Чем ближе к вечеру, чем чаще приводят с вокзала в комнату милиции безнадзорных детей.

— У меня дома есть чистый костюм, просто я готовлюсь к школе и не хочу его марать, — отвечает еще один мальчишка на вопрос сотрудника милиции, почему он оказался на вокзале в такой грязной одежде.

А в очереди на объяснение причин своего нахождения на вокзале уже несколько подростков.

Некоторые малыши свои имя и фамилию называют четко, как в армии на вечерней поверке — значит, здесь они не впервые.

Девчушка, размалеванная, как сингапурская проститутка, смотрит в окно на привокзальную суету, где будто бы ждет ее знакомый, и плачет, стараясь не размазывать косметику. У стенки с потухшим взглядом, явно равнодушный к своей участи, стоит мальчишка лет 10-12. Чувствуется, что здесь он не в первый раз.

Как дома, ведут себя здесь и 13-летняя Аля с 6-летним братиком Мишей и их приятель 10-летний Сережа.

— Ты умывался сегодня, Миша? — спрашиваю маленького. На щеках у него грязные разводы.

— Нет. Я часто не умываюсь, — доверчиво отвечает малыш.

Ребятишки поехали из Автозаводского района к отцу на рынок в Гордеевку, который работает там грузчиком. Мамам не сказали, куда и зачем едут.

— Зашли на гусей посмотреть на рынок, тут нас и сцапали, — доверительно сказал Миша.

В ожидании мам эти дети провели несколько часов. У одного из детей папа был дома, но инспектору, позвонившему домой, чтобы забрал сына, родитель ответил так: «Мать придет с работы и съездит…».

Все лето эти дети провели на улице. «По помойкам шарили», — откровенничает Миша.

Шестилетний мальчик в милицию попадает далеко не в первый раз. «Я вот здесь спал», — показывает он на место у порога.

Пока мамы едут за детьми с работы, пытаюсь как-то развлечь их. Но ни сказок, ни стихов они не знают. Долго пытаются что-нибудь вспомнить, чтобы записать на репортерский диктофон и потом послушать, но в их детстве сказок не было.

— Я знаю песню, но матную, хотите — спою! — наконец предлагает Миша.

Все же старшая девочка вспомнила стишок: «Идет бычок, качается…». Дети завороженно слушают свои голоса, записанные на диктофон. Домой уже не хочется — «Здесь лучше!». Но вот пришли мамы, все трое бросились к ним. Мамы, отвесив своим чадам по затрещине, оправдываются, что на работе целыми днями, следить за детьми нет времени. Сама же милиция развозить задержанных ребятишек по домам не имеет возможности — нет бензина. Мамы пишут расписки, что детей получили, одна долго не могла вспомнить, какого года рождения ее сын, — «Свет, тебе же двенадцать весной отмечали? Значит моему одиннадцать, они же погодки», и быстро уходят.

Двенадцатилетняя кормилица

Катя, хотя и старая знакомая милиции, но тоже не избежала привода — все-таки идет операция.

— Вы меня только в спецприемник не возите: мама болеет.

Эта 12-летняя девочка одна кормит семь человек. Занимается попрошайничеством на Центральном рынке.

— В обычные дни рублей по двадцать выходит, в выходные — по сто, — с гордостью говорит Катя о своих заработках.

Чувствуется, что девочка умненькая, речь ее развита, держится уверенно и артистично.

— Я особенно люблю читать сказки Джанни Родари, — рассказывает Катя.

Отца в семье нет, кроме Кати еще пятеро детей.

— Но один у нас неродной, приемный, цыганенок, — рассказывает Катя, — Мамка у него от туберкулеза умерла, отец сидит, а дедушка хотел его продать, но моя мама себе забрала.

Они уже выбрали себе место на карте

Симпатичная девочка в акварельном возрасте, в новом черном платье, рядом подружка опустила голову, от нее пахнет спиртным. Наташа и Света — из Пермской глухомани. В Нижнем Новгороде находятся больше месяца.

— На что живете? — записав их фамилии, спрашивает, заполняя протокол, сотрудник милиции.

— Зарабатываю, — ответила Наташа.

— Чем?

— Натурой, — простодушно ответила девочка, и заманчиво облизнула свои розовые губки.

Девчонкам, с их слов, по 18 лет. Но документов — никаких.

— Никто дома не расстраивается, — сказала Света, — Отец меня выгнал из дома.

— А я домой опоздала вечером, возвращаться было страшно, что опять попадет, — добавила Наташа.

Сначала электричками добрались до Перми, там на вокзале познакомились с каким-то мужчиной, который повез их в Москву, обещая красивую одежду и много денег. Думали лето погулять, а к осени вернуться домой. По дороге девчонки все же сообразили, что дядя везет продать их в какой-нибудь московский бордель, и в Нижнем Новгороде из поезда сбежали. Попали на 10 дней в спецприемник. Интересно, что тот мужчина все это время терпеливо ждал, когда девчонок освободят, чтобы везти их дальше. Каким-то образом им удалось избежать этой встречи.

— В спецприемнике нам дали справки, но в поезд с ними, чтобы ехать домой, нас проводники не пустили, — рассказала Наташа, — А потом эти справки мы потеряли.

Домой девчонки все же написали, что живы, но в каком городе находятся — сообщать не стали. Света ночует в семье у какой-то девочки, с которой случайно познакомилась, а Наташа последнюю неделю — у парня с Южного шоссе.

— Приодел меня, — показала она на свое новое платье.

Другой одежды у них нет совсем. Что было — пропало в спецприемнике.

— У меня ребенок есть, — вдруг сказала Наташа, — завтра ему одиннадцать месяцев исполнится.

— Как ребенок?

— Нагуляла, — просто ответила Наташа. — С парнем из соседнего села. А сын остался с родителями. Они его любят больше меня, а отец пилит все время…

— И куда этих путешественниц? — спросил я сотрудника милиции, который пришел за этими девушками.

— Они уже выбрали свое место на карте…

Если они не вернутся домой, то дорога в жизни у этих девчонок действительно ясная — какая-нибудь секс-фирма в лучшем случае. Как они не попали туда раньше — можно только удивляться.

А в очереди на собеседование с сотрудниками милиции еще несколько детей… За 7 месяцев сего года через этот кабинет прошли 1048 ребятишек. Нормальная школа. И сколько же таких школ путешествует сейчас по нашей широкой стране…