Дженсен после происшествия с Джаредом не разговаривал, и в домике повисла гнетущая тишина. Джей несколько раз, мучимый чувством вины, хотел попросить прощения, но, глядя на разгневанного хозяина домика, благоразумно затыкался. Дженсен метался по комнатам – откуда только силы брались – останавливался около закрытых окон и прислушивался к вою ветра за ставнями, забирался то и дело на чердак, обозревал окрестности из зарешеченного маленького оконца и не расставался с оружием.
Он не мог найти себе места, отчаянно искал выход и не находил, прокручивал сотни вариантов, но все планы были практически невыполнимы и опасны. Его раздражали собственное бессилие и физическая слабость, к тому же надо было приглядывать за обидчивым Падалеки.

Дженсен старательно сдерживал себя, чтобы не разораться и не спугнуть несчастного гостя. В конце концов, он не виноват в его проблемах и вообще оказался тут случайно.
Джен, несмотря на то, что своими глазами видел, как некто за деревьями целится в Джареда, все-таки склонялся к мысли, что вряд ли хотели убить именно Падалеки.
Стрелявший в снежной пелене мог спутать, или... невозможно представить, как можно хотеть убить этого безобидного парня.
Дженсен не без оснований полагал, что разбирается в людях.
Стоило только взглянуть на Джея, в его глаза, чтобы понять все про него. Таких обычно все любят, они добродушны, немного нелепы, иногда смешны, у них куча друзей и девушки около них надолго не задерживаются. Они принадлежат всем и никому и при кажущейся простоте бывают довольно упрямы, и если вобьет себе что в голову такой вот падалечина, хрен переубедишь...
Дженсен, в который раз обойдя дом и постояв возле дверей, снова вернулся в гостиную.
Джаред сидел возле камина, скрестив свои длинные ноги, и, почувствовав приближение Джесена, еще больше сгорбился, заерзал, весь изнывая от неловкости.
Мысленно усмехнувшись, Дженсен опустился в свое кресло. Он не хотел признаваться себе, что испытывает к Джареду сочувствие.
Джаред осторожно взглянул на него и снова уставился в огонь.
Вид у него был настолько несчастный, что Дженсен не выдержал, прокашлялся и заговорил, как умел, мягко. В его исполнении «мягко» значило хотя бы без явно выраженной угрозы:
– Джаред. Я... Прошу тебя, больше так не делай, хорошо?
Ему, на самом деле, стоило больших усилий сдержаться и не врезать засранцу снова, там же, у дверей, когда они только зашли в дом после неудачного джаредового побега, но это было бы совсем уж невежливо. Дженсен сам себя не узнавал.
Когда ударил его в первый день, подчиняясь только эмоциям (что ему было очень не свойственно!), он был взбешен, но драться… И теперь снова кровожадные реакции. Он дрался последний раз в детстве или в юности, в общем, очень давно, уже и не припомнить, но Джей вызывал в нем какие-то очень живые и очень... странные реакции.

Джаред с готовностью повернулся к нему, улыбнулся неуверенно, и от этой улыбки Джену снова стало неспокойно. Джаред затараторил:
– Нет, я не... не буду, я просто, не знаю, что на меня нашло. Правда, честно, я не хотел, он же мог... снова тебя ранить! Какой я дурак... Не подумал совсем...
Джей все еще что-то бормотал, а Дженсен хмурился и настойчиво пытался разобраться в себе.
Вчера, когда он привел в дом незнакомца, и узнал в нем Джареда, и вообразил, что это он злоумышленник, его... захлестнула неожиданная обида, скорее даже на себя: как он так мог ошибиться в Джее?! Эта обида и спровоцировала вспышку гнева и неожиданное для него самого дикое поведение.
Сейчас его только изредка посещала неуверенность, он испытующе приглядывался к Джареду и видел все то же — открытого дружелюбного парня; ну никак не может он быть убийцей...
Хм. Он даже не подумал о себе. «Джаред, он вполне мог ранить не только меня, но и тебя тоже, и не только ранить, но и убить…»

Джаред, похоже, даже не помнил, каким крепким ударом его угостил хозяин при первой встрече, по сравнению с другими событиями это сразу же стерлось из памяти, а вот Дженсен при виде разбитого лица гостя каждый раз испытывал досаду и смущение. Которые, впрочем, умело скрывал.

Мир был восстановлен.
Джаред продолжал болтать, теперь уже он говорил о собаках. Когда он умудрился перескочить на эту тему, Джен не уловил, снова погрузившись в собственные мысли.
Так кто же этот злодей?
Зная нелюбовь к себе горожан, Дженсен затруднялся с выбором кандидатуры, и к тому же боялись его больше, чем не любили. Простая неприязнь не повод для убийства в большинстве случаев...
Так кто?
Неужели нападение связано с кражей?
Если учитывать, что в Джареда тоже стреляли, то предположение имеет смысл...
Убрать их обоих может быть выгодно только вору, искать деньги после гибели хозяина и предполагаемого воришки никто не станет, и дело можно будет при определенном умении обстряпать так, будто они друг друга тут поубивали. Или несчастный случай...
Одно ясно — убийца не профессионал.
И еще этот человек привычен к тяжелым погодным условиям, возможно, охотник или рыбак...

Дженсен вдруг понял, что в комнате повисла тишина и Джаред смотрит на него вопросительно, приподняв брови, заглядывая ему в лицо снизу, со своей шкуры, и ждет ответа.
– Прости, я не расслышал, что?
Джаред насупился, сказал разочарованно:
– О, ты меня не слушал...
– Ну извини. – Джен пристыжено улыбнулся. – Я весь внимание...
Джей замялся, но все же спросил снова:
– Ты не мог бы показать мне плечо? Я вижу, тебя беспокоит рана, я хотел бы взглянуть, пожалуйста.
– Зачем это? – сразу насторожился Эклз. – Там все нормально, я обработал царапину.
– Что-то мне кажется, там совсем не царапина, – не сдавался Джаред, проявляя невиданное упорство. – Давай я посмотрю.
– Это ни к чему.
– Дженсен, даже если ты все сделал правильно, повязки надо менять, ты же понимаешь. Ну позволь мне помочь. Пожалуйста.
Дженсен какое-то время молча разглядывал Джареда, будто решая про себя, стоит ли подпускать незнакомца так близко к себе.
Джаред смотрел честными глазами, не моргая, весь подавшись к нему, и так старался выглядеть поубедительней, что Джен сдался.
– Хорошо, – буркнул он недовольно. – И правда, пора менять повязку.



Стоило ли говорить, что раздетым, вернее, полураздетым, Дженсен выглядел очень...
Да, очень. Короче, не в пример привлекательней, чем в куче одежек.
Джаред старался не пялиться на встревоженного Эклза слишком откровенно, но, в конце-то концов, не каждый же день видишь собственного шефа раздетым!
Эклз в одних джинсах сидел на кухонном столе и испытующе смотрел на Джея, словно хотел проникнуть в его мысли.
Джаред напустил на себя самый невинный вид, на какой был способен, и искренне надеялся, что шеф никогда не догадается о его грязных мыслях. Джаред никогда особо не распространялся о своих наклонностях, сам с ними давно смирился, но, кроме Кристиана и семьи, никто не знал, что Джей «играет за две команды».
Пусть Дженсен не догадается. Не сейчас.
Ведь его беспокойство было искренним, а так Дженсен может подумать, что Джей преследовал какие-то свои подлые цели.
Боже, пусть он не догадается... как приятно на него смотреть!
Джаред без преувеличений считал, что он, пожалуй, первый и последний во всей конторе, кому довелось лицезреть уникальное во всех смыслах зрелище.
Только вот плечо...
Джаред сумел не воскликнуть, как совсем недавно: «Срань господня!»
Он даже насильственно улыбнулся, и, оглядев присохший окровавленный бинт, сказал уравновешенно:
– Ну... нужна горячая вода.
Дженсен скосил глаза на распухшее багровое плечо, пробормотал сквозь зубы:
– Нда. Не очень... выглядит. Но не все так страшно, как могло бы... Джей, дерни резко, и все.
– Нет! Больно же будет!
Джаред даже руки убрал за спину, будто его могли насильно заставить оторвать бинт. Он уже и не рад был, что затеял все, но, с другой стороны, надо было давно проверить состояние раны.
Джареду и страшно было, и снова невозможно жаль Дженсена, и еще он снова сердился на него. Ну как можно так безответственно относиться к себе?!
Ничего себе царапина.
Как он тут от кровотечения не умер...
Джей испуганно отогнал от себя страшное видение, а Джен, сцепив зубы, дернул бинт и зашипел, а Джаред одновременно крикнул:
– Нет! Ох...
У страха глаза велики: Джаред на какую-то минуту вообразил, что кровь сейчас хлынет потоком и Джен умрет у него на руках, истекая кровью, но ничего такого ужасного не произошло. Кровь, конечно, появилась и даже потекла тоненькой струйкой по груди Дженсена, но ясно было: никаких жизненно важных сосудов задето не было. Действительно, не все так страшно, как выглядит...
Джен сидел молча, отвернувшись, пока Джаред так же молча и сосредоточенно обрабатывал рану, накладывал повязку – и делал все это довольно быстро и ловко.
Джаред помогал одеть Джену свитер, когда услышал:
– Где так научился?
Джаред пожал плечами, смущенно посмотрел:
– Ну... я... бывает... знаешь... подбираю собак, ну вот, они иногда такие... приходится и раны зашивать, и блох выводить, и я...
Глядя, как босс, только что бывший белее стенки, широко ухмыляется, Джаред смешался:
– Чего ты?
– Так я выходит, для тебя вроде бездомного блохастого пса? А ты, вроде как, не можешь мимо пройти... Твой материнский инстинкт... или что там у тебя? Наседка... ох, ты... ты же, ну точно, я же знал... подбираешь всяких... а я выходит... как они, да? – Дженсен хрипло расхохотался, и так непривычен и не к месту, не ко времени был этот смех, что Джаред окончательно растерялся, глядя как Дженсен, то и дело морщась, продолжает ржать и рукой утирает слезы, всхлипывая и охая.

Джаред с сомнением смотрел на Дженсена, не находя в ситуации ничего смешного, а Дженсен, глядя на него, не мог остановиться. Он даже нагнулся и закрыл лицо рукой, сквозь смех слышно было бессвязное:
– Ох, не смотри так на меня, Падалеки, я не... собака... Ты сейчас глядишь так, будто один из твоих несчастных псов... загово... заговорил, о, господи... как же давно я так не... смеялся.
– Тебе просто не приходилось видеть, до чего может дойти человеческое безразличие и намеренная жестокость. Если бы ты спас хоть одно живое существо от смерти и пристроил в добрые руки, ты бы не ржал так. Ничего нет смешного.
– Да-да, я понял, собаки иногда лучше людей... – Джен обессилено вздохнул и попросил неожиданно легко: – Джей, помоги слезть со стола, боюсь опрокинуть.

Джаред охотно придержал стол, пока Дженсен, помогая себе одной рукой, соскочил с него. Сам попросил! Надо же, прогресс налицо, и без всяких «я сам» и «отвали».
Джаред даже улыбнулся, когда Джен заявил, сверкая глазами:
– Кажется, я снова голоден. Джаред, как думаешь, не пора нам перекусить?

Аппетит – признак хороший. Когда человек при смерти, он не хочет ничего, тем более, есть, а смотреть, как Дженсен жадно вцепляется крепкими зубами в копченый свиной окорок, было одно удовольствие.
Дженсен не дразнил его больше наседкой и не вспоминал собак, но когда Джей подкладывал ему на тарелку новые куски, пододвигал стакан, подливал кофе – он насмешливо щурил глаза и весь лучился улыбкой, напоминая большого рыжего кота возле миски со сметаной.

Джаред даже замер от неожиданного сравнения и появившейся перед глазами картинки. Кот, точно! Вот кого ему напоминал хозяин! Рыжий, наглый, опасный, двигается легко, мягко ступает, гуляет сам по себе и никто ему не нужен. Никто не знает, где его теплое логово и кто гладит его по шелковой шерстке.
Нда, ну если Эклз – кот, то он сам – собака, и нет ничего удивительного в том, что они не сходятся характерами и не могут ужиться...
То, что они вполне мирно вместе обедают сейчас — ничего не значит. Они просто вынуждены торчать тут вдвоем, в замкнутом пространстве, и примиряет их друг с другом надежда близкого расставания.

Дженсен за едой продолжал искать возможности выбраться из ловушки.
Он с сомнением оглядел Джареда, размышляя. Парня должны искать. Даже с учетом непогоды – у него есть родные, друзья, неужели никто не озаботится его отсутствием? Джен спросил задумчиво:
– Джаред… скажи, у тебя есть девушка?
У Джареда все внутри замерло от недоброго предчувствия, он подозрительно глянул на Эклза, такого спокойного, сосредоточенного – инквизитор хренов, вот зачем он спросил? Почувствовал что-то? И будет сейчас его пытать…
Джей кашлянул, сказал давшим петуха голосом:
– А почему ты спрашиваешь?
Голос его прозвучал так неестественно, что Дженсен с удивлением поднял брови, скорчил непонятную рожицу и тут глаза его снова зажглись насмешкой:
– Да просто спросил. Так есть?
Джаред не умел врать. Не умел, не умел, и мама всегда ему это говорила и советовала – говори, сынок, правду. Если не спрашивают – молчи. Но если спросили, говори правду, иначе будешь выглядеть очень глупо, твое лицо все скажет за тебя.
Джаред опять понемногу стал злиться, с вызовом ответил:
– Нет!
Дженсен с досадой покачал головой, буркнул:
– И кто бы сомневался…
Джаред ощетинился, спросил обидчиво:
– Почему это?
– Да какая нормальная девушка будет дружить с таким чудаком! Все-то у тебя не как у людей. Вместо того, чтобы готовиться к Рождеству, покупать всем родственникам и девушке, в том числе, подарки, ты прешься в буран к бывшему начальнику, чтобы в красках описать ему, как ты не виноват! Без всякой доказательной базы, так, просто поверьте мне, я же такой милый парень! И, наверно, всегда у тебя так. Девушки у него нет… Еще бы, девушка в кино хочет, а ты по темным закоулкам паршивых собачек вылавливаешь. Ей хочется колечка или потанцевать в клубе, а ты ей, поди, какие-нибудь нудные книжки пересказываешь…

Джаред облегченно перевел дух – нет, кажется, не догадался. А он-то испугался, что Дженсен сейчас начнет подозревать его… правильно, в общем, подозревать.
Но, прислушавшись, Джаред обиделся снова. Проницательный Эклз действительно хорошо разбирался в людях, и джаредовскую тактику обращения со слабым полом просчитал на раз. Но все равно обидно… По словам Дженсена выходило, что он непроходимый тупица, и за пренебрежительным «чудак» явно слышалось «дурак».
– Мои проблемы с девушками тебя не касаются, – огрызнулся Джаред. – Какое тебе дело до них? Тоже мне, сидит тут, как сыч. Извините, что нарушил ваш покой. Развлекались бы и дальше со своими таинственными маньяками, как будто мне все это надо…
Джаред, чувствуя, что сейчас много всего лишнего наговорит, быстро поднялся со стула, но не успел даже шага сделать в сторону, как Джен вскочил тоже, молниеносным движением схватил его за руку, дернул к себе и сказал отчетливо и тихо, глядя ему прямо в глаза, будто гипнотизируя:
– Так, спокойно. Никто никуда не уходит. Успокойся, Джаред, я не хотел тебя обидеть. Извини.
Джаред неизвестно от чего ошалел больше: от прикосновения крепкой ладони к своему запястью, или от этого взгляда, или от невероятного – Эклз извинился! Что-то неслыханное. Не может быть, ему послышалось.
Однако как же быстро Дженсену удается его вывести из себя! Феномен просто.
Никто другой так не действовал на Джареда. Сейчас он замер, не в силах отвести взгляда от его глаз, и только усилием воли не позволял себе накрыть руку Джена своей.


Дженсен, убедившись, что его своенравный обидчивый гость никуда не бежит, осторожно отпустил его руку, отступил.
Как же тяжело с ним.
Дженсену казалось, что вот с такими контактными милыми парнями должно быть легко и просто, они не устраивают истерик на ровном месте и не бегут в буран или куда глаза глядят, чтобы только насолить оппоненту.
Либо его личность так разрушительно действует на Джея, либо еще чего…
Пряталось что-то в этом парне неуловимое, привлекательное и запретное, и в чем дело, Дженсен понять никак не мог.
В нем была какая-то загадка, и, при всей кажущейся простоте, к Джареду не так-то просто было подобрать ключик.
Он со всеми и ни с кем, его любят все, и его сердца хватает на всех… но понемногу, совсем мало.
«Джаред, а есть ли кто, ради кого ты готов отдать жизнь? Любишь ли ты кого по-настоящему?»


Близилась ночь, неугомонный Дженсен, бродивший как тень от окна к двери, от двери снова к окнам, вдруг принялся застегиваться, надел вязаную шапочку, и с самым решительным видом направился к двери.
Обеспокоенный Джаред преградил ему дорогу, спросил испуганно:
– Куда ты? Сам же сказал, никто никуда не уходит. Дженсен!
Джен с ненавистью уставился на него:
– Уйди с дороги. Не могу я тут… как крыса, отсиживаться!
Джаред, понимая, что эту ненависть вызывает не его персона, поежился, но не отступил:
– Дженсен, пожалуйста… ну вот, теперь я тебя успокаиваю.
– Да я спокоен! – взвился Джен. – Пусти, я хочу выйти – посмотрю движок, что там случилось. Джаред!
– Нет. Ты можешь это сделать завтра. Или рано утром, когда психа с ружьем, вероятнее всего, не будет снаружи.
– Ты меня будешь учить, ботаник!
Дженсен вознамерился силой снести Джареда с дороги, но это оказалось не так-то просто.
Джей был выше, шире в плечах, и пренебрежительное «ботаник» к нему никак не подходило.
В представлении Джея ближе всего к такому определению подходил его друг Кристиан, ввязавший его в эту историю – щуплый, мелкий, белобрысый и в очках.
Но вот – несмотря на все внешние признаки, Кристиана, первого задиру и выпивоху в городке, ботаником не обзывали, даже в голову не приходило никому, а вот Джаред частенько это слышал в свой адрес и недоумевал.
Видимо, имелся в виду склад характера, что ли…
Вот и сейчас он занят был размышлениями по этому поводу, пока с легкостью противостоял натиску неугомонного босса, ухватив его за бока и припечатав как можно аккуратнее к стене. И еще прижал собою, чтобы не дергался.
Джаред еще заметил, как удивленно расширились глаза Дженсена, как приоткрылся рот, и он уже приготовился слушать поток ругательств, радуясь про себя все возрастающему иммунитету против Эклза.
Дженсен молчал, и Джаред обеспокоено заглянул ему в лицо и пришел в ужас: побелевший от боли, Дженсен стоял, закрыв глаза, придавленный к стенке Падалеки и еле дышал.
Джаред, перепугавшись, шарахнулся от него, потом снова подскочил, схватил его за предплечья, легонько сжал, позвал взволнованно:
– Джен! О, черт, я совсем забыл… Придурок… Дженсен! Эй, посмотри на меня, слышишь?
Джен глаза открыл, невидяще посмотрел, втянул воздух сквозь зубы, сказал, успокаивая то ли себя, то ли Джареда:
– Тихо… Сейчас…
– Дженсен, я не хотел, прости, больно, да?
Джаред готов был убить себя, глядя, как Дженсен бодрится и слабо улыбается:
– Сейчас все пройдет.
А еще хотелось прижать его снова к груди, но уже не так, как прежде, а нежно, с величайшими предосторожностями, как самую большую драгоценность, и шепнуть в ухо что-нибудь ободряющее… или ласковое.

Дженсен скоро пришел в себя, и ему быстро надоело выслушивать бесконечные горячие извинения. Он оборвал Джея:
– Хватит уже. Я все понял – ты не специально.
Они вернулись в гостиную, хоть одно радовало: происшествие охладило желание Дженсена выйти наружу.


В преддверии ночи Джареда необычайно занимало, как они будут спать, но Дженсен не дал ему пофантазировать на эту тему. Он заявил, что спать не собирается, будет сидеть в своем кресле и сторожить – кто знает, что на уме у преступника.
Джареду было предложена все та же шкура, на которую Джей лег, незаметно вздыхая.
Он еще поворочался, подтыкая под голову подушки, еще немного понаблюдал за невозмутимым Дженсеном и вскоре незаметно для себя заснул.


Дженсен увидел, что его беспокойный гость спит, и немного расслабился.
Прислушиваясь к шорохам и прочим посторонним звукам, он думал сразу о нескольких вещах, как бывает, когда ничего не мешает…
Джаред очень симпатичный парень. Как Джей испугался за него…
Это разом отрезвило Дженсена, он слушал, как Джаред путано извиняется, и сердце сжималось от неожиданной тревоги: черт, он же пропадет, если останется один.
И он, Дженсен, ведет себя ничем не лучше его, когда вот так истерично бежит наружу, утомившись сидеть взаперти. Хорош, нечего сказать, повел себя как дурень и забыл уже, как сам же пафосно заявлял, что отвечает за своего гостя.
Хорош хозяин… Джен вздохнул, посмотрел еще раз на раскинувшегося во сне Падалеки, усмехнулся.
Как он забавно открыл рот. И вид такой… невинный…

В голове снова зароились мысли, которые появились на кухне, когда Джаред, старательно пряча глаза, перебинтовывал ему плечо.
Интересно, ему это показалось?
Или это отражение его собственных чувств?

Как же давно все было…
Дженсен забыл, каково это, когда тебя касаются сильные мужские руки, какими они могут быть осторожными, эти прикосновения.

Джен не хотел вспоминать. Прошло немало времени, но эти воспоминания и сейчас приносили боль.
Тогда он был студентом, обычным, как все, подрабатывал в пиццерии и иногда прогуливал лекции, и у него был друг. Первый и последний, которого он близко подпустил к себе – и горько потом пожалел об этом.
Джереми оставил его и на прощанье сказал, что нашел себе очень богатого дружка. Такую удачу нельзя упустить. И еще сказал, и слова эти навсегда врезались ему в память:
– Ты, конечно, смазливый, Дженни. Я не смог пройти мимо, но как же я был разочарован. Ты какой-то… деревянный, что ли, бесчувственный и, ей-богу, резиновая баба по сравнению с тобой просто страстная цыпочка. Извини, но я сыт по горло. Прощай.

После этого у Дженсена больше не было близкого человека, каких бы ему авансов ни делали сокурсники и сокурсницы. И еще появилось упрямое желание – несмотря ни на что добиться успеха, стать обеспеченным, таким, как тот, ради которого его бросил Джереми.
Разоренная шахта, пьющий отец, потом смерть мамы, а за ней отца – все было. Дженсен только упрямо сдвигал брови и шел к цели, и только один бог знает, каких усилий это ему стоило – восстановить семейный бизнес и даже сделать его процветающим.
Он стал одним из богатейших людей в штате и самым богатым в Форксе, и до недавнего времени считал, что больше ему ничего не надо.

Пока не появился этот смешной Падалеки.

Дженсен вздрогнул от неожиданности, когда совсем рядом услышал:
– Джен. Может, ты поспишь, а я посижу?
Надо же. Он так погрузился в свои мысли, что не услышал, как Джей проснулся, и не увидел, как тот сел и смотрит на него.
Хорош сторож.
Дженсен принял невозмутимый вид, отмахнулся:
– Спи.
– Нет, давай теперь я посторожу, – заупрямился Падалеки, откинул одеяло, подошел к креслу, протянул ему руку. – Давай, вставай. Теперь моя очередь.
Дженсен с неясным чувством смотрел на протянутую широкую ладонь, потом как во сне вложил свою руку в его.
Джей выдернул его из кресла, улыбнулся и шумно плюхнулся на его место, покосился на рядом прислоненное ружье и тут же заявил:
– Эм. Если что услышу, я тебя разбужу. Но брать его не буду, ладно?
– И не надо. Еще отстрелишь себе чего.
Джен стряхнул наваждение, растянулся на шкуре, со стоном удовольствия потянулся: многочасовое сидение в кресле – небольшое удовольствие.

Теперь он снизу разглядывал Джареда, и на языке у него вертелись сотни вопросов.
Отложив скользкий вопрос про девушек, Джен начал с другого:
– Джаред, скажи, кто знал о твоей поездке?
– А зачем?.. А…Ты думаешь, кто спохватится, что меня нет?
Дженсен кивнул, про себя подивившись сообразительности Джареда, а тот охотно сказал:
– Кристиан. Только он, наверно, не сразу начнет меня искать... Сейчас праздники и вообще...
– А родители? Они разве не беспокоятся о тебе?
– Они уехали в гости на несколько дней к тетке в Рочестер, еще когда дороги были открыты...
– Значит, кроме Кристиана, никто искать тебя не будет...
– А тебя? – Джаред с надеждой уставился на шефа.
Дженсен отрицательно покачал головой:
– Я велел себя не беспокоить пару недель, неделя уже прошла. Но что-то подсказывает мне, еще неделю мы тут не продержимся.
– Еда кончится?
Дженсен хмыкнул, снова некстати вспомнив про каннибалов, Джаред замямлил:
– А чего. Ты же не рассчитывал на гостей...
– Да уж. На гостей я точно не рассчитывал. Особенно на вооруженных психов и заодно на всяких пожирателей сервелата. – Дженсен какое-то время размышлял, потом снова приступил к расспросам: – А почему Кристиан не будет тебя искать? Он подтолкнул тебя на необдуманный поступок. Он знает, что ты поехал ко мне и, наверно, предполагает, что добровольно ты у меня гостить не останешься... Ну, присуще же ему обыкновенное любопытство? Мол, как прошла встреча? И все такое... Джаред, чего ты молчишь?
Джей вздохнул и признался:
– Ээээ... мы выпили тогда. Вот. Вернее, он напился сильно, мне пришлось везти его домой, а утром я уехал и даже ничего ему не сказал. Боюсь, он может и не вспомнить...
– Нда. – Джен скептически оглядел еще раз Джареда, и под его взглядом Джей поежился, ему снова стало неуютно.
– Хорошие у тебя друзья, ничего не скажешь, – констатировал Эклз.
– Хорошие. У тебя их вообще нет! – огрызнулся Джаред и тут же пожалел о невольно вырвавшихся словах Дженсен не ожидал такого от Джея, на губах его снова появилась кривая улыбочка. Но он быстро справился, сказал невесело:
– Да, точно. Нет. Я же чудовище, как ты говоришь... Какие у монстра могут быть друзья?
– Я не говорил... – Джаред не знал, куда деваться от стыда, а Джен вполне спокойно продолжил:
– Да я знаю, что вы все обо мне думаете. И, если честно, мне наплевать. Пусть боятся, пусть придумывают всякие глупые сплетни. И мне не нужны друзья, я сплю спокойно и не боюсь предательства. Сегодняшний друг завтра может стать самым опасным врагом, он знает все твои слабости... – Джен замолчал, быстро взглянул на Джареда, закончил бесцветно: – Я не могу это допустить.
Джаред затаил дыхание. Его кто-то предал? Он снова не хочет «это допустить»? Но нельзя же всех под одну гребенку, если попался на пути один негодяй.


Опять они чуть не поссорились. Дженсен отвернулся от него, укрылся пледом и притворился спящим, а Джей сидел в хозяйском кресле и мучился.
Блин, да что ж такое.
Как ни начнут разговор, непременно в итоге ссорятся, и каждый раз он чувствует себя виноватым, хотя это Джен провоцирует его!


Джаред подложил еще немного поленьев в камин, сонно моргнул и в который раз посмотрел на каменную спину Дженсена.
За пару часов тот даже не шевельнулся. Вполне возможно, что спит.
А может, обиделся. Джей заерзал на неудобном кресле, с тоской посмотрел на часы.
Всего лишь три часа ночи…
Нет, это невозможно.
У него затекла спина и ноги, и вообще, это пытка – сидеть в этом неудобном кресле.
Все, хватит.
Дженсен спит, он даже не заметит, если он приляжет на краешек шкуры.
Нет-нет, спать он не будет! Но можно же и лежа дежурить, он обязательно услышит, и ему даже удобнее будет, быстрее разбудить Дженсена, тихонько потрясти его за плечо… Нет, за плечо не надо.

Уговаривая и торгуясь сам с собою, Джей сел на шкуру, потом лег и, довольно потянувшись, некоторое время лежал и смотрел в потолок, наслаждаясь отдыхом.

А еще через двадцать минут он тихонько подобрался к Дженсену и осторожненько приподнял его плед и… закусив губу, решительно улегся рядом и прижался, впрочем, весьма осторожно, грудью к его спине.
Некоторое время Джаред напряженно ожидал, как тишину разорвут ругательства Дженсена, но тот упорно молчал.
Джей перевел дух, но руку на талию Джена положить не рискнул, хотя очень хотелось.
Наверно, он все-таки спит, а не притворяется.

Это для тепла. Это только для тепла, ему показалось, что Дженсену холодно, он только хотел согреть его.
Да и самому согреться, в этом же нет ничего дурного, правда?
Он так и скажет, если Джен проснется, а еще скажет, что ничего не имел в виду такого, когда говорил про друзей.


Ему снова хотелось просить прощения. Это уже становится нормой…
А еще от всех переживаний Джареду ужасно захотелось спать.
Сейчас. Он только подремлет чуть-чуть – и разбудит Джена.
Или сам встанет. Глаза неудержимо слипались, Джей, забыв о своих страхах и прочих условностях, уже в полусне устроился поудобнее, его рука скользнула на талию Джена, он длинно вздохнул и окончательно провалился в сон, что-то пробормотав себе под нос.

Он не мог видеть, как Дженсен, глядя в темноту впереди себя, насмешливо улыбался.
«Говоришь, у тебя проблемы с девушками, Падалеки? Ну-ну… Кажется, с тобой все ясно».