...-"Этот осенний,ночной ветер,постоянно нагоняет на меня тоску и желание чего-то более яркого,но в серых тонах"-...

"Наверное так стоит начать мой,довольно странный рассказ.Если вам интересно,то лучше сядте пожалуй,вон в то кресло,обитое красным шелком,чуть блестящем от мерцания огонька свечи,облокотитесь локтем о подлокотник и примите,хотя бы ради приличия,заинтересованный вид.А если вам уже не интересно,то пожалуй вам стоит сделать два шага назад,повернуть дубовую ручку двери и покинуть меня дабы ваше зевание не мешало моей повести"...

-Его комната была окрашена,им же,в темно коричневый цвет,где-то он обрисовал контуры бликов от лунного света в первую ночь своей одинокой жизни,где-то,маслянной краской,по деревянным доскам он рисовал нечто похожее на солнечные лучи.В углах небольшой комнатки,клубились шарики пыли,как клубочки одуванчиков,запутавшиеся в нитях мудренных рисунков паутины.Окна были покрыты "пленкой" пыли.В книжном шкафу,все полки были забиты старыми пошарпанными книгами,уже давно забытые современностью и не прочитанные им самим,точнее сказать,он никогда к ним даже не подходил,не касался рукой обшарпанного твердого переплета,не вдыхал пыльный запах желтых,прокисших страниц.Единсвтенное в этой комнате,было всегда прилежно чисто и до блеска вычещенно и наточенно,это его футляр с простыми карандашами от B6 до H6.Это было единственное,что там лежало.Он никогда не стирал неправильно нарисованные линии,он сдирал рисунок,рвал его на мелкие кусочки и сжигал в постоянно затопленном камине.

Жил он,в городе,названия которого вы не найдете ни в одном справочнике,ни на одной карте мира,ни в каких исторических упоминаниях.Этот город был похож,на города из фильмов и мультиков Тима Бертона.Наверняка один или два видели,ну или слышали о них.Так вот,этот город был больше похож на прозябший Лондон из Суинни Тодда.Хех...Хотя,если вы уже ожидаете некой истории о парикмахере-убийце,то вы глубоко заблуждаетесь.Нет.Эта история,о художнике.Молодом блондине с серыми глазами и пронзительно холодным взглядом и слишком спокойным-для художника.Под его выразительными глазами были большие темно-фиолетовые круги,он почти не спал,в погоне за безумным шедевром его души.Его полет фантазии был похож на безумную идею построения Вавилона,но в еще больших размерах.Превзойти бушующие идеи,мысли и умы прошлого и познать истины будущего,в одной картине,нарисованной грифельным карандашом средней мягкости.Не правда ли безумная идея?Невероятно воскликните вы.Вздор.Бред.Это невозможно,так же как создать философский камень и обрести вечную жизнь.А ведь знаете-он смог.Поднятся выше небес от блажеснтва,восхищения и сладкого экстаза и...в один миг упасть с оглушающим шумом и уже навеки пропасть для всех.Хотя этим всем и не было важно кто же живет на самом верхнем этаже,незаселенного деревянного дома.Чья свеча догарает с тихим треском,за шелковыми занавесками,что тяжелыми складками падали на дряхлый паркет,усыпанный мелкими крупицами грифеля.Не важно было,чьи каблуки всю ночь и ранне утро отстукивают по паркету марш.

Его кровать,всегда была заправленна.Его белые рубашки,всегда становились серыми,с прекрасно выделенными его отпечатками пальцев,на рукавах и полах рубашки.Его не интересовало,что происходило там,за двумя тонкими стеклами окна и занавешанными шторами.Он пытался познать истины мира без участия в его жизни.Он не знал даже того,кто стоит у власти в его Империи,какая мода на одежду и внешний вид,каие духи исползуют дамы.Он не знал этих мелочей,но он тонко улавливал каждое движение мысли любого человека,который мог случайно пройти мимо его дома.Он знал о чем думала старая пекарша в своей кондитерской,на против через дорогу от его дома.Знал о всех искустных секретах парфюмера,что жил по соседству.Да и дом этого парфюмера было отличить не сложно,от него всегда несло неприятным,намешанным разными ароматами,запахом,причем так сильно,что прохожих порой даже тошнило и они спешили покинуть данный район как можно скорее.Он знал о всех и знал все,до мельчайших деталей,даже то,что будет одето сегодня на жене губернатора.Но его это не интересовало.Наверное,кто-то задастся вопросом,как же у него с любовью?Должен разочаровать,но и любовной истории,особой вы тут не найдете,хотя,наверное,одна особая и даже...до безумства сильная любовь,вечно присутсвовала в нем.Хотя,он считал это,чем-то вроде "Любви на одну ночь"...

С рождения он видел только одну женщину-его мать.Более ни кого он не видел.Ни отца.Ни других людей этого прокуренного городишки.Но для него было так лучше.Его мир иллюзий в котором он жил,нравился ему намного больше чем серое небо,которое можно было увидеть поверх растрепанных занавесок.Они никогда не спал ночью.Ночь-это волшебное время,когда открывается дверь,в страну иллюзий,которые не постижимы днем,при свете солнечных лучей,которые бьют в глаза и мешают сосредаточится на образах,выдающиеся фантазией.Поэтому весь день,он проводил в подготовлениях и скуке,лежа на нерасправленной кровати и смотря в посеревший,обваливающийся потолок.Он смотрел с постоянной скучностью и неопределенным гневом,в этот скучный мир.Но как только старинные часы пробивали полночь и луна своим магическим естеством наполняла его захудалую,холодную комнатку своим светом,его глаза наливались бешенным восторгом идей,мечтаний и фантазий.Перед ним открывался заразительный мир безумных открытий.Закрыв глаза и сев перед мольбертом,он переносился за облака и мог появится на любом континенте этого огромного мира!Трепету и возбуждению его мыслей не было предела,рука со страстным рвением скользила по гладкой,отбеленной поверхности бумаги нанося с ласковым и нежным обожанием,штрих за штрихом.Он мог рисовать все,от животных до насекомых,растений и небес,от пустынных островов до огромных городов.Но больше всего,что противоречило его убеждениям,его возбуждало изображения людей,а в больших случаях-девушек.Их глаза,глубокие,будто смеющиеся и в ту же минуту такие же грустные,будто готовые расплакаться прямо на холсте и смыть все штрихи.Ревнивые и нежные,страстные и смущенные.Столько всего читалось в одних лишь глазах,смотрящие с безжизненного холста.Чуть пухлые губы,улыбающиеся лишь уголками,будто тихо насмехающиейся или с ласковым снисхождем,улыбались ему-создателю.Чистые,такие мягкие,нежные,чуть округлые черты лица,брови очерчивали полу месяц над глазами тонкой линией.Едва виднеющиеся линии скул,округлый,мягкий подбородок,длинная гладкая шея,прикрытая платком или высоким воротом платья.Тонкие черты тела,как ласково он выводил мягкими штрихами грудь и талию,бедра,округлые плечи,кисти рук и особенно пальцы.Он с ласковым трепетом вырисовывал косточку запястья и переходил к самой ручке,такой тонкой,хрупкой,что кажется стоит сделать неверный мах рукой и она просто расколится на тысячи кусочков мазайки.Он будто любовник,проводил каранашом,как руками,по трепещущему телу своих любовниц.Его любовь к эти глазам,губам,шее и ключицам,плечам,груди,животу,талии и бедрам,тонким ножкам,легким стопам,было порочно-пошла и в тот же момент,невинно-нежна и покорна,чиста как кристальные капелки горного ручья.Наверное,вы бы никогда не встретили в своей жизни,настолько же противроечивого человека,в котором бушуют чувства,которые разорвали бы любое другое живое существо в клочья,от безысходности,страха и постоянного сумашедшего рвения к безумству открытий.

Он сам не понимал порой,своего восхищения,слез стекающих по запачканным карандашными опилками,щекам.Не понимал искусанных на сквозь мягких губ и металлического привкуса крови на языке.Не понимал дрожи в теле от нарастающего экстаза,воздуждения,с каждым нанесенным штрихом,с выведенной линией стройного тела прелестной красавицы,что лукаво улыбалась ему с холста,держа веер в тонких аристократических пальцах.Любой бы другой мужчина,вошедший в комнату и увидивший "её" на бледном холсте,сошел бы с ума,пустился в пляс и с бешенной страстью,принялся бы похотливо целовать руки и губы,нарисованной красавицы.Но не он.Под утро,когда картина была уже час как завершенна,его возбуждение медленно но верно утихало,так же как ленивое солнце поднималось над горизонтом,дрожь проходила и яростный блеск в глазах,мерно затухал,как и рядом стоящая свеча,с которой стекали последние капелки воска.Он срывал лист бумаги с мольберта и с уже слезами отвращения бросал несчастный рисунок в камин,где с треском он тихо сгорал и оседал пеплом вниз,на каменное дно,а в комнате,оставался лишь запах гари и разочарования.Он забивался вновь в темный угол своей кровати и принимался с холодным равнодушием рассматривать потолок,заново изучая каждую выбоину в обваливающемся потолке.