Путешествие на крайний запад

...Кто покоится в могилах здесь, -
замка видели великолепие.
Мчались с копьями на перевес
крестоносцы.
Никогда нелепее
и жесточе я не видел горя.
Гибнул рыцарь, словно гость незванный,
обратившись в бегство к синю морю
от геройского меча Дивана.

Внуки Германа, я на святом кресте,
что любви, смирению нас учит,
вас молю, скажите в простоте,
что подвигло вас на этот случай,
что плохого сделал вам народ,
в тихих рощах живший здесь доныне,
и зачем в кровавый этот год
посягнули на его святыни?..

«Руины Бальги» Людвикас Реза (1787-1840)

V. ХАЙЛИГЕНБАЙЛЬ - БОЛИТТА (Мамоново - п.Весёлое)

Любят эти самые ваши поэты приврать, вернее романтизировать. И рыцари отважные и благородные. И народ разнесчастный-угнетённый. Земли Хайлигенбайля многие века так обильно кровушкой орошались - как вскрытая на шее артерия. Сказку Ганса Христиана Андерсена перечитайте «Галоши». И рыцари пришли походом этот самый народец в христианство обращать далеко не молитвой. Да и сам, в язычестве своём, народец дик и кровожаден был.

«Первое поселение на месте Хайлигенбайля-Мамоново возникло ещё в те времена, когда территория Восточной Пруссии принадлежала пруссам. Неподалеку (в районе современной Липовки) располагалось центральное святилище пруссов Ромове-Рикойто.
По преданиям, в ветвях гигантского дуба жили три божества: Перкуно (бог грома, с огненно-красным лицом и чёрной курчавой бородой), Потримпо (бог войны и земледелия), с венком из колосьев на голове, и Патолло (бог смерти) - старец с белыми волосами. Дуб был окружён высоким забором. Приближаться к священному дереву мог только верховный жрец и его помощники.

Перкуно, Потримпо, Патолло.
[360x211]

Здесь совершались жертвоприношения (иногда - человеческие), а также обряды и праздники. Собравшихся обрызгивали пивом, соединяя таким образом “мир людей” с “миром богов”. Потом мужчины пили пиво из особых ритуальных сосудов и начинали петь и молиться...
Женщины к священному дубу не допускались под страхом смерти. Им вообще жилось не очень весело: во время еды им запрещалось садиться за один стол с мужем (или отцом); по воле мужа жена превращалась в наложницу гостя. Именно женщины выполняли основную работу по дому: отвечали за сохранность огня в очаге (накрывая его на ночь специальным сосудом с отверстиями), готовили пищу, пекли хлеб, пряли шерсть, шили одежду, лепили из глины посуду...

Впрочем, если учесть, что пруссы (по свидетельству историков) были голубоглазыми, белокурыми, высокими и стройными... а женщины считались “дефицитным товаром” (как правило, на каждую семью приходилось не более одной дочери - остальные уничтожались сразу после рождения), то статный голубоглазый блондин доставался практически каждой. А он, в свой черед, задаривал её браслетами, бусами, серьгами из янтаря и металла, обеспечивал мехом бобра, куницы, ласки, добывал ей стекло и монеты для украшений.»

Есть легенда, что слово рюкзак пошло как раз отсюда. Изначально рюхом – назывался капюшон в сшитой из шкур мужской одежде. Он не только защищал от непогоды и когтей, но и служил своеобразным карманом, куда мужчина складывал всякие найденные и обглоданные ништяки. В брачный сезон, раскладывая их перед собой дабы поразить воображение наиболее симпатичной особи женского пола с целью продолжить свой славный род. Этот обычай сохранился до сих пор. Я иногда из своего рюха достаю такое… Однажды, в лыжном путешествии, я достал из него ласты и маску которые забыл с лета, все дамы были сражены наповал.Так-то.

«…На пороге Средневековья на холме, неподалеку от места слияния речек Ярфт (Витушка) и Банава (Мамоновка), возникло поселение под названием “Свентемест” (“Священное поселение”).
Когда в Пруссию вторглись войска Тевтонского ордена, Свентеместу досталось изрядно. Его занимали рыцари - его освобождали от рыцарей в ходе восстания пруссов - его снова отдавали во власть Ордена - и снова отбивали во время другого восстания...

Много их было, гордых и смелых пруссов, которые, может, и “тормозили прогресс”, но делали это не щадя живота своего. Один такой - Генрих Монте, с детства обласканный рыцарями, получивший образование в Магдебурге (крестоносцы готовили его, принадлежавшего к знатному прусскому роду, к духовной деятельности), возглавил особо мощное восстание.
Неподалеку от Свентеместа он даже принёс в жертву прусским богам захваченного в плен рыцаря Хиршхальса из Магдебурга, своего друга юности. Правда, Хиршхальс был выбран для жертвоприношения не по указанию Монте, а словно бы самой Судьбой: жрецы трижды бросали жребий - и трижды он выпадал именно Хиршхальсу. Хотя захвачено в плен было более двадцати крестоносцев.
Злосчастный рыцарь, сидя верхом на боевом коне, сгорел в пламени ритуального костра... Но это не принесло удачи Генриху Монте: вскоре, в очередном сражении, он был ранен, скрылся в лесу, после долгих скитаний был схвачен крестоносцами, которые всласть поиздевались над ним, а затем повесили на дереве у дороги, ведущей в Кёнигсберг, и уже повешенного пронзили мечом. Так что земля Хайлигенбайля частенько собирала кровавую жатву...

С 1301 года начинается немецкий период в истории поселения. “Свентемест” в переводе на немецкий звучало как “Хайлигенштетте”. Поэтому, дав поселению городские права, его нарекли “Хайлигенштадт.
Но прусский язык был ещё жив - как жива была и легенда о священном дубе и о топоре, который будто бы зарыт в священной земле. Так что сначала название трансформировалось в “Хайлигенбиль” (“билль” - искаженное прусское “пил”, т.е. крепость), а позднее вместо “билль” возникло слово “байль”, т.е. секира. В итоге получился Хайлигенбайль, т.е. Священная секира.
Кстати, о дубе и топоре так писал русский историк Николай Карамзин:
“Тут возвышался некогда величественный дуб, безмолвный свидетель рождения и смерти многих веков, дуб - священный для древних обитателей сей земли. Под мрачной его тенью обожали они идола Курхо, подносили ему жертвы и славили его в диких своих гимнах. Немецкие рыцари <...> покорив мечом Пруссию, разрушили алтари язычества и на их развалинах воздвигли храм христианства... Долгое время не могли срубить дуба <...> топоры отскакивали от толстой коры его, как от жёсткого алмаза, но, наконец, сыскался один топор, который разрушил очарование, отделив дерево от корня, и в память победительной секиры назвали сие место Хайлигенбайль”.
По мнению собирателя прусских легенд Каспара Хенненбергера, упомянутый дуб находился там, где сейчас стоит памятник Н.В. Мамонову. По другой версии, он рос на месте, где потом построили церковь.
Пень от срубленного священного дуба и прыгающий на него волк были изображены на первом городском гербе. В XV веке появились перекрещённые секиры (этот символический образ просуществовал на городских печатях вплоть до 1938 года).

В качестве “орденского” города Хайлигенбайль жил суровой и скудной жизнью. Горожане (в том числе смирившиеся и обращённые в христианство пруссы) несли воинскую повинность, неоднократно принимали участие в боевых действиях Ордена.
Вот и 15 июля 1410 года в знаменитой Грюнвальдской битве среди наёмных солдат комтура Ордена графа фон Цоллерна было несколько отрядов из Хайлигенбайля... Фон Цоллерну в финале битвы удалось избежать плена, рядовым воинам такая удача не улыбнулась. Флаг отряда из Хайлигенбайля долгое время хранился в соборе Кракова как один из военных трофеев.

Среди “мирных профессий” особенно ценились ремёсла каменщиков, плотников, стекольщиков, сапожников и пивоваров. Кстати, пиво в Хайлигенбайле считалось не напитком, а... едой. И было подробнейшим образом расписано, кто, когда и в какой очерёдности его варит.
Интересно, что высокой чести заниматься пивоварением удостаивались лишь избранные горожане, проживавшие в домах на центральной площади города. И только в 1597 году был объявлен новый закон, расширявший круг “допущенных”.

Пиво из Хайлигенбайля пользовалось очень хорошей репутацией далеко за пределами города. Известно, что в XVII-ХVIII веках некоторые польские города были вынуждены запретить ввоз хайлигенбайльского пива, чтобы не допустить разорения собственных пивоваров. Даже во время эпидемии чумы 1709г пиво шло на экспорт.
Особую популярность снискал сорт под названием “Мартовское солёное” - он имел специфический солоновато-терпкий вкус, благодаря повышенному содержанию соли в воде одного из местных колодцев. Иногда хайлигенбайльские пивовары, выясняя, чей напиток лучше, дрались между собой.
Нравы в средневековом городе отличались крайней жестокостью. Почти поголовно горожане были неграмотны. К публичным развлечениям, кроме балаганных зрелищ и выступлений странствующих комедиантов, относились... казни, совершаемые на городской площади. Воров - топили, отрезали им уши и пальцы, рубили руки... Неверным жёнам, дважды уличенным в прелюбодеянии, отрубали головы.
Девиц, зачавших ребёнка вне законного брака, подвергали порке, а позже - вешали. Как правило, ДО ТОГО, как внебрачный ребёнок являлся на свет. Если только его отец или кто-то из посторонних мужчин, из корыстных целей или по душевному порыву, не успевал “покрыть грех” - то бишь, не женился на “падшей” девушке. В этом случае ребёнку давали родиться, а вот судьба его матери оставалась в подвешенном состоянии. Всё зависело от того, богат ли её заступник, родовит ли он...
По крайней мере, внебрачные дети знатных рыцарей Тевтонского ордена жили припеваючи в семьях, где роль “отца” доставалась какому-нибудь негордому селянину вместе с солидной приплатой. И перед судом подруги “братьев Христовых” представали нечасто. А, вырастая, дети некоторых рыцарей сами вступали в Орден - их “непорочные” отцы умудрялись выправить им все необходимые бумаги...

В общем, здешняя земля не одну сотню лет обильно поливалась кровью... и пивом.

Подробнее можете почитать тут: http://www.rudnikov.com/article.php?ELEMENT_ID=18004 или книгу краеведа Геннадия Лебединцева.

«Бальга - первый орденский замок на территории области, основан в 1239 году. До начала XVI века был центром орденского комтурства.

[250x333]

Дважды подвергался осаде пруссов, но взят не был. В 1525 году подарен земландскому епископу Георгу фон Поленц. В 1620 году использовался шведами, а в начале XIX века французами как перевалочная база. В XVIII-XIX веках интенсивно разбирался. Со второй половины XIX века популярное место отдыха и туризма. В здании форбурга разместился трактир, а башня служила навигационным знаком.
Передовое укрепление, форбург, начали строить в 1250 г. Ниже пола первого этажа находилось помещение, покрытие которого имело аналог только в замке Ордена Монфорт, что в Сирии. Оно представляло собой квадрат с центральной колонной, на которую опирались ребра четырех сводов. С охранившиеся руины - это часть длинного здания, через которое имелся проход, закрываемый подъемными воротами из дуба. О неприступности крепости говорит тот факт, что во время неоднократных восстаний и победоносных походов пруссов Бальга так и не была взята.

На том месте, где ныне покоятся руины рыцарской крепости Бальга, давным-давно стояло мрачное прусское укрепление Хонеда. Правда, некоторые исследователи обнаружили и другое название крепости — «Болитта», то есть «место, окруженное болотом».

[600x406]

Крупное деревянное строение размещалось на отвесной круче. С 26-метровой высоты открывался широкий обзор на залив. Позднее кирпич крепости использовался при строительстве города Пиллау.
Название «Бальга» на прусском языке означает нечто болотистое и, как ни странно, связано с наименованием русского города Бологое.

Просматривая гербовник фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева (1652—1719), мы обнаружили, что его предки были выходцами из Пруссии и находились в родстве с королем Видевутом. Согласно легенде, потомок одного из его сыновей, некто Гланде Камбила был властителем Судовии — земли в восточной части Пруссии. Правда, более реальная версия состоит в том, что Гланде Камбила, сын прусского князя, был взят в заложники рыцарями Тевтонского ордена, крещен и получил военную подготовку в Германии. Когда Гланде вернулся на родину, то свои знания и опыт направил против Ордена. Он примкнул к восстанию пруссов (1260—1274) и возглавил один из отрядов. В конце концов Гланде оказался на Руси. Поступил на службу, приобщился к православию и получил имя Иван. Его сын Андрей Иванович Камбила. прозванный «Кобыла», считается родоначаль ником фамилий Шереметевых, Кобылиных и Романовых. Поэтому герб Шереметевых имеет сходство с гербами Данцига, Эльбинга и Кенигсберга.»

Более мрачного и вызывающего тоску места я более нигде не видел… Отсюда мои предки начали свой путь с Орденом до Литвы.

Во время II мировой войны в замке размещалась разведшкола и артеллирийский склад.

В мае 1941-го, примерно за месяц до нападения на СССР, северо-западнее Кенигсберга в местечке Мишен (недалеко от нынешней Рябиновки) была организована одна из разведшкол. Она готовила разведчиков и радистов для проведения шпионской работы в тылу Советского Союза. В этой разведшколе, возглавляемой подполковником Шиммелем (он же – Ганс Шнайдер), обучались русские белоэмигранты, а также завербованные из участников антисоветских националистических организаций украинцы, поляки, латыши, литовцы и эстонцы. Оно и понятно – пленных советских офицеров у немцев еще не было.
Судя по весьма скупым данным о той школе, в ней, рассчитанной на три недели обучения, набирались шпионского опыта по сто слушателей. Изучали радиодело, структуру и организацию Советской Армии, военное дело. Кроме того – топографию и способы сбора в СССР развединформации.
Два десятка агентов первого выпуска вместе с одним из своих шефов – майором Моосом (кличка «Марвиц-майор») в конце июня 1941-го были направлены в абвергруппу-111. Она действовала на Ленинградском фронте. Уже в августе 1941-го школа в местечке Мишен была расформирована. Агентов, обучавшихся в ней, «бросили» либо в тыл СССР, либо помогать готовить новых шпионов. Их требовалось все больше и больше.

В январе-феврале 1942-го в районе Бальги появилась разведшкола, абверкоманда 116М. В ней готовили специалистов, действовавших против военно-морского флота Красной Армии в Балтийском море.
Ей руководил ротмистр Адольф Браунек (ранее он поработал и в школе, что в местечке Мишен). Позднее его на этом посту сменил зондерфюрер Роберт Фригофен, уроженец Эстонии. Агентуру для этой разведшколы вербовали уже в лагерях советских военнопленных. Будущие шпионы (одновременно – не более сорока человек) проходили там только предварительную подготовку – их «натаскивали» от трех недель до двух месяцев. И затем, после пристрастной проверки каждого, направляли для дальнейшего обучения в Варшаву. Примечательно, что на Бальге, кроме прочего «шпионского набора», уже читались и лекции антисоветского, профашистского характера. В августе 1943-го Варшавскую разведшколу передислоцировали в район Кенигсберга (на станцию Гросс-Раум). И ее Бальговский филиал расформировали.

А вот и настоящие «Сволочи», из Абверкоманды-203, интересные вещи можно почитать тут:
[284x400]




До середины марта 1945 г. через Бальгу проходила единственная сухопутная дорога в районы Германии, которую фашисты хотели любой ценой удержать и по которой пытались эвакуировать награбленное. Об этом упорно говорят убедительные факты, различные документы, письменные свидетельства многочисленных заявителей из разных стран мира. Одно из предположительных мест хранения Янтарной комнаты. В не исследованных, разветвлённых подземельях вокруг замка. Поиски в 90-х обернулись трагедией, в подземелье подорвался военный сапёр, несколько членов экспедиции серьёзно ранены.
На Бальге в 1947 г. в доме Кабановых жила немка, от которой известно, что в конце марта 1945 года немцы что-то спешно вывозили по лесной дороге в сторону берегового откоса. Машины возвращались пустыми каждые 15-20 минут.

29 марта хейльсбергская группировка противника была полностью уничтожена.

[493x698]

Немцев прижали к заливу и расстреливали из орудий тяжелой артиллерии в течение четырех дней, пресекая отступление и возможность перегруппировки и противодействия 4-ой армии в Берлинской операции. Причем огонь корректировался с помощью аэростата, поднятого над Бальгой. О плотности артиллерийского огня говорит и такой факт. В 47 г. здесь пытались создать лесопильный завод, однако стволы деревьев не поддавались распилке, так как были буквально нашпигованы осколками. После войны замок по непонятной причине не стали разминировать, ограничились демонтажем оборонительных сооружений и уборкой территории от танков. И по сей день эта древняя земля хранит сотни единиц стрелкового оружия, тонны взрывоопасных материалов.

Часть армии всё-таки переправилась на косу Фрише-Нерунг. Массовая сдача в плен вражеских солдат и офицеров началась еще 26 марта, а к исходу 29 марта были подавлены последние очаги сопротивления на полуострове Бальга. Всего за 48 суток боев в этом районе (с 10 февраля по 29 марта) общие потери противника составили до 220 тысяч человек убитыми и пропавшими без вести и более 60 тысяч пленными. Советские войска уничтожили и захватили более 650 танков и штурмовых орудий, до 5600 артиллерийских орудий и минометов, свыше 37 тысяч автомобилей, 128 самолетов.

«Трупами в несколько рядов была усеяна вся земля и побережье.

[400x599]

Особенно страшно было в районе Бальги - где тысячи некогда людей, а теперь - тел покрывали всё побережье, поля и окрестные леса. Так непогребёнными и лежали, пока не стали травой. Самое по своей свежести ужасное и проклятое место области. Особенно странно, когда видно там массу людей «на отдыхе и купании»! Вероятно прусские проклятия за срубленную в этом месте священную рощу Ромове, дали о себе знать «Святой Топор» -Хайлигенбайль бумерангом ударил по немцам, принеся в тысячу больше жертв на старом прусском капище…»
http://bysanter.livejournal.com/13648.html

«Пока не стали травой…» - тут дамочка как-то в эмоции ушла. По описанию очевидца (извините, по некоторым причинам я не могу открыть источник) с ближайших районов сюда ещё свезли трупы гражданских и военных и провели вспашку. И не одну. До 54 года здесь была санитарная зона, до 90-х – карантинная. Мрачная мощёная дорога времён комтурства, сползающая в низину между холмов. Остатки форбурга и кирхи, уходим в сторону на полтора километра.

[700x570]

Звенит… Первая находка – немецкий сапог с костью голени, кости стопы высыпаются через гвоздями, как зубами, ощерившийся открытый носок сапога… Бля, пиздец. Для меня плохая примета… Коп я могу закончить… Нащупали блин, пол закрыт слоем угля, горел. Вскрываем вяло. Кости вылетают с каждым раскопом. Попадаются и женские и детские. Гражданский скарб, военный.

[700x525]

Прикапываю всё под цветущей яблоней, ставлю маленький маркер. Да толку-то? Не доживу я до времени создания хотя бы кладбищенского мемориала(хотя есть, самодельный возле кладбища). Бальга – огромная братская могила. Кладбище, разбросанное на добрую сотню километров. Это место надо не в частные руки, а под заповедник. Что не мешает местному народу отдыхать на заливе шашлык по-семейному, с детками. Прямо на костях. Не удивляйтесь теперь сожженным в Советске школьниками венкам на братской могиле. Всё, я измотан морально совсем ко второй половине дня. Давит на психику Бальга. Что хотел лично - посмотрел и так сказать лично потрогал. История с одним солдатом. Могила его рядом с развалинами. Тёмная история, вопросов добавилось после личного ознакомления...

[699x522]

[525x700]

В башке каша. Сильно саднит сломанное ребро. Мозгом ощущаю низкий гул, не физически или эмоционально, а как-то связно с ассоциациями. Да не барышня ведь, в морге судебно-медицинской экспертизы работал. Не такое видел. С залива приносит хлёсткий дождь и шквальный ветер.

[700x525]

Собираемся, едем обратно к руинам форбурга. Лениво фотографируюсь в развалинах.

[700x525]

Очень тихо. Вокруг тенями бродят несколько туристов и ебанашек ищущих нагваль. Откуда в жопе алмазы какой тут нагваль, тут даже птички не чирикают, а блюют изредка.

Домой нах!!!