Народ не верит, что деревню может завалить снегом по самую макушку. До труб.
Вспоминают Простоквашино. Успокаивают меня. Мол, собранный папой и дед Федором запорожец застрял, а его вытащили, а потом… мама к ним на лыжах приехала. В аккурат к новогоднему столу. Отвечаю любителям Успенского: у нас такое не проканает. Лыж у меня нет. Бросить свою машину посреди степи я не смогу, она мне как второй ребенок. Живности, которая бы на тросе притащила транспортное средство – тоже нет. Вариант останется один: замерзать в степи как ямщик. А у папеньки недавно было минус 42 и птицы с неба валились замертво. И даже если свистнуть на подмогу трактор, то его в мороз не завести, нужна особая, «северная солярка», а у нас такую не разливают…
Степь кругом. Ветру не за что зацепиться. И коренастые домишки, что вытарчивают из земли – его шибко раздражают. Оттого и дует люто. Он же могуч, гоняет стаи туч, а тут с одной деревней типа не справится? Только с одной стороны ветру противостоят сосенки, что отец высадил, будучи лесником. Лесопосадки. Но они стоят не стеной, а с проплешинами, погорели в уборочную страду.
Вы думаете, почему в сенцах у всех лопата стоит? И двери в избах распахиваются вовнутрь, а не наружу. Чтобы открыть их и… выскребаться на свет божий.
- Слыш, кум, если меня занесет, ты хоть трубу нам откопай, чтоб мы печь затопили. А дальше уж мы сами…
И кто первый откапывается – тот типа герой-освободитель. Торит дорожки к родственникам.
Метель переметает и трассу, в тех местах, где сходятся два лесочка – справа и слева от дороги. Автобус рейсовый не идет. И тогда деревня моя живет в затворе. Связь с миром – только через телевизор! Вроде как заброшенная Богом. Но я бы так не говорила, потому что Бог здесь присутствует, я слышу его дыхание. Деревенька скорее заброшена грейдером…