Сын попросил у деда Мороза телепортационную машину, чтобы перемещаться в пространстве. Например, слетать на выходные на блины к бабушке, что в 350 км. от Челябинска живет. Я сказала, что дед мороз вряд ли потянет такой подарок. Но помечтать же не вредно! Тем более закрепить географию, проблемы у сына по контурным картам. Ну мы и поиграли в телепортацию. Нажали кнопочку «Старт» и полетели в родную деревню «родину любить».
Летим и окрестности обзираем. Закрепляем параллели, меридианы, Гринвича, Фаренгейта и Амундсена почему-то.
А в наушниках группа Любэ поет:
- Позови меня тихо по имени, ключевой водой напои меня!
И от любви к родине аж в горле першит.
Вот поворот от Варны – тут поле подснежников растет. Каждый вандал на колесах останавливается, рвет Красную Книгу, и цветы после набегов не кончаются, что интересно. Сюда я бы рекомендовала девушке из «Двенадцати месяцев» по подснежники ходить, оптом, чтоб не пачкаться…
Будь у моей деревеньки герб – я бы нежный подснежник нарисовала и… зайца:
- Вон, гляди, мам, заяц потрусил через дорогу…
Зайцев у нас даже больше чем коров. Впору уже дорожные знаки «Осторожно, зайцы» вешать.
- А это, мам, Первоколок, - подсказывает сын. – От него рукой подать до деревни. Досюда я на велике катался. Там дальше – сеновал.
Пролетели над школой. Последний год работает, родная. В следующем году ее закроют из-за нехватки детей. И тогда деревня, наверное, умрет. Останутся только старики и старухи свой век доживать.
Вон Клуб. Мой одноклассник однажды сюда на лошади въехал, прямо на дискотеку к девчонкам. Визг стоял до потолка!
Дом бабки Варюшки, осторожно, трубу не зацепи…
Бабка Варя племянника нашего «отливала». Макса напугала собака и он спать ночами перестал. Пришли к Варе, она поставила таз, зажгла свечу и накапала воском в воду. И этот восковой айсберг стал лохматым Тузиком с Нижней улицы. Ребенок туда глянул, и у него память отшибло на собак. Ночью стал спать как ангел. Еще у бабули получается заговор против энуреза: надо ребенка через лошадиный хомут три раза продеть! А уж зубную боль я у нее трижды заговаривала. Флюс, конечно, раздувался дай Бог, но щека при этом не болела!
А вот тут живет Танька Могильникова. Страдала в девчонках от фамилии, думала: «Выйду замуж, проблемы уйдут». Вышла. Стала Живодеровой.
- Пролетаем над рекой. Видимость нормальная! – телепортационную машину пилотирует сын.
А вот наш Круглый Камень. Все тропинки деревенские идут к нему. Вот представьте: река. А над ней висит такой каменный балкончик. Ну или многослойный сэндвич. Рябой, как перепелиное яйцо, останец Уральских Гор. Уютный такой, домашний. Размером с хату-пятистенник. С трещинкой посередке, здесь ящерки сказочные укрываются. Или ветер. Схоронится в подмышках у Камня, сил наберет и давай дуть на деревню, мамин дом морозить! Наметать сугробы снежные, пудрить ставни и деревья.
А в нашей телепортационной машине есть такая опция: считывание мыслей. И мы подключаемся к Камню. И он рассказывает нам, как стоит тут века вечные, охраняет реку молочную с кисельными берегами. Водой с неба умывается, дождь слушает. По весне ледоходу на реке радуется, тому, что мышцами можно поиграть после зимней спячки. Тягается Камень с рекой: она на него льдины бросает, а он стоит.
Рассветы-закаты наблюдает, с Богом разговаривает. Солнце его щекочет, Луна спать не дает. Иногда Камень «цыц» говорит русалкам, что в Адайкином Логу «ау» кричат, Водяного к себе из реки переманивают. А напротив Круглого Камня – самое глубокое в реке место. Вся деревня об этом знает:
- На Круглом глыбко! - наказывает мамка малорослому чаду. – Туда не ходи, купайся только на Мелком броде!
А летним вечером, когда уже коров подоили, вода в реке – парное молоко. И ты сидишь, и из Ивана-дурака в Иван-царевича превращаешься.
- Стоп, мам. Прилетели! – врубается в мои воспоминания сын.
- Телепортация удалась!
У меня до сих пор в наушниках поет Коля Расторгуев…