Я  жива,  -  подумала  Вероника. -  Опять  все сначала.  Придется здесь

проторчать неизвестно сколько, пока не удастся  их убедить, что я в  здравом

уме, что со  мной  все в  полном порядке.  Потом меня выпишут, и  все, что я

увижу за этими стенами, опять  будет та же Любляна, центральная площадь и те

же мосты, горожане, прогуливающиеся или спешащие по своим делам.

     Людям нравится выглядеть лучше, чем они есть на самом  деле, и поэтому,

наверное,  из показного сострадания мне снова дадут работу в библиотеке.  Со

временем я опять начну ходить по тем же барам и ночным клубам, где все те же

бессмысленные  разговоры с  друзьями о несправедливости  и  проблемах  этого

мира, ходить в кино, гулять по берегу озера.     
 [426x565]

     Таблетки в общем-то оказались удачным  выбором - в том смысле, что путь

для отступления открыт:  я не  стала калекой; я такая же  молодая, красивая,

умная  и,  значит,  смогу  по-прежнему,  без  особого  труда  находить  себе

очередного любовника. Это  значит  - - заниматься любовью у  него дома  или,

скажем,

     в лесу, получая вполне  определенное удовольствие, -  только всякий раз

после  оргазма будет возвращаться  все то  же  ощущение пустоты.  Постепенно

иссякнут  темы для  разговоров,  и втайне  оба мы  будем думать  об одном: о

поисках благовидного предлога - "уже поздно", "завтра мне рано вставать".  -

а  потом мы решим "расстаться друзьями", по возможности избежав утомительных

и ненужных сцен.

     Я снова  возвращаюсь  в  ту  же комнату при  монастыре. Что-то  листаю,

включаю  телевизор, где все те же передачи,  ставлю стрелку будильника ровно

на  тот  же час,  что  и  вчера; потом  на  работе,  у  себя  в  библиотеке,

механически исполняю очередной  заказ.  В полдень съедаю бутерброд  в сквере

напротив театра, сидя на все той же скамейке,  среди других людей, которые с

серьезными лицами и  отсутствующим взглядом  поглощают  свои  бутерброды  на

таких же облюбованных скамейках.

     После  обеда  - опять  на работу,  где приходится выслушивать все те же

сплетни  - кто  с  кем  встречается, кто  от  чего  страдает,  у  кого  муж,

оказывается.  просто подонок, -  выслушиваю  снисходительно, радуясь  втайне

тому,  что я-то особенная, я неповторимая, я красивая, работой обеспечена, а

что до любовников, то с этим никаких проблем. После работы - опять по барам.

И все сначала.

     Мать, которую, должно быть, хорошо встряхнет моя попытка  самоубийства,

достаточно скоро придет  в  себя  после  шока, и вновь  начнется: что я себе

думаю,  почему  не такая, как все, ведь я уже  не маленькая, пора подумать о

будущем, пора устраивать  свою  жизнь,  в  конце концов все на самом деле не

настолько сложно, как я себе представляю. "Взгляни, например, на меня, я уже

столько лет  замужем за  твоим  отцом - и  ничего,  не  жалуюсь,  потому что

главным для  меня всегда была ты,  я  делала все что могла, чтобы  дать тебе

самое лучшее воспитание,  чтобы ты  .получила  хорошее образование,  чтобы я

могла гордиться тобой".

     В  один  прекрасный  день я  устану от  нескончаемых нотаций  и,  чтобы

доставить ей удовольствие, выйду за кого-нибудь замуж, уговорив с.ебя, что в

самом деле его люблю. Поначалу мы будем строить воздушные замки о собстенном

загородном  доме,  о  будущих  детях,  о  том,  как у  них  все замечательно

устроится.  Первый  год мы  еще  будем часто заниматься  любовью,  второй  -

гораздо реже,, а потом, наверное; сама мысль  о сексе будет появляться у нас

раза  два в неделю, не  говоря о ее  воплощении  раз  в месяц. Мало того, мы

почти перестанем разговаривать  друг  с другом. В  растущей  тревоге я начну

спрашивать себя - - может быть, это я  всему виной,  может быть. это со мной

что-то не в  порядке, раз я его больше  не интересую. Единственное, о  чем с

ним можно говорить, - - это его друзья, словно на них свет клином сошелся.

     Когда наш брак будет совсем уж висеть на волоске,  я забеременею. У нас

родится  ребенок,  на какое-то  время  мы станем  ближе друг другу,  а затем

потихоньку все вернется в прежнюю колею.

     Затем  я начну  катастрофически толстеть, как та самая. тетка вчерашней

медсестры,  или  позапозав-черашней,  не  помню,  неважно.   В  сражении  со

стремительно прибывающим весом, сяду на диету, изо дня в  день чувствуя себя

разбитой  и  подавленной оттого,  что  все  усилия бесполезны. Чтобы хоть за

что-то уцепиться, начну  принимать нынешние якобы чудодейственные препараты,

снимающие депрессию,  и после  ночей любви, всегда  столь  редких,  рожу еще

несколько детей. Я буду твердить направо и налево, что дети, мол, смысл моей

жизни, а ведь если подумать, то наоборот: как раз моя  жизнь - это  смысл их

жизни, сама ее причина.

     Все вокруг будут считать нас  счастливой парой, не  догадываясь,  что и

здесь, как всюду, за видимостью счастья таится все та же горечь и тоска, все

то же беспросветное одиночество.

     А потом мне  однажды доложат, что у  мужа есть любовница.  Я, наверное,

устрою скандал,  как  та самая  тетка медсестры, или вновь начну  обдумывать

простейший  выход -  самоубийство. Но  к тому времени я  уже  буду старая  и

трусливая, расплывшаяся и обрюзгшая, с двумя-тремя  детьми на руках, которым

нужна  моя  помощь, их ведь  нужно воспитать, дать им  обра зевание,  помочь

найти свое место под солнцем - ведь у меня обязанности, от которых никуда не

деться, так что какое уж тут  самоубийство  - самоубийство придется  надолго

отложить. Да и  не будет  никакого самоубийства, будут бесконечные скандалы.

обвинения,  угрозы  уйти вместе  с  детьми.  Муж,  как  водится,  пойдет  на

попятный, начнет уверять,  что любит только одну меня и что  такое больше не

повторится, даже не понимая, что на самом-то деле мне некуда деваться, разве

что переехать к родителям - на  этот раз навсегда, до  конца своих дней, - а

это значит вновь с утра до ночи выслушивать нотации и причитания, что я сама

виновата, сама разрушила семейное счастье - пусть какое-никакое, но счастье,

- что он, при всех его недостатках, был все-таки хорошим мужем, не говоря  о

том, что для детей сам по себе наш развод - непоправимая психическая травма.

     Еще через два-три года у него появится новая любовница - об этом я либо

догадаюсь  сама, когда ее увижу,  либо мне кто-нибудь опять-таки поспешит об

этом сообщить,  а я, конечно, закрою на  это  глаза, -  на борьбу с  прежней

любовницей ушло столько сил,  что теперь лучше принять жизнь как есть,  если

уж она оказалась не такой, как я себе представляла. Мать была права.

     Он будет  со  мной  все  так  же  мил,  я все  так  же  буду работать в

библиотеке,  в  полдень на  площади перед театром  съедать  свой  бутерброд,

браться за книги,

     каждую всякий  раз бросая  недочитанной,  глазеть  в телевизор, где все

останется таким же и через десять, и через двадцать, и через пятьдесят лет.

     Только теперь бутерброды  я буду есть  с  крепнущим чувством  вины, все

более безнадежно толстея; и в бары теперь путь мне будет заказан, потому что

у меня есть муж, у меня есть дом, а в нем  дети, которые требуют материнской

заботы,  которых надо  воспитывать,  принося им  в  безоглядную  жертву свою

оставшуюся жизнь.

     И  теперь  весь  ее  смысл  сведется  к ожиданию  той  поры,  когда они

вырастут, и  все более  неотвязными будут  мысли о самоубийстве, но теперь о

нем остается  только мечтать. И в один прекрасный день  я приду к убеждению,

что на самом деле  - такова жизнь, в которой  все стоит на месте, в  которой

никогда ничего не меняется.