Однажды Терентьев поехал за границу. Не все ж ему в своем тьмутаракань сидеть, верно? Выправил себе загранпаспорт, все чин чинарем и поехал. Но не просто так, а по приглашению. Шведка пригласила, Аннеттой кличут.
Дело было так.
Однажды Терентьев трясся с дачи на электричке. Народу было полно, что селедки в бочке. Терентьев успел сесть на своей станции, и теперь мужественно терпел, как из прохода на его левое плечо наваливаются несчастные пассажиры. Наконец, ему это надоело, Терентьев встал и уступил место «белокурой Жази», что притиснулась к нему в вагонной давке. Так он про себя назвал эту девицу неопределенного возраста, и которую в душе возненавидел за причиняемые ему неудобства.
Девица широко улыбнулась, сказала какое-то иностранное слово и уселась на место Терентьева. «Шпионка!» - тут же мелькнуло в голове Терентьева. Он сразу вспомнил песню Высоцкого на эту тему, про «шпионок с крепким телом, ты им в дверь – они в окно».
- Чаво? – переспросил Терентьев.
- Спасьиибо! – с большим акцентом ответила иностранка.


На Терентьева смотрели со всех сторон, и он почувствовал себя неловко. Вскоре место рядом с «белокурой Жази» освободилось, и Терентьев, облегченно вздохнув, плюхнулся на него. Она заговорила первой:
- Анетта! – и протянула мужчине свою маленькую ручку. Терентьев осторожно пожал ее ладонь своей лапищей. Вскоре он уже знал, что шведка интересуется русским народным фольклором, в частности, казацкими песнями, работает переводчицей славянских языков в Швеции, и приехала в Россию собирать материал для своей книги.
На них осуждающе смотрели советские граждане. Общение с иностранцами было под запретом. А тут Терентьев раздухарился: он вспомнил, что у него есть два обрусевших друга, казаки с Дона, которые как раз, выпив как следует, часто исполняли эти свои казацкие песни.
Терентьев, к восторгу Анетты, пообещал свести ее с этими друзьями. Выходя из электрички, шведка записала номер телефона и адрес Терентьева. Позвонила. Вскоре они встретились с казаками и провели чудесный вечер с песнями и даже танцами. Один друг в конце мероприятия даже приударил за иностранкой, Терентьев приревновал, и всё закончилось дракой.
Анетта была и в шоке, и в восторге. В итоге она потащила Терентьева в шведское посольство на Мосфильмовской, где сделала ему приглашение в Стокгольм. Так Терентьев получил шведскую визу и, купив билет на поезд через Хельсинки, выехал в загнивающий капиталистический мир.
Перед поездкой Терентьев основательно затарился продуктами. Ибо тратить на еду драгоценную валюту он не был намерен. Однако, забегая вперед, скажем, что спустя несколько дней колбаса из Ново Арбатского гастронома стала издавать неприятные запахи, и Анетта со словами «Фу! Смердит!» выбросила ее в мусор.
С самого начала поездки Терентьева ждали сюрпризы и разочарования. Они начались уже в столице Финляндии Хельсинки.

Там Терентьев впервые в жизни зашел в настоящий продуктовый магазин. Дверца перед ним автоматически открылась, что уже повергло нашего гражданина в легкий шок. Потрясенный Терентьев ходил по магазину, смотрел на диковинные вещи, продукты, предназначение которых вообще не знал.
Он провел в магазине полтора часа, но так ничего и не купил. Берёг валюту.
Здесь же, в Хельсинки, Терентьев с удивлением узнал, что дальше поезд не едет, и до Стокгольма ему придется добираться паромом.
Кое как добравшись до огромного корабля, Терентьев получил там свою крохотную каюту и был весьма доволен. На пароме он почти всю ночь наблюдал за игрой иностранцев в казино. Те ставили фишки на стол рулетки, играли в мудреные карточные игры, а Терентьев знал только правила «в дурака».
Анетта предупредила Терентьева, что его встретить не может, у нее работа. Поэтому тот поехал по указанному ей адресу сам. Ехать надо было на электричке. Оказывается, шведка жила не в самом Стокгольме, а в его пригороде.

Терентьев с огромным чемоданом взгромоздился в вагон, плюхнулся на сиденье и осмотрелся. Вокруг сидели только шведы и шведки, украдкой наблюдая за необычным пассажиром. Одет Терентьев был в старомодные брюки клеш и замшевую куртку, которой он очень гордился.
Вскоре к нему подошел контролер и потребовал предъявить проездной билет. Терентьев прикинулся, что ничего не понимает. Контролер бился с ним минут десять. Но безрезультатно. В итоге он вызвал полицию на ближайшей станции, и Терентьева забрали. В полиции его отделили от чемодана, посадили в камеру. Но дали сделать один телефонный звонок.
Вскоре туда прибежала запыхавшаяся Анетта, заплатила за билет Терентьева и штраф.
- Вот гады, мздоимцы, капиталисты проклятые! – только и пробубнил гость из страны Советов. – Я дома часто езжу на электричке зайцем, и ничего…
Дома у Анетты Терентьева ждал неприятный сюрприз. Оказывается, у нее был муж. Самый настоящий швед. А ведь Терентьев в грезах часто раздевал девушку и занимался с ней сексом. А тут такой облом. Его звали Хассе, и он был похож на ботаника. Компьютерщик, айтишник по-нашему. Терентьев пожал ему руку, бросив на Анетт укоризненный взгляд. «Предупреждать надо!»
Гостя усадили за стол и накормили. Всё было чинно-благородно, не считая того, что с голодухи Терентьев смел со стола все блюда, жадно чавкая при этом. Он не стеснялся таких звуков: однажды прочел в журнале, что в каком-то африканском племени так принято есть, и это дань уважения к хозяевам. Он не замечал, как не раз Хассе изумленно приподнимал брови и с трудом скрывал брезгливость. Терентьев опустошил бутылку виски, которую хозяева неосмотрительно поставили на стол. Во время обеда он рассказал Анетт кое-какие факты из своей биографии. Шведка переводила мужу это повествование, но далеко не всё. Иначе Терентьев рисковал бы быть выставленным за дверь в первый же вечер.
Терентьев хвастался, как сидел в тюрьме на севере страны, возле Воркуты, и как там было ужасно: плохо кормили и заставляли много работать.
В конце трапезы Терентьев сильно икал и пытался брататься с Хассе. Тот в ужасе отодвигался прочь.
- Ты что – меня не уважаешь? – заплетающимся языком спросил Терентьев. - А еще галстук надел, интеллигент хренов.
Анетта с трудом переводила речь гостя. Вскоре того препроводили в отдельную комнату, и он захрапел на диване, под облегченные вздохи хозяев.

Ночью они были разбужены странными звуками. Осторожно заглянув в комнату гостя, они увидели такую картину: Терентьев сидел на диване, на полу перед ним был раскрытый чемодан, и
представитель страны Советов громко чавкал колбасой из Ново Арбатского гастронома.
На вопросительный взгляд Анетты гость пояснил:
- Волнуюсь тут. На нервной почве у меня такое бывает…
Утром Хассе и Анетта уехали на работу. И Терентьев был предоставлен сам себе. Он заглянул в холодильник, удовлетворительно хмыкнул. Выпив литр пива и закусив местной колбаской, Терентьев вышел понежиться на балкон. Там уселся в кресло, закурил. Окурки по привычке бросал со второго этажа вниз.
Они-то и послужили поводом для развития неприязненных отношений Терентьева и Хассе.
На четвертый день пребывания Терентьева в доме к Хассе обратился сосед с первого этажа. Он сообщил, что кто-то постоянно сбрасывает бычки на его зеленый газон, он вынужден их подбирать и когда это кончится?
Хассе в гневе обратился к Терентьеву на шведском языке. Гость, конечно же, ничего не понял. И послал хозяина по известному адресу на русском. Внезапно Хассе схватил гостя за воротник и поволок к выходу. Зря он это сделал, ибо Терентьев у себя на Родине слыл забиякой и умелым драчуном. Спустя минуту швед лежал на полу с расквашенным носом. Сосед снизу, услышав шум драки, вызвал полицию. Та приехала незамедлительно и скрутила Терентьева.
Его увозили в тот же полицейский участок, что и после неуплаты за проезд на электричке. Очень быстро состоялся суд, который впаял незадачливому представителю страны Советов год тюремного заключения.
Так Терентьев оказался в шведской тюрьме.

- Однако! – он даже присвистнул от удивления, войдя в камеру своего обитания. Это была скорее комната в общежитии, чем тюремная камера. И комната очень неплохая, с телевизором, радио, электрочайником и прочими бытовыми причиндалами, которых и на воле то у Терентьева никогда не было.
- Как я удачно зашел! – констатировал наш земляк, когда изучил всю обстановку. – Жить можно!
Еще выяснилось, что и кормят здесь значительно лучше, чем питался Терентьев в стране Советов. Очень вкусный обед из четырех блюд, вот только спиртного не хватало. «Не беда!» подумал Терентьев, «печень целее будет!»
Единственное, что его огорчало, так это чрезмерная забота тюремного персонала о его нравственном и физическом развитии. Сотрудница тюрьмы, едва говорящая по-русски, приносила Терентьеву книги, а потом приставала с расспросами – прочел он их или нет? По утрам Терентьева водили в спортзал, где заключенные занимались спортом. Терентьев спортом заниматься не хотел, однако нет худа без добра. Здесь он познакомился с Лёхой, своим земляком.
Лёха охотно просвещал нового друга о жизни в Швеции. Терентьев изумлялся его рассказам. Оказывается, Лёха давно уже сбежал из СССР, был в туристической группе и остался тут жить.
- Представляешь, зёма… - закатывал Лёха глаза. – Если у тебя кончается еда, ты вызываешь социальную службу, те быстро приезжают, ты им показываешь пустой холодильник. И вскоре они заполняют его битком. Хорошей, качественной едой. Не той блевотиной, что продается в наших магазинах!
- Охренеть…
- А если тебе нужны новая одежда, то ты из гардероба перевозишь старую своему другу, снова вызываешь социальную службу, те видят пустые полки и вешалки в шкафу. И привозят одежду твоего размера, начиная с маек и заканчивая дубленками и кожаной обувью.
- А как насчет жилья? – спросил Терентьев.
- Так мне дали квартиру. Как политически преследуемому в СССР.
- Как же ты доказал, что тебя преследовали?
- А никак. Сказал про это, а они поверили. Тут часто верят на слово, надо пользоваться этим! – хохотнул Лёха.
- Во дела…. – протянул Терентьев. И не смог удержаться от следующего вопроса. – А как тогда ты сюда угодил, в тюрягу?
- Нечистый попутал… - Лёха криво усмехнулся. – Увидел одну вещь, что плохо лежит. И по старой привычке – ее цап царап! Не повезло, засыпался…
- Какую такую вещь? – не понял Терентьев.
- Да в магазине ихнем фотик дорогой спер. Не знал, что там везде камеры понатыканы. На выходе меня и приняли под белы ручки.
- Сколько тебе еще тянуть? – спросил Терентьев.
- Полгода. Выйду, нажрусь на радостях. Кстати, тут раз в месяц выпускают на день погулять.
- Как это?
- А вот так! Режим у нас не строгий, поэтому можно навестить знакомых.
- А если убежать?
- Не имеет смысла. У тебя же документов нет. Быстро поймают.


В этот момент в комнату зашел служащий тюрьмы и что-то сказал, обращаясь к Терентьеву. Тот непонимающе уставился на Лёху.
- К тебе на свидание какая-то дамочка пришла! – перевел шведский старожил. – Ничего, за год освоишь местный язык. Хоть и противный он донельзя!

Анетт при виде Терентьева в тюремной одежде всплеснула руками:
- Ну зачем вы устроили драку с Хассе? И мне репутацию испортили! Как так можно?
Терентьев хотел нагрубить любительнице казацких песен, но сдержался. Анетт в будущем могла еще пригодится. Ибо Терентьев твердо решил остаться в Швеции и тоже, как Лёха, запросить политическое убежище. Чтобы ему заполняли битком холодильник и шкафы для одежды и обуви. Но если не получится, Терентьев знал, что будет делать. Не возвращаться же назад в страну, строящую коммунизм? Надо будет просто прийти в магазин и утянуть дорогой фотоаппарат. Крыша над головой, прекрасная еда снова будет обеспечены.
- Да нечистый попутал, прости Анетт! Больше не буду! Честное пионерское! – сострил Терентьев и перевел взгляд на ее колени.
- Да уж, постарайтесь, - сухо ответила Анетт. При этом покраснела как школьница. – Я вам фрукты принесла, угощайтесь.

Полетели однообразные дни, сливаясь в недели и месяцы. Терентьев получил выходной, был выпущен за пределы тюрьмы в город. Он не поехал к Анетт, у нее наверняка бы столкнулся с Хассе.
Терентьев пошел посмотреть знаменитый Северный музей, про который ему прожужжала все уши ответственная за его моральное воспитание. Музей Терентьеву понравился, особенно отдел, посвященный древним викингам.
Но спустя месяц Терентьев все же ломанулся к Анетт. Но Хассе не пустил зэка на порог, гражданин СССР вспылил и снова чуть не подрался с хозяином. Но вовремя спохватился и ушел. Это было сполна оценено белокурой шведкой, которая на следующий «выходной» Терентьева сняла для него номер в отеле. Лениво потягиваясь в постели с Анетт, Терентьев думал: «Тут я достиг всего, чего хотел… Не работаю, меня хорошо кормят и вот иногда отпускают на волю. А она ничего, хороша в сексе…Может, жениться на ней после отсидки?»
Однако этим планам не суждено было сбыться. Спустя ровно год за ним в тюрьму приехали на машине. Двое полицаев взяли Терентьева под руки, отвезли в аэропорт. Там посадили на рейс Стокгольм – Москва и проконтролировали его отлет.
Родина встретила своего героя пасмурной погодой и переворотом ГКЧП. Терентьев с ходу поехал защищать Белый дом, свободу и демократию. Он хотел, чтобы его страна стала похожа на прекрасную Швецию. И не понимал, что в ней живут такие же люди, как и он.