|
ее [показать]
Мария Рубина
[показать]
Наталья Резник
Этот пост мне дался очень трудно, потому что я давно знаю Марию Рубину, (прошу не путать с Диной Рубинной). Знаю её шапочно, найдя в сети несколько её прелестных иронических стихов, притом под самыми разными фамилиями (плагиат, или лень респондентам перепроверять авторство того, что они заливают в свои посты). Пришлось искать истину, а вместе с тем познавать творчество милой Маши, подробнее. Я бы так и остался с её творчеством наедине, то в душе хваля его, а то и матеря. Но сегодня я обнаружил, что её стихи, как впрочем, и других поэтов, подавали под другой фамилией. Эта респондентка, которая, абсолютно к этому творчеству ничего не приложила, сама отказалась от авторства с признание в ВК.
Да ладно, кто стихи Пушкина или Евтушенко не злоупотреблял для обаяжа и охмурёжа безвинных «жертв» Сети?
Я сегодня потратил массу времени, что бы собрать достойную информацию о Марии Рубине и её творчестве, Тяжёлая задача, её жизнь и творчество проходят в США… Даже фото мне выдала эмиграционная служба США за 23 дол.36 центов))))
Слава богу, что меня читает очень узкий круг ПЧёлок, значит не сильно больно будут «бодать» и надеюсь, что для многих знакомство с Марией Рубинной будет приятным сюрпризом.
Маша Рубина ещё далеко не Цветаева, Ахмадулина, но всё - таки, прошу, прочесть её несколько стихов. Надеюсь, что они вам понравятся!
Что бы ни писать нудные свои мнения, разрешите я приведу некоторые стихи Маши Рубинной, которые она цитировала в газете «Новое Русское Слово» (США), давая интервью своей подружке – поэтессе Наталии Резник. И та, и другая заслуживает внимание.
Предлагаю прочесть эти интервью:
В эпоху блокбастеров и бестселлеров стихи печатают крайне редко. Между тем, талантливые люди продолжают активно рифмовать и пути к своим читателям прокладывают в виртуальных хитросплетениях всемирной паутины, которая, как известно, границ не знает. Так, наиболее читаемыми авторами на Интернет-портале «Хохмодром», приютившем адептов иронического стихосложения, являются две русскоязычные поэтессы из США, пишущие под «никами» natashap и Мономаша. Более детальное исследование их нетленного творчества и личной жизни дало следующие результаты: natashap – это Наталья Резник, а Мономаша – Мария Рубина. Обе – экс-ленинградки, и к тому же – давние подруги.
Наталья Резник о себе: Родилась в Ленинграде. Была октябренком, пионеркой и комсомолкой, чем не горжусь. Закончила несколько учебных заведений, включая ясли, детский сад и среднюю школу № 154. Получила на всякий случай три высших образования. Все технические. Сейчас живу в США. Город называется Боулдер и находится в штате Колорадо, экзотическую природу которого я как-то под настроение увековечила в четверостишии:
Горы, горы, горы, горы...
О! Еще одна гора!
Извините за повторы:
Больше нету ни х...ра!
Занимаюсь тем, что программирую, то есть использую все свои технические образования. Я не гуманитарий, поэтому стихи пишу исключительно дилетантские, которые вполне можно и не читать. Но тому, кто все-таки прочтет, буду, тем не менее, очень признательна.
Мария Рубина о себе: Мне трудно писать биографию. Другим проще, а мне трудно. Ведь биографии обычно пишутся по схеме – «родился, учился, женился». В моем случае эта метода не применима. Начнем с самого простого – с конца. Я ни одного раза не женилась. Чего не было – того не было. Выходила замуж – это точно. Два раза. Нет, все же три. Но не женилась никогда.
«Учился...». Трудно говорить на данную тему. Как только я говорю, где я училась, все тут же начинают смеяться, думают, что я так пошутила... Можно я не буду говорить, где я училась? Что, надо? А если как-нибудь обойти? Что, еще хуже подумают? И про ЭТО могут подумать!? Ну ладно. Я училась в ленинградском Институте Культуры. И что тут смешного?!
«Родился...». Родилась в Ленинграде, он же Питер, он же Санкт-Петербург.
С 1989 года живу в Бостоне. То есть из российской колыбели революции переехала в американскую. Переучилась на программиста, но это не пошло на пользу, ни мне, ни программированию. Мы оба страдаем. Эти страдания находят свое выражение в шуточных стихах, которые я пишу в свободное от страданий время.
Интервью для газеты «Русское слово», которое взяла у Маши её подружка, Наталия Резник:
Мария Рубина: Я давно хочу у тебя, Наташа, спросить, как так получилось, что, несмотря на то, что я пишу стихи намного лучше тебя, нам все же удалось остаться хорошими подругами?
Наталья Резник: Думаю, ты и сама в глубине души понимаешь, что нам это удается, благодаря моему ангельскому характеру, деликатности и скромности. Дело в том, что я не из тех поэтов, которые пытаются убедить читателей и коллег в собственной гениальности. Иногда так и подмывает сказать: «Вот же, поглядите, я самая талантливая!» А потом думаю: «Зачем? Что ж они, сами, что ли, не видят!»
Я себя люблю не за талант,
Не за ум и нрава неуемность,
А за исключительную скромность,
Что сияет, будто бриллиант.
Наталья Резник: А ты мне тогда ответь вот на какой вопрос: почему у тебя стихи такие не по-женски жесткие? В них встречается даже эта... как ее... Ненормативная лексика!
Мария Рубина: Вроде у тебя ее, родимой, нет!
Наталья Резник: Да один раз только и проскользнула! Музыкой собственного стиха навеяло.
Во мне живут мои поэмы,
Чьи блеск и слава – впереди.
Слова, созвучия, фонемы
Теснятся в сдавленной груди.
В них ненаписанные ноты,
Природы девственный покой.
Но чуть появятся длинноты,
Их – вон безжалостной рукой.
Светает. Строки все короче.
Чем меньше слов, тем мысль ясней.
Идет к концу остаток ночи,
И стих сгорает вместе с ней.
Рассвет. Творение готово.
Как путь прямой, строка легла.
«**й» – в ней единственное слово.
Щас запишу – и за дела.
Мария Рубина: Для меня непечатные выражения – это возможность выразить все, что я хочу сказать. Одним словом. Максимум – двумя.
Расставались мы с борьбой,
С мордобоем – что лукавить.
Я сказала: «Х...р с тобой!»
Дура! Х...р могла б оставить.
Наталья Резник: Мне слово «дура» как-то глаз резануло!
Мария Рубина: Да, в своем творчестве я не идеальна. Женщине, знаешь ли, вообще нелегко быть поэтессой!
Я достаю бумагу, карандаш.
О чем писать – пока еще не знаю,
Сюжеты в голове перебираю...
А Вы опять полезли за корсаж,
Мешая напряженному процессу
Стихосложенья. Что за моветон?!
Зачем Вы страстно рвете мой хитон,
Сиречь халат? Ведь я же поэтесс-ах...
Опять не написала ни строки,
Вновь без стила, бумаги, и раздета.
Напишешь тут! И посему в поэтах
По большей части ходят мужики.
Наталья Резник: Маша, как я тебя понимаю!
Трудна и неспокойна жизнь пиита.
Лежишь себе, разнежившись в траве,
А твой Пегас уже стучит копытом,
И все по голове, по голове...
Художник кистью вдаль уводит тропы,
Закручен балериной пируэт...
А ты все ищешь рифму к слову «жопа»,
Чтоб доказать себе, что ты – поэт!
Мария Рубина: Но меня, Наташа, интересует вот что: мы с тобой невероятно популярны. Почему наши стихи не опубликованы, например, в New York Times? Я уж не говорю о Washington Post.
Наталья Резник: Я думаю, что одной только нашей популярности недостаточно. Необходима популярность в Америке русской поэзии. А для популярности русской поэзии в Америке в первую очередь необходимо что? Правильно! Популярность русского языка! Мы с тобой должны показать всем, какой он, наш родной язык, от всех прочих отличный, ритмичный, метафоричный!
Туча виснет сине-грязной кляксой,
Лес торчит пучками веретен.
Словно бородою Карла Маркса
Город чисто-чисто подметен.
Как сантехник, осень наследила.
Мозг, как склад, поэзией затарен.
Прохожу – большая крокодила.
Ты поехал. Тоже мне, Гагарин!
Я ступаю, мрачная, как полночь,
В дождь, как в глубь
библейского потопа.
Кто-то вдруг послал меня, как сволочь.
Очень громко и как будто в жопу.
Наталья Резник: Считаешь ли ты себя, Маша, русской американкой или американской русской? Как вообще тебе живется на этой чуждой нам гостеприимной земле?
Мария Рубина: Ой, Наташ. На первый вопрос ответить трудно без наличия паспорта и соответствующей графы в нем. Раньше было проще. Подумаю, бывало, что я русская поэтесса, загляну в паспорт – и сомнения рассеиваются.
Как мне живется? Иногда ностальгия, зараза, одолевает, знаешь ли...
В синем старом лыжном свитере,
Выходила на Неву.
Я жила когда-то в Питере,
А теперь вот не живу.
Там вода от ветра щурится,
Небо-серая броня.
И Гороховая улица
Не скучает без меня.
Свитер толстый, мамой связанный,
Шерсть, как печка, горяча.
Я ведь тоже не обязана
Огорчаться и скучать.
Без особенного рвения,
Жизнь обычную веду.
Только в редкие мгновения
Представляю, как иду,
Обращая к ветру резкому
Удивленное лицо,
По заснеженному Невскому
Мимо сказочных дворцов.
Нити те, что с прошлым связаны,
Все равно не оборву.
Только знаю, что два раза нам
Не войти в одну Неву.
Что же касается моего материального положения, то оно все комфортнее и комфортнее. Продолжаю процветать.
Опять у нас плохие времена:
Долги растут со скоростью лавины.
Земную жизнь прошли до половины,
А денег так и нету ни хрена.
А в момент наиболее острого процветания сочинилось вот такое:
Платить мне нечем за квартиру,
Штаны истрепаны до дыр.
Пойду с сумой бродить по миру.
Хотя бы повидаю мир!
Вот недавно муж попросил купить ему новые джинсы. Старые, говорит, совсем прохудились. А я ему: «Ты мой! Мой до дыр! Ходи так». И посвятила ему стихи!
С лицом измученным и серым,
На белой смятой простыне,
Как жертва бешеной холеры,
Лежишь коленками к стене.
Протяжно стонешь, как при родах,
Трясется градусник в руках.
Вся скорбь еврейского народа
Застыла в суженных зрачках.
По волевому подбородку
Струится пенная слюна.
Ты шепчешь жалобно и робко:
«Как ты с детьми теперь одна?..»
В квартире стихли разговоры,
Ночник горит едва-едва.
Темно... Опущены все шторы...
У мужа – тридцать семь и два.
Кстати, раз уж речь зашла о мужьях. Поддерживает ли муж твой поэтический талант? Готовит ли он, стирает, убирает и нянчится с детьми в момент твоих наиболее ярких поэтических переживаний?
Наталья Резник: Маш, у нас в семье полное равноправие. Я не признаю никаких разных ролей в браке для мужчин и для женщин. Никаких разграничений и ограничений. Кто хочет писать стихи – пишет стихи. Кто не хочет писать стихи – нянчится с детьми. Муж делает все для того, чтобы поддержать меня как поэта. А что я действительно поэт, он понимает, даже несмотря на то, что никогда не читал моих стихов. Вот, кстати, из истории наших отношений:
Ты мои стихи без интереса
Кинул в угол. До сих пор пылятся.
Фыркнул: «Неужели поэтесса?!
Чем докажешь?» И пришлось отдаться.
Или еще такое:
Готовим, гладим, вяжем, шьем,
Но все напрасный труд.
Мы почему-то им – даем.
Они же нас – берут.
«Где унижения края?»
Шепча в ночную тьму,
Решила: буду я не я,
Но я сама возьму!
Брала, брала до искр из глаз,
С ладонями в поту.
Брала за каждую из нас,
За общую мечту!
В конце, ночам утратив счет,
Затихла на краю.
И слышу: «Ну, давай еще!»
... Теперь опять даю.
Наталья Резник: Мы с тобой заговорили о семье. Как известно, от семьи до ненависти один шаг. До любви, соответственно, два шага. Так давай поговорим о любви! Вдохновляет ли тебя любовь на написание стихов или наоборот?
Мария Рубина: Я честно пыталась разрабатывать амурную тему, но она от меня все время ускользала. Поэтому я пишу не о любви, а о ее последствиях:
Летит безжалостное время,
Секундомер его не спит.
Вот только что посеял семя,
Глядь, а оно уже хамит!
Наталья Резник: А я – о любви, как о процессе. Причем иногда – во время этого самого процесса!
Слезу последнюю роняя,
Сникает день над гладью тракта…
О, как я классно сочиняю
Во время полового акта!
Мария Рубина: Я в курсе, подруга.
Наталья Резник: И ведь неплохо получается, да? Вот это, например:
Я лежу, чуть дыша,
На кровати без сил.
Он меня искушал,
А потом искусил.
А потом искусал
При слиянии тел.
Ничего не сказал.
Может, кушать хотел?
Или вот этот цикл:
Как только в сладостной борьбе
Сплетемся с яростною силой,
Я сразу расскажу тебе,
Про все, что на работе было.
***
Люблю, когда другие спят,
А ты его в меня вонзаешь.
Он очень тверд! И все же, знаешь,
Как жаль, что это только взгляд!
***
Ты помнишь, при свечах забывшись,
Мы пили водку и крюшон...
И ты вошел, со мною слившись,
И, вылившись в меня, ушел.
Мария Рубина: Какой-то, Наташ, получился у тебя не слишком оптимистичный... гм, финал.
Наталья Резник: Тебя смутило слово «конец»?
Мария Рубина: Скорее – возбудило! И не слово, а... В общем, ты меня поняла. Посему предлагаю завершить наш дружеский диалог на высокой ноте – жизнь, Наташ, прекрасна!
Жизнь скачет в ритме пасадобля,
Стирая напрочь каблуки.
Еще и опыт не накоплен,
Зато накоплены долги.
Не с той ноги встает удача,
В делах и мыслях – маета.
И пыл душевный не растрачен,
Зато растрачен капитал.
А что имеем? – Фигу с маслом.
Так и ползем по жизни с ней.
И это, в сущности, прекрасно:
Ведь с маслом-то оно вкусней!
Наталья Резник: А наше творчество – это единственный в своем роде, неповторимый, беспримерный и вообще полный... Ну, ты меня поняла!
Не мне восторгов и оваций
Вкушать слепое торжество.
Оставьте «браво» для паяцев –
Я не умею ничего.
Когда пою, то дохнут крысы,
Когда танцую, то – партнер.
Пишу ли я? Да, мной исписан
Коряво не один забор.
Но если трудно, если надо,
То, чем могу, тем одарю:
Пришлите мне любого гада.
Своим искусством уморю!
Русская поэзия настолько живуча, что существует и вдали от России, даже в такой глуши, как Америка. В конце мая, в Лондоне состоится 5-й ежегодный турнир поэтов русского зарубежья "Пушкин в Британии", в финал которого вышли и две жительницы США, жюри, пишущие в жанре иронической поэзии - Мария Рубина и Наталья Резник. "Пушкин в Британии" - проект живущего в Великобритании поэта Олега Борушко, который является одновременно и организатором турнира и председателем В жюри турнира вошли известные литераторы. И снова редакция газеты «Новое Русское слово» попросила Наталью и Марию побеседовать друг с другом о турнире, поэзии и о жизни в Америке. Эту беседу я копирую с некоторыми сокращениями.
Мария Рубина
Мы друг друга представлять не будем, так как хорошо друг с другом знакомы.
Но начнем с ответов на два вопроса, которые наверняка волнуют читателей (а потом уже поговорим о том, что волнует нас). Наташа, почему так получилось, что мы едем на турнир вдвоём?
Наталья Резник
Дело в том, что организаторами турнира была дана разнaрядка на одного большого поэта из США или на двух маленьких. А ты мне ответь вот на какой вопрос : почему турнир проходит в Британии?.
Мария Рубина
Всё очень просто. Это происходит потому, что можно напустить тумана и никто не заметит. Кстати, давно хочу у тебя спросить: как так получилось, что, несмотря на то, что я пишу стихи намного лучше тебя, нам все же удалось остаться хорошими подругами?
Наталья Резник
Думаю, ты и сама в глубине души понимаешь, что нам это удается, благодаря моему хорошему характеру, деликатности и скромности. Дело в том, что я не из тех поэтов, которые пытаются убедить читателей и коллег в собственной гениальности. Иногда так и подмывает сказать: "Вот же, поглядите, я самая талантливая!" А потом думаю: "Зачем? Что ж они, сами, что ли, не видят!"
Я себя люблю не за талант,
Не за ум и нрава неуемность,
А за исключительную скромность,
Что сияет, будто бриллиант.
А ты мне тогда ответь вот на какой вопрос: почему у тебя стихи такие не по-женски жесткие? В них часто присутствуют болезни, смерть, и даже ненормативная лексика.
Мария Рубина
Для меня ненормативная лексика- это возможность выразить все, что я хочу сказать. Одним словом. Максимум двумя. Но ты же понимаешь, что в поэзии, как и в жизни, все должно быть обосновано. Ненормативная лексика должна быть в первую очередь мотивирована и художественно оправдана. Поэтому я не позволяю себе её употреблять, не коснувшись заранее тем болезни и смерти.
Но меня интересует вот что: Мы с тобой невероятно популярны. Почему наши стихи не опубликованы, например, в New York Times? Я уж не говорю о Washington Post.
Наталья Резник
|