Мы с детства знали эту актрису как исполнительницу ролей сказочных старушек, разнообразных «тётушек» классической литературы и простых деревенских бабушек. Коробочка в «Мёртвых душах», бабка Марфа в «Живёт такой парень», бабка Лизавета Григорьевна в «И снова Анискин», знаменитая сказительница в сказках Александра Роу... Тем, кто сегодня помнит её по этим ролям, может быть трудно представить, что стихотворение Бориса Пастернака «Актриса» посвящено именно Анастасии Платоновне Зуевой.
Анастасия Зуева родилась в 1896 году в зажиточной крестьянской семье в тульском селе Спасское. В Москве она оказалась благодаря тетушке, которая была управительницей в богатом имении.
Хозяева ей доверяли, а потому девочек сажали за барский стол и даже вели при них просвещенные беседы. В основном они касались искусства. Эта тема интересовала и саму тетушку, поэтому со временем она перебралась в Москву.
Поселившись в Леонтьевском переулке, тетка водила знакомства со столичной интеллигенцией, а племянниц устроила в гимназию. В 1915 году подруга затащила Анастасию в Школу драматического искусства, и девушку в нее приняли, причем на бесплатное обучение.
[400x550]Анастасия сразу же начала играть старух. Критики отметили ее исполнение характерной роли старухи-хозяйки в «Истории лейтенанта Ергунова» по Тургеневу. Это произошло в 1918 году, когда Зуевой было всего-то 22 года. И тогда Константин Сергеевич Станиславский, полушутя, напророчил начинающей актрисе «быть на сцене вечной старухой». И ведь оказался прав!
В тридцать лет она сыграла Матушку в «Унтиловске», затем — Матрену в «Воскресении». Максим Горький сказал о ее работе: «Лучше, чем в жизни». А вскоре Зуева сыграла роль, которая вошла в мировую театральную летопись. Это Коробочка — помещица с умом ребенка из гоголевских «Мертвых душ».
Для своих старушечьих ролей Анастасия Платоновна сама придумывала бутафорские детали. Шила из шелка перчатки, набивала их ватой, сидела на сцене в кресле, не вставая, сложа эти самые руки на бутафорском же животе, потихоньку шевеля короткими жирными култышками.
Интересная деталь: в конце 1940-х мультипликаторы увлеклись приемом, названным словом «эклер», когда сначала снимали актеров, а потом по ним рисовали персонажей, копировали движения. Наиболее яркий пример — вечная пушкинская «Сказка о рыбаке и рыбке». Так вот Анастасия Зуева специально для съемок в мультфильме гримировалась! Каждый раз, приходя на студию, тратила на грим столько же времени, сколько в театре.
Практически для каждой роли надевала толщинку. В жизни она была изящна. Ее нельзя было назвать красавицей, но она была настолько обаятельной, что у нее всегда была масса поклонников. На улицу выходила в шляпке, перчатках, следила за собой и была очаровательна.
По воспоминаниям современников, в ней сочеталось несочетаемое.
Любимая актриса всех поколений Политбюро заступалась за репрессированных и дружила с тремя патриархами Всея Руси — Сергием, Алексием Первым и Пименом. Комическая старуха на сцене и на экране, Зуева была модницей, светской дамой и настоящей кокеткой в жизни. Вот такой удивительной женщине и посвятил Пастернак эти строки:
Актриса
Прошу простить. Я сожалею.
Я не смогу. Я не приду.
Но мысленно — на юбилее,
В оставленном седьмом ряду.
Стою и радуюсь, и плачу,
И подходящих слов ищу,
Кричу любые наудачу,
И без конца рукоплещу.
Смягчается времен суровость,
Теряют новизну слова.
Талант — единственная новость,
Которая всегда нова.
Меняются репертуары,
Стареет жизни ералаш.
Нельзя привыкнуть только к дару,
Когда он так велик, как ваш.
Он опрокинул все расчеты
И молодеет с каждым днем,
Есть сверхъестественное что-то
И что-то колдовское в нем.
Для вас в мечтах писал островский
И вас предвосхищал в ролях,
Для вас воздвиг свой мир московский
Доносчиц, приживалок, свах.
Движеньем кисти и предплечья,
Ужимкой, речью нараспев
Воскрешено замоскворечье
Святых и грешниц, старых дев.
Вы — подлинность, вы — обаянье,
Вы вдохновение само.
Об этом всем на расстояньи
Пусть скажет вам мое письмо.
22 февраля 1957 г.
Эти строки высечены на памятнике Анастасии Платоновне Зуевой на Новодевичьем кладбище...