….Мне было лет 12, мой старший брат как-то пришел из театра оперы и балета, куда ходил с девушкой, за которой имел счастье ухаживать. Я к нему бросаюсь – «Андрей, как у вас все прошло? Сколько актов?..» Он ржет до сих пор. И говорит, что у меня нездоровый интерес к подсчету количества.

На самом деле, у меня это немножко комплекс. Ибо не было в моей жизни того, что, говорят, должно быть в каждой – суток и более беспрерывного секса. Ну, чтобы очень много раз. И чтобы обязательно не выходить на улицу. Не включать телек. Практически не отвлекаться на еду. А только трахаться, трахаться, трахаться.

Как-то хороший друг сказал мне в ответ на мое признание, что не было у меня таких суток невылезания из постели – «ну, тогда ты просто не жила». И с тех пор я коллекционирую рассказы о сексе более чем на 24 часа. Мне не просто интересны физические подробности, мне еще важно, меняют ли эти сутки что-то в жизни людей. Или потом только и остается, что таким тайным эротоманам, как я, о них рассказывать.

История первая.

Марат, мой знакомый художник, и его возлюбленная жили в разных городах. Они захотели друг друга в ту же минуту, как встретились взглядами, и не стали откладывать. Он описывал мне ее тело с художественной точностью – небольшая, лучшая на свете грудь и «ты не представляешь, какой резкий крутой дивный у нее переход от талии к попе! И зачем она хочет похудеть все время, я не понимаю…» Марат второй человек, которого я знаю после Андрея Кончаловского, который всю жизнь четко придерживался одного типажа женщин. У Кончаловского – Елена Коренева, его первая жена казашка Наташа, Купченко, Ширли МакЛейн, Юля Высоцкая, наконец, - все высокоскулые, с приподнятыми носиками, светлые, узкие. У женщин Марата – лица немного удлиненные, крупные задумчивые носы, тоже скулы, волосы высоко заколоты, а грудь обязательно мягкая и низкая. У меня, с моими азербайджанскими корнями, не было никаких шансов быть оцененной в этой европейской акварельной изысканности…

Она приезжала к нему раз в три месяца, он снимал квартиру, всегда говорил мне: «Таня приезжает», я поначалу спрашивала – "а куда вы пойдете? В Венское кафе? Или куда?". И потом уже привыкла, что никуда они не ходили, перед ее поездом он покупал в «Купце» вкусненького, ставил жену в известность по поводу срочной командировки, и они пропадали в наскоро снятой квартире безвылазно часов на 60. Я часто представляла себя их любовь в этих случайных комнатах. Их глубокий, бесконечный интерес друг к другу счастливо реализовывался в сексе – дело в том, что в ее ближе к 40 и в его почти 50, никого лучше друг друга у них в жизни не было. Они много и вкусно говорили друг с другом о сексе, они шли с каждым разом все дальше и дальше. Она могла три раза подряд кончить от его смс-ки. Но это несколько-суточная любовь в замкнутом пространстве требовала не только счастливого глубокого настоящего, но и - будущего и, что гораздо хуже, прошлого. Изучая, вкушая, проникая в нее, он угадывал следы других, допрашивал, изводил, угадывал – и умирал. Он касался языком ее смугло-розовых, особенно нежных осенних грудей, и невозможно было не представить, как это раньше делал кто-то другой. Она была слишком женщина, чтобы всегда принадлежать только ему. Он начинал допрос внезапно, находясь в ней, и, в оргазмовых судорогах, ей было не до фильтрования базара. Потом он говорил мне «все, все. Это точно все. мы расстались». «Марат, ну ты же тогда умрешь…» Он не умер. Они победили его ревность, они как-то удивительно мирно договорились со своими семьями, они уже несколько лет живут вместе. И, конечно, он уже ничего мне не говорит, и я только могу догадываться, что все по-прежнему остро - по ее раскосому профилю на его последних картинах, по изображению, конечно же, ее нежного, как у девушки, розового соска (я представляю себе его вкус – немного сливы, розы и миндаля) и действительно нереально крутого перехода от талии к бедру…

История вторая.

Он любил ее двое суток безо всякого перерыва, потому что от нее невозможно было оторваться и потому что именно от нее ему нужна была дочь. Худой, светлый, неустойчивый, длинный, гениальный во всем, чем бы ни занялся и стремительно охладевающий к любому из занятий, он совершенно правильно выбрал для продолжения рода эту узбекскую девушку – маленькую, наливную, с тяжелыми арбузными грудями, с круглым восхитительным тазом и крошечной талией посередине этого великолепия. Свою интеллигентскую ломкость он решил увековечить ее восточной основательностью. Best choice. Он был – воплощенный вопрос, она – воплощенный ответ. (Чем-то мне эта пара напоминает худенького мальчикового доктора Курпатова с его женой Лилей – полной уютной кориянкой. Психиатр Курпатов тоже знал, какую выбрать жену, хоть они более чем странно смотрятся). У моего героя через 9 месяцев после этой ночи родилась дочь, а потом еще и близнецы, мальчишки. Есть, кому продолжить его род. Но он никогда, никогда ее не любил… В данном случае объект моего исследования – их сутки безвылазной любви, в результате которых родился ребенок - тоже вызывают у меня жадную зависть. Я не прочь понежиться на ее груди, вкусить наверняка темных сосков, с душным запахом акации и киш-миша. Говорят, узкие восточные глаза совершенно непроницаемы... И эта ее южная противоречивость – покорность и страсть, преданность до смерти и готовность без раздумий задушить предателя короткими крепкими пальцами. Они живут вместе уже много, и он никогда не задает вопросов своей жене – слишком хорошо знает, что она может ответить. А он любит удивляться. Она совершенно не меняется с годами – крошечная восточная женщина, готовая бороться за свою любовь. И даже когда он увлечен кем-то, каждую ночь он по-прежнему проводит с ней, видимо, для того, чтобы убедиться, что на свете все-таки существуют правильные ответы.

История третья. Моя.

У меня не было суток любви – было только18 часов. И мы не делали тогда ребенка и не были счастливы в узнавании и вкушении друг друга. Мы так хоронили свое прошлое. Я ушла от человека, с которым прожила 5 лет. Он ушел от женщины, с которой прожил 8 лет. Как только я села на ужасный диван, в конечно же, съемной квартиры (сутками трахаются видимо только в съемных квартирах. замужняя любовь сутками не трахается), мне сразу же больше всего на свете захотелось вернуться домой. И наш секс, который начался в 8 вечера и закончился в 2 дня – был единственной возможностью не чувствовать себя убийцами. До этого я желала этого человека, своего будущего мужа, так, что была близка к обмороку. У меня от вожделения мог живот так разболеться, что я тихо скулила в такси. Тут же было не вожделение – это он меня так утешал, а я так забывала. И только когда он входил меня и был во мне, я переставала плакать….