Что бёртоновская «Алиса в стране чудес» станет главным фильмом весны, было очевидно задолго до того, как вышел фильм. Для этой работы Тим Бёртон собрал настоящий dream team, свою собственную команду мечты, где люди, чьи имена прочно ассоциируются с Бёртоном (Бонэм-Картер, Депп, Дэнии Элфмен, в меньшей степени Кристофер Ли), были дополнены совершенно неожиданными персонажами, от Стивена Фрая до Мэтта Лукаса из «Little Britain» или Майкла Шина из «Другого мира».

Промахнуться с таким составом было невозможно, и Бёртон не промахнулся. Он сделал фильм, к которому шел буквально всю свою карьеру — на стыке стилей, жанров, абсурдного и предельно рационального, романтизма и сюрреализма, не ограниченный ничем, кроме границ бёртоновского воображения. Безусловно, этот фильм кому-то не понравился. Даже, что скрывать, многим. Кто-то не увидел в нем милых сердцу деталей из кэрролловской «Алисы», кто-то подивился тому, как далеко сценарий Линды Вулвертон ушел от оригинального текста, кому-то пришлась не по душе трактовка персонажей… Все это нисколько не помешало фильму стать событием огромного масштаба, потому что на экране появился фильм, подытоживающий карьеру Бёртона на данный момент.

Выделить можно несколько моментов, позволяющих думать именно так. Во-первых, Бёртон, конечно, большой специалист по созданию фантастических миров — и мир его «Алисы», имеющий к Кэрроллу опосредованное отношение, является наиболее законченным, масштабным и цельным творением Бёртона. Во-вторых, в фильмах этого режиссера, никогда не отличавшихся действительно запутанным сюжетом, всегда проскальзывала ирония относительно света и тьмы («Труп невесты»), положительных и отрицательных персонажей («Суинни Тодд»), что такое хорошо и что такое плохо (да буквально все). В «Алисе» это возведено в абсолют — самыми симпатичными героями здесь оказываются королева мёртвых, сумасшедший революционер и девочка, ведущая себя неприемлемо даже по меркам нашего свободного общества. Наконец, в-третьих, Бёртона как романтика всегда волновали взаимоотношения нашего, реального и рационального, мира с миром «по ту сторону». В данном случае, по ту сторону кроличьей норы. Здесь они переданы тоже с изрядным остроумием — Страна Чудес оказывается явью, но вот в какой степени эта явь зависит от сознания самой Алисы? Режиссер не дает прямого ответа, но, как обычно, щедро рассыпает намеки.

Такой промежуточный итог работы пятидесятилетнего мастера, по своему воздействию на сегодняшний кинематограф входящего в первую десятку (я думаю), безусловно, является не простым фильмом, а событием. Это событие могло разочаровать — с кем-то так и случилось. Но, к счастью, не со мной.