своей тарелке, ему было очень неуютно.

Стараясь ничем не выдать своего волнения, Гарри вежливо сказал:
- Добрый вечер, мистер Малфой. Не правда ли, прекрасная погода сегодня, особенно если сравнивать с вчерашней бурей? - «Боже! Что я несу? Он же сейчас просто лопнет от счастья — еще бы, я ведь сам иду к нему в руки. Нет бы сидеть и молчать. Черт!»

Драко кинул на Поттера оценивающий взгляд и так же стерильно-вежливо произнес:
- Да, Вы правы, мистер Поттер, погода и правда замечательная. Однако я слышал, что будет еще одна буря, даже сильнее прошлой. Так что нам остается наслаждаться этими тихими днями, пока не разразился новый ураган.

Туше. Правила этикета не нарушены, ни к чему не обязывающий разговор начат. Перекинувшись еще парой фраз о погоде-природе, бывшие сокурсники замолчали, пытаясь найти нейтральную тему для беседы. Но тут наконец-то подали заказанные блюда и тягостный для обоих разговор можно было приостановить. После обеда принесли напитки. Поттеру — виски, Малфою — коньяк. Глядя на ловко орудующего столовыми приборами Драко, Гарри снова почувствовал себя несколько неловко, хотя его навыки обращения со столь сложными инструментами значительно улучшились после школы. Сам не понимая зачем, Гарри нанял прекрасного преподавателя светских манер и этикета. Его более двух лет обучали тонкостям светской жизни - игре в карты, фехтованию, искусству поведения за столом, умению держаться в седле, танцевать... В общем всему тому, чему могли бы учить с детства, расти он в Поттер-Мэнор. Неожиданно для себя Гарри понял, что владение хорошими манерами как нельзя лучше соответствует его новому статусу. А началось все с посещения Поттер-Мэнор, который стал доступен только после девятнадцатилетия Гарри. Как ни странно, Дамблдор никогда не говорил о родовом поместье Поттеров. «Наверное он и не надеялся, что я доживу до девятнадцати», - мрачно подумал тогда Гарри.

Он больше не испытывал к директору того детского трепета. Гарри понял, что всегда был для старого волшебника только своего рода оружием. А зачем привязываться к оружию, которому так или иначе суждено погибнуть? Как же было горько осознать, что вся доброта Дамблдора не простиралась дальше, чем это было нужно для выполнения предназначенной ему роли! Именно из-за своего предназначения Гарри никогда не жил с крестным, проводя большую часть лета в ненавистном доме на Тисовой улице и до седьмого курса никогда не был на могиле родителей. Ведь безопасность была превыше всего!

И видимо по той же причине он ничего не знал о Поттер-Мэнор. Никто и никогда не говорил Гарри, что у него есть родовое гнездо. Гермиона не могла ему помочь. Все-таки лучшая подруга больше радела за права эльфов и других магических существ, она полагала, что волшебники и сами могут о себе позаботиться. Другое дело — эльфы, которые даже не догадываются, как сильно хотят на свободу! Сириус не придавал большого значения фамильным поместьям, потому что был ярым противником условностей, которые налагала чистая кровь. Даже собственный дом он ненавидел всеми фибрами души. Правда однажды он упомянул, что будучи еще школьником гостил у Поттеров, и это лето было самым счастливым в его жизни. Но Гарри не придал значения этому факту, боялся спугнуть воспоминания крестного, делал все возможное, чтобы узнать о его юности побольше, ценил каждую секунду его откровенности. А потом Сириуса не стало…

Так Гарри и не узнал бы ничего, но однажды в окно влетела сова с брелоком банка Гринготтс на ошейнике и письмом в лапках о наследовании Поттер-Мэнор. Причем именно в тот момент, когда это было так необходимо... Как ни смешно, первой мыслью было то, что теперь он ничуть не хуже Малфоя и остальных чистокровных зазнаек. Теперь у него был свой Дом. Именно Дом, с большой буквы. Что понимали о его тоске Гермиона и Рон, всегда жившие в любящих и шумных семьях? Кто бы мог подумать, что Мальчику-Который-Уже-Давно-И-Прочно-Ненавидел-Свою-Славу-И-Титулы-Через-Дефис может быть важен именно этот клочок бумаги? Официальное уведомление о том, что он — самый настоящий лорд Поттер, а не отребье с помойки! В его жизни появился смысл. И именно в тот момент, когда он уже отчаялся его найти. Теперь у него, никогда не знавшего семейного уюта, был свой дом, в котором он сможет построить свое личное счастье. Дом, где сами стены будут охранять его детей.

При мыслях о жене и детях у Гарри привычно сжалось сердце... А ведь совсем недавно он был готов к этому... Тут он заметил пристальный и вопросительный взгляд Малфоя. Гарри понял, что погрузившись в воспоминания, он несколько выпал из реальности.

- Что ты сказал? Я задумался и не услышал твоего вопроса. Прости. - Гарри мило улыбнулся, как бы извиняясь за невнимательность.

- Я спросил, можно ли мне закурить? - Малфой странно взглянул на Гарри.

- Да, конечно. Какие церемонии?!

- Будешь? - Драко, как истинный джентльмен, сначала предложил сигару собеседнику. Глядя, как по-мальчишечьи задорно заблестели глаза Гарри, он еще ближе пододвинул тому коробочку с сигарами.
«Чувствую себя просто демоном-искусителем!» - подумал Драко, помогая Гарри прикурить.

К его удивлению Поттер даже не закашлялся. Но то, как он держал сигару, выдавало в нём новичка в курении. Прикурив, Драко затянулся медленно и красиво, как он любил это делать, выпустил струю дыма, и поглядел сквозь ресницы на Поттера. Тот вёл себя довольно уверенно, словно вспоминал забытые навыки.

- Скажи, Поттер, почему ты здесь? - не удержался и все-таки спросил Драко.

- А ты?

- Я первый спросил, - ухмыльнулся Малфой.

- Я здесь потому, что еду отдохнуть... Просто так, без всей этой магической мишуры и шумихи вокруг моего имени. Или ты думаешь, что моя жизнь — сплошной праздник? - ощетинился Гарри. - Интересно, а что ты делаешь среди магглов? Я здесь более уместен – я вырос среди них. И почему ты так накричал на меня на палубе, когда я поймал твою шляпу?

- Я сорвался, потому как заподозрил, что эти дебильные авроры приставили тебя следить за мной, вдруг еще чего удастся вытрясти из бывшего Пожирателя? Я вспылил и вышел из себя, так что извини за сцену на палубе. И еду я тоже в круиз отдохнуть от дел. Туда, где никто не знает, кто такие Малфои. Скажи-ка, тут есть кто-нибудь из ваших? - Драко заговорщицки прищурился и наклонился к Поттеру. - Или это случайность, что мы так внезапно встретились?

- Знаешь, они такие же наши, как и ваши... Я давно уже не работаю в аврорате — других дел хватает. Слышал о Поттер-Мэнор? - Гарри поднес сигару к губам и медленно выдохнул сизый ароматный дым. Драко показалось, или в словах Поттера мелькнула нотка законной гордости землевладельца.

- Конечно я слышал, не каждый день просыпается такое поместье как твое. Просто я не думал, что Герой магической Британии, оставит свой пост на страже добра и законности даже для наведения порядка в доме, - закинул пробный шар былой язвительности Драко, с волнением ожидая реакции Поттера. Сорвется или нет? Но видимо общая умиротворяющая атмосфера зала с его неспешной и красивой музыкой, нарядными посетителями и предупредительными официантами настроила Гарри на благодушный лад. А может это в отсутствие Вечно-Рыжего-Нищеброда и Всезнайки-Зазнайки Поттер стал таким терпимым? Он только поморщился как от комариного укуса и сказал:

- А мне казалось, что ты как никто другой должен знать, как сильно мне надоела эта мишура с Героем... - тут он был вынужден прерваться, так как снова принесли напитки. Отпив из своего бокала, Поттер задумчиво посмотрел в плещущуюся янтарную жидкость, будто хотел увидеть там что-то недоступное Драко. И когда Малфой уж было решил, что Гарри снова надолго задумался, тот тихо, едва слышно произнес:

- Я увидел, что методы нашей Правды мало чем отличались от методов вашей. - вот так прямо и сказал, не Добра и Зла, а Правды. Сказать, что Драко удивился – значит не сказать ничего.

- Я был на обыске в вашем доме, Драко... Не могу сказать, что то, что я увидел, привело меня в восторг. Я бы сказал даже наоборот. Я видел, как они рвали твои книжки и ломали детские игрушки, как били сервизы, срывали шторы и картины. Я стоял, глядя на все это не в силах даже крикнуть, чтобы они прекратили. А потом один из авроров подошел и сказал, что я должен быть доволен, ведь это дом моего врага. Ты не поверишь, Драко, я ударил его. Это все, что я смог сделать. Они позвали меня в Малфой-Мэнор, твой дом, чтобы их любимый Символ Победы смог удовлетворенно хрюкнуть, глядя на осколки жизни семьи своего врага! Тогда впервые после победы я напился до безобразия... В одиночку… Я пил много дней. Я потерял все свои жизненные ориентиры. Я просто не мог поверить, что моя возможная смерть была бы во имя ЭТОГО! Ты знаешь, если бы не Кричер, я наверное допился бы до того, что заавадил самого себя прямо в луже огневиски... Можешь гордиться, Малфой — твой дом сделал то, что не смогли сделать ни ты со всем факультетом Слизерин, ни Волдеморт со своими Пожирателями... Твой дом сломал моё представление о Добре и Зле. О какой победе можно было говорить, если победители вели себя, как последние свиньи, вырвавшиеся из хлева... Я понимаю, что в случае нашего проигрыша все было бы куда хуже. Но ведь нужно соответствовать той маске, которую носишь! Вы не прятались. С вами все было понятно. Увидев, кем на самом деле были авроры я не выдержал — ушел. Конечно, они считали, что поступают справедливо, унижая и топча тех, кто был по ту сторону баррикад. Не знаю, может я идеалист и романтик, а может идиот и слюнтяй, но я считаю, что с поверженным врагом надо вести себя более благородно, чем с тем, с кем бился плечом к плечу. Друг, если он настоящий, никогда не ударит тебя в спину. А вот поверженный и униженный враг когда-нибудь встанет с колен... Скажи, разве я не прав? - впервые Гарри взглянул на неподвижно сидящего Драко. Один боялся насмешек за непрошенную откровенность, другой боялся эту откровенность спугнуть. Внезапно, для Драко это действительно стало важным.

- Что я могу сказать?.. Гриффиндорец — это диагноз... Но ты не так уж и неправ, враг мой, - и это тихое «враг мой» от Малфоя, прозвучало гораздо глубже, чем «друг мой», сказанное кем-нибудь другим. Тут Поттер вспомнил о тлеющей сигаре в своих пальцах, судорожно затянулся и все же закашлялся...

Они вышли из ресторана определенно уже не врагами, но и не друзьями. Многолетняя неприязнь быстро таяла под теплом неожиданной откровенности. За неспешными разговорами ни о чем они поднялись на палубу. Облокотившись о поручень на корме, Гарри и Драко смотрели на темную воду. Пароход разрезал водную гладь и вдоль бортов тянулся пенящийся бурлящий след. Было в этом что-то завораживающее — непрерывно текущая вода, движение большого корабля и соседство человека, которого раньше ненавидел. Они стояли достаточно близко, чтобы ощущать тепло тел друг друга. Это было уютно, но как-то странно... Внезапно, словно решившись на что-то, Гарри выпрямился и сказал, повернувшись к Драко:

- Я бы хотел, чтобы мы перестали враждовать, - он протянул ладонь и продолжил чуть дрогнувшим голосом. - Давай начнем сначала? Я пойму, если ты не примешь моей руки, но не могу не попытаться...

Жест Поттера поразил Драко и он смотрел на его руку, как будто никогда не видел ее прежде. В его голове не было ни одной мысли, кроме как: «Ни чего себе!» Сказать, что Драко был в недоумении, значило выразиться чересчур мягко. Он подхватил уже опускавшуюся руку Гарри и крепко сжал. Подняв голову, он посмотрел в глаза Поттеру. В его взгляде он прочел такое же смятение, но помимо этого была твердая решимость и вот неуверенность сменилась огромным облегчением.

Еще не в силах осознать то, что произошло, они стояли неподвижно, вглядываясь в глаза друг друга. Неизвестно, сколько бы еще они так простояли, но их внимание привлекли яркие вспышки молний, на мгновение осветившие все вокруг. Оглушительно прогремел гром, показав, как близко подошла гроза. Все еще ошеломленные, но уже стихией, они стояли, не разжимая рук. Внезапно крохотный мир белого корабля содрогнулся от сильнейшего удара волны в борт, молодые люди, стоящие на корме, потеряли равновесие. «Так не бывает!» - подумал Драко, падая за борт в беснующееся море. Его рука все еще крепко стискивала руку Поттера...

Проснувшись, Драко некоторое время соображал, почему ему так неудобно лежать. Еще он хорошо помнил, что в полутемной каюте не было раньше столько солнца. Попытавшись повернуться на другой бок, чтобы спрятаться от назойливого света, Драко понял, что кто-то держит его руку. Резко открыв глаза, он внезапно вспомнил все.

_______Яркая вспышка — это молния.
____________________Гром, разом его оглушивший.
______________________________________Потеря равновесия.

________Полет.
________________И вода, внезапно оказавшаяся повсюду.
____________________________Водоворот!

____________Черт, мы попадем под пароходные винты!


_____Ощущение руки, ускользающей из его ладони.
______________________________________________Поттер!

_______________Крепче перехватить его руку.
______________________Рвануться вверх.
_____________________________Потянуть Поттера за собой.
____Вытолкнуть себя и его на поверхность.
________________Глоток воздуха!

_________________________Держись, Поттер!
___________Еще одна волна.

Нужно бороться! Нужно плыть!
______________________________________Как мало воздуха!
__________________Непонятно, сколько это уже продолжается.

Главное - не отпускать руку Поттера! Это все, что удается понять.
_________________________Внезапное падение на что-то твердое.

______Ползти!
_____________Песок.
___________________Камни.
_________________________Еще одна волна. Она почти утаскивает их обоих в море.

Нет!!!

____Безумная ярость. Вперед!
__________________________Я смогу!
_________________________________Мы выбрались!
______________________________________________Я не потерял его!

________Я смог! Мы выбра...

Драко попытался сесть, стараясь двигаться осторожно. Так, сел. Голова на месте, руки-ноги вроде целы... Так, руки! Драко впервые взглянул на Гарри. Тот лежал лицом вниз. В его черные волосы набился песок. Высохнув, они завились в тугие кудри. Ленту для волос Поттер потерял и жесткие от морской воды волосы рассыпались по плечам. Стараясь действовать осторожно, Драко перевернул Поттера на спину. Он пристально вглядывался в бледное, осунувшееся лицо и пытался понять дышит ли Гарри.

Слава Мерлину — дышит! Похлопав Поттера по щекам, Драко убедился, что тот всего лишь без сознания. Надо было что-то решать. А для начала вообще понять, куда они попали.
Только сейчас он начал оглядываться. Впереди простиралось море, издевавшееся над небом яркостью и глубиной синего цвета. Под ногами белый мелкий песок, небольшие валуны разбросаны вдоль берега, рядом копошится мелкая пляжная живность. Обернувшись, Драко застыл, разглядывая огромные темные джунгли. Оставалось понять, где они - на острове или на материке. Попытки вспомнить хотя бы приблизительно карту этого района Драко оставил, как несущественные. Так, нужно привести Поттера в сознание. Потом найти воду. А потом можно будет и о карте подумать.

Встав с песка, Драко принялся отряхивать одежду, заодно осматривая ее. Вроде бы все цело. Внезапно он застыл, сразу ощутив себя несчастным и незащищенным. Палочка! Ах нет! Вот же она! Мгновенно почувствовав себя лучше, Драко наколдовал воду, чтобы утолить жажду. После этого он намочил чудом уцелевший носовой платок, вытер руки и лицо от едкой морской соли, и лишь затем занялся всё ещё бессознательным Поттером. Поняв, что это не просто обморок, Драко начал осматривать голову Гарри. Почти сразу нашел огромную шишку. Повезло хотя бы в том, что голова не была пробита. Еще раз намочив платок, сложив из него компресс, он постарался охладить голову Поттеру. Подумав, что тот еще долго может не очнуться, Драко начал оглядываться в поисках более удобного места, чем пляж. Решив исследовать побережье, Драко наложил на Гарри следящее заклятье и пару охраняюще-отвлекающих.

Почти сразу отыскав уютную полянку, огороженную с одной стороны лесом, а с другой — небольшим ручейком, блондин построил на скорую руку просторный шалаш. Затем Малфой вернулся на пляж за Поттером. Тот все еще был без сознания. Это начало тревожить — по-видимому он сильнее ударился головой, чем заподозрил Драко сначала. Попытки наложить диагностическое заклятие успехом не увенчались. Над причинами этого парень решил пока не думать. Но и отточенное со школы заклятие Мобиликорпус не работало. А вот это было уже совсем странно! С трудом подняв Поттера на руки, Драко двинулся к полянке на краю леса. Нести Гарри было нелегко: его тело обмякло и от этого казалось, что он был более тяжелым, чем на самом деле. Какое счастье, что идти недалеко!

Чувствовать этого человека в своих объятиях было довольно странно. Поттер всегда был настороже в присутствии Драко, теперь же он словно проявил высшую степень доверия, пребывая так долго без сознания. Усмехнувшись таким мыслям, Драко продолжал свой путь. Ну наконец-то! Вот она, его хижина! Втащив Поттера внутрь и устроив его поудобнее, Драко решил понять, почему не сработал Мобиликорпус.

На полянке он перепробовал все пришедшие в голову заклинания. Удавались только простейшие бытовые – такие, как Люмос, Агуаменти или Репаро. Ни одно из боевых заклинаний не работало. Словно что-то на острове не разрешало пользоваться подобной магией, а лишь той, что помогала выжить»)

Вернувшись в шалаш, Драко попытался привести Поттера в сознание Энервейтом. Помогло. Гарри еле слышно застонал и медленно открыл глаза.

Открыв глаза, Гарри попытался понять, где он. Голова кружилась и болела, движения пока давались с трудом. Над головой причудливым узором были сплетены... ветки деревьев. Солнце нерешительно пробивалось сквозь них, щекоча лучиками его глаза. Внезапно Гарри чихнул и тут же застонал от пронзившего голову приступа боли. Тут же чьи-то руки положили ему на лоб холодный компресс и, приподняв, подложили несколько мягких, пахнущих свежестью веток. Сразу стало легче.

- Ну, как ты? - голос Драко Малфоя был на удивление ровным и спокойным. И каким-то… целительным, что ли... Только чтобы еще услышать его, Гарри ответил:

- Нормально... А где мы? Что случилось? Ничего не помню...

- Внезапно налетела буря. Нас выкинуло за борт. Я сам толком ничего не могу рассказать. Помню только, что мы оказались в воде, и я до судорог боялся отпустить тебя. Я тебе руку, кстати, не сломал?

- Не знаю, - Гарри поднял трясущуюся от слабости руку и посмотрел на ладонь. - Малфой... Что это?
На руке у него был красный, словно воспаленный след. В виде молнии. «Эти молнии что, всю жизнь будут меня преследовать?» - возмущенно подумал Гарри. От злости ему стало легче.

- У меня такой же шрам... - внезапно Драко засмеялся высоко и нервно. Его буквально трясло от истерического смеха. Обессиленный, он привалился к стене шалаша и, вздрагивая от пережитой истерики, прерывистым голосом сказал:

- Кто бы мог подумать! Я... всегда тебе завидовал... злился на тебя за твою избранность... Злился на то, что ты отверг мою дружбу на первом курсе... Злился, когда ты спас меня на седьмом... Но мог ли я когда-нибудь представить, что мы окажемся связанными Судьбой?!

- Что это за хрень такая? - Гарри удивленно приподнялся на локте и настороженно следил за каждым движением Малфоя.

- Эта «хрень», как ты изволил выразиться, - Великий Дар и Проклятие... Это знак Судьбы, отмечающий Избранных… Ничего не напоминает, Поттер? Один такой у тебя уже есть. На лбу.

- А мне сказали, что это оттого, что от меня отразилась Авада...

- Мало ли что тебе сказали! Ты думаешь, что только жертва твоей матери помогла тебе это пережить? Тебе было предрешено остаться в живых. И никакие поползновения Лорда не смогли бы этому помешать... Ты не замечал, что всегда отличался удивительной живучестью? Даже кошка бы обзавидовалась! Это потому, что ты предназначен для чего-то... Чего-то очень важного...

- Кто тебе рассказал о пророчестве?

- Каком пророчестве? - заинтересовался Малфой. Гарри прикусил себе язык, но было уже поздно. Вкратце поведав о пророчестве Трелони, он сказал:

- Наверное, поэтому Лорд и не смог меня убить... Потому что мне было предназначено свергнуть его окончательно.

- Скажи-ка Поттер, правда, что для этого нужно было, чтобы Лорд убил тебя собственноручно? - вкрадчиво спросил Драко.

- Да, но я вернулся, чтобы...

- Ага! Определяющее слово - «вернулся»! Ты думаешь, что это происходит каждый день и не по разу? Люди отражают Авады, возвращаются с того края, выживают раз за разом... Это нельзя списать на простую везучесть или мощного Ангела-Хранителя...

- Это же все из-за пророчества Трелони... То, что я выжил, и то, что убил Волдеморта... - уперся Поттер.

- А ты не думал, почему ты не умер после исполнения этого пророчества? Ведь ты выполнил все, что тебе предназначалось. Ты продолжаешь жить потому, что твое предназначение не исчерпываются одним только Лордом... Ты снова Избранный, Поттер! Ну, и я теперь тоже... Не знаю, в чем суть, но нам с тобой что-то предназначено. Что-то такое, о чем ни ты, ни я не имеем представления. И судя по всему, это что-то будет таким Великим, что твоя война с Лордом покажется мышиной возней!

- Да откуда ты все это знаешь? - Гарри потрясенно смотрел на Драко, говорившего взволнованным, но торжественным тоном. И в его голосе не было ни грамма насмешки или позёрства. Даже как-то странно было видеть такого Малфоя.

- А что если я скажу, что после нашей первой встречи в поезде в одиннадцать лет, я перечитал все, что касалось шрамов от заклятий, меток и Знаков? Я уже тогда понял, что Лорду не сломить тебя. Ты был отмечен Судьбой, - тихо проговорил Драко, смущенно опуская взгляд. Он явно ждал подколки или насмешки со стороны Гарри.

- Я отвечу, что до сегодняшнего дня я был не в курсе, какое сильное впечатление произвел на тебя при первой встрече.

Драко вскинул голову, пытаясь разглядеть в глазах Поттера насмешку. Но тот, судя по всему, говорил серьезно. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, физически ощущая, как крепнет их внезапно возникшая, но еще такая неуверенная дружба. Дружба? Да, пожалуй, все-таки дружба. Их слишком много связывало. Годы неприязни и открытой ненависти трансформировались в другое, не менее сильно чувство. Чувство родства и сопричастности. Своеобразным катализатором несомненно являлась экстремальная ситуация, в которой они оказались волею судеб.

Драко вкратце рассказал о том, что случилось с того момента, как он очнулся на пляже. Он умолчал лишь о том, как сильно переживал за Гарри, когда тот долго не приходил в сознание. Услышав, что у Драко не получилось ничего, кроме бытовых заклинаний, Гарри попытался сам. Но наколдовать что-то страшнее Люмоса у него так же не вышло.

Тем временем наступили сумерки, а за ними и ночь. Устроившись рядышком, молодые люди вслушивались в ночную жизнь острова, изредка обмениваясь фразами. В конце концов, Морфей взял их под свое покровительство. Им снились тревожные сны, и до странности одинаковые. Кто-то звал их, манил жалобным голосом. Неумолимо приближаясь, голос терял свою плаксивость, приобретая властные, повелительные нотки. Пробегав всю ночь за неуловимым голосом, утром они не чувствовали себя отдохнувшими и полными сил. Но зато в полной мере ощутили зверский голод и жажду. Если с жаждой они разобрались быстро, то вот спазмы пустого желудка заставили их выбраться из шалаша на поиски чего-нибудь съедобного.

Первым из их домика выбрался Гарри. Выполз на четвереньках, отряхнул брюки, огляделся. И замер неподвижно. В двадцати шагах от него, нежась на полянке в лучах солнца, лежала черная пантера. На ее короткой шелковой шерсти вспыхивали и гасли искорки света. Когда кошка потягивалась, под ее шкурой перекатывались сильные и гибкие мускулы. Глухо мурлыкнув, пантера игриво потянулась лапой за бабочкой. Не поймав летающий цветочек, она лениво растянулась во весь свой немаленький рост.

Гарри стоял ни жив, ни мертв. Не шевелился, боясь привлечь внимание грациозного хищника. И молился, чтобы Драко, прежде чем высунуться наружу, огляделся по сторонам. Молитва пропала втуне: Малфой вылез следом за Гарри и его появление нельзя было назвать бесшумным. Удивленно посмотрев на Гарри, Драко проследил за его взглядом и застыл, открыв рот. Но было поздно - пантера повернула к ним аккуратную голову и начала изучать их с возрастающим интересом.

- Рот закрой, а то муха залетит, - этот звонкий колокольчиковый голос не мог принадлежать Поттеру. Бросив на Гарри недоумевающий взгляд, и заметив его расширенные от удивления глаза, Драко только убедился в своем подозрении.

- Чего смотрите? Говорящую пантеру ни разу не видели? - огромная кошка поднялась из густой травы и направилась к ним. Оглядев обоих и насмешливо помотав головой, она снова улеглась, но уже в двух шагах от застывших волшебников. Подперев голову лапой, она бросила укоряющий взгляд на парней. - Мы тут что, в «замри» играем? Не самая моя любимая игра. Мне больше нравятся кошки-мышки, догонялки, ну прятки под настроение. Да отомрите уже, мне становится скучно!

- А.. а... а ты не будешь нас есть? - Гарри не смог придумать ничего умнее.

Сказать, что пантера засмеялась, значит сильно преуменьшить. Ее просто разорвало, согнуло и прибило от смеха. Вы когда-нибудь видели пантеру, ржущую как лошадь? Вот и парни стояли, глядя во все глаза и боялись шелохнуться. Отсмеявшись, пантера села и начала обмахиваться пушистым хвостом, словно веером.

- Да ладно, вы еще ничего... Вот был у меня случай, один кинулся бежать, а когда я его догнала - в обморок грохнулся... Ну хорошо, об этом потом... Меня зовут Марсиацци. Можно Марси. А тебя как?

- Гарри, - взглянув на Малфоя, Поттер убедился, что тот все еще был в прострации. - А это Драко. – И не сдержавшись, спросил: - Ты точно не галлюцинация?

- А что, похожа? Или что, вы уже настолько сблизились, что у вас одинаковые глюки? - Марси окинула парней критическим взглядом и подмигнула Драко. Тот вздрогнул и медленно выдохнул. Гарри только сейчас понял, что тот все это время не дышал. - Ну наконец-то очнулся! Я уж думала ты упадешь в обморок. Ты слышал, о чем мы тут разговоры разговариваем? Я — Марси. Это — Гарри, если ты не в курсе. Это — Остров. Вы — очередные Избранные.

Гарри переглянулся с Драко.

- Что значит очередные? - Гарри снова взял на себя роль парламентера, так как по-прежнему не был уверен, что Драко сможет что-нибудь сказать.

- А вот об этом вы узнаете каждый в свое время. Я здесь чтобы познакомить вас с правилами поведения на Острове. Кстати, вы есть хотите?

- Да!!! - был единодушный ответ.

Марси повернулась в сторону леса, оглянулась и как будто поманила их хвостом, как пальцем. Юноши пошли за ней. Все равно ничего другого они придумать не могли. Есть их вроде бы не собирались, а наоборот, хотели даже накормить. И кстати...

- Марси, ты сказала что-то о правилах. Что за правила? - наконец-то заговорил Драко.

- Ну, основное - не мешать жить другим. Тут таких как я очень много. Вот только пар нет — все разнопородные. Обидно даже! В ковчеге и то было каждой твари — по паре...

- И много вас тут?

- Около тридцати ч... ч... Апчхи! - как-то не очень убедительно чихнула Марси. Парни над ее спиной многозначительно переглянулись, но промолчали. - Я вас со всеми познакомлю. Мы уже давно ждем новеньких. Думали, больше никого не будет. И тут вы — да еще такие молоденькие. По-моему вы тут будете самыми молодыми, после меня... ой! - пантера очень смешно вытаращила желто-зеленые глазищи и комично прикрыла лапой рот. – В общем, забудьте все, что я говорила! И ни у кого не переспрашивайте! А то мне точно достанется на пряники! Сами до всего догадаетесь или узнаете, как придет время!

- А о чем тогда спрашивать? Кстати, почему наши палочки работают не во всю силу? Ничего серьезнее Люмоса или Репаро не получается.

- Здесь очень жесткий контроль над магией. И за стихийной, и за узконаправленной. И пытаться не стоит — все равно не получится. Вон у Грегори Распутина вообще даже искр не получалось! Ой! - Марси снова округлила глаза и жалобно посмотрела на парней.

- Так, Марси, я хотел бы избавить тебя от этих оговорок и возможного наказания. Если что — скажешь, что мы сами догадались. Гарри увидел, как Малфой с жалостью взглянул на Марси. - Я так понимаю, мы оказались на легендарном Острове Демонов. Все люди, которые оказываются здесь, проходят немыслимые испытания и, если выдерживают, получают несметные богатства, а если нет – остаются на Острове в облике зверей навсегда. С какой периодичностью тут появляются новенькие?

- Раз в сто лет. Всегда парами. - Марси удивленно таращилась на говорившего Драко. - А откуда ты это все узнал? Это же страшная тайна!

- Нет ничего на свете тайного, что рано или поздно не стало бы достоянием гласности! - важно сказал Драко.

Гарри прыснул от этого менторского тона. Попытался было принять серьезный вид, но его губы неудержимо расплывались в улыбке. Переглянувшись, парни не сдержались и расхохотались во весь голос. От их смеха с деревьев слетели маленькие птички и закружились над головами троицы. Отсмеявшись, парни посмотрели на Марси, пережидавшую эти неуемные восторги с такой невинной мордой, что они снова рассмеялись, но уже втроем. Марси смеялась звонким заливистым смехом молоденькой девчонки. Успокоившись, они продолжили путь.

- А куда ты нас ведешь?

- В общий дом. Там всегда есть еда и место переждать грозы или бурю, но обычно каждый из нас бродит в своей части Острова.

- Ты сказала, что вас всего тридцать? Это значит, все началось пятнадцать веков назад. Надо подумать…- Сказал Драко.

- О чем?

- Надо вспомнить, какие события происходили в то время… Жаль, Поттер, что ты вырос у магглов и не сможешь мне помочь… Марси, а какие испытания нам предстоят?

- Я бы очень хотела сказать вам, но насколько я знаю, у всех они были разными… Честно говоря, никто из нас не стремится рассказывать о них. С течением времени все забывается. Я помню только то, что это было очень больно и неприятно. Я не справилась. – Марси стыдливо опустила голову.

- А сколько тебе лет, Марси? – спросил Поттер.

- На тот момент, как я сюда попала мне было семнадцать. Я была со своим женихом. В ходе испытаний мы потеряли друг друга. Это был наш общий провал. Сейчас мы видимся крайне редко. Никому из нас не нравится вспоминать пережитое.

- Как давно ты здесь?

- Давно, очень давно. Мы были третьей парой.

- Ого! Значит тебе почти полторы тысячи лет? – отличился тактичностью Гарри.

- Гарри! Ну кто спрашивает даму о возрасте!? – Драко оттолкнул Поттера подальше от Марси. Все-таки она уже двенадцать веков была в шкуре хищника – могла и покусать, а ему нужен целый и желательно непожёванный партнер. - Мы уже когда-нибудь придем?

- Да, уже близко… Я уже чую, что сегодня на обед. Завтрак вы все равно проспали. А он сегодня был потрясающий! Мы хоть и в облике зверей, а привычки все равно остались человеческими. Вот сегодня у нас была французская трапеза: круассаны, вишневый джем, масло и кофе. - Марси мечтательно закатила глаза и облизнулась.

- Постой, ты попала сюда где-то в восьмом веке нашей эры! Какой кофе?!

- Драко, ну неужели ты думаешь, что мы тут не обмениваемся опытом предыдущей жизни? Все здесь из разных эпох и, соответственно, кухня все время обновляется. Например, моя любимая еда – шашлыки и японские суши. И кофе! Он появился вместе с испанским грандом Хосе Альваресом и его любовником Марио дель Кассаторе. У нас просто праздник живота был!

- С кем был испанский гранд? – не поверил своим ушам Гарри. Драко обреченно закатил глаза.

- С любовником. А что ты удивляешься? Все пары, попавшие сюда – не чужие друг другу люди. Есть родители и дети, братья и сестры, мужья и жены, любовники и любовницы. Есть даже самурай и его гейша. С ними у нас появились суши, роллы, васаби и всякая другая вкуснятина. А с Грегори Распутиным появился борщ, пельмени и шашлыки! – довольно облизнулась Марси. Ну наконец-то! Мы пришли! – пантера вприпрыжку поскакала к дому. Нет - к Дому.

Ребята завороженно смотрели на дворец, внезапно вынырнувший из плотной лесной чащи. Сказать, что он поражал – значит промолчать… Он вдохновлял. Он приводил в трепет. Он был прекрасен. Такое великолепие не мог вообразить себе даже Драко. А Гарри просто стоял столбом, открыв рот. Воздушные летящие конструкции, изящные окна, двустворчатые двери, легкие башенки, кружевные зубцы… Глаз выхватывал отдельные фрагменты здания, отказываясь воспринимать картинку целиком - так красива она была! Солнце бликами отражалось в золотой черепице крыши, солнечными зайчиками прыгало по стенам и лужайкам дворца. От этого движения маленьких солнышек казалось, что дворец дышит и потягивается.

Не слыша больше за собой шагов, Марси нетерпеливо обернулась и прыснула, совсем как девчонка.
- Я уже и забыла, какое впечатление производит наш Дом. Слишком давно я здесь. Кстати Дом всегда меняется. Вот увидите – завтра он будет другим. Будут новые коридоры, кладовки и комнаты. Только кухня, гостиная и бальный зал остаются на привычном месте.

- А зачем вам бальная зала? Вы же в зверином облике, – спросил Гарри, отвлекаясь от созерцания дворца и продолжая следовать за пантерой.

- Раз в год, на Рождество, нам разрешается принимать человеческий облик. И тогда мы танцуем и веселимся. Это единственный день в году, когда мы можем вспомнить, как мы выглядим. Но особой радости это не приносит. Каждый раз, принимая человеческий облик, мы стареем на один день. Я уже стала на год старше, чем когда попала на Остров. Если никто не справится с Испытанием, то мы все когда-нибудь умрем. Отец Грегори не выдержал и умер двадцать лет назад. С тех пор его сын не появляется на общих собраниях в Саммайн и на Рождество. Это был первый человек, умерший здесь за полторы тысячи лет. Мы очень долго горевали. Хоть и сами по себе, мы все же семья.

Так, болтая, они вошли во дворец. Аппетитные запахи, казалось, пропитали Дом насквозь. Все еще оглядываясь по сторонам, ребята вслед за Марси вошли в гостиную. Пантера чинно уселась на один из стульев и комично мотнула мордой на стулья рядом с собой. Гарри и Драко сели по обе стороны от нее и переглянулись. Марси сидела и ждала, словно всю жизнь только этим и занималась. Последовав её примеру, парни тоже сидели и ждали. Внезапно на столе появились изысканные яства. Гарри облизнулся и издал радостный вопль. Драко спокойно принялся наполнять свою тарелку, его голод и нетерпение выдавал только голодный блеск глаз. Пододвинув поближе к себе рябчиков в винном соусе, радужную форель с овощами и сырную тарелку, Драко всем предложил вина. Поттер поддержал его с энтузиазмом, а Марси отказалась, скривив мордашку.

- Сегодня, как вы видите, у нас французский день, - перекусив курицей с запеченным картофелем, Марси одобрительно посматривала на голодных парней, которые с аппетитом ели все, до чего дотягивалась рука. Насытившись, Гарри откинулся на спинку стула, попивая легкое белое вино. Драко еще ел, аккуратно подбирая вилкой маленькие кусочки с тарелки.

- Поттер, попробуй трюфели! И вот этот сыр!

- Фу, он воняет! Словно кто-то снял носки недельной выдержки, - скривился Гарри. – Я, в отличие от тебя, осторожно отношусь к тому, что попадает в мой рот. И тебе советую.

Похоже, только Марси не поняла, как пошло прозвучал совет Поттера.

- О! Поттер, ты что, заигрываешь со мной? – удивленно протянул Драко.

- Нет, не заигрываю, просто я наконец-то поел, и меня потянуло на шуточки. Марси, что теперь?

- А теперь будем отдыхать… Я утомилась, пока дожидалась вас… Сейчас провожу вас по комнатам и спать, спать, спа-а-ть, - сладко зевнула Марси.

Вальяжно прошествовав по коридору мимо ряда дверей, Марси остановилась напротив комнат Гарри и Драко. Пожелав им хорошего отдыха и подмигнув на прощание, она не спеша удалилась. Парни стояли напротив друг друга.

- Гарри, нам нужно хорошо отдохнуть. А мне нужно время, чтобы все обдумать и собрать воедино все факты. Я приду к тебе, когда проснусь, чтобы поговорить. Мне кажется, мы крепко влипли. Ты даже не представляешь насколько. Нам понадобятся все силы, – с этими словами Драко развернулся и вошел в свою комнату.

Гарри постоял еще пару секунд и открыл свою дверь. Комната была шикарно обставлена. Огромная кровать с невесомым пологом застелена кремовым покрывалом и на ней расположилась дружная семейка многочисленных подушек и думочек. Шкаф с резными дверцами, инкрустированный золотом и белым перламутром. Зеркало в тяжелой, богатой раме, висело напротив кровати, от пола до потолка отражало всю комнату, зрительно увеличивало пространство. Несколько ваз с чайными розами стояли на тумбе и туалетном столике. Огромное французское окно, занавешенное легким воздушным тюлем, было приоткрыто.

Через него в комнату врывался свежий ветерок, приносящий запах цветущего сада с соленой морской ноткой. За окном была небольшая открытая терраса. Рядом с перилами стоял маленький белый столик и удобные плетеные кресла. Оттуда открывался великолепный вид на сад. Расслабляющая обстановка комнаты располагала к неспешной беседе и уютному отдыху. Гарри подумал, что ее обставляла женщина обладающая утонченным вкусом и некоторой склонностью к роскоши. «Я бы хотел иметь такую спальню в Поттер-Мэнор. Для меня и моей жены» – подумал Гарри. И эта мысль привела его в уныние.

Решив, что все равно не сможет уснуть с такими мыслями, Гарри вышел на террасу и сел в одно из кресел. Он закрыл глаза и начал массировать пальцами виски. Похоже, он все-таки заработал себе сотрясение. Расслабившись, он ощутил себя куском мяса, пропущенным через мясорубку. Перед глазами плыли черно-красные круги. Внезапно ему до ломоты в зубах захотелось чашку крепкого кофе и сигарету. Да, сколько времени прошло, но он до сих пор не может справиться с реакцией тела, возникающей при мысли о Джинни. От мысленно произнесенного имени бывшей девушки Гарри вздрогнул. Но вдруг он ощутил божественный аромат. Он открыл глаза и с удивлением заметил кофейник, две чашки, вазочку с маленькими солеными печеньями, пепельницу и пачку сигарет. Он возблагодарил Мерлина, домовиков, Того-Не-Знаю-Кого - всех скопом, за такой щедрый подарок. Так, а почему тут две чашки?

Раздался стук по стеклу. Обернувшись, Гарри увидел Драко, прислонившегося к окну.

- Я стучал, но ты не отвечал, и я рискнул войти. Смотрю, ты тут скучаешь в обществе кофе и сигарет. Можно составить тебе компанию? – спросил Драко, устало улыбнувшись.

- Конечно! Почему-то сейчас мне меньше всего хочется быть одному. Ты как нельзя кстати.

Драко сел в свободное кресло и налил кофе себе и Гарри.

- Рассказывай.

- О чем?

- О том, почему у тебя глаза, как у раненого оленя…

Гарри помолчал, собираясь с мыслями.

- Наверное мне все же стоит рассказать об этом, иначе я скоро свихнусь. Раньше у меня были Гермиона и Рон. Я так привык делить свою жизнь на троих… И когда остался один, растерялся. Ты помнишь Джинни? – от звука этого имени что-то болезненно отозвалось в груди и срочно захотелось закурить. Гарри одновременно прикурил две сигареты. Одну протянул Малфою. Затянулся своей. Выпустил колечко дыма. Он никогда никому не рассказывал о том, что произошло. Два года он справлялся с этой болью в одиночку.

Драко молчал, давая Гарри время собраться с мыслями и решиться довериться ему. Он смотрел на Поттера другими глазами. Перед ним был человек, которого он никогда раньше не видел. Поттер всегда воспринимался им сквозь призму ненависти, презрения и нелепой детской обиды. Никогда Гарри Поттер не был настолько открыт перед ним, как в этот момент. Никогда прежде Драко не чувствовал боль другого человека, почти как свою собственную. Ощущение было… Как будто он держал в ладонях мотылька. Казалось, сожми посильнее - и не будет этого хрупкого доверия, такого непривычного и оттого пугающего. Драко понимал, что он делает шаг навстречу Поттеру. Шаг, после которого невозможно будет повернуть обратно. Как в омут с головой. Теперь Драко понял справедливость этой поговорки. После того, что сейчас произойдет он больше не сможет причинить боль Поттеру. Кроме того он осознавал, что Гарри делает такой же шаг навстречу ему, Драко, и что ему еще труднее. Гарри всегда видел в Драко только врага, злобного и мелочного. И никогда – друга, от которого отказался по собственной глупости. Для них обоих это решение было одним из самых важных в жизни. Оба разрешали себе понять и простить своего противника и протягивали незримую нить доверия и участия.

- Мы уже готовились к свадьбе, когда пришло известие о моем наследстве. Свадьбу пришлось отложить, так как размораживание* такого поместья, как Поттер-Мэнор – очень хлопотное и долгое мероприятие. Я разбирался в бумагах и принимал присягу верности от эльфов. Я не знал, что они впадают в спячку вместе с поместьем, пока не признан истинный наследник… Устанавливал связь с домом. Поттер-Мэнор оказалось своенравным поместьем и долго не признавало меня хозяином. На меня постоянно падали тарелки и книги. Портреты хихикали и иронично комментировали все мои попытки управиться с домом. В сокровищницу меня пустили только после того, как я отматерил на парселтанге охраняющих её змей. Было довольно смешно наблюдать, как у них отвисли челюсти! Наверное, они много нового про себя узнали! Правда, потом они мне помогли - признав во мне хозяина, посоветовали найти в сокровищнице Чашу Рода и капнуть туда своей крови. Я разыскал Чашу. В надежде, что мои неприятности могут закончиться, я туда накапал около пол-литра крови. Зато каким шелковым стал мой дом! Он даже свое назвище** открыл. После того, как дом и обитатели признали меня своим хозяином, я смог без опаски выбраться к друзьям и невесте. Первым делом я купил Джинни колечко с голубым алмазом. Фамильное кольцо Поттеров я решил надеть ей на пальчик в день нашей свадьбы. Меня встретили очень хорошо. Все, кроме Рона, который начал меня избегать. С ним мы почти не разговаривали, несмотря на все усилия Гермионы и миссис Уизли. Я проводил все свое свободное время с Джинни и мало на что обращал внимание. Она так восторженно принимала подарки, что я был счастлив дарить ей как можно больше. Украшения, наряды, зелья, маленькие сладкие сюрпризы, игрушки… Я буквально заваливал ее знаками внимания. А Рон все больше и больше мрачнел и злился. Когда это перешло уже всякие границы, я поговорил с Гермионой. Оказалось, что Рон мне завидовал. Банальная зависть к моему унаследованному состоянию буквально его раздирала на части. Он был готов мириться с моей «избранностью», так как быть моим другом и помощником было почетно. Он думал, что мы сравняемся с ним по положению, когда улягутся пост-победные восторги. А тут это наследство, да такое, что ни о каком равенстве не могло быть и речи. За столько лет он так и не понял, что для меня ничего не значат тонны галеонов, стильные тряпки и шикарная жизнь. На почве моего богатства у них были постоянные конфликты с Гермионой. В конце концов, она собрала вещи и уехала из Норы и они окончательно расстались. Теперь ничто не могло оторвать Герми от защиты прав домовиков. Она уехала на учебу в Сорбонну на факультет магического законотворчества. Вскоре вышла замуж за преподавателя. Я был на ее свадьбе. Кстати, её муж, виконт дю Моррей, удивительно похож на Снейпа. Никогда раньше не замечал за ней тяги к нашему преподавателю зелий. Сейчас у них очаровательные близняшки. Ты знаешь, она достигла весьма приличных успехов в юриспруденции, у нее широкая практика в лучшей адвокатской конторе Парижа. Теперь ты видишь, что Гермиона для меня тоже потеряна… Правда мы регулярно видимся на светских раутах. Она же теперь графиня дю Моррей. И не надо так морщиться. Французы, в отличие от англичан, не такие снобы. А теперь снова о Джинни. Дела в Поттер-Мэнор отнимали у меня очень много времени. Мне приходилось учиться азам управления, экономики, юриспруденции, общению с гоблинами и другим занудным вещам. Свое отсутствие в её жизни я компенсировал подарками. В Норе я совсем не появлялся, предпочитая встречаться с невестой в ресторанах Лондона и на Косой аллее. Довольно часто я виделся с Джорджем, чтобы обсудить некоторые деловые вопросы. Он странно смотрел на меня в последнее время. Пытался завести разговор о женском непостоянстве и ветрености. Я думал, что у него проблемы с Анжелиной и всячески поддерживал его… Мерлин! Каким дураком я был! Слепец! Тупица! – Гарри яростно схватил себя за волосы, затем судорожно сжал виски в попытке успокоиться. Драко сидел как мышка, боясь спугнуть откровенность Поттера. - Однажды я обратил внимание на то, что в поместье нет ни одного портрета моих родителей. Я захотел исправить ситуацию и, взяв в сокровищнице фиалы с их кровью, отправился на Косую аллею. Я мечтал об общем портрете папы и мамы. Чтобы хотя бы там они были вместе… Такие полотна создает только один мастер в Британии. Его галерея находится возле отеля «Королевский единорог» в Хрустальном переулке. Днем там мало зевак, что меня вполне устраивало, я не хотел вновь раздавать автографы и служить этакой обезьянкой для публики. Сделав заказ и оставив художнику всё необходимое, я решил перекусить в ресторанчике отеля. Не успел я войти, как увидел мою Джинни, целующуюся взасос с Финниганом возле стойки, пока им выдавали ключ от номера. Тогда я просто вышел на улицу. Не видя и не слыша ничего и никого, отправился домой. Неделю бродил по замку и боролся с желанием убить их обоих. Мои верные змейки ползали за мной и пытались как-то успокоить. Неделю я разговаривал только с ними, эльфами и портретами. Я заблокировал камин. Запретил эльфам впускать сов. Отгородившись от всего мира, я смаковал свою боль, оттеняя ее сигаретами и литрами кофе. В конце концов я пришёл в себя. Отправившись в Нору, я сказал Джинни, что свадьба отменяется. Ничего не объясняя, я наслаждался ее недоумением, болью, сожалением, которые, впрочем, быстро сменились пониманием ситуации. Она кричала, что ее оговорили, что она много лет ждала меня, что она ничего не понимает. И она ни разу не сказала, что любит меня, что сожалеет. Как оказалось, Джинни уже давно видела во мне только способ поправить свое материальное положение. Очарование Мальчиком-Который-Выжил прошло безвозвратно. А Шеймус был только очередным ее ухажером. Я пообещал ей, что никто не узнает истинной причины нашего разрыва. Она продолжала делать вид, что ничего не понимает. Мне стало противно и я хотел уже было уйти, но тут на крики Джинни выскочил Рон и, довольный своей ролью оскорбленного брата, кинулся на меня с кулаками. К тому моменту я уже был на пределе и просто размазал его по стене простым Ступефаем. В этот момент вошли мистер и миссис Уизли. Они увидели плачущую Джинни, Рона, лежащего без сознания и озверевшего меня, с красными, бешеными глазами... В общем, после той сцены я общаюсь только с Джорджем. Да и то только по делам магазина. А потом пошли слухи, что Мальчик-Прихлопнувший-Волдеморта спятил и кидается на людей. Мне припомнили нападение на аврора в Малфой-Мэнор и официально отстранили от службы в Министерстве. Меня начали избегать. Я окончательно заперся в своем поместье, общаясь с окружающим миром только через учителя светских манер и этикета. Ну, как тебе сказка на сон грядущий?

Гарри затушил очередную сигарету и взглянул на Драко. Тот молча разлил по чашкам остывший кофе и, отсалютовав Гарри, произнес тост:

- За новую жизнь! Пусть все плохое останется позади!

Гарри шутливо чокнулся с ним и залпом выпил свой кофе.
Едва не закашлявшись, он вытаращился на Малфоя и поймал такой же обалдевший взгляд. В чашках вместо кофе оказался крепчайший алкоголь…


* Размораживание поместья – в моей реальности это означает, что поместья чистокровных магов впадают в спячку в том случае, если был прерван род или законный наследник пока еще слишком мал, чтобы самостоятельно править домом и прислугой. Обычный для волшебников возраст, в котором они вступают в свои права наследства – 19 лет. Вместе с домом впадают в спячку все эльфы и другие существа, охраняющие спокойствие и порядок в доме. Но даже, когда наследник получает доступ к поместью, то ему предстоит пройти ряд испытаний, так как дом не знает своего хозяина (если малыш не был там рожден) и тот должен будет доказать свое право владеть наследством. Если род прерван, то поместье погружается в вечный сон и никто больше не может найти его, так как фамильный дом может быть передан только прямому потомку рода. По магическим законам по завещанию может передаваться только золото и «нефамильные» земли. Дом Блэков был завещан Гарри, который не является прямым потомком Блэков, но по сути дом не являлся поместьем – это был городской дом младшего брата наследника рода. Родовое поместье Блэков было потеряно после смерти Сириуса, так как после смерти дяди был единственным наследником. Род Блэков прервался на Сириусе Блэке.

** Назвище дома – это тайное имя поместья, доступное только хозяевам. Знание этого имени дает членам семьи определенные привилегии, такие как вход в хозяйские спальни без магического пароля или возможность вызвать своего эльфа, находясь в любой точке мира.

- Черт, что это? – спросил Гарри, когда смог отдышаться. – И откуда это тут взялось?

- Это – водка, Поттер. Интересно, чьи это шуточки.

- Кстати, стоило мне захотеть кофе, как тут же появился этот кофейник… Или я думаю вслух и громко, или кто-то умеет читать мысли.

- И обладает специфичным юмором, - они многозначительно переглянулись.

- Водка – это штучки кого-то из русских. Марси несколько раз упоминала какого-то Грегори Распутина. Надо будет у нее спросить, кто это.

- Не надо ни у кого ничего спрашивать, - раздался хриплый, каркающий голос. На перила террасы сел огромный черный ворон размером с крупного гуся. Его клюв был крепким и длинным, как долото.

- Можете не тратить время, расспрашивая Марси. Я – Грегори, а точнее Григорий Распутин. Водку наколдовал я. А вот кофе – проделки дома. Он угадывает малейшие желания. Правда за них приходится дорого платить… Вы поймете, каждый в свое время, - ворон многозначительно усмехнулся. - Значит, вы и есть наши новенькие овечки на заклание? – Гарри был готов поспорить с кем угодно, что ворон ухмыльнулся как-то очень знакомо…

- Гарри, он тебе никого не напоминает? – прерывисто прошептал Драко. – Он же ухмыляется точь-в-точь как наш Снейп!!!

- Точно! Я сижу и гадаю, кого он мне напоминает? Уж думал, что переутомился. Или сотрясение дает о себе знать… - Гарри уставился на Григория.

- А я вижу, вас не учили вежливости? Вы много себе позволяете, молодые люди, - еще одна ухмылка в исполнении ворона заставила ребят вздрогнуть.

- Но мы Вас не приглашали, Вы сами прилетели. Так что не надо жаловаться на отсутствие у нас воспитания! – выдал Гарри, видимо перенеся на ворона свои детские обиды на Снейпа – он мгновенно ощетинился, стоило ворону, так похожему на зельевара, произнести колкость.

- Я бы не пришел, даже если бы вы прислали мне приглашение на гербовой бумаге! – почти скривился ворон. Похоже, антипатия была взаимной. – Я пришел предупредить вас, пока еще есть такая возможность.

- Простите моего друга, он иногда бывает чересчур резким, сэр, - постарался сгладить неловкость Драко, незаметно подмигивая Поттеру. – Но о чем Вы хотели нас предупредить?

Ворон демонстративно отвернулся от Гарри, выражая тому стофунтовое презрение. Окинув Драко оценивающим взглядом, ворон прокаркал:

- Скоро будет уже сто лет, как я здесь и все эти годы я не сидел без дела, как многие из этих, - ворон небрежно кивнул в сторону леса. – Я успел многое понять и переоценить. Как видите, я не прошел своего испытания… - Грегори издал горестный вздох. – Мой вам совет: никому не доверяйте! Ни Марси, ни другим, ни тем более мне! Все, что произносится в этом месте, подчинено одной цели – как можно сильнее ослабить внутреннюю защиту Избранных. Не стоит верить добренькой Марси – не в ее интересах, чтобы вы прошли испытание. Она – одна из первых обитателей Острова. Коварства ей не занимать. Вы, наверное, пока с ней говорили «сами обо всем догадались»? И об Острове Демонов и о испытаниях. Так? Никому из живущих здесь невыгодно, чтобы вы справились. Почему? Да потому, что мы все сразу умрем. Мы слишком стары. От некоторых даже праха не останется! Еще раз повторяю – никому не верьте. Если вы тоже застрянете здесь – это докажет нашу общую несостоятельность и невыполнимость испытаний. Все мы потерпели поражение. У каждого своя история. Кто-то предал своего партнера, кто-то самого себя, но никому не хочется признавать свою слабость. Чувство вины здесь обостряется, заставляя нас сожалеть о многом, но ни у кого нет второй возможности исправить ошибки. Марси изображает из себя милую дурочку. Но не вздумайте поворачиваться к ней спиной - сожрет. И в буквальном смысле тоже. Вам придется очень нелегко. Дом сделает все, чтобы запутать вас. Он каждый день разный. Новые коридоры, комнаты, лестницы, темницы… И никто не знает всей правды до конца. Никто. Остров – это неразрешимая загадка. То, что лежит на поверхности – обманка. То, что знаю и говорю вам я, может не помочь, а даже навредить. Ещё раз повторяю – никому не верьте! Даже себе! Особенно себе!

Сверкнув горящими безумными глазами, ворон взмахнул огромными крыльями, взлетел и вот он затерялся среди зелени сада. На террасе было тихо. Юноши смотрели друг на друга. Осознание непоправимости происходящего захлестнуло обоих. Они начали понимать, что попали в настоящую беду и им не к кому было обратить за помощью. Если никому нельзя верить… Даже такой милой и доброй Марси. Марси… Невозможно было поверить, что её непосредственность была наигранной, а доброта – неискренней. «Что же делать?» - этот вопрос невысказанным плескался во взглядах ребят. Они просидели несколько часов. Солнце начало окрашивать небо и сад в зловещие багрово-оранжевые цвета. Внезапно раздался резкий крик чайки. Гарри вздрогнул, выходя из задумчивости.

- Я считаю, что нам нужно отдохнуть. Все-таки с нами слишком многое случилось за короткий отрезок времени. Предлагаю не расходиться по комнатам. Моя кровать достаточно велика, чтобы уместить нас обоих. Пойдем спать.

Малфой поднялся и проследовал за Гарри в его комнату. Они по очереди посетили ванную комнату, которая конечно же оказалась шикарной. Но сейчас это богатство воспринималось уже иначе – как удобная, шикарная, но всё же клетка. Драко, сбросив все лишние подушки, помог расправить кровать. Не говоря друг другу ни слова они легли в кровать. Гарри великодушно уступил ему одеяло, а сам укрылся покрывалом с кровати. Неосознанно они придвинулись ближе друг к другу. От ощущения тепла знакомого человека, которому можно было довериться, становилось спокойнее. Согревшись, они вскоре уснули.

Драко бежал через плотный, черный лес. Злобные тени тянулись к нему. Задыхаясь от ужаса, он шарахался от них. Вокруг стояла непроглядная тьма. На небе не было ни звездочки. Окровавленная луна тяжелым камнем висела в небе. Она скорбно наблюдала за мечущимся по лесу человеком. Словно хотела предупредить… Сдайся. И останешься жив. Возможно, даже цел. А возможно и нет, но уже не будет этого изматывающего душу страха.

Драко задыхался от нечеловеческих усилий, пытаясь не скатиться до уровня дрожащего, загнанного зверька. Больше всего хотелось свернуться калачиком под любым из голых колючих кустов, забиться в нору, перестать сопротивляться. Даже дать растерзать себя неведомому зверю, только бы не чувствовать, не захлебываться первобытным Ужасом… Но остановиться было еще страшнее, и Драко бежал напролом, не замечая веток, хлещущих его по лицу. Шипы терновых кустов цепляли его за мантию и вырывали куски ткани вместе с плотью.

Внезапно впереди, сквозь непролазные дебри мелькнул огонек. Мелькнул и исчез. Драко начать тихонько подвывать – слишком прекрасной была призрачная Надежда. Огонек вспыхнул вдалеке и тут же померк, показав, как на самом деле страшна эта непроглядная тьма. Уже сходя с ума, Драко ринулся туда, где только что мелькнул огонек. Не обращая внимания на тени, которые стали наливаться жизнью. Становящиеся всё более реальными тени скрежетали и щелкали зубами, пытались задержать его. Драко надрывал сердце в неистовом беге, разминувшись с погоней на секунды. Всхлипывая, он ворвался на удивительно-круглую поляну, деревья ровным строем опоясывали ее края. За этой стеной бились и ревели в бешенстве звери, упустившие свою законную добычу. В центре стоял черный алтарь. Настолько черный, что темнота внезапно показалась сумеречным светом! На нем лежала жертва. Глядя в зеленые глаза, и узнавая их уже безжизненными, Драко страшно закричал:

- Нет!!! Ты не имеешь права уходить от меня сейчас! Только не теперь, когда я наконец-то нашел тебя! Не смей!!! Я не пущу тебя! Ты - мой! Только мой! Я не отдам тебя ни Богу, ни черту! Только не уходи! Иначе я пойду за тобой… Не смей бросать меня снова… - все тише и тише говорил Драко. Он понял, что Тот, на алтаре, его не слышал. Он не мог уже ничего слышать…

Драко упал на колени и рыдая пополз к алтарю. Стащив с него тело, он прижал Его к себе. Руки обагрились Его кровью. Она начала светиться на ладонях. Внезапно поняв, что надо делать, Драко полоснул себя ногтем по запястью, хлынула кровь. Много крови. Он прижал свое запястье к колотой ране в Его груди, их кровь смешалась. Начиная слабеть, Драко ощутил первый робкий удар чужого сердца. Нет, уже не чужого. Поняв, что может Его потерять, Драко отдал Ему свое сердце. Теперь у них было одно сердце на двоих. С невыразимой радостью, от которой вдруг посветлело небо, Драко прислушался к все более уверенному пульсу. Боясь, что может не удержать Его, Драко осторожно опустил легкое тело на землю. Соскальзывая в небытие, он успел понять, что падает. У самой земли, не давая удариться о землю, его подхватили чьи-то нежные руки. Осознав себя счастливым, Драко Малфой умер.

- О, Боже! Драко, проснись! Драко! Да что с тобой?

Он открыл глаза и увидел совсем близко лицо другого человека. Тревожно вглядываясь, человек звал его по имени, вытаскивая из трясины липкого страха и ужаса. Внезапно Драко вспомнил, что только что пережил. Страх… погоня… алтарь… и зеленые глаза, подернутые дымкой смерти.… И удары чужого сердца под его рукой. Вспомнил то потрясение, которое испытал, решив, что Он умер. Но вот Он живой! Зовет его, трясет за плечо. Почувствовав невыразимое облегчение, Драко протянул руки и крепко обнял зеленоглазое чудо. Поняв, что больше не теряет Его, разрыдался от счастья. Содрогаясь, Драко все крепче прижимал Его к себе, что-то бессвязно бормотал и, уткнувшись носом ему в шею, с радостью вдыхал запах живого тела. Гарри был потрясен реакцией Драко.

Поттер проснулся, когда ощутил, что Малфой перестал дышать. Сам не зная, как, но он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ощутил, как сердце Малфоя остановилось. Его собственное в этот момент сделало невообразимый кульбит и споткнувшись на мгновение застучало так сильно, что Гарри задохнулся на мгновение. С ужасом увидел, что тот весь в крови, он начал будить Драко. Где и как он успел пораниться так сильно? Гарри звал и тряс за плечи Драко, с ужасом осознавая, что тот и вправду может умереть. Он понял, что готов сделать что угодно, лишь бы Драко задышал снова! Подталкиваемый каким-то глубинным знанием, он дал клятву, что не оставит его. Сам, не понимая каким образом, он почувствовал душу Драко и выдернул ее из темного и страшного Небытия. Он просто наклонился и подхватил Драко с края пропасти, куда тот проваливался. В этот момент Гарри понял, что не прикладывая особых усилий, Малфой стал для него самым близким человеком. Он крепко обнял его и возблагодарил всех богов за то, что тот остался жив. Постепенно Драко задышал ровнее, расслабился и вскоре уснул. Гарри продолжал крепко обнимать его и улыбался неизвестно чему. Их сердца бились в унисон.

Утро встретило Драко солнечными лучами и ощущением покоя. Его обнимали чьи-то крепкие руки, делясь теплом и уютом… Стоп! Какие ещё руки? Драко рванулся и увидел просыпающегося Поттера.

- Поттер! Ты с ума сошел? Какого черта ты ко мне пристаешь? – Драко задыхался от ярости.

- Малфой, ты в своем уме? – Гарри недоуменно смотрел на блондина, дрожащего от ярости и сжимающего кулаки. – Ты что, ничего не помнишь? Ты же сам… Ладно, забудь. Прости.

Малфой нервно вскочил с кровати и направился в ванную. Оттуда он вышел уже спокойным, как айсберг. Гарри тоже успел прийти в себя. Старательно обойдя Драко, он вошел в ванную. Склонившись над раковиной, он уставился немигающим взглядом в зеркало. Он начал понимать произошедшее. Ночью Малфою приснился кошмар с его, Гарри, участием. Похоже их уже начали пробовать на зубок местные силы. Он помнил, что ночью Драко был весь в крови. Помнил, как остановилось его сердце. Если бы Гарри не было рядом, Малфой возможно мог умереть. Но утром не осталось никаких свидетельств о ночном происшествии. Ни пятен крови, ни воспоминаний. Гарри лишь хотел утешить его, но Малфой воспринял его нежность как посягательства на свое тело.
Он вспомнил, каким приятно тяжелым было тело Драко в его объятиях. Его руки, цепляющиеся за шею Гарри. Его голос полный затаенного страха и огромного облегчения. Гарри вздохнул. Он вспомнил, как содрогаясь от рыданий, Драко что-то бормотал про алтарь и жертвенный круг. Про тени, преследующие его. Про страх, который испытал, увидев Гарри мертвым. Но он ни разу не назвал Гарри по имени. Что-то странное было в этом сне… Почему же только у Драко провал в памяти? Но Гарри понял ещё одну важную вещь. Ему были приятны прикосновения Драко. И он хотел большего. И это после Франсуа…

Франсуа был учителем этикета и светских манер, которого нанял Гарри. После разрыва с Джинни ему нужно было чем-то занять себя. В гостевых альбомах своей семьи он нашел восторженные отзывы о балах, охотах и просто обедах в Поттер-Мэнор. Один поэт даже написал оду, посвященную гостеприимству Поттеров. Подумав, Гарри решил возродить эти традиции. Только как принимать высокородных гостей ему, человеку не знающему норм и правил светского этикета? Как не выставить себя на посмешище Так в его доме появился Франсуа д’Артаньяк. На вопрос о семье д’Артаньяк ответил, что недавно пережил болезненный разрыв с любимым человеком. Поэтому и уехал из Франции – слишком многое напоминало о предательстве. Проникшись к нему доверием, Гарри нанял Франсуа.

Они начали обучение с самого сложного для Гарри: поведения за столом. Он не раз вспоминал Малфоя и других юных аристократов, принимавших пищу в Большом Зале так, словно они были на приеме у королевы. Сейчас было смешно вспоминать, как Гарри морщась пытался запомнить многочисленные вилочки, ложечки и ножички. Они ему даже по ночам снились. Страшно представить, но на овладение этим искусством у Поттера ушло полгода!
Гораздо веселее дело пошло с верховой ездой. Научившись держаться в седле, Гарри с радостью носился на жеребце. Это оказалось так же увлекательно, как полеты! Даже лучше! Иноходец по кличке Ураган послушно исполнял команды Гарри, чувствуя в нем уверенного наездника. Довольно часто после занятий ездой Гарри просто гулял с Ураганом, разговаривал с ним, делился своими переживаниями, кормил с рук различными лакомствами. Ураган бывало подолгу не отпускал Гарри, хватал того мягкими губами за рукав, фыркал в лицо, заставляя волосы Гарри разлетаться в стороны. Иногда на жеребца находило игривое настроение, и он в шутку брыкался, пытаясь сбросить седока. Гарри счастливо смеялся, крепко держа в руках поводья. Ни разу Ураган не сбросил его. На долгие два года жеребец стал его единственным другом.

Так проходили дни, похожие один на другой. Единственным радостным событием стала свадьба Гермионы, где Гарри был шафером невесты. Гермиона наотрез отказалась следовать традициям и захотела шафера вместо подружки. Гарри был счастлив за свою подругу. Глядя на нее, такую хрупкую, стоящую у алтаря рядом с огромным мрачноватым виконтом, Гарри по-хорошему ей завидовал. Он видел, как смягчался и теплел взгляд дю Моррея, когда тот смотрел на свою молодую жену, с какими благоговением и преданностью смотрела на того Гермиона. Они нашли друг друга.
Никого из Уизли конечно же не было. Только Джордж прислал свой фирменный фейерверк, который рассвечивал небо до самого утра. Необыкновенные картинки постоянно менялись, показывая пейзажи, замки, волшебных животных. Все было очень натуральным, двигалось, пело и сверкало непередаваемыми красками! Надо думать, магазинчик приколов неплохо заработал благодаря такой рекламе и приобрел клиентов из Франции. Свадьбу обслуживали эльфы, которым платили по сиклю в час. Гермиона была счастлива. Она сказала Гарри по секрету, что беременна, и тот был очень рад за неё.

Вернувшись в поместье, Поттер затосковал по тем дням, когда у него еще были друзья и невеста. На протяжении полутора лет у него не было ничего, кроме занятий этикетом, конных прогулок и нескольких вечеринок, на которых он был вынужден присутствовать. Предаваясь совершенно ему не свойственной меланхолии, Гарри грезил о чуде. Он мечтал, чтобы в его жизни появился человек, на которого он мог бы изливать нерастраченную любовь. Пока же вся его нежность уходила на Урагана. Но этого явно было недостаточно!

Из ступора его вывели начавшиеся уроки танцев. Сначала он не понял, что случилось. Но позже поймал себя на мысли, что ему приятны прикосновения Франсуа. Бережные и нежные руки француза дарили странное ощущение неги и пробуждали желание. Обучая Гарри танцам, Франсуа показывал, как надо держать партнершу и вести ее в танце, как контролировать свои движения. Он учил чувствовать музыку, пропуская мелодию через себя. Гарри погружался в мир танца с головой. У него весьма неплохо получались большинство классических танцев магического и маггловского мира. Попутно Франсуа учил его чувствовать красоту поэзии, устраивая литературные дуэли. Он открыл Гарри красоту этого мира. Поттер стал много читать. Каждый день он узнавал много нового о привычном казалось бы мире. Наука, искусство, история, антропология – Гарри с жадностью проглатывал том за томом, приобщаясь таким образом к мировой культуре. Из затюканного подростка, одержимого лишь одной идеей – убить Темного Лорда - он превратился в интересного, всесторонне развитого молодого человека.

Гарри понял, что влюбился в своего учителя. Он жадно ловил каждое его слово, делал все задания, и старался как можно меньше огорчать его. Он начал учить французский, потому что это был родной язык Франсуа. Избавился от очков, потому что Франсуа они не нравились. Тот считал преступлением прятать такие глаза за стеклами очков, пускай и таких дорогих. Но Франсуа не подавал вида, что ему понятны чувства Гарри. Он всегда был безупречно корректен и вежлив. И это сводило Гарри с ума.
Однажды они решили сходить на маггловскую дискотеку. Ритмы современной музыки ошеломили Гарри. Теперь Гарри умел хорошо танцевать, и поэтому не испытывал неловкости. Он отдавался танцу целиком, и его движения выходили естественными и красивыми. Девушки посматривали на него с интересом, но он не хотел ни одну из них. Почему-то все женщины стали ему безразличны после Джинни. Тем более теперь, когда у него был Франсуа. Пусть только в фантазиях, но он принадлежал Гарри. Выпив довольно много пива, Гарри почувствовал себя очень свободно. Его пригласила на танец девчонка. У нее была короткая стрижка и тонкая фигурка подростка. Гарри протанцевал с ней остаток вечера, с восторгом прижимая к себе гибкое податливое тело. Ему нравилось танцевать с ней. Но он не желал большего. Через некоторое время Гарри подошёл к бару чтобы освежиться. Франсуа не было. Бармен сказал, что молодой человек ушел с полчаса назад в весьма подпитом состоянии. Оставив щедрые чаевые, Гарри отправился домой. Зайдя в комнату и включив свет, Гарри вздрогнул - в кресле сидел злой как черт Франсуа. Завидев Гарри, он подскочил к нему, выкрикивая оскорбления, и ударил по лицу. Гарри растерялся. Он не ожидал такого поведения от своего учителя, всегда сдержанного и уравновешенного. Тот что-то кричал про то, какая из Гарри получилась хорошая и доступная шлюха, время от времени переходя на французский и называя его чужим именем. Затем он ещё раз ударил брюнета. Ничего не соображая, Гарри сидел на полу, непонимающе глядя на разъяренного француза. Он попытался как-то оправдаться, чем вызвал новую волну оскорблений. Наконец, прорычав что-то про то, что теперь Шарль-Анри заплатит за все сполна, Франсуа разорвал на Гарри рубашку и впился поцелуем-укусом в его шею. Тот вздрогнул и попытался отстраниться, но Франсуа уже не контролировал себя. Он намотал длинные волосы Гарри на кулак и ударил его головой об пол. Перед глазами поплыли круги. Никогда в своих фантазиях Гарри не заходил дальше поглаживаний и поцелуев. Он не хотел, чтобы его разложили прямо на полу, как дешевую шлюху! Нет! Только не это! Не так… Он начал сопротивляться. Глаза Франсуа были пусты и злы. Легко преодолев сопротивление Гарри, он сорвал с него джинсы вместе с бельем, пинком перевернул на живот и резко вошел в него. Страшно закричав от невыносимой боли, Гарри сорвал голос. Внутри него что-то умерло. Он чувствовал, как что-то огромное и горячее, словно раскаленная кочерга, разрывает его внутренности. Уже проваливаясь в спасительный обморок, Гарри услышал утробное рычание кончающего Франсуа.
Пьяный изверг насиловал его всю ночь. Поттер впал в безучастное состояние и не сопротивлялся, отгородившись от творившегося ужаса пеленой безразличия и периодически теряя сознание.

Гарри пришел в себя через два дня. Его нашли домовые эльфы, когда принесли завтрак. Сутки он провалялся без сознания, мечась в горячечном бреду. Эльфы сами залечили его разрывы и кровоподтеки. Рыдая, они рассказали Гарри, что в чистокровных семьях издревле запрещалось слугам вмешиваться в то, что происходит в хозяйских спальнях.
Франсуа исчез тем же утром. Больше его никто никогда не видел. Гарри не стал его разыскивать. Он не хотел, чтобы о его позоре узнал кто-то еще. От самоубийства его удерживала мысль о том, что он сам подсознательно хотел Франсуа, а значит заслужил всё это. Всего лишь получил то, что хотел.
Спустя некоторое время он решил развеяться и купил билет в круиз по морю. Ему было все равно куда ехать, лишь бы подальше от воспоминаний о том, что его душу отравила Джинни, девочка с волосами цвета червонного золота, а над телом надругался человек, в которого он был влюблен и испытывал глубокое уважение.

Очнувшись от болезненных мыслей, Гарри понял, что с силой сжимает края фарфоровой раковины. С трудом разжав сведенные судорогой пальцы, он быстро принял душ, стараясь не прикасаться лишний раз к своему телу. Он давно заметил, что ему противно касаться собственного тела. Только с Драко он не испытывал ничего подобного. В его руках он чувствовал себя… дома, что ли…

Одевшись, Гарри распахнул двери ванной. На него в упор смотрели болотно-зеленые глаза с вертикальными зрачками. Марси…

- Мы начали думать, что ты там утонул. С добрым утром, Гарри! – Марси широко зевнула и растянулась прямо перед Гарри на большой белой шкуре. Обойти ее было невозможно, а перешагивать как-то неприлично – все же женщина. Подумав, Гарри улегся рядом с ней, сложив голову на нее. Марси лизнула его в макушку, смешно встопорщив волосы. Потом, обняв передними лапами, начала старательно умывать его языком, как котенка. Даже мурлыкала как-то покровительственно. Поттер морщился, когда она задевала шершавым языком его лицо, но совершенно не протестовал против такого с собой обращения.

Драко смотрел на них и чувствовал себя обделенным, ненужным. Когда он проснулся в объятиях Поттера, был, конечно, возмущен, но ему было очень… приятно, что ли. Хотя и не испытывая влечения к Поттеру, но уже чувствовал: МОЁ! И тут какая-то драная кошка отбирала Гарри у него! Если бы Драко дал себе труд подумать, то он бы понял всю смехотворность подобной ревности. Но он не мог думать ни о чем, кроме того, что ЕГО Поттер лежит и балдеет в объятиях черной пантеры. Валяются себе, тихонько переговариваясь, а его, Драко, как будто и нет в комнате. Малфой начал дрожать от злости. Решив напомнить им о своем присутствии, он спросил:
- Мы сегодня будем завтракать или на диете посидим?
Марси пристально взглянула на него. Поттер, обернувшись, глазел на Драко своими невозможными глазищами.
- Пойдем, поедим, Марси. А то вон у Драко уже от голода нервы шалят. – Поттер говорил так, словно это не он утром тискал Драко в объятиях! Малфой заскрипел зубами. Он чувствовал – еще немного и он наорет на них. Чтобы немного прийти в себя и не наломать дров, он выскочил на террасу, впрочем, довольно громко хлопнув дверью. Его трясло. Проходя мимо кресла, он пнул его. Ничего не добившись, кроме боли в пальцах. Но от боли немного прояснилось в голове. А с чего это он ведет себя, как ревнивый дурак? Поттер не принадлежит Драко. И никогда не принадлежал. Может ему просто приснилась какая-нибудь деваха, типа Джинни, вот и полез обниматься. Тем более они весь вечер про нее говорили. От этой мысли Драко стало почему-то трудно дышать. Почувствовав слезы, закипающие на глазах, Драко какой-то частью души поразился себе – он же никогда не был таким эмоциональным! Что такое творится с ним? От удивления, он даже перестал злиться. Постояв еще немного, он вернулся в комнату, старательно отводя глаза от идиллической картинки. Марси, видимо решив больше не испытывать терпение Драко, встала, стряхнув с себя Поттера. Приглашающе указав на дверь головой, она повела молодых людей на завтрак.

За завтраком не произошло ничего необычного, кроме самого завтрака – сегодня у них было японское меню. Поттер весьма удивил Драко, когда начал споро есть бамбуковыми палочками. Ловко орудуя ими, он без проблем поглощал и рис, и похлебку, и роллы. Драко очень заинтересовало это его умение. Сделав себе заметку когда-нибудь спросить об этом, Драко с аппетитом принялся за свою порцию. После ароматного зеленого чая, который Драко нашел восхитительным, а Гарри, смешно сморщившись, поскорее выпил «терпкую бурду», они лежали на подушечках и не спеша, переговаривались. Марси сказала, что у нее есть дела на Острове и спросила, смогут ли мальчики денек обойтись без нее. «Мальчики» великодушно «отпустили» ее. Марси сказала, что они могут побродить по дому. Чем они и не замедлили заняться после плотного завтрака.

Дом, убранный в стиле японского минимализма, продолжал восхищать. Хотя они воспринимали его как красивую ловушку, но ведь ничто не мешает восторгаться произведениями искусства, пусть даже и смертоносными. Например такими, как самурайские мечи. Впервые увидев их, Драко восхищенно охнул и в шутку предложил Поттеру небольшую дуэль. Как ни странно, Гарри согласился. Они взяли себе по мечу и, выбрав комнату, показавшуюся им подходящей, начали поединок. Если поначалу Драко рассчитывал на легкую победу, тем самым, желая отомстить Поттеру за его утреннее поведение. Правда, он еще не разобрался, из-за чего злился больше: из-за объятий или из-за выходки с Марси. Или из-за того, что он вообще злился. Но теперь, когда Поттер уверенно отбил первую атаку, Драко изменил тактику, видя, что Гарри не так прост, как кажется. Он начал ходить вокруг него, делая коварные выпады, но так и не смог пробить защиту Гарри. Тогда он решил измотать его затяжным боем, а потом одним ударом обезоружить. Но Гарри был как каменный. В смысле не подавал никаких признаков усталости и не позволял застать себя врасплох. Все атаки и уловки Драко разбивались об эту спокойную несокрушимость. Драко начал злиться. Он не понимал, каким образом Гарри мог так овладеть искусством фехтования, да еще на самурайских мечах! Ведь не у своих родственничков-магглов! Малфой заметил, что Поттер только отражал удары, почти не нападая, не показывая на что способен. Только гонял взмыленного Драко по кругу. Уже теряя контроль над собой, Драко сделал несколько неверных выпадов. Поттер, без особого труда, мог бы его обезоружить и даже уронить на пол, но вместо этого он сделал знак, что прерывает бой. Драко стоял напротив Гарри, тяжело дыша. Во все глаза он смотрел на Поттера. Он был настолько удивлен, открывшейся новой гранью этого загадочного существа, что совсем перестал злиться.
- Поттер! Черт побери! Ты великолепен! На мечах меня не мог одолеть даже отец! А он мастер в этом деле! Где ты научился ТАК фехтовать? – Драко не скрывал восхищения в голосе. - На факультете не было ни одного, кто мог бы побить меня! Даже среди старшекурсников!
- Вы бились на мечах в Хогвартсе? – Гарри удивленно вытаращился на Драко. – И вам разрешали?
- Ну, во-первых, мы дрались на учебных рапирах, заговоренных на непричинение вреда. Максимум, что могло быть – пара ссадин и синяков у тех, кто падал в ходе боя. И конечно нам никто не запрещал. Администрация не вмешивалась, считая это придурью богатеньких снобов. Мы много часов проводили в зале. За спальными комнатами, в конце коридора, у нас был зал для тренировок. Там было все, что нужно! – от воспоминаний о школьных годах у Драко заблестели глаза.
- Но ты мне не ответил. Где ты научился так фехтовать? – не повелся Драко на уход от темы.
- Я два года обучался этому. После вступления в права владения Поттер-Мэнор, я решил стать достойным своего титула, – спокойно ответил Гарри. Но по его тону Драко понял, что дело тут нечисто. Решил подойти с другой стороны.
- А кто тебя учил? Меня сначала отец, а потом наняли домашнего учителя, - Драко внимательно следил за лицом Гарри.
- Меня тоже учил… домашний учитель, - по его лицу пробежала тень воспоминаний. Но Драко этого хватило, чтобы понять, что за нежеланием говорить, кроется что-то важное. Раньше он читал по лицу Гарри как в открытой книге. Теперь он не мог пробиться через эту стену напускного спокойствия. Нет, определенно, тут какая-то тайна! Все интереснее и интереснее. Похоже, понадобиться довольно много времени, чтобы вынуть настоящего Поттера из этих скорлупок тайн и недомолвок. Несмотря на его откровенность, Драко чувствовал, что это лишь вершинка айсберга. А вот, что прячется под темной холодной водой его безразличия?..
- Скажи, ты помнишь, что тебе снилось сегодня ночью? – резко перевел тему Гарри. Драко не стал противиться. Просто мысленно поставил галочку напротив графы «Фехтование. Домашний учитель»
- Нет, а что? – Драко все же напрягся, понимая, что сейчас ему откроется тайна утренних объятий.
- Просто тебе снился кошмар. Ты говорил во сне. Это может быть важным. – Гарри пересказал события прошедшей ночи. Не упоминая впрочем, того, как Драко накинулся с объятиями, не желая смущать парня. Тот и так был не в своей тарелке. То, что прикосновения Драко были приятны, не давало Гарри права рассчитывать на что-то большее. Он не имел права окунать Драко в свою грязь. Пусть это будут платонические отношения. Приняв это решение, Гарри почувствовал себя свободнее. Все стало проще, когда он отказался от Драко. Но его сердце не могло не сжиматься под взглядом серых глаз. Тот завороженно слушал Гарри. Его глаза мерцали от удивления. Иногда его губы подрагивали, вторя рассказу Гарри. Он был прекрасен. Гарри откровенно любовался им.

Драко был немного растерян. Оказывается Поттер не приставал к нему, а защищал от кошмара! От этой мысли потеплело в груди. Хотя он не знал, как объяснить внезапную досаду. Оказывается Поттер не приставал к нему! Мерлин и Моргана! Наверное, опять его извечный комплекс Героя давал о себе знать! Защищал он его от кошмара! Какого черта он опять лез, куда не просят?! Может, Драко не хотел, чтобы его спасали! Может он хотел… «Вот, б….! О чем я думаю!» Эта досада отравила настроение Драко, окончательно его испортив. Совершенно растерявшись, от столь противоречивых эмоций Драко недовольно пробурчал что-то невразумительное и выскочил из зала, оставив удивленного Поттера в одиночестве.
Он несся по коридорам Дома. Наконец выскочил на улицу. Огляделся. То, что надо! Сад камней! Присев около искусственного водоема, Драко попытался разобраться в своих эмоциях. Во-первых: надо понять, почему он так реагирует на сближение с Поттером? Во-вторых: почему гораздо больнее становилось от его попыток закрыться, отстраниться от Драко? В-третьих: что такого было в глазах Гарри, отчего Драко просто терялся, тонул, был готов на все ради этого благосклонного взора? Определенно по всем параметрам Поттер был неразрешимой загадкой!
Драко наблюдал за плещущимися золотыми рыбками и размышлял. Теперь, успокоившись, он был готов признать истину – Поттер был ему небезразличен. Поэтому одинаково ранили и безразличие, и откровенность, и его попытки строить из себя Спасителя Вселенной. За этими поступками Драко не видел одного – желания Поттера впустить его, Драко, в свой мир. Он словно отгородился прозрачной стеной. Вроде бы и видно все, но сделать ничего невозможно. Око видит, да зуб неймёт… Оставалось просто стать для него другом. Осуществить, наконец, детское желание приблизиться к этому странному, загадочному существу. Драко решил не навязывать Гарри свою любовь… О, Боже! Любовь… Драко закрыл глаза и застонал. Любовь… Какого черта это должен быть Поттер, который никогда не ответит взаимностью?.. Слишком правильным был всегда Мальчик-Который-Выжил… Всегда, даже нарушая все мыслимые и немыслимые правила, Гарри оставался высокоморальным. Таким, каким Драко никогда не стать…

Нарастающую тревогу Драко попытался списать на свое потрясение от открытия, что он, оказывается, любит Поттера. Но тревога не проходила. Она росла и ширилась, заставляя сердце биться неровно и учащенно. Шрам на правой руке налился кровью и начал пульсировать…Не в силах больше сопротивляться стойкому ощущению близкого несчастья, Драко поднялся и отправился искать Поттера.

Почти сразу он увидел его. Гарри лежал без сознания. А над ним, рыча от нетерпения, стоял огромный медведь. Вот он раскрыл страшную пасть, приготовившись вонзить зубы в беспомощную жертву…

Когда Драко выскочил из комнаты, Гарри не стал его догонять. Может, тот заметил что-то в его поведении или во взгляде? О, Боже! Малфой же теперь и близко не подпустит его к себе! Гарри застонал. Он дал себе слово, что впредь будет более сдержан. Драко не должен догадаться, о чем он думает, когда вспоминает его руки на своих плечах, ощущение его дыхания на шее. Поттер одернул себя, поклявшись не думать о Драко в таком смысле и решил занять себя чем-нибудь. А чем можно заняться в неизвестном доме? Конечно исследованием! Страсть к неизведанному осталась у Гарри ещё со времен Хогвартса. Он просто не мог сидеть на месте, когда рядом была неизученная территория. Через час, гуляя по первому этажу, Гарри наткнулся на библиотеку. Выбрав себе книжку, он решил почитать на свежем воздухе. Выйдя во двор и даже не успев как следует оглядеться, он был сбит с ног. Пролетев несколько метров, Гарри ударился затылком о ступени дома. Тьма милосердно поглотила его…

Медведь стоял над Гарри, удовлетворенно урча. Какой лакомый кусочек! Свеженький! И как легко достался! Он готов был вонзить зубы в податливо-нежное тело человека. Страшное осознание непоправимости происходящего накрыло Драко с головой. Он перестал различать звуки и цвета. От ярости внутренности скрутило тугим узлом. Он упал на четвереньки. Весь его мир сосредоточился на теле любимого, над которым стоял страшный зверь. Из горла Драко раздалось злобное утробное рычание, и он двинулся навстречу замеревшему медведю. Огромные лапы Драко тяжело ступали по земле. Хвост хлестал по крутым лоснящимся бокам, подстегивая ярость грозного зверя. Морда морщилась, показывая внушительные клыки, а из горла продолжал вырываться глухой кровожадный рык. Драко видел цель - соперника, посягнувшего на ЕГО собственность, желавшего причинить вред существу, за которое Драко, не раздумывая, вцепился бы в глотку самому Сатане! На медведя надвигался огромный пустынный лев. Гроза всего живого. Царь зверей.

Медведь отпрыгнул в сторону, чтобы не оказаться зажатым между домом и оградой сада. Вот-вот готова была начаться битва не на жизнь, а на смерть. Противники кружили друг напротив друга. Меряясь остротой и величиной клыков. Пробуя, чей рев громче. Устрашая друг друга размерами. Силы были приблизительно равны. Еще мгновение и они кинутся друг на друга, раздирая на куски!

- Беркут! Оставь! Немедленно прекрати! – раздался голос полный невыразимого презрения и ярости. На поляну перед домом выскочила Марси, злая как сто чертей! Прыгнув между медведем и львом и повернувшись к медведю, он издала гневный рык. – Убирайся! Иначе я не буду тебя больше выгораживать! Хватит с тебя Ефима! Пр-р-роваливай!

Медведь увидел, что силы неравны, еще порычал и, потихоньку пятясь назад, убрался в лес.

Марси повернулась ко льву.

- Ты кто? Я тебя не знаю… Ну, ничего себе!!!

Она, открыв рот, смотрела, как лев оборачивается Драко. Зашатавшись, он опустился на землю. Помотав головой, попытался унять головокружение.

- Не спрашивай. Сам не знаю, как это случилось. Я не знал, что смогу стать анимагом… Гарри! – Драко не пытался встать на ноги, боясь, что они его не удержат. Он медленно пополз к Гарри, все еще лежащему на земле без сознания. - Лучше расскажи, что это за хрен? – от пережитого с Драко слетел весь его лоск и манеры. Он положил голову Поттера себе на колени, осторожно осмотрел его и нашел еще одну шишку.

- Ну что же тебе так не везет на голову, Поттер? То шрамом тебя наградят, то о борт корабля ударишься, то вот – о ступеньки… - бормоча всякую чушь, Драко сдерживал подступающую истерику. Его начал бить озноб. Трясущимися руками он гладил длинные волосы Поттера, пропуская блестящие пряди между пальцев. Он боялся представить, что случилось бы, не подоспей он вовремя. О том, что мог сделать огромный медведь с ним самим, Драко даже не задумался. Все его мысли занимало состояние Поттера. Марси подошла и легла неподалеку. Драко инстинктивно ощерился на нее, еще не отойдя от пережитого.

- Это Беркут. Он – колдун вуду из Африки. Его племя практиковало людоедство. Своего партнера он сожрал в тот же день, как их призвали на Остров, не дожидаясь испытаний. Мы были в шоке. Он – самый дикий и неуправляемый среди нас. Некоторое время спустя, на Рождество, он подкараулил отца Грегори Ефима, похитил его и утащил в джунгли. Его кости мы нашли спустя сутки, проспавшись после бала. Грегори был в ярости. Но что может сделать ворон, пусть и очень крупный, с бешеным медведем? Каждый год Грегори пытается выловить Беркута и разделаться с ним. Но тот слишком хорошо прячется.
Но как ты, в сущности дитя, смог преодолеть магию Острова и обернуться? Тем более что раньше ты никогда этого не делал?! Если вы не справитесь с Испытаниями, то из тебя выйдет превосходный член стаи!

- Ты говоришь, что Беркут убил отца Грегори… А почему вы не объединились и не помогли Грегори выловить эту тварь? Ведь в следующий раз он может напасть на любого из вас? – недоумевал Драко.

- Он не смог бы справиться ни с кем из нас ни в зверином облике, ни в человеческом. Драко, ты многого не знаешь… У нас здесь свои законы… - Марси избегала прямого взгляда Драко. Это было подозрительно. Решив разобраться с этим позже, Драко попросил Марси помочь ему перенести Гарри в Дом.

Гарри смотрел на происходящее со стороны и не мог поверить, что это происходит с ним. Как будто он был зрителем плохой пьески, где главными героями были Марси, Драко и он, Гарри.

Подходил к концу шестой день пребывания на Острове. И пятый день с того момента, как на Гарри напал медведь Беркут, а Драко обернулся огромным львом, чтобы спасти его жизнь. Надо заметить, что Малфой не смог больше повторить этот трюк, но зато его арсенал заклятий пополнился. Начало получаться то, что никак не выходило до этого: Экспеллиармус, Петрификус Тоталус. Конечно, пользы от этих заклятий было мало, но теперь они лучше защищены, что не могло не радовать. Пятый день как очнулся Гарри Поттер…

После довольно продолжительного обморока, Гарри вдруг просто открыл глаза и посмотрел вокруг. Оглядевшись, он сфокусировал взгляд на Драко, и того словно окатило ледяной водой – таким презрением и холодом веяло от брюнета. Еще не соображая, что происходит, Драко присел рядом и протянул руку, чтобы убрать выбившуюся прядь волос. Гарри отшатнулся с таким брезгливым видом, словно увидел какое-то мерзкое насекомое. У наблюдавшей за ними Марси, просто отвисла челюсть от удивления. Она ни разу не видела Гарри таким! А вот Малфой не раз встречал подобный взгляд. В школе. В разгар самой холодной из их войн. Сначала Драко подумал, что Поттер повредился в уме или потерял память. Но нет, он абсолютно адекватно воспринимал происходящее. Кроме того, что он снова ненавидел Драко.

Малфой сидел, глядел на закат и размышлял об изменениях в их отношениях. О том, как Гарри, поначалу шарахался, стоило ему увидеть рядом Драко. О том, с каким презрительным видом он проходил мимо теперь. Как мимо пустого места. Он не мог не удивляться тому, как уверенно Гарри двигался по ежедневно меняющемуся Дому. Как будто был тут хозяином. Он откуда-то принес целый ворох свежей одежды, кинул её на кровать небрежным жестом и презрительным кивком головы показал Драко, что это ему. Скрипя зубами, Малфой принял одежду. Его собственная к тому времени оставляла желать лучшего – после схватки с Беркутом все висело лохмотьями и даже Репаро не мог починить ее окончательно. Сам же Гарри начал одеваться как-то совсем уж не по-поттеровски. Теперь он, несмотря на жару и влажность, ходил в глухом сюртуке и узких брюках а-ля лорд Денди. Этот стиль восемнадцатого-девятнадцатого века ему несомненно шел, но создавал неприятное ощущение холодной идеальности. И Гарри больше не защищал его сон. Малфоя для него больше не существовало.

Драко страдал. Ему было так плохо, словно каждый ледяной взгляд Поттера вырывал из его души маленький кровоточащий кусочек. Незаживающие раны обиды и непонимания бередили тонкую душу Драко. Малфой не понимал, что случилось. Ведь до происшествия с Беркутом все было хорошо. Они начали лучше понимать друг друга. Начали узнавать друг друга. Теперь о своей ревности к Марси Драко вспоминал, как о смешном эпизоде из жизни. Поттер делал все, чтобы Драко его возненавидел. Но ничего не получалось. Слишком прочно врос в его душу Поттер. Слишком глубоко пустила корни любовь к нему. Драко просто тихо страдал, стараясь как можно меньше показываться Гарри на глаза. Но тот, словно желая причинить ему как можно больше боли, постоянно находился рядом. Всем своим видом показывая, какое одолжение он делает Драко, снисходя до общения с ним. У Малфоя так не получалось и в его лучшие годы.

А еще Драко мучило постоянное чувство дежавю. Несмотря на все изощрения Дома по изменению интерьеров, Драко чувствовал, будто уже побывал тут накануне. Вот и сегодня он, лежа на курпачах и подушках и посасывая кальян, был уверен, что уже видел всё это прежде. Мучаясь от невозможности вспомнить, Драко отвлекался от мыслей о Поттере. Но чувство дежавю стало гораздо сильнее, когда Поттер вошел в гостиную. Будто они уже когда-то сидели тут. Драко вздрогнул, от этой мысли засосало под ложечкой. Но он НИКОГДА не был в этой комнате наедине с Поттером!!!

Гарри бросил взгляд на Драко и вдруг, ни с того, ни с сего, подбежал, опрокинул Драко на подушки и больно впился ртом в его губы. Драко опешил и замер. Он настолько не ожидал подобных действий от Поттера, что лежал и позволял себя целовать. Хотя поцелуем это было назвать сложно. Гарри пил Драко, больно мял его губы своими, жестоко кусая. Но, когда Поттер полез холодными руками под его рубашку, того охватило странной чувство НЕПРАВИЛЬНОСТИ происходящего. Прежде всего, Поттер никогда бы первым не поцеловал Малфоя, особенно в свете его поведения последнее время. Кроме того, у Гарри никогда не было холодных рук. Последней каплей стала резкая, обжигающая боль в ладони правой руки. Его личный шрам-молния просто горел огнем. Эта боль несколько отрезвила Драко, и он смог сбросить с себя Гарри. Поттер сидел на полу, глядя на Драко холодными черными глазами. Черными! А у Поттера…

- Кто ты, черт тебя побери?!! – давно Драко не был в такой ярости!

Гарри смотрел на происходящее со стороны и не мог поверить, что это происходит с ним. Как будто он был зрителем плохой пьески, где главными героями были Марси, Драко и он, Гарри.

Пять долгих дней он смотрел, что вытворял с Драко этот Незнакомец, занявший его тело…

Гарри не сразу понял, что случилось. Когда он ударился о ступени и потерял сознание, все померкло. Он ничего не видел, но отчаянно боролся с обступившей тьмой. Что-то странное было в этой тьме: липкая, словно грязь, она пыталась задушить его. Черная, как днища котлов Снейпа, она пыталась вселить в него Ужас. Вот только Гарри никогда не боялся темноты. Даже наоборот, темнота напоминала ему редкие минуты покоя и безопасности в чулане Дурслей. Видимо поняв, что страхом и тьмой его не пронять, кто-то показал Гарри действительность. Словно сквозь стеклянную стену он смотрел со стороны на свое тело, которое бережно нес шатающийся Драко. А снизу его страховала бесстрашная Марси. Он однажды наблюдал нечто подобное в телевизоре тети Петуньи, когда она, перемывая косточки участникам, в упоении смотрела реалити-шоу. Так и Гарри все видел, но никак не мог повлиять на происходящее. В какой-то момент он подумал, что умер и видит свое тело со стороны. Но, присмотревшись, увидел, как поднимается и опадает его грудь, как дрожат длинные ресницы. Он никогда не подозревал, что они у него такие красивые – черные и пушистые. Наверное, очки раньше скрывали это. Чтобы не запаниковать, Гарри продолжал дальше рассматривать себя. Это очень помогало не сойти с ума от напряжения и не забиться в неуправляемой истерике. Словно чужими глазами он смотрел на свою стройную, но сильную фигуру, не лишенную гибкости и изящества. Сейчас в нем действительно было что-то аристократичное. Видимо два года вымуштровки у Франсуа не прошли даром. Странно, мысли о д’Артаньяке больше не вызывали болезненных спазмов в груди. Словно именно сейчас Гарри наконец-то сбросил это тяжкое бремя насилия и ощущение грязной вины с души… Он продолжал смотреть и критически себя оценивать. Конечно, до Драко ему далеко – потомственного аристократа видно сразу. Незаметно все его мысли переместились на Малфоя. Он с благодарностью наблюдал, как тот нежно и бережно положил его тело на кровать, несмотря на собственное весьма плачевное состояние, забегал по комнате в поисках холодных компрессов и нашатыря. Гарри почувствовал глубокую нежность, затопившую все его существо. В этот момент он открыл глаза. Это было очень странно осознавать себя сразу в двух измерениях – глядеть сверху на все происходящее и изнутри Этого Существа, что, открыв глаза, холодно смотрело на Драко. То, что в этом существе не было ничего человеческого, Гарри понял сразу. Ну не может душа человека быть такой темной и холодной! Как сгусток замороженного космического вакуума… Даже сущность Волдеморта, однажды захватившего его тело на пятом курсе, была похожа скорее на подтаявшее мороженое, чем на это воплощение Абсолютного Зла! Гарри стало страшно. Не за себя, а за дорогих ему людей (да, и Марси тоже!) оставшихся один на один с Этим… Как же его назвать? Все, что включало бы в себя понятие Воплощенного Зла, было слишком мелким и совсем не отображало действительность.

Ненависть ледяным мечом пронзила душу Гарри. Это было ни на что не похоже. Мало того, что он видел через две пары глаз, так еще и чувствовал через две души! И одна из этих душ дико ненавидела Драко. Ненавидела его не за что-то, а просто потому, что он существовал, и потому, что Гарри любил его. Да-да! Любил! Как отчетливо это можно было осознать сейчас, после того как он увидел Истинную Ненависть! Он словно после яркого света попал в такую абсолютную темноту, по сравнению с которой, любая темная ночь покажется летним деньком. Эта ненависть другого Существа мучила и корёжила душу Гарри. Она волнами накатывала на него, пытаясь поглотить все самое светлое и доброе, что еще оставалось в нем. Внезапно Гарри понял, что если поддастся хоть на секунду, хоть на микрометр подпустит эту Тьму себе в душу, то будет вечно гореть в аду. Но даже не эта чудовищная мысль ужасала Гарри. Он представил, что будет с Драко, если это Существо ничто не будет сдерживать. Это было… невозможным! Ни за что на свете Гарри не отдаст свою любовь и свою душу на поругание нечисти, будь то сам Сатана! Эта мысль что-то всколыхнула на темной стороне его души, которая сейчас смотрела на Драко, как на мерзкое насекомое, обдавая того холодом и презрением. Гарри решил бороться до конца, пусть и не знал как. Выход есть всегда. Если эта Тварь надеется причинить боль его любимому, то она крепко об этом пожалеет! Эта решимость Гарри потеснила Темную Сторону, отвоевав себе немного больше пространства. Гарри пытался докричаться до Драко, как-то привлечь его внимание, но ничего не получалось. Все чувства кроме зрения были заблокированы. Он будто находился внутри бронированной комнаты, обложенный метровым слоем ваты. Внезапно Гарри вспомнил, как боролся за свою душу с Волдемортом в Министерстве. Он просто разрешил себе любить и скорбеть, и Волдеморт не смог находиться в его теле. Но Этот ни в какое сравнение не идет с Темным Лордом. Том Риддл удавился бы от зависти, увидев ТАКУЮ темноту! Гарри попробовал заполнить свою душу любовью к Драко, но его сил не хватило. Видимо душа Лорда когда-то давно знала, что такое любовь, привязанность, возможно, дружба. В нем хранилась память его изуродованной души, которую хоть немного, но любили. И эта мертвая память не позволила Лорду надолго занять тело Гарри. В сущности Этого не было ни искорки воспоминаний о чем-то хорошем. Оно просто НИКОГДА не догадывалось о таких чувствах, как любовь или нежность. Светлые эмоции отсутствовали за ненадобностью, так же как у трупных червей - крылья. Это была Абсолютная Тьма, Совершенное Зло!

Гарри метался, глядя, как Этот мучает милого ему человека. Было невыносимо видеть недоумевающий, словно у раненного зверя, взгляд Драко, когда «Гарри» смотрел на него с ярой ненавистью! Его непонимание и боль были словно удары бичом по нежной коже. Это было страшно! Гарри кричал от ярости, пытаясь пробиться сквозь ненависть, но у него не получалось. Хуже того, он частичкой нетронутой души все же ощущал ненависть к Драко. Он любил и одновременно ненавидел. Словно горел во льду. Если бы у Гарри был голос, он бы уже сорвал его на всю жизнь - так он кричал! Но вот, к дикой мешанине чувств добавилось еще одно. Оно было знакомо Гарри с детства. Пульсирующая боль в шраме. Только на это раз не на лбу, а в ладони. Это навело Гарри на мысль, что у него будет возможность связаться с Драко. Надо просто подождать…

Гарри сидел у кровати Драко и ждал, когда тот уснет. Его недо-половинка бродила где-то по Дому. Огромным плюсом было то, что он мог видеть глазами Существа, в то время как Оно не имело ни малейшего представления о местонахождении Гарри. Теперь оно было предоставлено само себе. Драко лежал в кровати и невидяще смотрел в потолок. Из его глаз бежали слезы. Он не бился в истерике, нет! Он просто лежал и медленно умирал… С каждой слезинкой уходило что-то важное. Он словно выплакивал свою боль, обиду, любовь… Шрам на ладони Гарри саднило, но Существо не знало причины этой боли и поэтому просто не обращало на нее внимание. Для Гарри же это был Знак. Знак того, что Драко для него ещё не потерян, что он ещё чувствует его эмоции. Это было похоже на связь с Волдемортом: тогда Гарри чувствовал его сильные эмоции – гнев, ярость, радость. Сейчас Гарри был счастлив, что так и не научился Окклюменции. Ведь тогда он мог бы не заметить, пропустить, отсеять это ментальное вмешательство. Да будет благословенен Снейп за то, что так сильно ненавидел Гарри и довольно халатно относился к своим обязанностям преподавателя!

Наконец Драко смежил веки и забылся тяжелым сном. Гарри последовал за ним. В этом сне блондин сидел на берегу серой речки и плакал от боли. От этого зрелища у Гарри защемило в груди. Он подошел и обнял Драко, утешая. Тот разрыдался от облегчения, уткнувшись ему в плечо.

- Я знал, что это не ты! Я не верил тебе… твоим глазам. Боже, как ты на меня смотрел! Я думал, что с ума сойду от горя! – Драко судорожно цеплялся за Гарри, сотрясаясь всем телом.

- Тише, мой хороший! Я здесь, я рядом! Я люблю тебя, слышишь? Не верь, когда я буду говорить обратное! Не верь моим глазам и поступкам! Помни, что я буду любить тебя вечно! Не плачь, любимый. Я никому тебя не отдам! Ты только не верь мне, когда проснешься! Прошу, не верь! Помнишь, что нам сказал Григорий? Наяву не верь мне, милый! – Гарри бормотал нелепые утешения, сжимая в объятьях такого хрупкого и ранимого человека, за которого он, не задумываясь, отдал бы жизнь.

Они очень долго сидели на берегу реки, крепко обнимая друг друга. Прошла вечность, а может лишь секунда. Время в Стране Снов летит иначе. И вот уже силуэт Драко начал таять в руках Гарри. Пришло утро.

- Только помни! НЕ ВЕРЬ МНЕ ТАМ! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Я УМРУ БЕЗ ТЕБЯ! НЕ СМЕЙ ВО МНЕ СОМНЕВАТЬСЯ! – кричал Гарри исчезающему Малфою. В ответ донеслось:

- Я люблю тебя-а-а … - и он исчез…

Гарри был в растерянности. Он знал, что Драко забудет этот сон, как забыл все предыдущие. Вот если бы что-то намекало ему, что он не один, что вокруг него просто злой морок! Гарри решительно вернулся в реальность своего Альтер-Эго. Оно сидело в библиотеке, листая какую-то книгу. Гарри прислушался к Его мыслям. Оно читало средневековый трактат «Молот Ведьм» и довольно ухмылялось. Чистая, ничем не замутненная ненависть переполнила Гарри. Так наверное чувствуют себя Ангелы Божьи, идя на бой с нечистью! Существо радовалось страданиям и пыткам несчастных женщин, которых сотнями сжигали на кострах Инквизиции. Для Него эта проклятая людьми и Богом книжка была всего лишь романчиком для легкого чтения.

Огородив себя этой ненавистью, Гарри смог пережить долгие пять дней. Он каждую ночь виделся с Драко. Подслушав мысли Дома, он во сне приводил своего любимого в ещё не существующую гостиную. И на следующий день Драко видел ее наяву. Гарри с радостью смотрел, как тот недоуменно морщился, пытаясь понять, откуда берется чувство дежавю. И каждый день Гарри вместе с Драко погибал под равнодушно-презрительно-ненавидящим взглядом Гарри-Зверя. И каждую ночь он возвращал Драко веру в себя. В мире снов они будто сливались в единое целое. Им незачем было говорить вслух – они прекрасно понимали друг друга. Они знали друг о друге всё. Они дышали вместе, и одно на двоих сердце билось ровно. Гарри чувствовал в себе силы вскоре побороть Это Существо, занявшее его тело и причинявшее Драко столько боли наяву. Словно почувствовав что-то, Оно начало активные действия. Ему словно было жизненно важно заставить Драко ненавидеть. Началась травля. Гарри ничего не мог сделать. Пока не мог. Но это только увеличивало его личный счет к Чудовищу-В-Его-Теле!

На пятый день Оно вошло в гостиную, когда там был Драко. Гарри, подслушав мысли Существа, оцепенел от горя. Оно собиралось изнасиловать его нежного мальчика! Его Драко! Сделать с ним то, что когда-то пережил сам Гарри!!! Оно собиралось окончательно сломить его любимого человека …

- Кто ты, черт тебя побери?!!

Вопрос повис в воздухе. Драко дрожал от ярости, едва сдерживая себя, чтобы не кинуться с кулаками на сидевшего перед ним… Гарри? Нет, это точно не был Поттер! Теперь Драко был в этом абсолютно уверен. Яркая обжигающая боль в шраме на правой ладони подтверждала эту догадку. Драко моментально вспомнил все слухи и сплетни о приступах Поттера в школе. Судя по всему, его шрам на лбу был проводником между ним и Лордом. Значит, их одинаковые шрамы на ладонях были связаны между собой! Поняв это, Драко успокоился настолько, что вспомнил все труды и монографии известных волшебников, посвященные шрамам от заклятий, которые ему довелось изучить. Эти мысли и догадки молнией пронеслись в голове Драко. Черные глаза Не-Гарри посветлели до обычного зеленого цвета, но Драко уже был уверен, что перед ним совсем не Поттер! Значит, нужно выяснить, куда делся Его Гарри. Пока остается только одно – выиграть время.

- Поттер! Я не узнаю тебя! То ты бросаешь на меня ненавидящие взоры, то лезешь с поцелуями! Ты уж реши, чего ты хочешь! Когда определишься, я буду рад выслушать твои извинения у себя в комнате, - гордо вздернув голову, Драко повернулся к выходу. В этот момент в гостиную вошла Марси. Она оглядела комнату, бросила взгляд на Гарри, все еще сидевшего на полу с изумленным видом. Посмотрела на Драко, выходящего из комнаты. И, кивнув на прощание Гарри, пошла следом за Малфоем. Молча они дошли до комнаты Драко, на сегодня принявшей вид будуара персидской наложницы.

- Драко, не хочу тебя расстраивать, но похоже, Гарри проигрывает свое Испытание… У меня было нечто подобное… Мой Меркуцио враз изменил свое ко мне отношение… Сначала мы держались друг друга и вместе справлялись со многими трудностями. Выдержали даже испытание верой… Но однажды он проснулся и сказал мне, что не может больше терпеть меня рядом. Что ночью ему открылись пророчества, в которых он становился победителем, если отказывался от меня… Он бросил меня в то утро… - в больших зеленых глазах Марси показались слезы. Драко было дико видеть плачущего хищника, хотя он знал, что под шкурой пантеры скрывается девичья душа. Он подошел к Марси и обнял ее. Она с полу-стоном - полу-вздохом прижалась к его плечу, и из ее огромных кошачьих глаз покатились крупные слезы. Это было так необычно! Плачущая огромная кошка, древнее существо, бывшее когда-то молоденькой девчонкой. И аристократ, едва не потерявший смысл жизни, когда увидел холодный ненавидящий взгляд любимых глаз. В этот момент их словно что-то объединило, связало, сделало узы их дружбы крепче и надежнее.

Гарри смотрел на них сверху, не забывая приглядывать за своей второй сущностью. Гарри-Зверь полностью оправдывал свое прозвище – он метался по гостиной, в ярости пиная подушки, топча осколки кальяна и остатки восточных сладостей. Гарри-Который-Настоящий-Поттер прислушивался к Его мыслям. От яростных воплей Незнакомца заложило уши, но он продолжал наблюдать. Успокоившись, Зверь начал рассуждать более здраво. Он вспомнил реплику Драко об извинениях в его комнате и довольно ухмыльнулся. Значит, извинения. Ну, будут тебе извинения, щенок! Зверь начал обдумывать свой коварный план по уничтожению сопротивления Драко. Он вспомнил пережитый шок и ужас, когда решил, что Драко узнал, кто Он. И то облегчение, когда Малфой решил, что Гарри просто к нему пристает. Он решил это использовать…

Гарри-Который-Поттер слушал детальный план Зверя и снова приходил в ужас. Надо было срочно действовать! Ему нужен… Григорий! Сам не зная почему, Гарри был уверен, что без ворона тут не обойтись. Но как ему найти Григория? Драко! Связь через шрамы должна сработать. Может быть, поняв, в какую беду они угодили, тот сможет что-то придумать. Оставив Зверя, Гарри полностью сосредоточился на блондине.

Они с Марси все еще обнимались, но разговоры были уже более светские. Похоже, обоим было неловко от демонстрации слабости Марси. Драко рассказывал черной пантере, что сейчас носят молодые колдуньи, а она вполне по-девичьи ахала и округляла глаза. Больше всего ее поразило то, что теперь девушки носили брюки. Она не раз переспрашивала Драко о деталях туалета современной ведьмы.

Гарри сел позади них и мысленно взял правую руку Драко в свою. Конечно, Драко не почувствовал его присутствия, но Гарри с радостью ощутил тепло шрама на его ладони. Стараясь сконцентрироваться на этом тепле, он пытался вызвать реакцию Драко, как-нибудь намекнуть на свое присутствие. Но безуспешно. От нетерпения и досады он громко выкрикнул его имя, случайно при этом коснувшись левой рукой Марси. Та вздрогнула и оглядела комнату.

- Драко! Тут кто-то есть! До меня только что кто-то дотронулся! – в панике Марси хотела было вскочить, но Драко с силой ее удержал. Его подозрения крепли с каждой секундой. Он задал ей казалось бы неважный вопрос:

- Марси, скажи, в каком направлении магии ты была наиболее сильна тогда, до Острова? – Драко испытующе смотрел на пантеру. Он начал кое о чем догадываться, и следовало эти догадки либо подтвердить, либо опровергнуть.

- Я – медиум с сильными эмпатическими способностями, - Марси недоумевающе смотрела на Драко. – Только я давно потеряла свой дар.

- Хочу тебя поздравить – дар ты не потеряла, он просто затих в тебе за ненадобностью. Сегодня ты испытала сильное волнение, которое всколыхнуло годами копившиеся пласты эмоций, под которыми прятался твой дар. Как тогда я смог обернуться львом, так и ты сейчас чувствуешь невидимое моему глазу. Мне кажется, здесь есть кто-то, желающий сказать нам о чем-то важном, - Драко внимательно осмотрел комнату. – Постарайся расслабиться и настроиться на нужный лад. Я постараюсь помочь.

Драко снова обнял Марси, стараясь поделиться с ней возникшей у него уверенностью. Та немного дрожала от испытанного потрясения, но смогла собраться и сосредоточиться. Напряжение так трогательно смотрелось на ее усатой морде! Она даже зажмурилась.

Гарри снова сел рядом с ними, взял Драко за руку, а другой рукой приобнял Марси. У той по шкуре пробежала крупная дрожь, заставляя ее шерсть вздыбиться. Гарри тихонько, чтобы не напугать Марси, позвал ее:

- Марси, солнышко, ты слышишь меня? Это я – Гарри. Скажи что-нибудь, чтобы я понял, что ты слышишь меня…

Марси поежилась, неуверенно взглянула на Драко, потом повернула голову и посмотрела себе за плечо и почти прошептала:

- Драко, тут Гарри. Он назвал меня солнышком, - при этом она неотрывно смотрела прямо в глаза Гарри. У того сердце на миг остановилось и снова забилось в радостном предвкушении.

- О, Боже! Какое счастье! Ты слышишь меня! Пожалуйста, передай Драко, чтобы он не верил тому, кто сейчас в моем теле. Скажи, что я не предавал его!

- Он говорит, что кто-то занял его тело, и чтобы мы не верили тому Гарри. Он говорит, что не предавал тебя, - Марси говорила все более уверенно, не прерывая зрительный контакт, глядя в то место, где ей упорно чудились глаза Гарри. Такие зеленые и прозрачные, словно морская волна в тихий солнечный денек. Нет, она определенно видела его глаза!

- Марси, скажи Драко, что ему нужно срочно найти Григория. Это очень важно. Если сможешь, помоги ему. Но старайся не оставлять его одного – сегодня Это придет «извиняться» и снова попытается причинить Драко боль. Пожалуйста, не бросай его!

- Гарри говорит, чтобы я помогла найти тебе Грегори. Сказал, что это важно. Еще он попросил не оставлять тебя потому, что Не-Гарри придет, чтобы снова обидеть тебя, - впервые Марси посмотрела на Драко. Тот сидел очень тихо, не шевелясь, словно боялся спугнуть видения Марси.

- Я знал… Я знал, что это был не Гарри! Мой Гарри никогда бы не повел себя так! – голос Драко дрожал, глаза лихорадочно заблестели. В них показались слезы. Не сдержавшись, Гарри провел по его щеке правой рукой, стараясь не разрывать контакт с Марси. Драко едва заметно вздрогнул от прикосновения. – Гарри, это ты? – прошептал он.

- Марси, скажи ему, что я касаюсь его щеки, - Гарри был сам готов расплакаться от захлестнувших его чувств, когда он увидел неверящие, но доверяющие глаза Драко. Он с нежностью смотрел на блондина и думал, что отдаст все на свете, даже жизнь, только бы в этих глазах не было больше столько боли и слез.

- Да, Драко, это Гарри, - прошептала Марси, проникнувшись трогательностью момента. Она ощущала отсутствие взгляда Гарри, так как ощущаешь тень от облака, закрывшего на минутку солнце: вроде бы светло, но уже нет чувства теплого поцелуя солнечных лучиков на лице. Марси с грустью подумала, что, видимо, такой же демон завладел ее Меркуцио, а она не заметила подмены, слишком увлеченная своей обидой на него. Теперь свою любовь к Меркуцио она вспоминала философски: не получилось, ну что ж - все в жизни бывает. Оказывается, можно и нужно было бороться, невзирая ни на что. Как эти двое.
Марси смотрела в лицо Драко и видела нежность, с которой светились серые глаза, становясь светлыми, почти прозрачными. Словно два родничка с холодной, но такой целебной водой. Она уже знала, какими бывают эти глаза: веселыми и словно мерцающими; хмурыми, как осеннее небо; злыми, словно зимняя метель, пронизывающая до самых косточек; и вот теперь она видела их нежными и любящими. И в этот миг она поняла, что, возможно, мальчикам удастся пройти испытания. Осознание этого накрыло ее. Она поняла, что ее более чем тысячелетнее заточение в теле пантеры вот-вот закончится. Она прожила достаточно долгую и интересную жизнь. Но только сейчас она вдруг поняла, насколько устала вилять и изворачиваться, только лишь для того, чтобы продлить эту не-жизнь – агонию жизни. Она теперь ГОТОВА. И эту Истину ей помогли понять эти два, в сущности, еще мальчика, если сравнивать с ее более чем приличным возрастом. В этот момент Марси поняла, что сделает все возможное, чтобы они прошли испытание. Даже если после этого ей придется умереть. Она поняла, что лучше в один момент сгореть ярко и беззаветно, словно метеор, чем тлеть на протяжении веков, как гнилушка. Своим вновь пробудившимся эмпатическим даром она ощущала волны их всепоглощающей нежности и несмелой любви. Она видела, что их ждет Великое Будущее. И если она окажется когда-то упомянутой в качестве помощницы, то чего еще желать? Она сделает все, что сможет и именно этим, возможно, обессмертит свое имя. Кончиком хвоста Марси смахнула невольную слезинку.

Григория нашли только к вечеру. Он прилетел, хмурый, а чуть позже ввалилась запыхавшаяся Марси. Все же она бежала по земле, тогда как ворон проделал весь путь по воздуху. Драко, как мог, объяснил ситуацию. Григорий рассказал, что в своей «до-островной» жизни ему не однажды приходилось сталкиваться с подобным захватом чужого тела. Но самое главное - он согласился помочь. Драко был готов расцеловать мрачного ворона! Зная подробности его личной трагедии, блондин клятвенно пообещал себе, что сделает все возможное и невозможное, но положит Беркута связанным у ног Грегори. Он не мог не восхищаться угрюмым вороном, который все еще не мог смириться с потерей отца и всячески пытался отомстить кровожадному медведю. Драко не стал озвучивать свое решение вслух, ведь никто не знал, удастся ли им сегодня выжить. Ведь то, что они задумали, было поистине дерзким и опасным. Малейшая оплошность – и им всем крепко не поздоровится. Драко старался гнать от себя плохие мысли. У него и без этого было о чем подумать.

Теперь, когда Малфой понял, что не он был причиной поведения Гарри в последние дни, ему стало гораздо легче. Словно с души упал огромный камень. Теперь все казалось гораздо проще и светлее. Ведь Гарри был рядом! Пусть пока только душой. Сегодня они займутся возвращением его тела. Почти неделя непрерывного кошмара наяву казалась теперь не более чем сном. Все приготовления были сделаны в спешном порядке под чутким руководством ворона Грегори. Как оказалось, ворон без проблем мог видеть Гарри и общаться с ним. За общим делом прошли их былые недомолвки и обиды, хотя ворон позволял себе недовольно бурчать по поводу «желторотых птенцов, вечно лезущих не в свое дело». Часто Грегори пронизывающе смотрел на Драко. Потом также внимательно вглядывался во что-то в пространстве, видимое только ему. Загадочно ухмылялся, оставаясь, впрочем, при своих мыслях. Для птицы у него была удивительно подвижная мимика. Драко только диву давался, в его каждой реплике, в каждом движении узнавая своего школьного преподавателя Зелий. Какая к черту летучая мышь?! Если бы Северус Снейп был анимагом - он был бы только вороном и никем больше!

Гарри, глядя на происходящее сверху, не мог не удивляться изменениям, произошедшим с Драко Малфоем. Он знал этого человека по школе. Знал, каким мелочным и обидчивым тот был. Помнил, сколько раз подвергался опасности благодаря козням и доносам этого блондина. Он вспоминал все злые слова, сказанные Малфоем, и не мог поверить, что тот злопамятный хорек и этот прекрасный, заботливый человек – одно лицо. Он сравнивал холодного аристократа, которого он встретил на корабле, злобного ребенка, так и не забывшего отвергнутой дружбы и юношу, с таким энтузиазмом помогавшего ворону и пантере вернуть тело Гарри. Драко делал всю самую сложную и неприятную работу по подготовке к мощному магическому ритуалу. Это было все равно что сравнивать воду, лед и пар. Вроде бы одно и тоже, но какой же разной может быть одна и та же стихия! Гарри откровенно любовался блондином, то суетливо бегающим по комнате, то замирающим с книгой, то сосредоточенно высунув язык, что-то рисующим на полу.
Не раз он ловил на себе пронизывающий взгляд Григория. То, что ворон видел его буквально насквозь, не вызывало сомнений. Внезапно Грегори, повернувшись к углу, в котором «висел» Гарри, зыркнул на него и громогласно поинтересовался, не пора ли кое-кому заняться делом и приглядеть за Демоном, а не пялиться на задницу Малфоя? Если бы Гарри мог, он бы покраснел. И совсем он не пялился на задницу Драко! Вернее не совсем пялился… или пялился, но не на задницу… Запутавшись в собственных мыслях, он почел за лучшее ретироваться и, поспешно найдя свое тело, увидел, что Гарри-Зверь все так же коротал вечер в библиотеке с книгой.

Сидя в массивном кресле с высокой спинкой, он увлеченно читал. Гарри, глядя со стороны, не мог собой не восхищаться, как бы самодовольно это не выглядело. Сейчас, видя себя сверху и понимая, что это не его душа живет в теле, он разглядывал себя с интересом постороннего человека. И то, что он видел, ему откровенно нравилось. Сегодня на нем был темно-синий, почти черный сюртук, выгодно оттенявший глубокий цвет длинных роскошных волос, кипенно-белая рубашка с широкими кружевными рукавами, красиво выглядывающими из рукавов сюртука, завязанный на старомодный манер шелковый малахитово-черный галстук, заколотый изящной, с алмазной искрой булавкой. Несвойственная ему бледность, придавала чертам аристократичный, утонченный вид. Лицо словно заострилось, осунулось. Вьющиеся волосы скрепляла заколка, инкрустированная бриллиантами и изумрудами темного, хвойного цвета. Конечно в виде змеи. Гарри про себя посетовал на то, что в этом мире оказывается так мало животных, любимых ювелирами. Змейка на заколке грациозно двигалась, то обвивая пучок волос, то спускаясь вниз по прядям, заплетая их в косу, то мирно сворачиваясь на своей маленькой площадке. Отблески драгоценных камней на ее подвижном теле окружали голову Гарри словно ореолом, насмешливо-циничным, если вспомнить, чья сущность жила в его теле. Но, в общем и целом, вид Гарри-Не-Гарри ему нравился. Поттер подумал, что именно такой человек достоин находиться рядом с Малфоем. Чтобы отвлечься от самолюбования, граничащего с нарциссизмом, Гарри решил подсмотреть, что читает Не-Гарри.

Теперь это были сочинения Жиля де Реца. Он когда-то был ярым сторонником Жанны д’ Арк - Орлеанской Девы, много веков назад спасшей Францию от завоевателей. Гораздо позже де Рец сошел с ума, увлекшись пытками и развратом, царившими в его поместье. Кровь и вино текли рекой. Частенько его гости становились жертвами собственной доверчивости и легкомыслия. Барон де Рец помимо прочего увлекался такой наукой, как яды. Никто из гостей, присутствующих на его страшных пирах, не мог с уверенностью сказать, встретит ли рассвет. Именно про эти зверства сейчас увлеченно читал Не-Гарри, иногда недовольно хмыкая, словно не соглашаясь с методами барона, которого вся Франция прокляла и прозвала Синей Бородой. Видимо, он считал их невероятно мягкими. Гарри заглянул в книгу глазами Не-Гарри. Она была написана по-французски, но Поттер, слыша мысли Демона, понимал написанное. В этой главе стареющий де Рец описывал методы омоложения, такие как купание в крови младенцев и девственниц. Существо рассуждало, чья именно кровь и в каких пропорциях подходит лично ему. Отвращение переполнило душу Гарри. Возможно, именно это его чувство омерзения было настолько сильным, что Не-Гарри поднял голову и удивленно огляделся. Потом, что-то для себя поняв, Он усмехнулся и сказал:

- Я так и знал, что ты найдешь дорогу назад… Ну, здравствуй, Гарри Поттер!

- Я так и знал, что ты найдешь дорогу назад… Ну, здравствуй, Гарри Поттер! – говорил Он очень уверенно и мягко. – Я знал, что ты вернешься. Судя по всему, ты отличаешься весьма настырным характером. Не в твоем стиле отступать с полпути. Я здесь, чтобы помочь тебе на пути к Величию, Гарри Поттер. Ты чрезвычайно одаренный молодой человек. Вместе мы могли бы добиться многого. Весь мир лежал бы перед нами! Власть и Слава! Что может быть слаще? – продолжал увещевать Гарри-Зверь. Его голос становился все более обволакивающим, он словно пытался подчинить себе Гарри. Вот только в двух вещах просчитался Демон. Гарри никогда не привлекали ни Слава, ни Власть. Первого он хлебнул в достатке еще в детстве, да так, что от одних только воспоминаний начиналась изжога. А на счет второго… Гарри слишком хорошо знал, что делает с людьми Власть безграничная и безнаказанная. Если бы он хотел всего этого, то давно спокойно окончил Слизерин и, подвинув Темного Лорда, правил бы себе на здоровье!

Из всего сказанного Демоном Гарри сделал только один вывод: тот не знал о нём абсолютно ничего. Ни о его стремлениях, ни о желаниях. Это вселяло надежду на то, что Демон, вероятно, был не из самых сильных. А еще он упорно не видел Гарри. Словно его внимание притянула одна-единственная негативная мысль Поттера. Словно стервятник, почуяв падаль, он дернулся было к этой питательной злобе, но, не чувствуя подпитки, отказался от дальнейших поисков. Впрочем, он продолжал свой монолог:

- Собственно, от твоих желаний уже ничего не зависит. Ты слишком слаб, чтобы выдержать мое испытание. Твоя душа уже растворяется во Тьме – я чувствую это! Твое присутствие почти неощутимо. Сломив Драко, я получу вас обоих. И снова выиграю! Как, впрочем, все полторы тысячи лет до этого… - Демон уже говорил сам с собою, не замечая этого.

Поттер незаметно подобрался к границе ощущений Демона и прислушался. Похоже, тот говорил правду, даже не задумываясь о том, что его могут услышать. Он слишком быстро поверил в свою безнаказанность. Гарри, навострив уши, впитывал информацию как губка. Из сказанного он понял, что когда-то давным-давно состоялся какой-то спор между Тьмой и, надо полагать, Светом (кто ж еще мог спорить с Тьмой?) Следствием этого спора стали Испытания, которые парами проходили маги, призываемые на Остров раз в сто лет.

И именно по этой схеме проходило Испытание Гарри и Драко. Сначала им дали сблизиться, прогнав через водоворот событий, происшествий и чувств. А теперь пытались поодиночке сломить. Гарри досталось Испытание Тьмой (которое он успешно прошел еще в первые минуты своего Небытия – спасибо Волдеморту и Дурслям за отличную подготовку). А Драко – Испытание Ненавистью близкого человека. Как все оказалось просто, стоило только побольше узнать о деталях.

Внезапно Гарри молнией пронзила мысль: неужели его чувства к Драко наносные, ненастоящие? Неужели та нежность, что Гарри чувствовал к Малфою искусственно созданная? Этого не может быть! Слишком яркими были воспоминания о словах и взглядах Драко. Не может человек смотреть ТАКИМИ глазами и ничего не испытывать, хотя бы не отдавая себе в этом отчёт. Ведь если они начали чувствовать подобное, значит что-то было между ними на самом деле, хоть немного, но было! Эта мысль полу-стоном пронеслась у Гарри в голове. Он никак не мог поверить, что его любовь была игрушкой в руках ловких манипуляторов. Он вдруг почувствовал, как его уверенность в любви поколебалась.

Внезапно он ощутил себя безоружным. Старым псом, у которого выпали его клыки, которыми он когда-то рвал обидчиков. Гарри схватился за голову и едва не застонал. Но вдруг на грани восприятия он уловил тоненький проверяющий щуп чужого присутствия. Взглянув на Не-Гарри, он успел перехватить испытующий взгляд. Такой неуловимо-прозрачный, что он мог бы показаться плодом бурного воображения. Такой же, как тоненький щуп в его мыслях. Так это тоже была проверка?!!

Такого гнева за свои двадцать один год Поттер не испытывал никогда. Его душа просто пылала, подобно занявшемуся лесному пожару, страшному в своей нерассуждающей ярости. Значит, еще одна проверочка, да? Ну сейчас я вам всем устрою! Его душа буквально рассыпалась от боли за Драко. Добро и Зло спорили, кто сильнее? Да какая после этого между ними разница? Судьбы десятков людей сминали и выкидывали, словно исписанный черновик. С каждой мыслью Гарри по капле переполняла ярость. Он вобрал в себя море нерастраченной магической энергии Острова.

_____Дом вздрогнул, подобно испуганному животному.

___________________________________________Погода за окном резко испортилась.

_______________________________Началась буря.

____________Ураган с корнем вырывал вековые деревья и играючи забрасывал их в море.

________Все вокруг трепетало в ожидании удара.

_______________Удара, который мог повергнуть весь мир Острова в первобытный Хаос.

И только одно существо оставалось спокойным. Гарри еще раз перехватил мимолетный взгляд Демона и понял, что этот его срыв тоже был частью сценария!

Неимоверным усилием воли взяв себя в руки, он погасил это злобное пламя. Он никогда больше не будет играть по чужим правилам! Он давно дал себе слово, что не позволит никому манипулировать собой. А сейчас им пытались манипулировать так, что Дамблдор со своим просчетами на много ходов вперёд казался мальчиком в песочнице. Гарри от переизбытка магической силы стал видимым. Он висел в воздухе и переливался всеми цветами радуги. Наверное, со стороны это было даже красиво – радужное привидение. Эта мысль внезапно рассмешила Гарри, и он расхохотался. Но эта странная сила, собравшаяся вокруг него, никуда не исчезала. Напротив, она обволакивала его, позволяя парить, словно на крыльях. Укрощенная сила Острова была у ног Гарри Поттера, Мальчика-Который-Снова-Выжил!

Гарри долго и заливисто смеялся и никак не мог остановиться. Радуга ластилась к нему, подобно котенку, принимая его хорошее настроение как приказ. Этой Силы было так много, что она обладала своим Разумом, но подчинялась воле Гарри, словно необъезженный доселе жеребец, покорившийся уверенной руке бывалого лошадника. И вот уже снова светит солнце. По библиотеке перестали порхать экзотическими бабочками книги. Все вокруг радовалось Новому Хозяину. И снова только одно Существо выбивалось из этого праздника Жизни, противоречило окружающей обстановке. Он потрясенно мотал головой. Но Гарри теперь это мало волновало. Он выиграл. Прошел свое испытание. Теперь оставалось только вернуть свое тело и найти Драко…

- Неужели ты думаешь, что так просто получишь назад свое тело? – Не-Гарри расхохотался поистине демоническим смехом. – Я не отступлюсь! Не все так просто, Поттер. Я все равно получу тебя и твоего дружка. Но можете и не рассчитывать на то, что вам повезет как остальным. Я заберу с собой ваши души! Или нет - я разлучу вас навсегда, но сделаю так, чтобы все вокруг напоминало бы вам друг друга. Ты первым сойдешь с ума, Поттер. Я займусь тобой лично! – казалось, Демон уже не контролировал себя. Он начал кружить вокруг сияющего призрачного Гарри. Тот стоял не шевелясь. Ему не было нужды поворачиваться следом – он и так видел все, что происходило в комнате, в Доме, на Острове. Он каким-то непостижимым образом знал каждую мелочь, все события, происходящие вокруг него. Но они не сливались в одно грязно-бурое пятно, нет. Картинки фрагмент за фрагментом складывалась в красивую мозаику. Он будто смотрел издалека на разноцветный паззл. На расстоянии картина прекрасно видна, вся ее композиция понятна и неделима. Но стоит подойти поближе, как становятся видными мельчайшие кусочки стекла и камешков, что составляют полотно мозаики. Так и Гарри мог видеть все целиком, а мог сосредоточиться и рассмотреть более мелкие, интересующие его детали. Вот сейчас он видел, как по коридору огромными скачками, прижав уши и оскалившись, по направлению к библиотеке неслась Марси. За ней, отставая совсем ненамного, бежал Драко. Над ним и Марси, словно магловский самолет-истребитель, летел Грегори. Гарри мысленно потянулся к Марси и Грегори и попросил их подождать. Они остановились - будто на стену налетели. Драко споткнулся о Марси и едва не упал. Он недоуменно посмотрел на своих ошарашенных спутников. Гарри попросил пантеру сказать, что с ним все в порядке и что он сам должен разобраться с Демоном, занявшим его тело.

Наконец он решительно развернулся к Не-Гарри, который всё ещё выкрикивал угрозы, и ударил его. Радуга послушно взметнулась, свободно проникла сквозь тело и, унося с собой ненавидящий черный разум, одновременно втянула своего хозяина в его законное тело. Все оказалось просто. Как и все гениальное. Где вход – там и выход. Гарри был безумно рад снова почувствовать руки и ноги, снова ощутить запахи. Он приказал маленькому кусочку переливающегося света заключить в себя черную душу Демона, чтобы он не смог доставить неприятности его друзьям. Надежно запечатав Зло, царившее в его теле, он успокоился.

Гарри с наслаждением потянулся, шагнул к двери и распахнул ее, приветствуя Марси и Грегори какими-то малозначащими фразами, даже не задумываясь о значении того, что он говорит. Он неотрывно смотрел на Драко. Тот в свою очередь смотрел на Гарри. Не говоря друг другу ни слова, они смогли понять так много. Вглядываясь в такие знакомые, но такие новые черты лица Гарри, Драко думал, что никогда за всю свою жизнь он не видел никого прекраснее. Он жадно пил это неземное зеленоглазое видение, впитывая каждую черточку, каждый изгиб, каждую морщинку. В это мгновение Драко поверил, что все действительно будет хорошо. Теперь у него было прекрасное воспоминание для вызова Патронуса такой силы, что он смог бы уничтожить всех дементоров в радиусе многих миль. Драко был счастлив так сильно, что казалось еще немного – и его сердце не выдержит.

Они даже не заметили, как остались одни. Марси и Грегори деликатно удалились, понимая, что мешают чему-то очень важному. Все невероятные подробности можно узнать позднее. Этим двоим надо было заново познакомиться. Как много нужно было сказать. Но слова им были не нужны.

Гарри шагнул к Драко. Он был так близко! Втянув носом воздух он, не скрываясь, наслаждался его ароматом. Гарри взглядом ласкал глаза, аккуратный носик, тонкие губы, высокие скулы любимого. Под этим взглядом у Драко слабели колени. Он ощущал каждой клеточкой любовь, которую излучали глаза Гарри. Он чувствовал легкость и радость. В это мгновение он был способен перевернуть весь мир. Безумно хотелось рассказать всем на свете о своей любви, он никогда еще не был настолько цельным, как рядом с этим невозможным, непредсказуемым, неотразимым… Всех слов всех языков мира было мало, чтобы выразить то, что чувствовал Драко. Они долго стояли друг против друга, изучая, согреваясь теплом своих чувств, но еще не касаясь друг друга. То, что происходило сейчас, было важнее любого физического контакта. Их души сливались в одну, но такую счастливую, такую огромную, что их нежности хватило бы на всех в этом мире!

Наконец Гарри взял руку Драко в свою. Их словно пронзил удар молнии. Молния… Гарри перевернул ладонь Драко и легко коснулся губами его шрама. Более плотный и гладкий, чем кожа ладони, шрам часто-часто пульсировал. Казалось, что там бьется маленькое сердечко. Гарри еще раз коснулся его губами. Потом кончиком языка повторил рисунок шрама Драко. Малфой вздрогнул от непередаваемых ощущений и словно очнулся от оцепенения. Он поднял руку и притянул Поттера к себе. Тот неверяще смотрел в его глаза. Их губы, наконец, встретились. И словно Вселенная перестала быть. Весь мир замер, а может перестал существовать. А может и не было никогда никакого мира, Вселенной, кроме этих глаз, губ и этих рук. Ничего не было, кроме ощущения бесконечного, невыразимого счастья, которое нашло выход в нежном, легком поцелуе, не дав тем самым им умереть от переполнявших чувств. Сначала несмелый и робкий, поцелуй постепенно обретал все большую уверенность и страстность. И вскоре одного поцелуя стало не хватать, чтобы выразить все эмоции. Проведя ладонью по лицу Гарри, нежно погладив его, Драко запустил пальцы в его волосы, углубляя поцелуй. Гарри застонал от переполнявших его эмоций. Это было так волшебно, что хотелось кричать от счастья! Инстинктивно Гарри обнял Малфоя за талию, крепче прижимаясь к нему. Теперь уже Драко не смог сдержаться. Его низкий приглушенный стон опалил Гарри. Уже плохо понимая, на каком свете находятся, они нехотя оторвались друг от друга. Для более смелых ласк было не место и не время. Глядя друг на друга голодными глазами, они словно обещали: «Так просто ты не отделаешься!»

Было решено отметить возвращение Гарри. Марси предложила устроить вечеринку. Правда приглашены были только присутствующие. Марси долго мялась, но всё же объяснила свое нежелание приглашать остальных жителей Острова. Всем было известно, что если найдется пара, прошедшая все испытания, то остальные обитатели умрут от старости, перекинувшись обратно в людей. Таким образом, немногие искренне наслаждались бы такой вечеринкой. Желая победы из вежливости, многие молились бы о проигрыше неожиданных лидеров. Их было можно понять – хоть и в зверином обличье, но это все же была их жизнь, к которой они все успели привыкнуть и смириться. Когда Грегори задал прямой вопрос касательно отношения к происходящему самой Марси, она, не задумываясь, ответила, что сделает все, чтобы помочь мальчикам пройти все испытания. И не важно, что после этого она умрет от старости, зато в этот момент она будет Жить по-настоящему. Грегори смерил ее пронзительным, изучающим взглядом и ничего не сказал. Но после этих слов было заметно, что он стал гораздо лучше относится к Марси. Внешне это не проявлялось, но все чувствовали, как изменился эмоциональный фон. Гарри же видел эмоции своих друзей насквозь. После того, как Сила Острова покорилась и признала его своим Хозяином, многие вещи он понимал с полуслова. А магические вибрации он чувствовал вообще не прилагая никаких усилий. Но самым интересным стало то, что Дом начал слушаться его и покорно ждал любых приказаний. Он обладал своим собственным разумом, может и немного своеобразным, но очень ироничным. Гарри иногда начинал хохотать, слушая язвительные комментарии Дома к происходящему. Его друзья в этот момент удивленно посматривали на него, но после того, как Гарри объяснил, в чем дело (под неслышимые шуточки того же Дома), все начали наперебой расспрашивать о возможностях их жилища. Это навело Гарри на мысль, как сделать вечеринку, чтобы угодить всем.

Он оставил на время своих друзей и отправился в библиотеку посоветоваться с Домом, который, кстати, смущенно попросил называть его Хоззи. Когда Гарри спросил, почему только он может говорить с ним, Хоззи ответил, что у него был прямой приказ никому не открывать свою сущность, кроме Хозяина. В обязанности Хоззи входило обеспечение жильцов всем необходимым, а также непрерывное подглядывание и слежка, наведение снов и создание атмосферы таинственности, иногда весьма гнетущей. Гарри пытался вспомнить свои сны, но не припомнил ничего необычного. Зато кошмары Драко стали более чем объяснимы. Хоззи, однако, сказал, что не имеет к снам Драко никакого отношения – он ни разу не смог пробиться к разуму Малфоя. И эти сны, скорее всего, были пророческими. Гарри взял это на заметку. Он спросил, хотел бы Хоззи общаться со всеми жильцами, а не только с ним, и его аж покачнуло от мощного восторга Хоззи, который так намолчался за полторы тысячи лет, что если бы смог, то расцеловал бы Гарри. Восторженный вопль Хоззи раздался по всем комнатам, перепугав Марси, Драко и Грегори. Но Дом тут же извинился и объяснил, что Хозяин Гарри разрешил ему разговаривать с жильцами. А когда Хоззи объяснился с ними, Гарри продолжил беседу в библиотеке. Он попросил Хоззи помочь ему в проведении вечеринки.

В итоге эта вечеринка стала лучшей из всех, на которых бывали присутствующие. Хоззи видоизменился в венецианское палаццо, даже гондолы плавали по каналу вокруг Дома. Марси, увидев это, издала такой вопль, что ей позавидовали бы все индейцы обеих Америк, а Тарзан бы удавился от зависти. Она как маленький котенок скакала по комнатам, не переставая радостно взвизгивать. Все остальные, смеясь, бегали за ней, с удовольствием наблюдая за пантерой, которая подпрыгивала каждый раз, когда узнавала что-то из своей прошлой жизни. На пороге одной из комнат она остановилась как вкопанная. Сначала все очень смутились, когда она повернула к ним свою морду, по которой бежали слезы. Гарри даже испугался, что они с Хоззи натворили что-то непоправимое. Но все оказалось гораздо проще – Дом вытащил из сновидений Марси воспоминание о ее комнате, в которой та провела детство и юность. Точная копия ее детской привела Марси в неописуемый восторг. Она носилась по комнате из стороны в сторону, не зная, за что схватится, во что первым делом ткнуться носом. Так ведут себя люди, уже отчаявшиеся когда-либо увидеть отчий дом, но внезапно оказавшиеся на родном пороге. Она, не переставая, бормотала благодарности Хоззи, и тот в итоге смущенно замолчал, жутко довольный произведенным эффектом. Все растроганно смотрели на Марси, которая все никак не могла успокоиться. Много позже, когда эмоции все же улеглись, Гарри повел их в противоположный конец Дома к черному входу. Они выбрались во двор и недоуменно замерли перед небольшим бревенчатым домиком, из трубы которого поднимался в небо ароматный и какой-то уютный дымок. Грегори хрипло, не то каркнул, не то поперхнулся. Он не отрываясь смотрел на этот деревянный домик. Его клюв то открывался, то закрывался, но больше никаких звуков он не издавал. Марси, стоявшая рядом, ткнулась в него мокрым носом и ворон смог выдавить лишь:

- Баня… - и снова замолчал. Зато послышался смешок Хоззи. Он объяснил, что Грегори больше всего не хватало на Острове этой загадочной бани. Он объяснил, что это то место, где русские моются, побивая друг друга вениками и «поддавая парку». Но больше он ничего не смог сказать, так как об устройстве бани узнал из книги, лежащей в библиотеке и из воспоминаний того же Грегори. Но тут наконец-то Григорий пришел в себя и смог объяснить, в чем собственно дело. Он рассказал своим друзьям о традициях, особенностях и требованиях, которые нужно было соблюдать, посещая это место с загадочным названием «Баня». Он вкусно и упоительно рассказывал о том, что такое березовый веник и как им пользоваться, как поддавать пару, об обязательном застолье после бани с непременным ковшом холодного напитка с непривычным названием «квас». Все слушали, затаив дыхание – никогда еще ворон не был так увлечен и красноречив! Единогласно было решено начать праздник с посещения этой бани.

Все стойко сносили непривычную влажность и жар русской бани. Марси сидела на полке, высунув язык и тяжело дыша. Ей было жарче всех - в ее-то шубе! Грегори важно ходил по бане в простыне, повязанной на манер греческой тоги и увлеченно командовал, рассказывая как правильно нужно париться вениками. Выглядел он, конечно, немного несолидно: мокрый как курица, в простыне, увлеченно шагающий по своей полке, но он был так счастлив, что никому даже в голову не пришло над ним пошутить. После первых процедур все шумною толпой вывалились в «предбанник», где был накрыт стол. И все на этом столе было сделано по правилам русской кухни! Соленые грибочки и огурчики (которые друзья сначала не решались есть, но, распробовав, съели все и добавки попросили), жареная, вареная и копченая рыба, мясо с картошкой, малина со сливками и многое другое. Но больше всего друзьям понравился квас. Они пили его и не могли напиться, наслаждаясь кисловато-терпко-пряным вкусом. Это было ни на что не похоже! После подвигов в бане напиток смели со стола в одну минуту. После этого даже как-то сил прибавилось. Посидев еще с полчасика, все снова двинулись в баню. На повторные процедуры, как сказал Грегори. Во второй раз всем понравилось гораздо больше. Они были так расслабленны - влажный горячий пар уже не утомлял, а напротив, словно вливал новые силы, лаская напряженные мышцы и размягчая загрубевшие души. Все постепенно начали понимать, почему Грегори так любит баню. После нее словно заново рождаешься.

Они то парились, то сидели за столом, ведя неторопливые беседы. Марси рассказывала о Венеции, о жизни до Острова, о проделках, которые они с Меркуцио устраивали будучи детьми. Грегори травил анекдоты, рассказывал о жизни в деревне, тепло вспоминал мать, отца, своих многочисленных женщин, из-за похождений с которыми он и получил свое прозвище – Распутин. Особенно интересно было слушать о его жизни при дворе русского царя, о его детях, о ситуации в России в начале XX века. Ворон подробно поведал о том, как его пытался отравить молодой князь, напуганный влиянием Григория на царскую семью. Правда этот князь не знал, что отравить колдуна маггловским ядом невозможно. Он буквально ложками пичкал Григория мышьяком, а тот ел, да посмеивался. В конце концов, потерявший терпение князь стал стрелять из пистолета, и Григорию пришлось бы совсем худо – от пули не защитит даже магия. Но ему опять повезло – пуля срикошетила от толстого креста, который носил Грегори. Но все же он на время потерял сознание. Пришел в себя от холода – его запихнули в мешок и пытались утопить в проруби… Григорий сказал, что именно в этот момент он почувствовал, как его душу вытягивает из тела неведомая сила. Как оказалось, это его престарелый отец не переставая следил за непутевым сыном и сумел выдернуть его из воды прежде, чем тот захлебнулся. Но в итоге они непостижимым образом оказались на Острове. Грегори с горечью вспоминал, что поначалу очень злился на отца за это спасение, особенно когда понял, что с Острова не сбежать… Он рассказал, что дал магическую клятву верности своему царю. И пока Григорий находился рядом с царской семьей – им ничего не угрожало. Его магия защищала их от врагов, которых было немало. Он метался по Острову, словно загнанный зверь. Его звала клятва, но он не мог ничего поделать – Остров не пускал. Григорий даже попытался переплыть море, но, сколько он не плыл, все время возвращался назад. Так он окончательно понял, что проиграл… Потом зов исчез и Григорий осознал, что царская семья, которой он был очень предан, перестала существовать. Григорий начал пить. Ровно через неделю, проснувшись утром с дикого похмелья, он увидел себя вороном, а своего отца – собакой, сенбернаром.

Все молчали, пораженные глубиной переживаний этого грубого и сильного человека, который спустя десятилетия продолжал страдать от осознания невыполненного долга. В какой-то момент на столе неведомо откуда появился запотевший графинчик с прозрачной водкой и четырьмя разнокалиберными стаканчиками. Не говоря ни слова, Драко разлил напиток, и все молча выпили за упокой души русского царя и его семьи. Помолчав некоторое время, Грегори сказал:

- Ну, оставим прошлое в прошлом… Кто старое помянет, тому глаз вон, кто прошлое забудет, тому - два!
Подмигнув собравшимся, он запел красивым густым голосом русскую песню. Мальчики и Марси открыв рот, завороженно слушали про мороз и про коня в вольном переводе Хоззи, который негромко нашептывал им слова прямо в уши, чтобы не мешать певцу.

После этой песни упавшее было настроение снова поднялось, и все попросили Григория спеть еще. Им так понравились эти тягучие, напевные песни на странном языке, похожем на журчание ручейка. Хоззи с удовольствием переводил. Спустя какое-то время Гарри с удивлением обнаружил, что может понимать Григория и без перевода. Поделившись этим открытием с друзьями, он спросил у Хоззи, отчего это. Тот ответил, что разумная Сила Острова постепенно делится знаниями с Хозяином. Чтобы Гарри не потерял сознание от внезапно появившегося обилия информации, не захлебнулся в ней, это делалось постепенно, по мере надобности.

Выяснив эти увлекательные подробности, Гарри стал практиковаться в итальянском, французском, русском – благо, что все знали эти языки. Драко и Марси с детства учили этим и другим языкам. Грегори, долгое время живший при Дворе, выучил французский и тоже мог составить всем компанию. Правда итальянский он не знал, но зато учил Гарри тонкостям русского языка, который оказался очень сложным.

Развлекаясь и вспоминая навыки разговорной речи, все очень веселились из-за ошибок друг друга. За столом зазвучал смех и шуточки на разных языках. Мужчины решили сходить в баню еще раз. Марси отказалась, сказав, что с нее достаточно на сегодня. Было совершенно ясно, что посиделки за столом в бане станут традицией – уж очень хорошо было сидеть тесной компанией и говорить обо всем на свете. Все чувствовали себя так, словно знали друг друга сто лет. В отношении Марси и Грегори это было верно, но лишь помогая Гарри, они действительно узнали друг друга.

Невозможное трио ввалилось в парилку. Грегори поддал жару, и ребята расслабленно разлеглись на полках, касаясь друг друга пальцами рук. Грегори деликатно прикрыл глаза и для верности даже отвернулся. Но ребята просто смотрели друг на друга и поглаживали пальцами ладони, обводя узор знаменитой молнии. Нега и нежность разлились в жарком и влажном воздухе бани.

Внезапный и сильный грохот бьющейся посуды заставил всех вскочить и выбежать в предбанник. Над Марси, лежащей на полу среди осколков посуды и остатков еды, стоял огромный, злобно рычащий медведь. Беркут. По полу резво побежал крохотный ручеек густо-красной крови. Марси! Гарри ругал себя за утрату бдительности. Грегори с отчаянным криком взвился в воздух…

Гарри и Драко не могли пошевелиться от изумления – так быстро развивались события. Грегори с отчаянным криком взвился вверх. Беркут отвлекся от своей жертвы, но было поздно: ворон изо всех сил ударил его клювом в висок. Послышался влажный хруст. Медведь тяжело упал на Марси, придавив ее своей огромной тушей. Тут Гарри очнулся и стал стаскивать его с пантеры, через секунду ему помогал Драко. Из-за шока они догадались использовать магию только несколько мгновений спустя. Когда им наконец-то удалось освободить Марси, та едва дышала. Удивительно, что она вообще еще была жива. Сквозь рваную рану возле её горла была видна чудом не задетая сонная артерия. Передние лапы были перебиты, а морда была в крови. Гарри с ужасом смотрел на то, что осталось от красавицы пантеры. Грегори со скорбным криком упал рядом с ней, не зная как помочь. Он вслух проклинал свое птичье обличье. Только Драко стоял совершенно неподвижно и неотрывно глядел на Марси. Он смотрел, но видёл всё не так, как прежде. Он видел, как по жилам пантеры все медленнее бежит кровь, видел, как замедляет свой стук её сердце. Но он не знал пока, что надо сделать, чтобы спасти ее. Раздумывать, откуда пришло это знание, было некогда. Драко решительно отодвинул Гарри и Грегори с пути и сел на пол рядом с Марси. Он положил ладони на страшную рану у горла зверя и замер, прислушиваясь. По его телу, покалывая, пробежали миллионы импульсов, собирая энергию. Когда силы стало достаточно, Драко мягко направил ее на рану Марси. Сияние от его рук стало заметным, потом ослепляющим и почти сразу обжигающим. Гарри и Грегори, пораженные его действиями, были вынуждены отступить на несколько шагов - так было жарко. Они пытались рассмотреть, что происходит, но свет только слепил их, заставляя глаза слезиться. Прошло несколько томительных минут, и вот сияние начало потихоньку угасать. Настал момент, когда стало видно обоих: Драко, обессилено прислонившегося к стене, и пантеру, целую и невредимую, уже открывающую глаза. Грегори кинулся к Марси, Гарри – к Драко. Тот мелко дрожал всем телом и был мокрым от пота. Он, не открывая глаз, попросил, чтобы Гарри сжал ладонями его виски. Поттер осторожно выполнил его просьбу и почувствовал, как его Сила переходит к Драко, но странным образом не убывая, а напротив, обновляясь, возрождаясь. Щеки Драко налились румянцем, и он открыл глаза.

- Спасибо. Ну вот, теперь я банальный энергетический вампир, - улыбка Драко вышла довольно неуверенной: ему было стыдно, что он «отпил» от Гарри. Поттер же просто схватил Драко в охапку и прижал к себе. Он не хотел показывать своих слез. Только сейчас он понял, что Драко совершил невозможное – спас Марси от верной смерти, но, помогая ей, едва не убил себя, отдав слишком много энергии на лечение. Гарри только что чуть не потерял двух дорогих ему людей. Его сердце было готово разорваться. Тем временем Марси окрепла настолько, что смогла встать, поддерживаемая Григорием. Это было удивительно трогательное зрелище: черный ворон, поддерживающий черную же пантеру. Марси подошла к все еще сидящему Драко и лизнула его в нос.

- Спасибо, - этим простым словом она смогла выразить всю глубину и искренность своей благодарности. На ней не было ни царапинки. – Но, как тебе это удалось? Я же чувствовала, что умираю!

- Давайте все немного успокоимся и пройдем в дом. Кроме того, нам с Гарри не помешало бы одеться, - только сейчас брюнет заметил, что его простынь, которую он обернул вокруг бедер, слетела, когда они стаскивали Беркута с Марси. Гарри премило покраснел под насмешливо-теплым взглядом Драко.
- Кстати о Беркуте, нужно выяснить, жив ли он, - Грегори подошел к медведю, походил вокруг и заявил:

- Живой, что ж ему сделается! Надо его связать.

Простыни пустили на веревки. Гарри левитировал зверя в Дом и запер в пустой комнате, приказав Хоззи следить за ним. Дом долго распинался в извинениях, что не уследил за медведем. Хотя особой его вины тут не было – в его ведении была только территория дома и сада вокруг. Беркут же подкрался со стороны леса.

Позже все собрались в комнате Марси. Хоззи по такому случаю наколдовал мороженое и ликеры. Все забрались с ногами на огромную кровать. Пантера возлежала на подушках с видом королевы и, блаженно щурясь, увлеченно жевала мороженое из огромной серебряной миски и делала вид, что не понимает, почему на нее все так смотрят. В конце концов, Гарри не выдержал и на правах боевого товарища кинул в ее наигранно-высокомерную морду подушечку. Марси приняла оскорбленный вид, и началась битва подушками. В ход пошло все, что лежало на кровати. Соперники кидали друг в друга подушки, думочки, игрушки, тарелочки с мороженым, отчего оказались с ног до головы в липком лакомстве. Грегори с хриплым смехом летал над ними, метко кидаясь орешками. Вся комната была в пуху: одну подушку все же разодрали. Вдруг Марси подкатилась под ноги дерущимся подушками парням, и они со смехом упали на кровать. Они переглянулись и решительно сгребли Марси в охапку, начав ее щекотать. Марси извивалась и просила пощады. Наконец они сжалились и, все также обнимая довольную пантеру, развалились на разворошенной кровати. Грегори по-свойски плюхнулся на живот Драко. Тот охнул – все же их путник, был довольно тяжелой птицей. Ворон посмотрел на блондина и потребовал отчета о том, где он так научился лечить наложением ладоней. Грегори рассказал, что его отец тоже был целителем, но такого результата – быстрого и безболезненного, не было даже у него. Драко не смог рассказать ничего особенного, кроме того, что он неожиданно понял, что и как надо делать. Будто кто-то свыше руководил им. Честно говоря, он не был уверен, сможет ли еще когда-нибудь повторить что-то подобное. Целителей у них в роду не было. Были сильные маги, в большинстве своем темные, но лечить никто не умел.

- А мы сейчас проверим! – с этими словами Гарри схватил вилку, валяющуюся неподалеку, и воткнул ее себе в запястье, распоров кожу. Алые капли крови побежали по белой коже руки.

- Гарри! Ты что, идиот?! Я всегда знал, что ты больной на всю голову, но не до такой же степени! – Драко схватил Поттера за запястье и ладонью накрыл рану. Кожу сильно защипало. Стало горячо. Свет, исходящий от ладони Драко, был ярким, но не таким ослепляющим, как когда он лечил Марси. Все, затаив дыхание, ждали результата, хотя не сомневались, что у Драко снова все получится. Когда он отнял ладонь, запястье затянулось нежной розовой кожицей. Там, где он держал руку Гарри, остался небольшой ожог, который, впрочем, быстро светлел.

- А теперь наказание за твою глупость, - Драко схватил Поттера за виски и закрыл глаза. Гарри снова почувствовал, как Малфой буквально пьет из источника его силы. Только сила не убывала. Как в роднике, она продолжая течь ровно и обильно. Гарри смотрел на веки Драко: они были пронизаны голубоватыми жилками и немного подрагивали. Поттер почувствовал, что если он сейчас не поцелует Драко, то случится что-нибудь ужасное. Не думая ни о чем, он привлек Малфоя к себе и легонько коснулся его век губами. Драко потрясенно распахнул глаза, щекотнув губы брюнета длинными ресницами. Гарри просто утонул в невозможной глубине серых омутов Драко. Уже не в силах сдерживаться, он потянулся и накрыл губы Драко своими. Малфой судорожно выдохнул и прижался к Гарри всем телом, горячо отвечая на поцелуй.

- Кхм-кхм! – раздалось у них над ухом. – Вы не забыли, что не одни тут?

Марси замерев от восхищения смотрела на целующихся парней. Они были так искренни в своем стремлении друг к другу. Так естественно смотрелись рядом. Блондин и брюнет. Черное и Белое. Светлое и Темное. Одно невозможно без другого. Слишком красивы, чтобы быть настоящими. Марси не дыша смотрела на них, боясь спугнуть это видение, это наваждение, этот нежный абрис любви. Точеный профиль Драко, резковатые, какие-то стремительные черты Гарри... Античный бог и дикий варвар... Мрамор и сталь... Черный шелк и белый атлас... Инь и Ян... Вместе — одно целое, неделимое существо.

Марси так увлеклась любованием совершенства, что резкий голос Грегори заставил ее вздрогнуть. Нехотя, она перевела на него взгляд. Ворон виновато посмотрел на нее:

- Я не удержался, извините… Просто вы оба так бесстыже прекрасны, что мне стало не по себе! – Грегори смущенно потупил взор, однако Марси успела уловить лукавый огонек в его глазах.

Гарри, оторвавшись от любимого, осмотрел комнату безумным взором, словно пытаясь понять, где они находятся. Драко не отрываясь смотрел на него. Гарри молча встал с кровати, протянул ему руку, и они оба вышли из комнаты так и не проронив ни слова.

Марси укоризненно посмотрела на Грегори:

- Ну и зачем ты это сделал?

- А затем, что они и так не понимают, где находятся… Не хватало только мне стать свидетелем того, как эти двое занимаются любовью! К тому же ты так на них смотрела, что мне стало не по себе. – Грегори внезапно замолчал, словно и так сказал слишком много, но Марси этого хватило, чтобы понять.

- Ты ревнуешь?! Меня к ним? – пантера звонко расхохоталась. – Не может быть! Грегори! Вот уж не ожидала от тебя такого!!! – она грациозно соскочила с кровати и лапой притянула к себе ворона, который в смущении уже пытался было улизнуть из комнаты. Марси решила показать ему свое расположение единственным доступным ей способом: она начала его вылизывать, от чего Грегори блаженно зажмурил глаза…


Драко, ни слова не говоря, шел за Гарри. Он понимал, что сейчас случится что-то необычное. Что-то такое, чего никогда с ним еще не происходило. Драко Малфой при всей своей надменной самоуверенности и показной опытности еще ни разу не был с мужчиной. Конечно, женщины у него были. Отец еще в тринадцать лет привел его в один из домов терпимости, через десятые руки принадлежавших Малфоям. Тогда, много лет назад, Драко, как подобает потомственному аристократу, внешне остался спокоен. Однако этот показушно-зеркальный блеск вечного праздника жизни ошеломил его. Он с восторгом смотрел на бал-маскарад. На извивающихся в призывном танце девушек и на клиентов, оценивающих достоинства красавиц за бокалом холодного красного вина. Драко мельком подслушал разговор двоих таких ценителей:

- Посмотри на эту рыженькую. Вполне ничего. Только вот щиколотки толстоваты. Не люблю баб с толстыми ногами.

- Тогда обрати внимание на эту брюнетку. Ух! Огонь-девчонка! Как крутится! Как флоббер-червь на сковородке! Я бы ее взял, но могу тебе уступить. А может на двоих распишем? А потом еще парочку возьмем!

- А, давай! Всегда хотел оказаться с тобой в одной койке, но ты же у нас неприступный женолюб. Ха-ха-ха! Так хотя бы через телочку тебя поимею.

Драко с ужасом вслушивался в разговор тех двоих. Они рассуждали о женщине, как о лошади, как о товаре, выставленном на продажу. Просто и обыденно решали, кто первый и кто куда. Этот диалог оставил на душе Драко ощущение грязи, как будто он с головой окунулся в какую-то липкую мерзость… Ощущение праздника прошло безвозвратно. Те чувства, которые Драко испытывал почти неделю, готовясь стать мужчиной, поблекли. Он увидел театральность происходящего: наряды женщин были чересчур вызывающими, блеск и мишура – бессмысленными. Девушки блистали белоснежными завлекающими улыбками, но в их густо подведенных глазах пряталась глухая тоска обреченного животного, выставленного на потребу публике. Таких взглядов Драко еще никогда не видел. Блеск и позолота облетели, оставив чувство мерзости и неправильности происходящего. Люциус сильно просчитался, приведя своего сына в это заведение, а не наняв ему, скажем, развращенную гувернантку.

Сам лорд Малфой вскоре скрылся за тяжелыми бархатными портьерами, огораживающими другое помещение. Туда через несколько секунд ринулся распорядитель борделя с десятком молодых и привлекательных юношей. Восемь из них вскоре вернулись к гостям. Так Драко узнал, что его отец предпочитает юношей девушкам. Впрочем, это открытие не перевернуло его мир. Он давно подозревал, что его отец равнодушен к женщинам: их с матерью спальни находились в разных частях Поместья.

Так что Драко не был особенно удивлен. Стараясь сохранить лицо и не выдать чувств, обуревающих его, он прогуливался по салону, оценивающе оглядывая девушек и чувствуя себя… полной скотиной. Ему было многократно хуже, чем этим несчастным. У них не было выбора. У него был. Но он продолжал ходить и присматриваться. Он уже ничего и не хотел. В итоге забеспокоившийся распорядитель подбежал к нему и начал расспрашивать, неужели ему никто не понравился? Может привести других девушек? Молодому лорду угодно мальчиков? На них уже начали оборачиваться. Драко еле сдерживался, чтобы не послать шустрого и громогласного распорядителя подальше. Чтобы прекратить этот цирк, он выбрал рыжую девушку, чем-то напомнившую ему Джинни Уизли, только постарше. И сразу почувствовал себя еще хуже. Словно он ткнул пальцем в младшую сестренку Рона. Он никогда не любил семейство Уизли, но представить, что он вот так же сможет выбрать маленькую Джинни, как овцу на заклание… Его начало мутить от переживаемых им эмоций.

Девушка легко спрыгнула с помоста и танцующей походкой пошла навстречу Драко. Она мило и приветливо улыбалась, но в ее глазах Драко увидел глухую тоску. Ему стало совсем не по себе.

- Привет! Я – Эллен. Ты у нас впервые? Пойдем, милый, я покажу тебе, что такое любить… - заученно-привычные слова слетались с ее губ. Наигранно-приветливый тон, приятная манящая улыбка, завлекающий взгляд из-под густо накрашенных ресниц. Она бережно взяла его руку в свою и повела за собой, продолжая щебетать, иногда оборачиваясь и призывно-нежно улыбаясь. Драко поддался ее чарам, идя за ней, словно на зов вейлы.

Эллен привела его в комнату с кроватью, настолько огромной, что та занимала место от стены до стены, оставляя свободным лишь небольшое пространство. Эллен игриво погладила Драко по щеке, пропустила его волосы сквозь пальцы и спросила низким волнующим голосом:

- Что ты хочешь, милый? – кончиками пальцев она провела по нижней губе юноши, глядя на нее так, словно хотела немедленно съесть.

- Я хочу поговорить с тобой, - Драко сам не ожидал от себя подобного, но ему упорно не хотелось начинать любовные игры с девушкой, которая станет для него первой в жизни женщиной, а он для нее – очередным желторотиком. Самолюбие и тут взыграло: он не желал становиться одним из многих, он хотел, чтобы его запомнили…

- И что ты хочешь узнать? – девушка поняла, что все пройдет не по ее сценарию и инстинктивно насторожилась, как все люди, сталкивающиеся с чем-то непривычным. Ее глаза заблестели живым, но тревожным блеском. Драко улыбнулся, у него получилось по крайней мере выделиться из потока мужчин, что были у Эллен.

- Я хочу знать, почему ты здесь. – Драко не смог удержать этот вопрос, волновавший его с тех пор, как он услышал разговор тех двоих «ценителей прекрасного». Он понимал, что вторгается на личную территорию Эллен, но ничего не смог с собой поделать. Он ждал ответа.

- Зачем молодому и красивому господину слушать байки такой девушки как я? Я ведь совру – недорого возьму, – Эллен пыталась вернуть разговор в нужное ей русло. Она погладила бедро присевшего на кровать Драко, опустилась перед ним на колени, игриво поглаживая его ноготками. Потянулась к пряжке ремня, но Драко решительно и мягко отстранил ее руки. Эллен вскинула на него глаза, и Драко увидел ее изумленное лицо – никто никогда с ней не пытался говорить по душам. Эллен была готова подумать, что это какое-то изощренное извращение, но мальчик, сидевший перед ней, был неопытен и чист как ангел. Он смотрел на нее внимательным взглядом бархатно-серых глаз, и что-то шевельнулось в душе девушки. Давно забытое и похороненное чувство стыда и смущения. Она с удивлением ощутила себя той молоденькой девчушкой, что она была когда-то, наивно смотрящей на мир и уверенной, что этот мир будет добр к ней. Каким же тяжелым было разочарование! Мир оказался грубым и жестоким. После смерти родителей от магической лихорадки, Эллен осталась совершенно одна и без средств к существованию. Все знакомые остались во Франции, когда папа и мама переехали в Британию в поисках лучшей жизни… Сначала она работала служанкой в богатом доме новоиспеченных нуворишей, которые не успели обзавестись домовыми эльфами. И все было бы хорошо, вот только хозяин стал проявлять к хорошенькой горничной повышенный интерес. Хозяйка заметила это и, хотя Эллен не позволяла себе вольностей, с позором выгнала девушку на улицу, оклеветав ее на весь Лондон. Другую работу найти не удавалось, ее не принимали даже посудомойкой. И тогда в ее жизни появился «Шанс» - так назывался бордель, распахнувший двери в мир легких денег и продажной любви. Любви отдающей безразличием и грязью. Любви, говорить о которой в этих стенах было святотатством…

Эллен не заметила, как рассказала этому в сущности еще ребенку историю своей жизни. Обхватив себя руками за плечи, словно пытаясь защититься, она покачивалась, глядя в пространство и не замечая, как из ее глаз капали прозрачные горькие слезы. Она выплакивала свою боль, свою порочность, свое равнодушие… Драко смотрел на нее пораженно, он не ожидал такой реакции. До этого дня он жил во вполне благополучном мире, где все было хорошо, и вот лицом к лицу столкнулся с оборотной стороной магической жизни. Сам не понимая зачем, он потянулся и коснулся ладонью щеки девушки. Она с полу-стоном схватила его руку и прижималась к ней сильнее. Она тянулась к ласке и душевности этого мальчика, словно цветок к солнцу. Этот ребенок снова подарил ей себя, когда она уже напрочь забыла, какая она на самом деле. И она отблагодарила его так, как умела – Эллен любила этого мальчика нежно, словно тот был хрустальный. Она без остатка дарила ему себя, тая от его неумелых ласк, растворяясь в серых затуманенных страстью глазах, возносясь на небо всякий раз, когда он рыдал, сотрясаясь в экстазе. Она плакала и смеялась, чувствуя себя богиней Любви, а не ее жрицей, вознося молитву этому ребенку своим телом. Казалось, что лишая его невинности, она сама становилась чище, словно этот ангел отпускал все ее грехи, прощая, разрешая жить дальше. Даря ему мужественность, она становилась больше, чем просто женщиной, она была самой Любовью. Своим чистым светом он озарил сумерки ее жизни, вернув ей саму себя. Она благодарила его как только могла, уча премудростям плотской любви, растворяясь в нем и отдавая все, что имела…

Она сладко спала, утомленная и счастливая, когда Драко осторожно встал с кровати. За оконном светало. Он бесшумно оделся и оглянулся на Эллен. Та была похожа на невинного ангела: длинные рыжие волосы разметались по подушке, лицо безмятежно и умиротворено, руки белыми стеблями обвивают подушку, с которой только что встал Драко. Он наклонился к ней и запечатлел легкий поцелуй на ее высоком белом лбу. Эллен смешно поморщилась, но не проснулась. Без косметики она выглядела совсем юной, почти ровесницей Драко. Он положил на тумбочку рядом с кроватью увесистый мешочек с галеонами. Этого количества хватит, чтобы завести свое дело. Тут же он оставил записку для Эллен. Еще раз взглянув на женщину, забравшую его девственность, стараясь запомнить ее именно такой: беззащитно-наивной, а не опытно-развращенной, Драко Малфой вышел из комнаты.

Проснувшись, Эллен непонимающе огляделась, силясь вспомнить, почему она тут, а не в своей спальне наверху. Ее взгляд упал на черный бархатный мешочек с вышитым вензелем и записку, лежащую рядом с ним. Пробежав ее глазами, Эллен разрыдалась. На меленьком листочке картона было всего несколько фраз, но как много они значили для нее! «Ты самая лучшая и замечательная девушка. Ты достойна всего самого хорошего в жизни. Не верь никому, говорящему обратное. Будь счастлива. Спасибо. Буду помнить тебя всегда. Драко.»

Для Драко секс с женщиной всегда будет отдавать запахом приторно-сладких духов и продажной любви…

Гарри привел Драко в сад. Найдя укромный уголок, брюнет обернулся и посмотрел на своего спутника. Мысли Драко были очень далеко, его взгляд рассеяно блуждал по кронам деревьев. Гарри стоял и смотрел на него, не в силах сдвинуться с места или произнести хотя бы слово. Он смотрел, смотрел, смотрел… Вбирая по кусочкам этот образ. Длинные светлые волосы развевались на ветру. То взвивались за спину блондина, словно серебряные знамен, то белыми занавесями падали на лицо, на миг скрывая его глаза. Драко время от времени рассеяно поправлял их тонкой рукой, отбрасывал назад. Не замечая ничего, он повернул голову в сторону заходящего солнца, подставляя лицо под его ласковые лучи. Высокий, одного роста с Гарри, стройный, словно березка, изящный, будто прозрачный, Драко восхищал. Брюнет не отрываясь смотрел на это Чудо, которое соизволило полюбить такого лоботряса, как он. Рядом с Драко Гарри хотелось стать лучше, стать достойным этого необыкновенного парня. Его красота не подавляла, напротив – звала стать чище, благороднее. Гарри сам не заметил, как распрямил ссутулившиеся плечи, став еще крепче по сравнению с блондином. Драко был хрупко-прекрасен, как фарфорово-хрустальный ангел. Гарри же напоминал сильного и властного Ангела-Хранителя этого эфемерного существа. Они стояли рядом, один с отсутствующим выражением лица, делавшим его вдохновенно-прекрасным. И другой - высокий, крепко и уверенно стоящий на ногах, с обожанием смотрящий на воздушного ангела. Готовый в любой момент защитить его от всего на свете, подхватить на руки, отнести в самый безопасный уголок на Земле, стать для него опорой и защитой, чтобы это прекрасное существо больше никогда не знало боли и страданий.

Они стояли близко друг к другу, соприкасаясь рукавами. Под порывами беспокойного ветра их раздувавшиеся рубашки были похожи на крылья, готовые вот-вот раскрыться… Черный и белый ангелы были словно выходцами из другого мира. Мира, где нет несправедливости жизни. Где нет боли. Мира, где маленький сирота, оставшийся без родителей не будет мучиться, словно в плену, у жестокосердных родственников. Мира, где люди не стремятся истребить себе подобных только за их происхождение. Мира, в котором не отвергают руки с предложением дружбы. В этом мире никогда не было жестокости взрослых, там есть только детский смех, серебряными колокольчиками разливающийся над ромашковыми полями. Там папы и мамы играют со своими детьми во все их детские игры, искренне восхищаясь успехами своих чад, а не запирают их в огромном холодном доме, оставляя на попечение домовых эльфов. Эльфы, конечно хорошие, но могут ли они заменить одобрительного слова отца и ласковый, нежный взгляд матери? А еще никто не заставляет маленьких детей сохранять холодное выражение лица, когда хочется бегать, кричать и смеяться. Там отец никогда не возьмет в руки розги и не накажет за шалость, нечаянным результатом которой стала разбитая драгоценная ваза. И маленький мальчик в этом мире не будет судорожно всхлипывать в темноте огромной и холодной спальни, закрывая себе рот руками, чтобы не услышал отец – иначе достанется еще больше. Не будет бессилия и беспомощности, затравленности и стойкого ощущения предательства, когда на тебя поднимает руку человек, восхищавший больше, чем кто бы то ни было. И мама в этом мире - не холодная ледяная статуя, красивая и совершенная, а добрая и нежная, которая по праздникам сама печет печенье и вытирает с лица остатки какао краешком душистого передника… У мамы в этом мире добрые и ласковые руки, пахнущие молоком, ванилью и детством…

Тот мир, откуда пришли эти ангелы, слишком хорош, чтобы быть настоящим…

Они стояли в лучах заходящего солнца. Прекрасные мятежные ангелы этого совершенного мира. Мира, где им никогда не бывать, раз они родились в этом. Но они в силах изменить то немногое, что им досталось. У них есть их любовь…

Гарри бережно взял руку Драко в свою и осторожно сжал прохладную тонкую ладонь. Тот, вздрогнув, очнулся от своих мыслей и перевел взгляд на человека, стоящего рядом, чьи глаза были полны нежности, от которой щемило сердце и перехватывало дыхание. Они стояли и просто молчали, глядя друг на друга. Им были не нужны слова. О любви не надо говорить, о любви надо уметь молчать… Их души говорили друг с другом. Они были рядом, настолько близко, что сливались воедино, не оставляя места словам и жестам. Было неимоверно хорошо вот так стоять и сжимать горячую, словно огонь, руку Гарри, чувствовать, как это пламя вытесняет стылые сумерки в душе безупречного аристократа, наполняя его своим теплом и светом. Драко буквально чувствовал, как отогревается его душа рядом с Гарри. Любовь обволакивала все его существо, заставляя верить, что все будет хорошо, что они все выдержат. Пускай им сейчас сложно, их будущее неопределенно и туманно, но благодаря этому Острову они нашли друг друга, они вместе, а это главное. Сердце Драко забилось отчаянно, словно пойманная птичка. Он вспомнил, как жил недавно, как кто-то в теле Гарри измывался над ним, вынимая душу маленькими крючками, буквально разрывая ее на части…

Теперь он не верил, что это было. Это был страшный, нереальный сон. Сон, который, к счастью, кончился, оставив за собой чувство тревоги и страха, но этот страх полностью прошел, ведь Гарри снова был рядом. Стоял и нежно смотрел в глаза Драко, возрождая его, словно феникса. Под лучистым взглядом зеленых глаз Гарри Драко Малфой рождался вновь. И в этом новом человеке не оставалось и следа от того заносчивого невыносимого мерзавца, каким его сделали вечное неодобрение отца и равнодушное пренебрежение матери. Гарри стал его новой семьей. И Драко впервые почувствовал себя любимым не за что-то, а вопреки всему. Всему, что раньше разъединяло их, ставя по разные стороны баррикад. Как же были мелки их ссоры и раздоры, по сравнению с этим всепоглощающим чувством! Драко был готов на коленях благодарить своего недавнего мучителя. Только благодаря нему он понял, насколько любит Гарри. Это было так щемящее-правильно, что Драко на миг задохнулся от переполнявших его эмоций. Если сейчас раскинуть руки, то непременно можно будет взлететь. Гарри, похоже, испытывал что-то подобное. Внезапно их обоих окутала радужная аура, исходившая от Гарри. Она дарила тепло и невыносимое ощущение счастья. Все было слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Драко вздрогнул от мысли, что когда-нибудь это Чудо может его покинуть. Нет, не уйти хлопнув дверью – это бы Драко пережил, ведь Гарри был бы где-то рядом, на этой планете, он бы дышал, ходил, говорил… Не это испугало Драко… Он представил себе возможность того, что когда-нибудь черная непоправимость вырвет душу этого ангела из тела и тогда Драко навсегда останется одинок. От этой мысли его сердце будто сжала ледяная рука. Ему стало плохо. Он жадно вглядывался в лицо Гарри, стремясь навсегда запечатлеть любимые черты такими, какими он увидел их сегодня.

Закат холодными лучами очертил силуэт Гарри. Бросая кроваво-красные отблески на лицо, он придавая ему завершенность безупречной статуи. Драко вздрогнул. Ему показалось, что лицо Гарри в крови. Силясь прогнать стойкое ощущение близкого несчастья, Драко нежно коснулся щеки любимого, словно хотел стереть эти красные отблески умирающего солнца, но стало еще страшнее: его руки тоже окрасились в ужасный цвет крови. Крови Гарри Поттера на его руках. Драко покачнулся и стал падать, не в силах удержаться на ногах. Внезапно он стал слишком слаб и не смог ухватиться за Гарри – пальцы рассеянно скользнули по ткани рубашки. Падая, он ощутил, как его подхватили чьи-то сильные руки. Почувствовав себя счастливым, Драко Малфой скользнул в небытие…

Гарри с ужасом смотрел на потерявшего сознание Драко. Прижимая к себе легкое тело, он с тревогой прислушивался к неровному, захлебывающемуся дыханию. Не в силах этого выносить, Гарри сел на землю и начал покачивать Драко как маленького, словно пытаясь успокоить. Он знал, что с его любимым не случилось ничего плохого. Взметнувшаяся Сила просканировала Драко и успокоила Хозяина. Все будет хорошо – это просто глубокий обморок. Поттер держал свое сокровище, с восторгом чувствуя его тяжесть. Слушал выравнивающееся дыхание и обмирал от мысли, что мог бы потерять его. Гарри порывисто обнял Драко, еще сильнее прижимая к себе, почти замерев, стараясь прочувствовать стук его сердца. Тихий стон был ему наградой – блондин постепенно приходил в себя. Гарри любовался его медленно розовеющим лицом, подрагивающими ресницами и удивлялся тому, что именно он удостоен этой чести – держать Совершенство в своих объятиях.

- Что это было? Почему мы сидим? – спросил Драко слабым голосом, еще не вполне придя в себя после обморока. Он был немного испуган тем, что оказался в непривычном положении. Вот только что он стоял, смотрел на Гарри и вдруг… уже лежит и Поттер держит его в объятиях. Эта внезапная смена обстановки испугала Драко, как и всякого человека, хоть раз падавшего в обморок.

- Все хорошо, не бойся. Просто ты потерял сознание. Наверное, это от сильного стресса… - Гарри от волнения начал говорить маггловскими терминами.

- Я уже не боюсь – ведь рядом ты, - просто ответил Драко, поудобнее устраиваясь в объятиях Поттера. От этих слов у Гарри перехватило дыхание: он понял насколько глубоко доверие Драко к нему. Они продолжали молча смотреть друг на друга…

Вскоре совсем стемнело и стало заметно свежо. Но ребятам так не хотелось покидать это место, что Гарри впервые воспользовался своей благоприобретенной силой, чтобы сделать себе приятное. Из воздуха материализовался низенький топчан с множеством подушек и широким теплым покрывалом. Гарри бережно, словно великую ценность, поднял Малфоя. Тот совершенно этому не противился, а напротив, доверчиво прижимался к уверенному горячему телу. Поттер перенес Драко на топчан, удобно устроил на подушках и укрыл покрывалом. Затем скользнул рядом. Блондин моментально прильнул к нему, просясь под крылышко. Казалось, отпусти он Гарри - и мир вновь разлучит их. Гарри нежно обнял Малфоя.
Они лежали и смотрели вверх, на загорающиеся звезды. Было ощущение, что они находятся где-то в космосе, летят, обнимая друг друга, сквозь звезды, приветливо им подмигивающие. Свежий ароматный ветерок только усиливал эту иллюзию полета. Единственной верной реальностью была та, где они двое летели сквозь пространство и время, сжимая друг друга в объятиях. Они забыли обо всем, кроме тепла объятий и разливающейся кругом, вполне осязаемой нежности. Сила Гарри заполнила все вокруг, усиливая своим неземным светом ощущение нереальности. Драко никогда не было так спокойно. Гарри никогда не был так счастлив. Он обнимал своего любимого, поглаживал его плечо, ласкал, даря тепло, делился нежностью. Драко тонкими пальчиками водил по широкой груди Гарри. То, что испытывали эти двое, держа друг друга в объятиях, можно было назвать одним словом – Любовь.

Стало совсем темно. Звезды россыпью алмазов сверкали в небе. Взошла луна - большая, круглая, светлая, но какая-то грустная. Ребятам было так хорошо, что они хотели поделиться своим счастьем с целым миром, тем более с вечно скорбной луной. Гарри протянул руку и, следуя невысказанному желанию обоих, запустил в луну своей радугой. Разноцветное, светящееся полотно взвилось было в небо, но вскоре вернулось, опустилось пологом над низкой кроватью-топчаном, закрывая двоих от нескромных взглядов целого мира и луны…
Гарри подтянул Драко повыше, положив его голову себе на плечо и, слегка наклонившись, нежно поцеловал его. Легкое, как крылья бабочки, касание губ заставило сердце Драко биться быстрее. Он протянул руку и дотронулся до лица Гарри, погладил его скулу, невесомо пробежался по едва заметному знаменитому шраму на лбу, запустил пальцы в гриву непокорных черных волос и притянул Поттера к себе, усиливая, углубляя поцелуй, но оставляя его таким же трепетно-нежным. Они оба наслаждались этим поцелуем, пили его, неторопливо, со вкусом, с полной отдачей. Но этого становилось мало. Вот рука Гарри, подрагивая, погладила мягкие лунные волосы Драко. Вот он, уже не в силах сдерживаться, тянет невозможного блондина на себя, устраивая на своем теле. Крепко обнимая Малфоя, Гарри с восторгом почувствовал подтверждение своей желанности: фаллос Драко упирался ему в бедро. Проведя по гибкой спине ладонями, Гарри скользнул под шелковую рубашку. От прикосновения горячих ладоней к своей коже Драко прогнулся в пояснице и инстинктивно потерся о Гарри бедрами. От нахлынувших ощущений стало воздушно-хорошо. Весь центр наслаждения и сладострастия находился сейчас у бедра Гарри, воинственно упираясь в него, напрашиваясь на более откровенную ласку. Драко чувствовал сильнейшее возбуждение, но не торопил события. Он хотел дать себе и Гарри время освоиться с этими новыми для них эмоциями.
Желая доставить удовольствие, Драко провел рукой по твердокаменному члену Гарри, погладил сквозь ткань брюк, надавил, легонько сжал ладонью, от чего у Поттера перехватило дыхание. Не желая сдерживаться, он низко и протяжно застонал. Драко замер от звука голоса Гарри. Ему внезапно стало еще приятнее, будто ласка вернулась сторицей, взорвав в нем тысячу маленьких солнц. Драко понял, что дарить радость Гарри будет для него наивысшим счастьем.
Лежа на Поттере, он приподнялся на руках и, уже не сдерживая себя, впился неистовым поцелуем в приоткрытые губы Гарри. Тот ответил не менее порывисто - сжал Драко в объятиях, прижимал к себе с еще большей силой, желая почувствовать каждый изгиб легкого тела. Драко мягко отстранился и сел верхом на бедра Гарри. Поттер, забывая дышать, смотрел, как его личный ангел, не торопясь, расстегивает его рубашку пуговку за пуговкой. Стараясь не касаться пальцами обнаженной кожи, Драко расстегнул последнюю пуговку и взглянул в глаза Гарри. Поттер смотрел на него, как на земное воплощение бога Любви. Его восхищенно-затуманенный взор поощрял на новые подвиги. Драко, не имея опыта с мужчиной, действовал интуитивно, делая то, что понравилось бы ему самому. Не отрывая взгляда от глаз Гарри, блондин потянулся к любимому. Погладил лицо, нежно, кончиками пальцев, дотронулся до шеи, заставляя золотисто-смуглую кожу покрыться миллионом маленьких мурашек. Провел руками по груди, невесомо очерчивая изгиб каждой мышцы, проследил пальцами неведомый узор, приведший его к темным маленьким соскам. Действуя обеими руками, Драко нежно очертил окружности сосков и легонько пощекотал их. Гарри вздрогнул и резко выдохнул, выгибаясь, приподнимая Драко на своих бедрах. Тот потерял равновесие и упал на Поттера. Гарри схватил его в охапку и подмял под себя. Он с силой проводил рукой по телу Драко, впитывая его, запоминая на ощупь, припадал губами к коже, как жаждущий – к источнику. Драко млел от этой грубоватой, но такой страстной ласки, выгибаясь и издавая стоны, когда Гарри дотрагивался до особо чувствительных местечек. Гарри руками и поцелуями возносил молитву Драко, его совершенству, его стонам, его глазам, его губам… Он боготворил каждую черточку, каждый изгиб, каждый выдох: «О! Да! О, Гарри…» Если бы это было песней, то это была бы самая прекрасная песня в мире.
Они не заметили, как оказались без одежды, стремясь припасть друг к другу, насытиться, упиться допьяна близостью тел, близостью душ… Нетерпеливо освободившись от всего, что мешало им чувствовать друг друга, они с трепетом и упоением пили друг друга каждой клеточкой тела, наслаждаясь уже одним этим.
Мгновения страсти, запечатленные в памяти какими-то урывками:
_______________Закушенные губы…
_________Запрокинутая голова…

___Руки, цепляющиеся за плечо…
______________Язык, ласкающий розовый сосок…

____________Бедра, крепко прижатые друг к другу…
_______Поцелуй-укус в незащищенное горло…
____________________Выгибающееся легкое тело…

______________ Волосы веером взметнувшиеся…

________Пальцы на крепком твердом члене…
________________________Губы, целующие и ласкающие нежную кожу фаллоса…
______Все слилось, чехарда лихорадочных воспоминаний, мгновения страсти, запечатленные в памяти какими-то урывками…
Экстатический фейерверк…
____________________Два слитных протяжных стона… Два имени, слившихся в одно: «Га-арри-и-иДра-а-а-ако-о-о»
_____________Кульминация…
_________Радужный всплеск, фонтаном озаривший все вокруг…
____________________________________________Мир, содрогнувшийся от чистой Силы...

________________Звезды, россыпью сорвавшиеся с небес…

Утомленные страстью, мальчики крепко спали, обнявшись. Радужный полог, недавно взорвавшийся миллионом разноцветных брызг, осветивших сад словно днем, мирно колыхался над кроватью, вторя сонному ветерку. Природа отдыхала вместе с двумя юношами, мирно спавшими, но продолжающими обнимать друг друга во сне. Ночь, дышавшая цветочной свежестью и сонной прохладой, едва перевалила за половину отпущенного ей срока. Иногда какая-нибудь ночная птица подавала голос, зовя сородичей, но тут же умолкала, стоило темноволосому юноше поморщиться от резких звуков, врывающихся в сон. Гарри еще не понимал, что все на Острове теперь было подчинено его желаниям, даже высказанным неосознанно, во сне. Хозяин Острова мирно спал и ночь спешила подстроиться под малейшие его капризы.

Но вот одна особо настойчивая птица резко и громко вскрикнула, не желая оставаться в одиночестве. Видимо, она тосковала, ведь все, даже Хозяин, нашли себе пару, а она – нет. Гарри сморщил нос и нехотя открыл глаза. Он прислушивался к окружающей их тишине, сотканной из множества тихих шорохов и неясных звуков. Обнимая Драко, чувствуя себя абсолютно полным и счастливым, Гарри силился распознать кто или что может издавать эти звуки в ночи. Пока было тихо и спокойно, и никто не отрывал его от упражнений своими серыми глазищами, он расшифровывал окружающий мир с присущим ему любопытством. Его Сила, уже прочно устроившаяся в нем, подсказывала и иногда даже давала подглядеть особо интересные моменты ночной жизни сада, окружающего Дом.

Вот этот тихий, мерно повторяющийся плеск – вода в каналах, имитирующих венецианские. Хоззи еще не менял интерьеры, позволяя Марси подольше насладиться воспоминаниями детства. Сам Домовой колдовал с завтрашним меню и как дитя радовался возможности удивить и услужить своим дорогим постояльцам. Гарри улыбнулся этой милой, искренней непосредственности. Мысленно пробежался по комнатам дворца, ища знакомые ауры друзей. Как ни странно, обоих нашел в комнате Марси. Судя по всему они тоже не растерялись и усиленно налаживали свои отношения. Решившись подглядеть одним глазком (грех же не воспользоваться такой возможностью!), Гарри увидел Марси, растянувшуюся по диагонали на кровати. Грегори сидел на спинке и, немного ссутулившись, крепко спал. Но почувствовав на себе чужой взгляд, сразу вскинулся в поисках опасности. Гарри, не желая заставлять друга лишний раз нервничать, обозначил свое присутствие маленькой призрачно-радужной розочкой. Грегори, поняв кто это, сонно подмигнул Гарри и снова заснул. Гарри мысленно погладил твердые перья ворона, в который раз удивляясь его способности видеть невидимое, и выскользнул из комнаты.

Холодный и цепляющий, словно моток колючей проволоки, сгусток злобы и отчаяния заставил его задержаться у одной из комнат. Там, ломая мебель и бессильно рыча, метался Беркут, кидаясь на стены и разрывая в клочья ковры. Он понимал, что его не погладят по головке за все то, что он натворил на Острове, а особенно большой счет был к нему у Грегори. Гарри пытался уловить в его ауре хотя бы толику раскаяния и стыда, но ничего кроме злобы загнанного в клетку зверя не увидел. Не было ни горечи, ни угрызений совести - только бессилие и невозможно огромное желание отомстить, вцепиться в глотку любому, кто первый решится переступить порог комнаты. Только дотянуться, хотя бы кончиком когтя, потом подмять под себя, вонзить клыки в мягкую нежную плоть, вспороть податливую кожу когтями, выпустить кишки. Пить пьянящую горячую солоноватую жидкость, дарующую силу и умение своего владельца его врагу. Сожрать еще трепещущее сердце, сочащееся дымящейся красной кровью. И кровожадно обернуться к остальным врагам, остолбеневшим от скорой и жестокой расправы. Обернуться, облизывая перепачканные в крови губы, и ощериться в злобном оскале: ну, кто следующий?!

Эти сладостные картинки предстоящей мести так увлекли Гарри, что он, сам не зная как, провалился в память Беркута. Оказывается, это было совсем просто, и вот уже Гарри с возрастающим интересом наблюдал за жизнью маленького африканского племени каннибалов, практикующих культ вуду и пожирающих сердца своих врагов. Он видел, как Беркут, еще маленький, с рахитично раздутым животом и тоненькими кривыми ножками, впервые попробовал крови своего врага – такого же мальчишки. Два малыша заигрались и вот уже обычная потасовка переросла в драку. Беркут оказался злее и находчивее. Он, извернувшись в захвате, впился в глотку своего противника, вырывая кусок плоти острыми отточенными зубками и с удивленной голодной радостью перехватил верещащего мальчишку поудобнее, еще больше впиваясь в нежную беззащитную шейку, не обращая внимания на его крики, ужас и попытки взрослых растащить их. Он выпустил свою жертву только тогда, когда та затихла в его цепких руках, а кровь стала отдавать стылым привкусом мертвечины. Подняв голову, он увидел соплеменников, глядящих на него с суеверным страхом. Все взрослые шарахались, когда он обводил их безумным взглядом, ощеривая окровавленный рот. Даже мать побежала от него, когда он, опьяненный победой и кровью, попытался к ней подойти. Это словно стало сигналом к поспешному и безоговорочному бегству. Уже тогда Беркут понял, что он сильнее их всех. Только один человек остался стоять на месте. Старый шаман с интересом изучал стоящего перед ним детеныша. Беркут подошел к нему, и старый колдун повел его в свою тростниковую хижину, по пути объясняя, что наконец-то нашел достойного преемника. Начался долгий, как сама жизнь, процесс обучения. Вот только желая воспитать в своем ученике покорность, шаман иногда перегибал палку, сильно избивая слабого мальчишку. Тот скрипел зубами, давил непрошенные слезы ярости и злобы и раз за разом клялся жестоко отомстить. Но при всей своей неукротимой ярости Беркут понимал, что убивать старика еще слишком рано – нужно сначала как можно больше взять у него.

Подпитывая себя планами скорой мести, Беркут прожил в хижине шамана без малого пятнадцать лет. Все это время племя обходило его стороной. Только вот девчонки начинали льнуть к нему, сами не понимая почему – тот страх, что он им внушал, был очень силен. Но почти каждую ночь то одна, то другая проскальзывали в его комнатку, двигаясь словно сомнамбулы. Утром едва живые от страха девочки убегали от страшного ученика шамана, боясь даже всхлипнуть - только бы не разбудить это чудовище, вытворяющее с ними немыслимые вещи ночью. Только спустя пару часов они начинали биться в истерике в объятьях матерей. Иногда такой плач доносился одновременно из двух, трех, а то и четырех хижин. Вся ярость оскорбленных отцов, мужей и женихов улетучивалась, стоило им только приблизиться к хижине шамана и его страшного ученика. Потоптавшись на пороге, они, смущенные, уходили, бессильно сжимая кулаки и строя планы несбыточной мести. Очень скоро деревню наводнили отпрыски Беркута – мальчишки и девчонки, сильные и жестокие. Они рождались уже с зубами и еще младенцами прокусывали груди матерей, с молоком высасывая и их кровь.

Лишь во время войны Беркут восхищал своих сородичей. Только тогда он мог полностью отдаться своей ярости и вечной жажде горячей крови. Будучи еще и сильным магом, он был непобедим, в одиночку выходя против десятков воинов вражеских племен. Ни одно копье не могло поразить его, ни одна стрела и близко не подлетала к цели. Он был просто богом в рукопашной, потроша своих противников, голыми руками разрывая их на части, вызывая суеверный ужас у врагов. Очень скоро его родное племя стало самым сильным и многочисленным. Все враги были или уничтожены, или вливались в клан более сильных соперников, впрочем на заведомо проигрышных условиях: отныне они и их дети были чем-то вроде прислуги у более удачливого племени.

Старый шаман только посмеивался над всеми подвигами своего воспитанника, чем еще больше укреплял того в желании отомстить. Беркуту всегда казалось, что ему уделяют меньше внимания, чем он заслуживает. Он всегда был всем недоволен. И вот наконец его час настал – однажды ночью он подло убил своего учителя, заменившего ему родителей. Одним ударом жертвенного ножа вспоров тощую грудь старика, он восторженно вырвал его сердце и сожрал еще пульсирующее мясо, не отрывая удовлетворенного взгляда от недоуменно распахнутых, уже гаснувших глаз старого учителя.

На следующий день его сородичам предстояла решающая битва с другим, не менее сильным племенем за право владеть очередным источником воды и оазисом вокруг него. В урочный час Беркут, как непревзойденный воин, вышел вперед, пренебрегая благословением вождя – ему это было не нужно. Одержав победу в этой битве, он намеревался сам стать правителем племени, тем более, что недавно он обрюхатил тринадцатилетнюю дочку вождя. Он долго шел к власти, и теперь его ничто не могло сдержать – старый шаман был мертв, и его сила перешла к Беркуту вместе с кровью и горячим, еще живым сердцем. В предвкушении битвы Беркут зарычал, утрачивая всякое сходство с человеком. Он стал похож на огромного безумно злобного зверя - настоящую машину для убийства, такую же бездушную и холодно-расчетливую, стремящуюся только к одной цели – убивать как можно больше и кровожаднее, забирая силу и способности врага. Он взглядом выискивал самых сильных воинов, стоящих в первых рядах и, гортанными криками оскорбляя их смелость, призывал выйти против него. И один действительно вышел. Огромный, иссиня-черный, ладно сложенный великан, с ног до головы покрытый татуировками, говорящими о его боевых победах и заслугах непревзойденного охотника. Два противника стали кружить друг против друга, не сводя напряженных взглядов, не желая недооценивать соперника. Беркут попытался только ему известным приемом ослабить противника, заставить склониться, сломать волю и сопротивление, но наткнулся на мощную защиту. Обшарил взглядом тело врага в поисках незнакомых амулетов и оберегов, но ничего не нашел – его соперник был гол, наготой презирая опасность, подчеркивая свою мужественность и силу. Беркут попытался мысленно проникнуть в голову гиганта, заставить его рухнуть на колени, но опять ничего не вышло. И тогда он понял, что впервые столкнулся с равным себе не только по знаниям и защите, но и по силе. Это только подстегнуло его ярость – победа над таким соперником была более чем почетной. Он был самым достойным противником за все время быстрых и победоносных войн. Возбужденно зарычав, Беркут кинулся в рукопашную, желая только одного – скорее добраться до горла и просто выпить жизнь своего врага. Но едва они коснулись друг друга, как ударила молния, немыслимая в это время года. Удар грома, раздавшийся следом, поверг оба племени в полуобморочное состояние. Все рухнули на колени, закрывая уши руками и молясь богам, чтобы прекратилась эта страшная в своей ярости гроза. Когда ураган, разметавший все вокруг, утих, люди еще нескоро встали, потрясенные яростью богов. Наверное эта битва была им неугодна – эти мысль одновременно пришли в голову всем присутствующим. Когда они осмелели настолько, что стали перекликаться, то заметили пропажу двух своих лучших воинов. Племя Беркута только обрадовалось, плясками и криками выражая свою радость от исчезновения демона, каким считали Беркута соплеменники. Но таким же настоящим было горе их, теперь уже бывших, врагов – те убивались, оплакивая исчезновение своего воина. Его все искренне любили за добрый и незлобивый нрав, необычный для племени каннибалов, и за его могучую первобытную силу, доставшуюся от Великих Предков. Радостные и горестные вскрики скоро утихли, и два племени, помирившись, разошлись по домам: одни праздновать, другие - скорбеть.

Беркут и его соперник летели сквозь пространство, крича от страха. Никому из них еще не приходилось испытывать на себе чистую магию – они только-только учились овладевать ею на своем примитивно-первобытном уровне, едва взойдя на первую ступень бесконечного поиска силы. Наконец страшный, выматывающий душу полет кончился, и они рухнули в холодный прозрачный ручей, все еще крича. Первым перестал орать Беркут и начал оглядываться. Следом за ним замолчал и другой каннибал. Они выбрались из ручья и поразились невиданным джунглям. Даже буйная растительность вокруг оазисов не могла сравниться с этим пышным великолепием настоящего вечнозеленого леса. У оазиса все было немного не по-настоящему. Пересохни источник - и погибнут все деревья и животные. Здесь же скорее наступит конец света, чем исчезнут эти, стройные великолепные в своей непоколебимости гиганты.

- Наверное, нам теперь предстоит тут жить, - первым заговорил соперник Беркута. – Я – Буйвол, - представился он, протягивая открытую ладонь – извечный жест дружественных намерений.

- Это хорошо, что ты назвался, - растянув губы в подобии улыбки сказал Беркут. – Так проще, - схватив руку Буйвола, он притянул его к себе, с восторгом узнавая оторопь жертвы. Открыв свое имя, Буйвол ослабил себя, передав часть силы своему врагу. Теперь Беркут легко с ним справился, несмотря на его размеры и отчаянное сопротивление.

Марси, выскочившая на поляну, чтобы по обычаю встретить вновьприбывших, замерла, увидев самый конец кровавой расправы над Буйволом. Она стояла и смотрела, открыв рот, не веря в происходящее – впервые Остров был осквернен убийством. Едва закончив со своей жертвой, Беркут начал покрываться густой шерстью, перекидываясь в медведя. Заревев от страха, он начал метаться по поляне и вскоре заметил Марси в облике пантеры. Еще не понимая, что теперь он крупнее и сильнее, он в ужасе метнулся в самую чащу леса, оглашая все своим ревом страха и недоумения.

Так началась островная жизнь Беркута. Долгое время он скитался по Острову, силясь понять, что же такого он совершил и куда попал. Его терзали страхи и смутные, неосознанные желания. Несколько месяцев спустя он понял, чего ему не хватало – самки, послушно удовлетворяющей его малейшую прихоть. И вот однажды он услышал нежный звонкий смех. Подкравшись поближе, он увидел девушку, каких раньше не встречал: высокую, стройную, гибкую, словно лиана, с длинными каштановыми локонами, послушно спускавшимися по обнаженным плечам до самых колен. Восторг от увиденного, желание, наполнившее его, не сразу дали ему понять, что он снова стал человеком. Это открытие так поразило его, что он упустил это прекрасное белокожее видение. Выйдя на поляну, он принюхался – опасности ничего не предвещало. Подойдя к кустам, около которых стояла девушка он нашел то, что искал – несколько длинных волосков, запутавшихся в цепких ветвях, когда девушка, смеясь, кружилась обнаженная. Собрав драгоценную добычу, Беркут, ворча от возбуждения, направился к ручью, чтобы замесить глину и приготовить куколку, делающую обладательницу чудесных волос послушной игрушкой в его руках. Представив, как он намотает эти шелковистые длинные кудри на кулак, как наступив ей на спину, заставит ее прогнуться в пояснице, ломая, подчиняя себе это прекрасное существо, Беркут почувствовал дикое желание, болью отозвавшееся в паху. Но торопиться в таких делах недостойно воина и шамана. Он улыбнулся в предвкушении, оскалив острые желтые зубы.

Набрав у ручья глины, Беркут слепил куколку, поместив волосы девушки внутрь. Проткнув ее голову и пах длинными шипами терновника, он стал бормотать заклинания, усиливающие влечение девушки к себе. Оставалось подождать, когда высохнет глина, являющаяся воплощением прекрасной незнакомки, которую он скоро растопчет, заставляя умолять его войти в нее. Все по схеме, отработанной огромное количество раз на девушках его племени. Ни одна не могла отказать ему. Не откажет и эта. Дождавшись, когда глина подсохнет, Беркут стал выманивать жертву, заставляя ее томиться неясными образами и гореть желанием, утолить которое она сможет только выйдя в лес к ручью. Долго ждать не пришлось. Через два часа перед ним стояла Богиня из легенд и мифов его племени. Она была в невиданном доселе платье, оголявшем плечи и верх молочно-белой груди, струящемся по ее ладной фигурке, скрывая ее тонкие изящные ножки. Дивные волосы, так поразившие Беркута, были собраны в замысловатую пышную прическу, украшенную прозрачными, блестящими в лунном свете камешками и цветами. Это очень не понравилось Беркуту. Он мысленно отдал приказ, и его жертва, подняв руки, начала распускать волосы, нетерпеливо вырывая бриллиантовые заколки и распутывая длинные пряди. Она ни разу не вскрикнула от боли. Еще приказ - и легкое струящееся платье упало к ее ногам, обнажая нежную кожу, светящуюся странным, непонятным светом в лучах серебристой луны. Эта девушка была непередаваемо прекрасна, словно сама Луна. Она вся будто сияла, переливалась, вздрагивая под прохладным декабрьским ветром. Беркут приказал ей подойти. Она сделала было шаг, но что-то начало проясняться в ее шоколадных глазах. Она начала сопротивляться, не желая поддаваться неизвестным чарам. Это еще больше заинтересовало Беркута, разбудив в нем азарт охотника. Он уже буквально пылал от неудовлетворенности и похоти. Ждать помощи ей было неоткуда. Это сопротивление придало ему сил, и он легко сломил волю лунной девушки. Он отдал еще один приказ, безоговорочный и властный, не давая ей выскользнуть из-под его воли. Глаза незнакомки приняли сонное, ничего не понимающее выражение и она шагнула вперед, еще больше сократив расстояние до чернокожего гиганта, стоящего неподвижно и довольно улыбающегося. Вот ветер донес до него ее запах: странную смесь цветов, свежести и хищника. Уже не в силах сдерживаться, Беркут одним прыжком оказался рядом, схватил несопротивляющуюся жертву и повалил на землю. Длинные волосы разметались по плечам. Он запустил в них жадную пятерню, комкая их нежную шелковистость, зарываясь лицом в спутавшиеся пряди. Другой рукой он мял нежную девичью грудь, заставляя девушку выгибаться, уходя от боли. C все возрастающей жестокостью он тискал гладкое ароматное тело, оставляя багровые пятна, почти сразу наливающиеся синим цветом. Это привело его в еще больший восторг – на девушках его племени следов почти не оставалось, а тут он воотчию видел доказательства страсти, оставляемые его пальцами, ртом, зубами. Ему очень понравился вид крови на ее белой коже. Он повсюду кусал ее, оставляя кровоточащие следы, царапал, припадал раз за разом к горлу, пьянея все больше от запаха и вкуса крови. Все в ней было необычно и непривычно: горько-сладкий вкус крови, аромат, исходивший от ее тела; белая, ни с чем не сравнимая кожа, покрывшаяся следами его страсти; ее длинные, пьяняще-манящие волосы. Он уже начинал терять над собой контроль и стал всерьез опасаться, что прикончит девушку раньше, чем сможет насладиться ею, выпить, вычерпать ее до дна. С трудом приходя в себя, он грубо раздвинул ее колени и одним сильным рывком вошел в податливое, сводящее с ума тело. Девушка выгнулась и закричала, стремясь уйти от болезненных ощущений, но напрасно. Беркут, рыча, подтянул ее еще ближе, с силой вколачиваясь в нее. Судорожно двигаясь, он начал терять над собой контроль от усилившегося запаха крови – бедра девушки обагрились липкой красной жидкостью, сводя с ума, заставляя дергаться еще сильнее. Ее головка с закушенной нижней губой бессильно качалась в такт движениям мужчины, не подозревавшего, что любить можно нежно - он никогда никого не любил, а только брал понравившееся - безделушку ли, человека ли… Когда он кончил первый раз и откинулся на спину, она сжалась в комочек, закутавшись в свои длинные и, на беду ей, такие красивые волосы. По ее щекам текли слезы отчаяния и боли, пробивавшиеся сквозь туман подчинения и безразличия.

Еще не раз за эту ночь Беркут удовлетворял свою похоть и жестокость, снова и снова насилуя истерзанное, неподвижно-покорное тело. Обессиленная и измученная, девушка на рассвете уснула, стоило ему только прекратить брать ее, припадать к ней словно к источнику, гасившему и одновременно разжигающему его страсть и похоть. Беркут не спал, наслаждаясь чувством удовлетворенности и какой-то сытости. Он сразу заметил, что стал обращаться в медведя. Слишком утомленный для других эмоций, он лишь недовольно заворчал. Затем взглянул на девушку. Перед ним, выгибаясь в завершающей стадии трансформации, лежала прекрасная черная пантера, окровавленная, со свалявшейся шерстью, бессознательно скребущая землю длинными и острыми когтями-кинжалами. Одновременно Беркут почувствовал, что потерял контроль над сознанием девушки, что нечто более мощное вырвало его щупальца подвластия из души жертвы. Испугавшись, Беркут подхватил в пасть глиняную фигурку и умчался в лес от греха подальше. Пантере было вполне по силам задать ему трепку – такой огромной она была.

Гарри не отрываясь смотрел на растерзанное тело своей подруги. «Я убью его, Марси, я тебе обещаю!»
Так Беркут нажил еще одного кровного врага.

Гарри, задыхаясь, вырвался из липкого мрачного сознания Беркута. Снова ощутив себя, свое тело, руки обнимающие Драко, он медленно открыл глаза, встретив задумчивый взгляд своего любовника.

Драко проснулся оттого, что Гарри вздрогнул и еле слышно простонал: «Марси». Это так заинтересовало Малфоя, что он не шевелился в его объятиях, а просто смотрел на него. Подсветка их радужного полога позволяла рассмотреть все в подробностях: бледное, почти прозрачное лицо, закушенные в потрясении губы, выражение крайнего сочувствия, сменяющееся тихой яростью. Если бы в свои школьные годы Драко когда-нибудь увидел подобное выражение лица у Поттера, то бежал бы не раздумывая – целее был бы! Раньше, в школе, Гарри мог только краснеть, бледнеть, сжимать кулаки, иногда кидаться в драку, попадая в расставленные хитрым слизеринцем сети. Теперь же его мальчик научился ненавидеть. Ненавидеть так, что Драко похолодел от дурного предчувствия. Что-то он последнее время слишком много уделяет внимания этим самым предчувствиям, так недолго стать параноиком вроде Трелони. Представив себя в шалях и цепочках, пялящимся сквозь толстенные очки в хрустальный шар, Драко едва не фыркнул, но вовремя сдержался, боясь разбудить и испугать любимого. Он покорно ждал. Впрочем, ждать пришлось недолго – вот Гарри вздохнул, крепче приобнял Драко и открыл глаза, встретившись с внимательным взглядом серых глаз.

- Привет, - нужно было убедиться, что перед ним именно Гарри, а то мало ли еще бесхозных духов шляется по Острову. Драко ни на секунду не отводил взгляда от любимого лица, готовый к любым неожиданностям. У Поттера даже не промелькнула мысль о возможности подшутить над Драко: слишком свежи были раны, оставленные Демоном, ныне мирно почивающим в радужных оковах. Ласково улыбнувшись, Гарри притянул к себе теплое тело, шумно и с наслаждением вдохнул запах Малфоя, смешанный с запахом ночи. Гарри всерьез стало казаться, что он теперь сможет отыскать Драко в любой части Острова просто по запаху. Он подтянул своего белокурого ангела на себя так, чтобы тот лежал на нем, а светлые волосы спадали словно шелковистые шторки, касаясь лица, лаская и дразня. Гарри с наслаждением ощущал тяжесть тела Драко, словно доказывая себе – эта ночь не была сном. Юноши с упоением любовались друг другом, в их сознании молнией пронеслась одна и та же мысль: «Боже, как он красив! Как же я люблю его!». Драко с удовольствием тонул в морских глазах Гарри и совсем не хотел возвращаться на грешную землю. «Вот бы так всю жизнь пролежать!» - подумал Драко, успев увидеть недоумение в зеленых глазах Гарри.

- Ты что-то сказал? – Гарри внимательно прислушивался к себе. Он был готов руку дать на отсечение, что Драко не шевелил губами. Каким образом он тогда смог его услышать?

- Нет, я ничего не говорил, только подумал, что хорошо бы так всю жизнь проваляться, - Драко смотрел на Гарри. Тот в последнее время стал продвигаться в магии семимильными шагами. При этом в нем обнаруживались такие знания, что просто страшно становилось от осознания мощи, отныне живущей в нем. Началось все, конечно же, после изгнания Демона, завладевшим его телом. Гарри в общих чертах рассказал, что тогда произошло, стараясь обходить острые углы. Он разговорил Хоззи, внезапно стал полиглотом - начал понимать большинство европейских языков. Теперь вот мысли читает. Радуга эта, опять же. Надо это развивать, и тогда Гарри сможет стать самым сильным волшебником после Мерлина, а может и равным ему. Драко вспомнил, что в Доме есть великолепная библиотека, где наверняка можно найти нужные научные труды и монографии. Драко, как-то мельком просмотревший книги, нашел рукописи самого Мерлина, свитки из сгоревшей Александрийской библиотеки и много других ценных и раритетных изданий. Правда в тот момент ему было не до изучения этого богатства – он прятался от Гарри-Зверя, но даже тогда через апатию и боль он смог понять, какие сокровища можно раздобыть в этом Хранилище. «Грейнджер, наверное, согласилась бы наголо побриться, только бы только одним глазком на это взглянуть.» - самодовольно подумал Драко.

- Вот опять! Я уверен, что слышу тебя! – Гарри пришел в неописуемый восторг от возможности читать мысли Драко. Тот, впрочем, немного нахмурился – не очень приятное ощущение - быть словно препарированная лягушка, даже если и рассматривает тебя любимый человек.

- А как конкретно ты их слышишь? – надо было понять, что доступно Гарри, а что нет.

- Я четко, словно ты их произносишь вслух, слышу эмоционально окрашенные мысли, вроде той, про Гермиону, а остальные просто шумным потоком, как будто радио настраиваешь, и среди помех вырываются одно-два слова, - Гарри был немало удивлен этой своей новой способностью. Ах, как бы хотелось узнать, на что способен Драко, каковы его возможности! Ведь то, как он вытащил с того света Марси, дорогого стоило.
– Драко, солнышко, полежи пока спокойно, я хочу узнать на что способен ты! – Драко просто расплавился от нежного обращения к нему Гарри. Если быть честным, то никто никогда не называл его солнышком. Это было ново, наивно, мило, но так приятно! И конечно же Драко смирно лежал, пока теплая радуга проходила сквозь его тело. У Гарри постоянно менялось выражение лица отражая то, что сообщала ему Сила. Он то хмурился, то улыбался, то удивленно округлял свои бесподобные зеленые глазищи. Хотя Драко и было интересно, он все же не мог не любоваться этими переменами на всегда живом лице Гарри. Брюнет совершенно не мог скрывать свои эмоции. Как всегда Драко мог читать по лицу Гарри, пусть не мысли, но хотя бы эмоции. Это утешало. Поттер выглядел сейчас особенно мило: он начал смущенно краснеть. С кончика носа краска постепенно залила его щеки и уши, придав им малиновый, чуть ли не светящийся оттенок. Драко очень заинтересовало, что же так могло смутить его Гарри.

- Гарри, если ты сейчас же не скажешь в чем дело, я тебя покусаю с особой жестокостью за особо чувствительные места. Если ты помнишь, то я буквально пару часов назад наткнулся на некоторые из них, а сколько работы мне еще предстоит! – Драко откровенно забавлялся еще большим смущением Гарри. Хотя казалось, что сильнее покраснеть уже невозможно, тот все же ухитрился это продемонстрировать, став похожим на пылающий факел - вот-вот уши задымятся! И тут Драко понял, что вогнало Гарри в такой ступор. О! Неужели? – Ну, и что там твоя радуга доложила такого, что ты так пылаешь? Наверняка что-то из моих страшных, грязных, постельных секретиков! Давай, Гарри, не томи! Мне же тоже интересно!

- Да ничего такого она мне не сказала, - попытался увильнуть от ответа Гарри, но быстро сдался под взглядом ласковых серых глаз. – Радуга сказала, что у тебя до меня было пять девушек и ни одного парня, - казалось, Гарри сейчас взорвется от смущения, но Драко, прохладной ладонью дотронувшись до его губ, заставил его замолчать.

- Да, это правда. Ты – первый, с кем у меня было… такое. И я очень жалею, что мы обошлись только оральными ласками. Я хочу, чтобы ты стал первым и единственным моим мужчиной. Я говорю абсолютно серьезно. Тебе нечего стесняться и чувствовать себя растлителем. Я сам этого хочу. Просто мне повезло разглядеть тебя несколько позже, чем какому-то парню, который оказался удачливее, смелее и, я уверен, счастливее меня, - произнося эту речь Драко почувствовал, как Гарри сильно вздрогнул, краска внезапно отхлынула от его лица. По сравнению с тем, каким румяным он только что был, это особенно бросалось в глаза. Казалось, что Гарри просто выцвел – таким белым он стал и даже его яркие морские глаза стали бледнее. Драко понял, что сморозил глупость, более того, вызвал к жизни, возможно, не самые счастливые воспоминания. От этого затравленного взгляда загнанного зверя, Малфой вздрогнул. – О нет! Гарри, прости…

- Тебе не за что извиняться, Драко. Ты ведь ни в чем не виноват, - Гарри говорил ровно, но Драко видел, что ему очень плохо. Его мысли были далеко, словно он проваливался в свои воспоминания и тонул в них, как в трясине. Драко физически чувствовал, как Гарри отдаляется от него, закрывается. Еще совсем недавно он был ласковым и внимательным, но внезапно словно что-то захлопнулось в нем, что-то, дарящее нежность и любовь. Драко стало страшно. Нужно было срочно что-то делать. И тут он понял, что. Словно озарение снизошло, словно он всю жизнь только тем и занимался, что склеивал разбитые вдребезги души. Драко скатился с Поттера, заставил его спиной облокотиться на себя и обнял его за плечи. Слегка покачивая, убаюкивая, успокаивая бормотал ему на ухо разные нежности, выводя Гарри из состояния отчужденности. И чувствуя, что тот совсем расслабился и начал устраиваться поудобнее, едва не мурлыкая от удовольствия, Драко поцеловал его в висок и тихо прошептал:

- Расскажи…

- Да нечего особенно-то рассказывать, - Гарри сразу понял, что Драко имел в виду, но почему-то только сейчас подумал, что это не стыдно – поделиться своим грехом, своей болью с любимым. Ему и правда захотелось разделить свою ношу с Драко. Он понял, что рассказав все, не окунет в эту грязь любимого, а напротив, проявит доверие к нему. Гарри решил, что его скрытность может обидеть Драко, что это может даже когда-нибудь встать между ними, и что лучше рассказать сейчас, пока они только начинают свои отношения, а не позже, когда навалится куча других проблем, усугубляющих подобные откровения. Еще он чувствовал, как Драко только что вытянул его из пропасти воспоминаний, не дав закрыться. Словно какая-то теплая ладонь подхватила его душу, когда он начал проваливаться в промозглую мерзость прошлого. Впервые за два года он ощутил, что если не выскажется, то этот груз в конце концов сломит его, раздавит. И Гарри решился:

- Я не буду рассказывать, я покажу тебе, - сказал он и, опережая возможные вопросы Драко, повернулся к нему, взял лицо любимого в ладони и пристально посмотрел ему в глаза. – Тебе придется пройти со мной весь этот путь, испытать всю мою боль. Ты уверен, что хочешь сделать это? Мне давно нужно было во всем разобраться, проанализировать, разложить по полочкам и навсегда запереть в шкафу, а ключ выбросить. Ты будешь со мной?

- Я буду с тобой и в жизни, и в смерти, и после нее. Я люблю тебя, - просто сказал Драко, и тогда Гарри поцеловал его нежно-нежно, едва прикоснувшись губами, высказывая этим всю свою благодарность. Драко от удовольствия зажмурился, словно кот.

- Открой глаза, милый, - он подчинился и увидел…

Малфой очутился в просторной комнате. За столом сидел Гарри. Он курил, устремив невидящий взгляд в пространство, и выглядел при этом очень беззащитным, несчастным, но не сломленным. От переполнявшей нежности вздрогнуло сердце. Драко безумно захотелось подойти и обнять этого беззащитного нахохлившегося воробушка, и он уже было качнулся вперед, но чья-то рука его остановила. За спиной стоял Гарри. Только теперь Драко понял, что Гарри за столом и Гарри рядом с ним разделяет около двух-трех лет. У Гарри в воспоминаниях волосы были короче, они едва касались плеч, а на переносице были очки. Правда не те дурацкие очки-колеса, которые у него были в школе, а вполне приличные и стильные, в прямоугольной золотой оправе от известного производителя волшебно-модных аксессуаров. Вот он снял их и устало потер переносицу, закрыл глаза. Потом отложил очки и, близоруко прищурившись, подтянул к себе поближе большой кофейник, но из белого носика не вылилось ни капли. Удивленно посмотрев на него, Гарри позвал:

- Минки! – на его зов откликнулась бодренькая эльфийка в расшитом гербом и вензелями Поттеров полотенце, повязанном на манер греческой тоги. В ее ухе светилась золотая серьга с рубиновой подвеской – знак принадлежности роду. В общем и целом домовиха производила приятное впечатление – у таких слуг сами хозяева по струнке ходят.

- Что угодно моему господину? – спросила Минки, глядя на Гарри обожающими незабудковыми глазами.

- У меня снова кончился кофе. Принеси еще, пожалуйста. И я тысячу раз просил не называть меня господином, неужели так сложно запомнить? – устало вздохнул Гарри.

- Но это уже четвертый кофейник, сэр, а сейчас только три часа дня, - Минки строго посмотрела на Гарри. – Может господину Гарри угодно молока или сока?

- Нет, мне угодно кофе. Побольше, и покрепче. Давай тащи, - приказал Гарри. Похоже у него не раз возникали трения по поводу режима питания со своими слугами. – Хотя, знаешь, принеси мне тарелку печенья, я хочу немного перекусить.

- Сию минуту, сэр! – в воздухе только мелькнули большие уши, сверкнул красным глазком крохотный рубин, и Минки исчезла. Гарри же снова погрузился в глубокое раздумье.

Пользуясь моментом, Малфой оглядел место, где они находились. Это была просторная комната, обставленная темной, надежно сделанной, немного грубоватой мебелью. Вдоль стен стояли широкие массивные полки, уставленные книгами. В простенках между полками висели портреты и пейзажи, выполненные в темных тонах. Окна были плотно зашторены и не пропускали и лучика света, наверное снаружи они были прикрыты еще и ставнями. В воздухе висел плотный сизый дым, клубы которого почти не двигались в спертом воздухе кабинета. На столе перед Гарри стоял бронзовый канделябр на три свечи, которые давали мало света, фитили потрескивали, а пламя неровно подрагивало, видимо из-за нехватки чистого воздуха. Но этого света вполне хватало, чтобы осветить толстую книгу, в которой Драко узнал альбом для пожеланий. В каждой уважающей себя семье были такие – в них гости писали свои пожелания и восторги по поводу посещения празднеств и торжеств, устраиваемых хозяевами. Обычно эти альбомы скромно лежали в прихожих на специальном столике, и гости считали долгом чести отметиться в нем. Зимними вечерами или в дождливые осенние дни, сидя у весело потрескивающего камина, было очень здорово читать вслух эти милые записки гостей своей семье. Были нередки и пылкие признания в любви хозяйке или хозяину дома, заставляющие тех блаженно или насмешливо щуриться и улыбаться, вспоминая трепетных ухажеров. Так сохранялись смешные и примечательные эпизоды, ускользающие из памяти за тоннами рутинных событий, или же придумывались новые поводы для вечеринок, навеянные приемами прошлых поколений. Альбом был нужной и важной вещью в каждой чистокровной семье, такой же почитаемой и бережно хранимой, как и альбомы с колдографиями, волшебными гравюрами и миниатюрами. Это были истоки, корни семьи, ее история, бережно сохраняемая волшебниками для потомков. Именно такой альбом сейчас и лежал перед Гарри, но он не смотрел в него, задумчиво уставившись в стену.

- Это я думал, чем же мне отвлечься после разрыва с Джинни, - грустно сказал Гарри, стоящий рядом с Драко. – Вот и решил возродить традиции и дать первый после смерти деда бал. Правда мои манеры тогда ещё оставляли желать лучшего…

- А что это за кабинет? Довольно грубая работа для такого семейства, как ваше, - удивленно спросил Драко, еще раз осмотрев комнату.

- Здесь мой дедушка сделал все своими руками. Он хотел, чтобы его окружали вещи, которые он сам создал, в которые он вложил душу и умение. Всю мебель делал он, а картины рисовала его мама, моя прабабушка Элизабет Поттер, так как дерево он выбрал темных тонов, то и картины было решено создать подстать мебели. Знаешь, моя прабабушка великолепно рисовала волшебные портреты. К ней записывались в очередь на годы вперед, так как рисовала она медленно и только для своего удовольствия. А учитывая, что это сам по себе очень трудоемкий процесс, то один небольшой портрет или пейзаж она создавала где-то полгода. Но от желающих все равно не было отбоя. Кстати, она рисовала и твоего деда, когда он был еще ребенком. Я узнал об этом из этого же альбома, - Гарри указал на тяжелую старинную книгу в переплете из драконьей кожи. – Твоя прабабушка оставила очень теплый отзыв о ее работе. К тому же они очень были близки – Элизабет Поттер и Мелисса Малфой учились на одном курсе в Шармбатоне. Так что у тебя в поместье есть работа, подписанная ее именем, – в голосе Гарри слышалась неподдельная гордость за свою семью, пусть даже он никогда ее не видел. Драко вспомнил этот портрет. На нем совсем еще маленький Эдгар Малфой сидел на зеленой полянке и вокруг него летали огромные бабочки, изредка садясь на голову или даже носик малыша, заставляя того счастливо хохотать. От этого портрета веяло такой любовью и заботой, таким теплом и светом, что Драко становилось немного завидно – этого малыша явно любили и баловали. Как же получилось, что, повзрослев, этот милый ребенок не смог передать ничего из того тепла и нежности своему сыну – Люциусу? Почему у Драко всегда перехватывало дыхание и сдавливало горло при мысли, что в семье Малфоев, оказывается, умели любить? Этот портрет висел в дальнем уголке семейной библиотеки, чтобы при взгляде на него не начинало щемить сердце от дикого сожаления и тоски по несостоявшейся ласке и любви, заботе и внимании…

Тут их разговор прервал маленький ушастый ураган по имени Минки. Радостная, что хозяин решил перекусить, она притащила поднос, на котором были тарелки с бутербродами, фруктами и орешками и, разумеется, кофейник. Гарри за столом нахмурился, но в его животе предательски заурчало и он, смягчившись, разрешил домовихе оставить поднос на столе. Минки мигом сменила пепельницу, укоризненно покачав головой и пробормотав что-то вроде: «Кричера на вас нету!», щелчком длинных узловатых пальцев удалила из комнаты весь дым и, задрав голову с трепыхающимися позади нее ушами, гордо удалилась из кабинета. Гарри посмотрел ей вслед и тепло улыбнулся. Пока тот ел, Драко спросил у своего Гарри, как получилось так, что они попали в воспоминания, даже не воспользовавшись мыслесливом. Если принимать во внимание запахи, что само по себе было просто невероятно, то создавалось полноценное ощущение присутствия.

- Я обнаружил, что могу проваливаться в память любых людей, меня окружающих, и подумал, что смогу и тебя пригласить в свои воспоминания. А так как я все это переживал лично, то все запахи и ощущения сохранились. Мне даже думается, что, когда я сейчас поем и выйду на балкон, то мы сможем съесть по бутерброду или яблоку, правда это будет понарошку и от этого прошлое не изменится, но вкус и временную сытость мы почувствуем.

Драко во все глаза смотрел на Гарри. Какие еще силы ему подвластны? Есть ли у него предел возможностей? Подумать только - съесть бутерброд, запечатленный в памяти годы назад! Это противоречит любым законам волшебства. Каждая минута, проведенная с ним, таила в себе новую неожиданность. «Он никогда не перестанет меня удивлять!» - подумал Драко.

Тут Гарри встал из-за стола и потянулся, похрустывая суставами, разминая затекшее тело. Достал палочку из кармана и одним жестом приказал раздвинуться портьерам. Еще одно заклинание - и защелкали, раздвигаясь, ставни. В комнату хлынул ослепительный, после сумрака, свет. Еще раз потянувшись и сделав пару резких движений корпусом, Гарри прошел мимо своих «гостей» к балконной двери, прятавшейся за одной из портьер. Открыл дверь и вышел на широкий полукруглый балкон. Облокотился на каменные перила и, зажмурив усталые глаза, подставил лицо солнцу, как раз выглянувшему из-за легких кудрявых облаков. Встряхнув отрастающей шевелюрой, заклинанием призвал очки, лежащие на столе в кабинете, и оглядел свои угодья.

Его незримые гости тоже прошли на балкон, и Драко впервые увидел Поттер Мэнор. Балкон находился в самом центре здания на уровне четвертого этажа над самым крыльцом. Перегнувшись через широкие перила, блондин рассмотрел подъездные пути, позволяющие гостям, приехавшим на каретах, выходить прямо под широким каменным козырьком, защищающим крыльцо от дождя и снега. Левое и правое крылья дома описывали изящный широкий полукруг, как бы приобнимая ухоженные газоны и дорожки, ведущие вглубь сада. В центре широкой поляны был большой мраморный фонтан, выполненный в традиционном для чистокровных магов стиле. В центре скульптурной группы была гигантская змея, лениво поворачивающая голову и обливающая другие скульптуры водой. Иногда она проползала между ногами коней и единорогов, заставляя их почтительно отступать и склонять головы. Когда ей казалось, что они недостаточно расторопны и вежливы, змея приподнимала свое мощное тело и раздувала широкий капюшон, ясно дающий понять, что она – кобра. Тогда животные испуганно шарахались и спрыгивали в бассейн, окружающий их площадку, и еще долго не смели вернуться на пьедестал. Змея, оставшись одна, довольно сворачивалась на камне и засыпала, пригретая скупыми лучами осеннего солнца. Драко, открыв рот, смотрел на это чудо. Даже в Малфой Мэнор фонтан был не в пример скромнее, хотя до сих пор считалось, что он один из лучших в частном владении в Британии.

- Что же служит им магическим генератором? – шокировано спросил он у Гарри.

- У каждой скульптуры свой магический амулет, соответствующий их породе. Только у кобры сердце мантикоры, так как магических змей очень мало, и они слишком ценны для такого использования. Мне сказали, что после спячки, в которой было поместье, они стали еще сильнее, и теперь их не надо менять еще лет двести, - Гарри был очень горд своим фонтаном, словно сам его построил. – Знаешь, эту кобру зовут Пушинка. Можешь себе представить? Я когда с ней разговорился, и она представилась, я чуть со смеха в фонтан не свалился! Пушинка! Это же надо!

Драко тоже заулыбался – имя было явно не для такой малахитовой громадины. В этот момент Гарри-воспоминание резко выпрямился и, стукнув себя кулаком по раскрытой ладони, сказал:

- Решено! Я так и сделаю!

- Что ты там решил? Ты знаешь, что говорить с самим собою – это дурной знак, попахивающий Мунго? – поддел Драко.

- Я решил, что сделаю все, чтобы стать достойным своего наследия. А на счет Мунго… Знаешь, если бы я не принял это решение, то вполне возможно туда в итоге и попал бы, - грустно сказал Гарри. – Я вполне мог свихнуться.

- А почему ты глушил свою боль кофе, а не надрался пару раз виски как следует?

- Потому, что я пообещал умирающему Кричеру никогда не напиваться так, как напился после посещения твоего поместья, помнишь я рассказывал? Он меня тогда вытащил из бара полуживого. У меня началась тяжелая депрессия из-за того, что я растерял все свои жизненные ориентиры. Я не знал, как жить дальше после победы, обернувшейся таким оглушительным для меня провалом. Это очень тяжело – видеть, что то, что творилось с проигравшей стороной – моих рук дело. Я не для этого убивал Волдеморта, чтобы участвовать в продолжении издевательств над людьми. Мы ведь вели себя по-свински с вами со всеми. После такого краха я почти год нигде не появлялся, мне ни до чего не было дела, я просто заперся в доме крестного, начал пить, но тут пришло известие о наследстве. Я взял себя в руки и начал налаживать свою разваливающуюся жизнь вдали от победителей. И только я начал собирать вещи для переезда в Поттер Мэнор, как у меня на руках умирает домовик, который сделал для меня очень много. И единственной его просьбой было, чтобы я никогда больше не напивался с горя. С радости – пожалуйста, но не с горя… Я не смог ему отказать в последней просьбе. Я поклялся, что никогда не буду так напиваться, и он умер спокойно, как будто заснул… Слава Богу, что перед смертью он разрешил мне не вешать его голову на стену. Брр! Ужасный обычай! Я потом все эти головы поснимал и в кладовку сгрузил. А дом закрыл и уехал в свое поместье обживаться. Как я тебе уже говорил – это было еще то приключение. Но через полгода я смог уладить все дела. Начал ухаживать за Джинни… Чем это закончилось, я уже рассказывал.

Драко во все глаза смотрел на Гарри и думал, что его мысль об удивительной способности Поттера открываться бесконечно новыми гранями невероятно справедлива. Кто бы мог заподозрить в нем подобную чувствительность и самосознание? Гарри всегда казался человеком поверхностным, конечно очень ответственным и порядочным (кто-то другой давно бы послал Дамблдора со всеми его пророчествами), но недалеким и простоватым. В Слизерине его всегда считали только пешкой Дамблдора с интеллектом, как у зубочистки. А тут… Драко подумал, что если бы он не был уже так безоглядно влюблен в Поттера, то именно сейчас полюбил бы его со страшной силой. Гарри же, стряхнув с себя задумчивость, предложил Драко спуститься в сад и погулять там, объяснив это, что пока в доме не происходит ничего примечательного. Согласившись, Драко подумал, что они сейчас пройдут по коридорам и залам Поттер Мэнор, и он успеет разглядеть поместье поближе, но Гарри просто перенес их в центр сада и предложил присесть. Драко немного покачнулся от внезапно изменившейся обстановки - так это было неожиданно! Осторожно опустившись на скамейку, Малфой заметил, что облака полетели по небу невозможно стремительно, а солнце, словно по волшебству, быстро побежало по своему извечному пути. Переведя изумленный взгляд на Гарри, Драко стал ждать объяснений. Тот ему рассказал, что до следующего ключевого события должна пройти неделя. Перескакивать сразу в эти воспоминания для него было страшно и тяжело, и поэтому он решил немного отсрочить неизбежное, морально к нему подготовиться. Тем временем успела наступить ночь, и небо украсилось миллионами сверкающих звезд, судорожно подмигивающих сидящим на скамейке парням. Луна с несвойственной ей торопливостью пролетела по небосводу, оставляя за собой еле заметный светящийся след. Драко завороженно смотрел, как на востоке разгорается поспешная осенняя заря, и солнце, едва успев встать, скрылось за хмурыми облаками, вскачь несущимися друг за другом. Это было что-то невероятное! Но, переведя взгляд на Гарри, Драко вдруг увидел, что тот едва заметно дрожит. И вовсе не от холода. Бережно взяв его холодную, нервно подрагивающую ладонь в свою, Драко поднес ее к губам и подышал, согревая. Тот, не отрываясь, следил, как Малфой неторопливо, пальчик за пальчиком, нежно целует его ладонь, проводя губами по их общему шраму-молнии. Это напомнило Гарри их первый поцелуй у дверей библиотеки на Острове. Окружающий мир и грядущая неизбежная встреча с неприятными воспоминаниями отступили, остались только эта ласка, нежные губы любимого и волшебство, происходящее между ними. Дрожа, но уже от страсти, Гарри нетерпеливо притянул Драко к себе. Тот, не особо церемонясь, забрался к нему на колени, оседлав его бедра. Запустив руки в волосы, он притянул голову этого невозможного парня к себе и впился в него губами, словно от этого зависела его жизнь. Гарри глухо простонал ему в поцелуй и, крепко обняв за талию, прижал к себе, всем телом ощущая жар, исходящий от Драко. Они целовались, сжимая друг друга в страстных объятиях, и весь мир мог катиться ко всем чертям. Дни сменялись ночами, звезды перемигивались с солнцем, а они все также пили, смаковали свою страсть, и было в этом что-то символичное и непостижимо-правильное. Любовь, живущая сквозь века…

Тяжело дыша, Гарри наконец оторвался от Драко и припухшими ярко-красными губами, в которые так и хотелось впиться новым поцелуем, прошептал:

- Пора. Сегодня пришел он…

Драко понял, что сейчас увидит человека, оставившего в сердце его любимого незаживающую рану. Он нежно поцеловал Гарри в лоб и сказал:

- Пойдем.

Встав со скамейки, они сделали пару шагов и очутились в кабинете семейства Поттер, в котором принимали посетителей, пришедших исключительно по делу. Драко, уже знающий чего ожидать, не удивился перемещению. Честно говоря, он еще мало о чем мог думать, кроме как о губах Гарри Поттера на своих. Но тут вошел домовой эльф и, распахнув тяжелые двустворчатые двери, важным голосом провозгласил:

- Господин Гарри, к Вам месье Франсуа д'Артаньяк.

- Я жду его, Трэсси, приглашай, - не менее важно сказал хозяин дома. Драко едва не фыркнул - Гарри, пытающийся важничать – это что-то! Но нельзя не признать - на незнакомого человека это произвело бы впечатление - так убедителен был Поттер!

Вскоре вошел месье д'Артаньяк. У Драко из головы вылетели все мысли, кроме одной: «И вот этот мужчина был с моим Гарри?!»

Д'Артаньяк был великолепен: высокий, широкоплечий, с черными как смоль волосами и пронзительными синими глазами. Идя к хозяину дома для приветствия, он двигался как рысь – столько грации и пластики было в каждом его движении, в каждом шаге, но это изящество принадлежало хищной и опасной кошке. Если бы не честные, чистые глаза д'Артаньяка, то его можно было бы опасаться. Но вот прекрасно очерченные, немного тонковатые и капризные губы приоткрылись в чарующей белозубой улыбке, так и приглашающей улыбнуться в ответ. Обаяние и сила, исходящие от этого человека, подкупали: они были настолько сильны, что ему хотелось верить без остатка и идти за ним хоть на край света. Удивительно харизматичный, загадочный и притягательный человек был этот д'Артаньяк!

Драко почувствовал укол дикой ревности. Он не думал что Он будет таким… прекрасным! Понимая состояние Драко, Гарри нежно погладил его по щеке и сказал:

- Просто помни, что тебя я люблю, а его… Его я ненавижу, - Драко удивленно посмотрел на Гарри.

- Ты умеешь ненавидеть? Ты ненавидишь его больше, чем ненавидел меня в школе? – даже тут Драко не хотелось уступать пальму первенства – он хотел быть лучшим во всем.

- Дурачок! – рассмеялся Гарри. – Наши школьные отношения были совсем другого характера. Но даже если сравнивать силу этих чувств, а не их природу, то тебя в школе я просто боготворил. – Гарри еще раз погладил Драко по зардевшейся щечке, будучи благодарным ему, что тот отвлек от страха, охватившего его душу, стоило только увидеть д'Артаньяка. Драко очень мило насупился, но был вынужден признать несопоставимость своей обиды и боли, испытанной Гарри из-за этого человека. Он совсем успокоился, видя, как нежно смотрит на него Поттер. За этими выяснениями они пропустили начало разговора Гарри и д'Артаньяка. Оказалось, что Гарри ищет себе домашнего учителя для освоения светских манер и правил этикета. Так же стало известно, что Франсуа сможет преподавать верховую езду, фехтование, танцы и мировую литературу. Драко даже присвистнул от такой универсальности: у него в детстве было пять домашних учителей, и потом еще три, когда пришло время осваивать управление делами и состоянием Малфоев. Гарри же потребуется, кроме Франсуа, еще парочка учителей для преподавания основ экономики, делоуправления и юриспруденции.

Просмотрев рекомендательные письма и резюме соискателя, Гарри удивился тому списку рекомендаций, который предоставил Франсуа. Особенно он был удивлен, когда узнал, что молодой француз и сам является наследником неплохого состояния во Франции: в Провансе у него был небольшой замок. Франсуа ответил на это, что его благородные родители еще довольно молоды и прекрасно себя чувствуют, а он не хотел их смущать своим присутствием потому, что у них начался второй медовый месяц. Видимо вспомнив какие-то подробности из совместной жизни с родителями, Франсуа немного покраснел и отвел взгляд.

«Врет!» - подумал вдруг Драко. Он сам не понял, отчего, но все его существо буквально вопило о нечестности Франсуа. То, что неискушенный во лжи Гарри принял за смущение, Драко моментально распознал по едва заметным движениям и жестам – ложь! От первого до последнего слова. От охватившего его беспокойства Драко даже немного замутило.

А когда Поттер спросил его о планах на будущее, о его девушке, в глазах Франсуа на мгновение промелькнула неподдельная боль и злость. Он ответил, что недавно расстался со своей «мон амур», причинившей ему немало боли своими изменами. Это окончательно расположило к нему Гарри, и он, встав из кресла, торжественно объявил, что принимает Франсуа на работу и протянул ему ладонь для рукопожатия. Скрепив таким образом устную договоренность, хозяин дома предложил выпить по бокалу вина и спросил у Франсуа, когда начнутся занятия. Тот ответил, что начать можно в любой момент, даже завтра. Гарри предложил своему учителю перебраться в Поттер Мэнор – все равно свободных комнат было несоизмеримо больше, чем людей, живущих в доме. Д'Артаньяк с радостью согласился. И, отсалютовав друг другу бокалами, они выпили свое вино. Вскоре, после недолгого разговора, д'Артаньяк откланялся и через камин отбыл в гостиницу – собирать свой нехитрый багаж. Гарри сидел на краю стола и задумчиво ерошил свои волосы, которые после такого обращения стали выглядеть совсем уж по-поттеровски - как в школе. Драко ностальгически улыбнулся. Все-таки этот д'Артаньяк проделал огромную работу – Гарри и до этого был словно алмаз неграненый, теперь же он блистал множеством граней, словно любовно отшлифованный бриллиант. А еще Драко подумал, что ему было бы приятно самому заняться воспитанием и образованием Гарри, но видимо уже не судьба – ему остается только полировать этот непостижимый бриллиант по имени Гарри Поттер.

Тут Драко осознал, что их с Гарри кто-то зовет тревожно и настойчиво. Еще не сообразив, что такого могло произойти, Драко был выдернут из воспоминаний Гарри так быстро, что его даже немного замутило, отчего пришлось на мгновение прикрыть глаза. Когда мельтешение и тошнота прошли, Драко увидел перед собой взволнованную Марси, на которой шерсть стояла дыбом, отчего она казалась крупнее и пушистее. Поняв, что произошло что-то страшное, Драко испуганно на нее уставился.

- Беркут сбежал, - с неподдельным ужасом сказала Марси. – Грегори полетел его догонять…

- То есть как - сбежал? – удивился Драко. – Он же был заперт в комнате, и Гарри лично поставил на нее магическую защиту от проникновения. Он просто не смог бы самостоятельно найти выход!

- Похоже я случайно нарушил свои же замки, - виновато сказал Гарри. – Я недавно навещал его и видимо неосознанно снял все щиты, удерживающие его в комнате.

- Когда ты успел? Ты же был все время со мной! Я бы почувствовал… - тут Драко увидел как Гарри беззвучно попросил его остановить расспросы, взглядом пообещав рассказать все позже. Драко перевел взгляд на Марси и чуть-чуть выгнул бровь, Гарри так же едва заметно кивнул.

- Ребята, это еще не самое ужасное, - Марси жалобно смотрела на парней. – Пропала та радужная сфера с демоном.

- А хорошие новости будут? – простонал Гарри, схватившись за голову.

- Ну, мы с Грегори очень рады за вас… за то что вы… ну, это… - окончательно запутавшись в словах, Марси смущенно прикрыла глаза и отвернулась. Ребята оглядели друг друга и, поняв, что они до сих пор без одежды, весело фыркнули и, рассмеявшись, начали одеваться, пытаясь помочь друг другу с застежками и пуговицами. И конечно совершенно случайно касались обнаженной кожи пальцами, ласково поглаживая ее и уж точно абсолютно ненарочно жадно столкнулись губами, поправляя воротнички друг другу. Марси деликатно отводила глаза, делая вид, что ничего не видит, но от того, как шевелились ее ушки, было понятно, что она догадывается о природе тихих вздохов и шороха ткани. Кое-как одевшись, а вернее кое-как не раздевшись вновь, двое парней и пантера направились в дом.

Их встретило ощутимое отчаяние Хоззи, который чувствовал себя очень виноватым из-за того, что упустил Беркута. Гарри, как мог, успокоил несчастного домовика, в конце концов это была целиком и полностью его вина: он слишком расслабился и утратил бдительность, выпустив такого опасного врага на волю. Все собрались в гостиной и, поджидая Грегори, мирно переговаривались, пытаясь успокоиться.

- Я считаю, что ничего страшного не произошло, - сказал Гарри. – Распечатать сферу смогу только я – она же сделана из моей магии, и я даже сейчас полностью ее контролирую. Более того, я смогу почувствовать ее точное местонахождение. Но нужно ли нам, чтобы такой опасный предмет находился рядом с нами? Даже сквозь мою магию из сферы просто сквозит злостью и ненавистью. Это может повлиять на наши отношения: мы просто перессоримся тут все напрочь! Я предлагаю найти сферу, возможно и Беркут будет рядом, но считаю, что нам не нужно оставлять демона в доме. Нужно найти способ избавиться от него раз и навсегда. Сделаем что-то вроде обряда изгнания, который вы хотели провести со мной, когда он занял мое тело.

Гарри еще что-то говорил, но все увидели, как он начал бледнеть. Драко перепугался, метнулся к нему и едва успел вовремя – Гарри чуть не упал, потеряв сознание. Подхватив бесчувственное тело, Драко с тревогой вглядывался в белое, словно стена, лицо Поттера. Вот дрогнули веки, и на него вылился ужас, исходивший из зеленых глаз любимого.

- Они взломали сферу… Это очень плохо! Хуже всего то, что в руках Беркута остался кусочек моей материальной магии. Теперь я в его власти, он сможет сделать со мной все что угодно. Я видел, как он выманивал Марси, год за годом насилуя ее, и она ничего не могла ему противопоставить. И это только с помощью её волос, а тут у него в руках оказалась часть моей души. У нас есть время до Рождества, чтобы уничтожить его, иначе он уничтожит меня, - Гарри говорил едва слышно, Драко приходилось наклоняться, чтобы услышать его сбивчивый шепот. Когда до него дошло, ЧТО именно сказал Гарри, Драко самому стало дурно. Он впервые осознал реальную опасность того, что может потерять Гарри навсегда, что тот может умереть, что они больше никогда не будут вместе.

- Не переживай, любимый, все образуется! Ты же чертов Мальчик-Который-Выжил! Ты же везунчик по жизни! Вспомни, что тебе приходилось переживать, скольким несчастьям ты утер нос! Тебя же при рождении ангел поцеловал, ты не можешь проиграть! Я буду рядом, я не оставлю тебя. Мы же вместе и сможем справиться со всеми трудностями… - Драко еще долго бормотал утешения, не понимая, что успокаивает прежде всего себя самого. Он прижимал к себе Гарри, все также сидя на полу и, глядя в пустоту, раскачивался, убаюкивая Поттера, который уткнулся носом ему в грудь. Марси наблюдала за ними, не вмешиваясь. Она знала, что ей все расскажут, когда придет время, а пока нужно просто набраться терпения и ждать. А ждать большая кошка Марси умела лучше всего.

Мирную сцену прервал Грегори, с шумом ввалившийся в гостиную. Не произнося ни слова, он кинулся к кувшину с водой, стоящему на столе, и начал жадно пить, набирая воду в клюв и поднимая голову вверх, глотая. Все, замерев, ждали, когда он сможет говорить. Наконец, Грегори утолил свою жажду и мрачно взглянул на парней и Марси.

- Не томи, Грегори! – первой не выдержала Марси. – Давай уже рассказывай, что случилось? Ты не догнал Беркута?

- Нет, не догнал. Я не мог даже приблизиться к нему, словно о стеклянную стену бился. Я пробовал сверху к нему подлететь, но эта стена была повсюду, словно Беркут находился в каком-то шаре, а я летал вокруг и не мог к нему пробиться. Потом что-то взорвалось, и меня откинуло аж до берега. Сколько я там провалялся, я не знаю. Когда очнулся, бросился обратно. Я испугался, что он уже вернулся в дом и убил вас всех… - тут голос ворона сорвался и он замолчал, отвернувшись от всех, пытаясь сгибом крыла утереть набежавшую слезинку.

- Милый, ну, что ты! Он не смог бы причинить нам вреда в доме, нас бы Хоззи защитил от нападения. Да и мы все тут не так просты, как кажемся. Ты бы видел, в какого шикарного льва перекидывается Драко! Да и Гарри смог в одиночку справиться с Демоном, даже не прибегая к нашей помощи. А у меня есть острые зубы и мощные лапы. Все вместе мы – страшная сила! – с этими словами Марси потерлась головой о бок ворона. Тот, облегченно вздохнув, привалился к ней, поглаживая упрямую голову черной пантеры крылом. Некоторое время они так и стояли, мурлыча что-то, понятное только им двоим. Гарри и Драко смотрели на них во все глаза. Они, занятые только друг другом, пропустили тот момент, когда эти двое сблизились, и сейчас понимали, что поступили очень эгоистично, отгородившись от друзей. Всеобщую идиллию прервал недовольный голос Хоззи:

- Мне долго еще подогревать завтрак или нет? Дождетесь, что суфле опадет, будете его потом грызть! Давайте уже, хватит валяться, идите завтракать, а то я вам гренки пережарю!

- Смилуйся, государыня рыбка! Мы уже идем! – встрепенулся Грегори.

Все поднялись с пола и уселись за стол. Завтрак был, как впрочем и всегда, великолепен. Все пришли к выводу, что Хоззи стоило бы открыть свой ресторан. Все ели и наперебой нахваливали хлебосольного хозяина дома. Когда наконец был уничтожен десерт и все, довольные и объевшиеся, отвалились от стола под шуточки Марси о сытых и добрых мужчинах, было решено продумать план действий. Они уже поняли, что предстоят нелегкие дни, и нужно быть готовым к любым неожиданностям. Поблагодарив Хоззи, все направились в библиотеку, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

Гарри рассказал Грегори о том, что у Беркута остался кусочек его радуги, и что он больше не чувствует ни медведя, ни свою магию. Еще он высказал недовольство тем, что словно кисейная барышня постоянно падает в обморок. «За всю свою жизнь я столько раз не терял сознание, как за эти пару недель на Острове!» - проворчал Поттер.

- Тебе надо усиленно тренироваться, чтобы научиться владеть своей силой в полной мере. А ваши обмороки связаны с сильными переменами в структуре вашей магии. Сознание и тело бывают не в состоянии переварить такое количество изменений, вот вы и падаете в обмороки, но разве вы не замечали, что после них становитесь на порядок сильнее? Нет? А вот проверьте! После такой встряски и некоторого выключения из реальности, ваша сила укладывается по местам. Сейчас ты, Гарри – самое сильное существо на Острове, но и самое неопытное. Если с Драко уже понятно, что его сила – это сила Истинного Целителя, то ты у нас - темная лошадка. Еще до конца неясно, на что ты способен, - Грегори говорил уверенно, со знанием дела.

- Погоди-погоди, Грегори, ты хочешь сказать, что я – целитель? – перебил ворона Драко. – Но откуда ты про это знаешь?

- Не целитель, а Истинный Целитель, - ворон голосом выделил звание Драко. – Я много чего знаю, ребятки. Как я вам уже однажды сказал, я не сидел, сложа руки, смирившись с долей ворона. Я изучал, читал, подслушивал. Вы представить себе не можете, как много нового можно узнать, если задаться такой целью. Тебе дан Великий Дар, мальчик! Ты сможешь вернуть к жизни любое существо, в котором теплится хоть капля жизни. Человек ли, животное ли, птица, насекомое – все в твоих руках. Ты – единственный, кто способен дать жизнь безнадежно больным и умирающим, ты сможешь вернуть разум обезумевшим, потерявшим рассудок людям. Пока существо не перешагнуло за порог Жизни и Смерти, в твоих силах вернуть его, каким бы безнадежным это не казалось. Но единственное, что ты никогда не сможешь - это оживить уже умершего человека. Такая сила была дана только сыну Бога, но вспомни, как он заплатил за нее. А еще ты вправе забрать любую жизнь. Эта власть дана тебе в полной мере, но дана ли тебе мудрость, чтобы осознать и страшную ответственность, мой мальчик? На тебя будут молиться, к тебе будут взывать как к Богу, сможешь ли ты избежать соблазнов и верно распорядиться своим Даром? Это тяжкий крест, малыш, и нести его ты будешь в одиночку. И спросят с тебя за этот Дар очень строго. Наберись мужества – это очень тяжело быть почти равным Богу…

Драко сидел в кресле и заворожено слушал ворона, не веря ему, боясь поверить, но уже зная, что все, сказанное Грегори – правда. И Марси - яркое тому подтверждение. Он буквально выдернул ее за хвост из костлявых лап Смерти. Он навсегда запомнит разочарованный вой Лилит - богини Смерти, когда он вернул Марси в мир живых. Он никому никогда не расскажет, как же страшно ему было вступить в единоборство с самой Смертью и победить ее, беспощадную и безжалостную, ее, которую боятся даже боги. Это был великий Дар, великое Проклятие. Маг с такими возможностями никогда не будет принадлежать сам себе. Теперь он – собственность мира страждущих и умирающих. Драко со стоном сполз по креслу, представив, во что теперь превратится его жизнь. Только когда Гарри поднялся со своего места и пересел к нему, крепко обняв, Драко понял, что его пробирает мелкая, отчаянная дрожь. Он прижался к теплу любимого тела и, успокаиваясь, вдыхал знакомый аромат. Гарри гладил его по голове, утешая, приводя в чувство, шептал что-то успокаивающее, совсем как Драко буквально с час назад. Блондин слушал не слова, а тон, тембр любимого голоса, уже практически приходя в себя. Когда он окончательно успокоился, то выяснил, что Марси и Грегори тактично оставили их одних.

Вздохнув, Драко вовлек Поттера в долгий нежный поцелуй. Попытавшись таким образом обрести почву под ногами, он напротив стал терять голову, едва горячие влажные губы Гарри накрыли его в требовательном поцелуе. Позволив творить с собой все, что Гарри заблагорассудится, Драко упивался каждой секундой, каждым судорожным вдохом-выдохом, когда они пытались перевести дух. Но, взглянув в пьяные от страсти глаза друг друга, они снова теряли рассудок, накидываясь с поцелуями и объятиями. Драко словно пытался восполнить этими моментами страсти все то, что у них не было и все то, что у них отнимут. Он позволил Гарри полностью завладеть собой, своим телом, своими мыслями, отдавшись на милость зеленоглазого варвара, оседлавшего его в кресле. Вжимаясь в трепещущее от страсти тело, он молился только об одном – чтобы это никогда не кончалось. Потом, когда Гарри мучительно медленно сполз с него на пол, прихватывая его кожу губами (когда только он успел расстегнуть рубашку?!) и поглаживал его восставший член через ткань брюк, Драко забыл обо всех проблемах. Но как только умелые руки расстегнули молнию, а адски горячие губы сомкнулись на нетерпеливо подрагивающем фаллосе, Драко забыл свое имя, разом выдохнув и воздух, и мысли… Сладостная пытка длилась и длилась, оставляя холодок под ложечкой, словно он раз за разом взмывал и опускался на невидимых и воздушных качелях, вторя жарким губам Гарри. Ощущение сказочного полета заполнило все его существо и взорвалось мириадами разноцветных фейерверков, заставив кричать и умолять неведомо о чем…

Едва не потеряв сознание от пережитого оргазма, Драко еще нескоро открыл глаза. Он медленно возвращался на землю из космоса, в который его выкинули невозможные губы Поттера. Он ощущал его голову на своих коленях, горячее, сбивчивое дыхание, трепет ресниц на голой коже. Поняв, что если не предпримет что-то, то снова возбудится только от ощущения волос Гарри под своей рукой, Драко приподнял голову Поттера и, глядя в его сверкающие глаза, притянул для благодарного поцелуя, с восторгом ощущая свой пряный вкус на его разгоряченных припухших губах. Невероятно, но от осознания того, что часть его семени сейчас находится внутри этого невероятного человека, Драко снова начал возбуждаться. Он нетерпеливо выцеловывал солоноватый привкус и немедленно хотел доставить такую же радость Гарри. Торопливыми поцелуями Драко начал движение вниз по телу любимого, с восторгом вслушиваясь в неровное дыхание и частый стук сердца под своими губами и руками. Прикусывая и тут же зацеловывая места укусов, он заставлял вырываться все более нетерпеливые вскрики. Расстегнув брюки Гарри, он, не задумываясь, сдернул их. Окинув мимолетным взглядом лежащее под ним тело, Драко невольно залюбовался совершенными формами любимого. Гарри лежал под ним в растерзанной напрочь рубашке и смотрел на него голодными горящими глазами. Решив немного поиграть с ним, Драко накрыл его тело своим, удобно устроившись между ног. Целуя ключицы, шею, уши и лицо Гарри он, словно ненароком, терся о его возбужденный член, вырывая бессвязные вскрики и просьбы. Буквально оскалившись в дикой улыбке, Драко начал медленное продвижение к такому нежному и сильному фаллосу, заставляя Гарри извиваться и стонать под его руками, губами, нежными укусами и сладкими поцелуями. Наконец добившись того, что Гарри уже ничего не соображал, а только слабо постанывал, Драко сразу вобрал в себя его нежную плоть, вырвав из горла Поттера рычащее ругательство. Если бы мог, он бы улыбнулся, но сейчас все его мысли были направлены на то, чтобы сдержать рвотный позыв и не дать Гарри толкнуться в него бедрами. Кое-как привыкнув к ощущению большого инородного тела во рту и сморгнув неожиданные слезы, Драко начал движение вверх, пытаясь вспомнить все то, что с ним проделывали его подружки. Судя по судорожным вскрикам, у него неплохо получалось. Уже увереннее действуя языком и губами, Драко помогал себе рукой, контролируя глубину проникновения в свой рот. Когда он, наконец, освоил некоторые движения, то смог расслабиться чуть больше и в прямом смысле начал входить во вкус. Изощренно лаская Гарри, он снова начал заводиться, уже почти не контролируя себя. Все мысли улетучились, кроме одной: он занимался любовью с Поттером, тем самым Поттером, о котором грезил с детства. Тем самым Поттером, мысли о котором не давали ему уснуть на протяжении многих лет. Не имея возможности любить, было проще его ненавидеть, хотя бы так выплескивая свои эмоции и неразделенные чувства. Всегда, когда Драко задумывался о возможности отношений с мужчиной, он представлял только этого несносного Поттера. И вот теперь это божество было полностью в его руках и хрипло выкрикивало его имя, перемежая стоны с отборной бранью. Не решившись глотать сперму в первый раз, Драко накрыл ладошкой пульсирующий, готовый взорваться член Гарри и пальцем другой руки нашел заветное местечко между анусом и тестикулами, слегка помассировал, чуть надавил и наградой ему стал громкий вопль и выгнувшееся, забившееся под ним тело Гарри. Уже не соображая на каком свете находится, Драко почувствовал накатывающий экстаз только от того, что это он является причиной такого бурного оргазма Поттера. Горячая волна подхватила его и понесла, затопив все его существо в оглушительном, неповторимом чувстве все ускоряющегося полета. Обессилев, Драко упал на Гарри.

Солнечный свет настойчиво щекотал ресницы и веки Драко, окрашивая сон в багровые, кровавые тона. Неясные, сбивчивые образы проносились перед взором молодого лорда. Что-то большое и пугающее давило на него, подчиняло, коверкало тело и разум в ломке унизительного страха. Страха тем более ужасающего, что он не мог понять его природу, распознать сторону, с которой на него надвигалась не просто гроза – стихия черных, отравляющих душу эмоций. И была только одна ясная, бьющая в самое сердце мысль – где-то совсем рядом на этой планете перестало биться сердце любимого человека. Звук, заставляющий его собственную кровь бежать по жилам, навсегда затих. Он остался одинок. Так же, как и в детстве, он остался один на один со своими страхами и переживаниями. Последний… Да что последний! Единственный человек бросил его, оставил навсегда. От полнейшей безысходности Драко завыл в голос, непрошенные слезы хлынули горьким, едким потоком, выжигая глаза, ослепляя сильнее резких ледяных порывов ветра. Не в силах устоять на ногах, Малфой рухнул на колени. Острые грани мелких камней не замедлили впиться в его кожу, посылая волны боли к онемевшему от горя мозгу. Но только одна мысль билась в его голове: «Его больше нет… Его больше нет? Его больше нет! Он бросил меня!!!» Ярость, гнев и злость буквально вздернули его на ноги, он вскочил и побежал что было мочи.

Он спотыкался, падал, обдирая в кровь ладони, вспарывая в лохмотья брюки и колени. Все вокруг словно сделало своей главной задачей как можно больше мешать ему, не дать убежать от боли, от страха. Ветер бросал в лицо острые иглы колкого снега, бешеные порывы, леденящие, казалось, саму душу, сбивали с ног. Камни и мертвые корни деревьев услужливо возникали из земли, заставляя катиться кубарем по стылой промерзшей почве, которая вытягивала последние крохи тепла и надежды. Но он продолжал бежать, надрывая в безумном беге тело и душу, пытаясь спастись от внезапной, всепоглощающей ненависти. Ненависти, возникшей внезапно, из ниоткуда. Ненависти, позволяющей свободнее вздохнуть полной грудью. Ненависти, дающей возможность и смысл продолжать свое существование без Него. Ненависти за то, что Он посмел бросить его одного. Ненависти, забиравшей последние крохи человечности и доброты. Ненависти, дающей так немного – возможность дышать и существовать. Ненависти, забирающей все – способность любить и жить, убивающей даже само воспоминание об этом чуде. Он не хотел такого выбора. Ненавидеть и влачить жалкое полу-существование. Или умереть с теплой памятью о тех мгновениях своей жизни, когда он был по-настоящему счастлив. Для него, до этого не жившего, не любившего, не было другой альтернативы. Поэтому он бежал, истязая себя в надсадном выматывающем беге, и жаждал только одного – упасть бездыханным и встретить Его там, за пределом жизни и смерти, заслужить хотя бы одну теплую улыбку и понять, что все на свете было не зря. Резкая боль пронзила его правую руку, и он резко проснулся.

На его плече мирно посапывал Поттер. Затекшая рука нещадно ныла и кололась миллионом крохотных иголочек, но он не стал отодвигаться от Гарри. Боль – все, что связывало его с реальностью, отгоняя настойчивые призраки кошмара. Драко еще переживал свой бешеный бег и ледяное чувство бескрайнего одиночества. Стараясь унять бешено стучащее сердце и резкое прерывистое дыхание, Драко заново учился жить. Он уже понял, что это был только кошмар, неимоверно напугавший его, но давший полную картину происходящего. Только сейчас Драко Малфой понял, какое место в его душе занял Поттер. Только после кошмара он смог оценить силу и глубину своей привязанности. И впервые он трезво осознал то, что его ждет, если из его жизни исчезнет этот умопомрачительный брюнет. Перспектива остаться одному совсем не прельщала, и Драко дал себе слово, что никогда не останется в этом мире без него - своего единственного и любимого человека. Лучше смерть быстрая и беспощадная, чем промозглое существование без этого солнца в окошке его жизни.

Драко тяжело вздохнул, выпроваживая последние образы сновидений. Они пока что живы. И пока они живы, они будут рядом столь долго, сколько им будет отпущено. Слизеринец в душе Драко ехидно ухмыльнулся: благодаря дару Истинного Целителя Гарри было практически обеспечено бессмертие, а значит и вечное спокойствие Драко Малфоя. Подумав так, он с радостью узнал себя, того себя, которого он уже и не думал найти снова, полюбив Поттера. Просто теперь его себялюбие приняло несколько другие формы: будет счастлив Гарри, значит будет счастлив и он. Драко блаженно зажмурился, но тут же охнул: затекшая конечность требовала более нежного обращения, напоминая о себе острой щекоткой от, казалось бы, незаметного движения тела, словно даже летящие вскачь мысли могли быть причиной жуткого неудобства. Едва сдержавшись, чтобы не зашипеть от болезненных ощущений, Драко постарался как можно незаметнее вытащить свою руку из-под Поттера. Разминая протестующие мышцы, он старался не обращать внимания на неприятные позывы, заставляющие не то плакать, не то смеяться. Похоже, они с Гарри просто вырубились от накативших на них оргазмов. У Драко их вообще было два, причем второй был гораздо более изматывающим и сильным, чем первый. Подивившись такой силе своих ощущений, Драко, как смог, привел свою одежду в порядок. Заснув, они даже не побеспокоились о внешнем виде - так и уснули голые, перемазанные уже высохшей спермой.

Нащупав палочку, Драко очистил кожу от явных следов их с Гарри любви. Самого Поттера он прикрыл одним из легких пледов, в достаточном количестве лежащих в шкафчике около большого мраморного камина. Не пытаясь заклинанием вернуть своей рубашке пуговицы, он просто связал ее концы узлом и сел в одно из высоких и удобных кресел библиотеки. Поймал себя на том, что даже теперь, практически в одиночестве (не считать же похрапывающего Поттера за полноценную компанию!), он сидит очень прямо, как на приеме у королевы. Ухмыльнувшись, Драко забрался в кресло с ногами, призвав себе еще один плед. Уютно устроившись, молодой лорд только успел подумать о том, как было бы неплохо попить горячего какао и почитать что-нибудь легкое, даже легкомысленное, как на высоком столике около него оказалась огромная чашка дымящегося напитка с тающей шапкой пломбира, посыпанного сверху тертым шоколадом и чуточку корицей. Все, как он любил. И на коленях уже лежал маггловский роман. Мысленно поцеловав Хоззи в щечку, где бы она у него не находилась, Драко полностью погрузился в мир гордой француженки Анжелики, перестав воспринимать реальность и все, что не было связано с приключениями в Ньельском лесу.