Серое северное солнце. Бушующее, ледяное море. Пронизывающий, порывистый ветер. Косматое, страдающее небо. Все в этом мире дышит болью и отчаяньем. У стены на западной башне стоит высокая фигура в черных, развевающихся одеждах освещаемая агонизирующим солнцем.

Ему всегда нравилось чувствовать, как умирает Надежда и Светоч этого мира. Они его ненавидят. Этот мир – тюрьма для них. Они все – провинившиеся и сосланные. Их заставили вечно жить здесь. Прозябать на грани возможностей. Их Владыка Велик и Беспощаден. Он помнит все промахи, допущенные Его слугами. И это правильно, ибо нет власти без подавления и страха. Но возможно когда-нибудь, когда этот мир падет, а люди встанут на путь зла, то они снова будут допущены к Лику Его. За возможность снова оказаться в Царстве Тьмы, он снова бы продал душу, если бы она у него была. Там душа не нужна, там она – лишняя субстанция, заведомо фальшивый джокер. У Его престола любая живая душа – это шпион. Душа – это искра Божья, а у слуг Дьявола не может быть ничего от ложного Бога. Но здесь, среди живых людей, отсутствие души становится непереносимым. Все время словно ноет что-то, болит, как в ампутированной конечности. Эта тоска так давит, что заставляет припадать к этим несчастным вшам, именующих себя людьми. Какая насмешка судьбы – быть паразитом при самом ничтожном из созданий. Слабые, безвольные, откровенно несчастные и жалкие, все эти существа считают себя венцом творения, его сутью, стержнем, на котором держится этот мир. Они все искренне считают, что умри они – и планета перестанет вращаться. Смешно! Когда приближаешься к ним, чтобы исполнить волю тюремщиков, они так смешно молят о пощаде! Их сила, их надежда и отчаяние, о, это самый сладкий коктейль для любого дементора! Один такой несчастный и почти неделю не чувствуешь голода.

Мимо прошел главный надзиратель, пьяный в стельку. Они все здесь пьют. Иначе им не выжить. Хотя это и запрещено, но мы все равно потягиваем их жалкие мечты. Это очень забавно смотреть, как они срывают свой гнев и страх на заключенных. Постоянные побои, исступление от покорности, уверенность в своей безнаказанности и гордость за себя – это бодрит лучше чем новенький заключенный. Тюремщики еще слаще, чем свежая, непуганая душонка. Стоит просто пройти рядом и их запал пропадает, остается только ненависть к нам и дикое желание убийства. Но это не идет ни в какое сравнение с тем, что мы испытываем, подчиняясь им. Мы, парии нашего мира, на порядок сильнее и умнее этих так называемых магов. Все их умение не идет ни в какое сравнение с силой, которую мы знали Там! Интересно все же, какой из министров магии пошел на сделку с Дьяволом и получил в свое распоряжение нас? Что сказали бы эти правдолюбцы, эти светлые святоши, узнав, что они посылают свои отбросы прямиком в лапы Зла? Здесь невозможно исправиться и осознать ошибки. Здесь становятся бесполыми равнодушными животными, годными только на убой. Если бы не контракт, то этот мир давно бы пал к нашим ногам! Единственное, что может нас остановить – заклинание Патронуса. Эти черви думают, что создают его своей магией. Как же они недалеки и наивны! Патронус – это никто иной, как их Ангел-Хранитель, защитник от Зла, который есть у самого пропащего человека. Чем более злобен и страшен человек, тем сложнее ему вызвать своего Патронуса – в нем просто-напросто так мало остается светлого, что его Ангел не может прийти к нему на помощь. Зло ослабляет связь человека со Светом. Но каким бы темным не был волшебник, сколько бы грехов он не совершил, у всех у них остается шанс на прощение, пока у него есть душа. Именно поэтому мы первым делом убиваем в них надежду на хорошее, а если повезет, то забираем душу и дарим ее нашему Господину, каждую минуту ожидая прощения. Но этого еще ни разу не произошло. Еще никого из нас не вернули в Его чертоги. Мы уже давно забыли, что такое припадать к Его порогу.

Услышав немой приказ, дементор развернулся и поплыл к входу в темницы. Пришла его очередь пытаться понять, почему узника из сто тридцать восьмой камеры больше невозможно прощупать. За то, что он жив говорит шорох, царапанье и поскуливание. Но никто больше не чувствовал его страха, снов и надежды. Это очень странно. С этим нужно разобраться.