Мама генералит. Маму не трогайте. Собираю Лего, у меня уже захват натренирован, руки-клешни отрастила, чтобы как можно больше зачерпнуть. Ранюсь коленками о детальки, ругаюсь. Натыкаюсь на мягкие игрушки, принесенные из спальни в гостиную.
- Господи, ну зачем тебе коровы эти понадобились? – ору.
- Мам, ну я плохо играю на фортепиано, когда публики нет. Вот я их и принес. Они джаз слушали.
Роли распределились так: бык – это Македон, руководитель хоровой школы. Зайка – концертмейстер Ирина Михайлова, Опоссум – хормейстер Ольга Геннадьевна. Муми-троль – Гошина преподаватель по фано.
Сын готовился к худсовету. Когда набирал меня, и я слушала трубку, в телефоне звучала почти безупречная мелодия. Ему нужен был живой слушатель. А тут я не смогла, он посадил игрушечных зверей.
Перед жюри сыграл без ошибок, но накосячил с ритмом. Выступление на худсовете запороли. Чадо ничуть не расстроился. Вечером дома сочинял музыку, бьющую по мозгам:
- Это, мам, соболезнование. Типа все умерли после Третьей Ядерной Мировой войны.
Я спряталась от сына в туалете. Впервые за два года. Слушать это невозможно. Хотя материнский инстинкт говорит: выйди, восторгнись, не отбивай у чада стремление к большим формам, не разменивается твой пацан – реквием сочиняет. Вышла:
- Гош, после ядерной войны никто не выживет, даже пианисты…