[700x475]
Настроение сейчас - Так и не дописал - настроения нет...

Пятница. 22 апреля. Утро.
Выехали без особых задержек. Погода отличная, настроение – не очень, ибо все прогнозы мира обещают ухудшение погоды в ближайшие сутки. Закон подлости. Целых две недели стояла никому не нужная жара, и вот – пожалуйста. Впрочем, пока никаких признаков ухудшения погоды нет. На небе – ни облачка, полный штиль и 18 градусов тепла.

Пятница. 22 апреля. Полдень. До речки доехали довольно быстро и стали. Несмотря на обещанный небывало низкий уровень воды этой весной, дорогу всё-таки перемыло. Я предлагаю форсировать её, но Серёжа отказывается наотрез – боится за свой паркетник. Придётся ехать в объезд, а это крюк не менее чем в полтора часа. Со вздохом вспоминаю свой старенький УАЗ – на нём я бесстрашно переезжал практически любые водные преграды. Жара тем временем стоит неимоверная +25. Николаич пьёт пиво. Я отказываюсь.

Пятница. 22 апреля. 15 часов. Наконец-то мы в деревне. Загоняем машину к деду Петру и начинаем таскать вещи в лодки. Николаич с Серёжей плывут на «резинке», я же свою даже не надуваю – предпочитаю плыть на старой дедовой лайбе. Сам дед легко скользит по воде на обласке – веслом почти не работает, а всё равно уже впереди всех. Льда на курье практически нет – аномальная жара сделала своё дело. Периодически видим уток – крякв, шилохвостей, свиязей и чирков. Один раз прямо над нашими головами с дребезжащим свистом проносится огромный табун гоголей. Но они летят куда–то дальше, видимо – к большой воде.

Пятница. 22 апреля. Ближе к вечеру. Добрались до избушки. Разложили вещи. Быстренько выпили, перекусили и разошлись обустраивать скрадки. Я довольно скоро обнаруживаю свой прошлогодний шалашик, но, к сожалению, воспользоваться им мне не придётся – слишком далеко до воды. Половодье нынче сиротское, и мне снова не приходится накачивать лодку – расставляю чучела в сапогах – мелко. Новый скрадок делать лень, и я просто набрасываю маскировочную сеть прямо на кусты черёмухи. Сверху добавляю сухой травы и сосновых лапок. Устанавливаю прямо среди кустов стульчик, убираю несколько веток, раскладываю всякие причиндалы, чтоб были под рукой, и возвращаюсь к избушке.

Пятница. 22 апреля. Сумерки. Конечно, официально охота открывается только с утренней зари в субботу, но так уж повелось по всей великой Руси, что стрельба начинается с зари вечерней в пятницу. Николаич предлагает выпить ещё, но я отказываюсь. Мы собираем ружья и расходимся.
Охота начинается для меня просто феерически. Не успел я как следует угнездиться на стульчике, как прямо в чучела с хриплым шавканьем сел здоровенный матёрый крякаш. Сердце у меня, конечно, заколотилось бешено, но рука не дрогнула. Что называется, почин есть! Мандраж проходит – теперь можно не переживать понапрасну. Тем временем почти стемнело. Только я собрался вылезти из своего куста, как прямо напротив меня сел ещё один здоровенный селезень. Промазать по нему даже в темноте было довольно трудно, однако я умудрился. Крякаш улетел, но я даже не успел толком расстроиться - буквально через полминуты чуть в стороне от чучел сел табунок шилохвостей. Я к тому времени уже вылез и укрытия и просто стоял у края воды. И уж тут не промахнулся! Настроение сделалось вообще просто отличное. Ещё бы - впереди были ещё два полных дня охоты, а у меня такой задел! Я вернулся в избушку почти одновременно с Николаичем и Серёжей. Они тоже пришли с добычей и были очень довольны и возбуждены.
Дед Петя уже спал, по-стариковски натопив печь–буржуйку так, что находиться в избушке не было никакой возможности. Мы расположились «опен-эйр» и принялись отмечать открытие охоты. Ну как полагается, с традиционным выпиванием « за поле» и пр. Погода к тому времени уже начинала потихоньку портиться…

Суббота 23 апреля. Раннее утро. Проснулись ещё затемно, и сразу поняли, что никакой охоты сегодня не будет. Дул шквалистый ветер с дождём и, как – будто, даже с мокрым снегом. Резкое похолодание – как и ожидалось… В самом по себе холоде, конечно, ничего страшного нет, но в вот беда - в такой сильный ветер утки не летают… Я всё-таки прогулялся до своего куста. Вода немного прибыла, а чучела проклятый ветер сбил в кучу. Собрал их, распутал лески с грузиками и оставил пока на берегу. Вернулся на стан. Николаич, который ставил чучела на глубокой воде уже недосчитался нескольких штук. К тому же у него унесло резиновую лодку, пока он лазил по берегу. Лодку, правда, далеко не утащило – прибило к противоположному берегу курьи, и Серёжа бесстрашно сплавал за ней на дедовом обласке. Дед Петя сокрушается, что не поставил сразу по приезду сети. А в такой шторм поставить их, конечно, нереально.


Суббота 23 апреля. День. Из-за ураганного ветра вынуждены весь день оставаться на стане. В основном, пьём, едим и разговариваем. Пьём, впрочем, немного. Не за этим мы сюда ехали. Напиться, что называется, можно и дома. Серёжа под руководством деда Пети ремонтирует коптилку. Николаич пилит сушняк маленькой бензопилой «Штиль». Я варю похлёбку из чирков. Все в один голос ругаем погоду.

Суббота 23 апреля. Вечер. Ветер не унимается. Мы с Дедом Петей всё-таки умудряемся воткнуть неподалёку от берега пару сетей. Где-то вдалеке слышна ружейная канонада.
«По кому они там стреляют? - недоумевает Серёжа, - ни одной утки ж не видно».
«Известно, по кому, – говорит дед Петя, - по бутылкам. Нажрались да соревнуются».
Я залезаю на берёзу и звоню домой. Жена говорит, что у тёщи в деревне ураган повредил подстанцию, и у многих жителей сгорела бытовая техника. Спускаться с берёзы, кстати, значительно труднее, чем забираться на неё.

Воскресенье. 24 апреля. Пасха. Утро. Погода несколько улучшается. Временами появляется солнце. Ветер несколько ослабевает. Утренняя зорька для меня проходит безрезультатно, Николаич же умудряется взять двух шилохвостей. Серёжа в Пасху охотиться отказывается наотрез. Надо же, какая высокодуховная нынче пошла молодёжь… Дед Петя проверил сети. Рыбы в них совсем немного – крупные окуни, язи и судак. Надо бы поставить частушки, наловить чебаков для копчения.

Воскресенье. 24 апреля. День. Приближающийся шум лодочного мотора нас несколько настораживает. Впрочем, бояться нам нечего – документы в порядке, сети не видны, а рыбу для ухи мы, если что, наловили удочками. Удочки у деда Пети имеются. Эдакие раритеты – берёзовые хлысты, которым уже лет 100, не меньше.
Встречаем моторку – в ней, конечно, никакие не инспектора, а охотники – медвежатники. Охоту на косолапого открыли неделей раньше, так что вид у мужиков соответствующий.
Колбасит их с похмелья не по-детски. Серёжа с бутылкой водки является им как Спаситель. «Христос Воскресе!» Оклемавшись, мужики досадуют, что деньги на лицензии, похоже, пропали.
- Нету Миши в тайге. Совсем нету. Да и что ему там делать? Жрать-то в лесу сейчас нечего. Весь Миша нынче у деревень – лазит по помойкам, да скотомогильникам.
-Так и охотились бы у деревни, - простодушно замечает Николаич.
После обеда слушаем по радио трансляцию матча «Томь» - ЦСКА. Обмываем гол Канунникова. После игры я опять лезу на берёзу и звоню сыну. Он как раз идёт со стадиона. Говорит, что судья – козёл, не дал 11-метровый, и что мы должны были выигрывать. Ну, не знаю… лично я рад и ничейному результату…

Воскресенье. 24 апреля. Вечер. Зорька была неважная, зато прямо над нами прошли журавли… Прямо как в песне «летит к закату на исходе дня»… Журавли шли низко, и закрыли всё небо над головой, точно гигантский цепеллин… Если вы когда-нибудь видели журавлиный клин, то поймёте мои чувства… лично я описать их не могу…

Понедельник. 25 апреля. Утро. Погода опять наладилась… вот он – пресловутый «закон подлости». Последняя зорька довольно результативна, но настроение несколько портит неотвратимость скорого отъезда…

Понедельник. 25 апреля. День. До дома добираемся фактически без приключений…

на этом записки обрываются - прим. ред.