Тело горело и саднило, но Маша терпела. Ее замучил не то остеохондроз, не то радикулит и Петрович делал ей массаж. Он считал, что чем крепче делать, тем лучше, купил какую-то вонючую мазь и крепко натирал ее тело. Маша терпела изо всех сил и когда он закончил, облегченно выдохнула. Петрович обеспокоено спросил:

-Ну как ты, легче стало?
-Как после асфальтозакаточного станка, хорошо…

Петрович смотрел на круглую розовую попку Машеньки, как кот на масло, он погладил ее по ягодичкам, а потом его широкая ладонь ловко скользнула между половинкам. Маша огрызнулась:

-Ты здурел?!
-Кисуля, а давай в попочку?
-Чем ты собираешся в попочку?

Машенька села, накинула плед и повторила вопрос, глядя между ног Петровича:

-Чем?

Петрович задумчиво посмотрел вниз, взял в ладонь своего червячка и грустно сказал

-Вот именно, чем?

Они посмеялись, потом немножко выпили, закусили и Петрович предложил:

-А ты сначала минетик сделай, а потом будет чем.

Маша возмутилась, мол, только придешь к тебе и разговоров никаких нет, только чтобы изо рта не вынимала, а как попросила сапоги, так денег нет. Надо сказать, что Петрович не очень-то баловал Машу. Давал ей только на самое необходимое, но этих денег хватало только на продукты, а новые вещи приходилось выбивать из него то кнутом, то пряником. Маша работала на одном предприятии много лет и куда-то переходить не было смысла, да и некуда идти в такое скрутное время. Ее зарплаты хватало лишь для того, чтобы одеть Настю, а на себя денег уже не оставалось и надежда была лишь на Петровича. Сам же Петрович очень расстраивался, когда приходилось отдавать деньги. Расстраивался до такой степени, что Маша боялась, хотя бы у него инсульта не было. Он краснел, надувался, аж руки тряслись. И поэтому она всегда носила с собой кучу таблеток, это были и сердечные, и успокаивающие, и обезболивающие.
Вот и сегодня разговор предстоял за зимние сапоги. Старые Машенькины сапоги облупились, да и не кожаные они были и холодные, а новые стоили минимум долларов восемьдесят, а эта цифра для Петровича почти убийственна, хотя совсем недавно его жена Клава ездила на Кипр и он хвастался любимой женщине, что каждый год отправляет свою за границу. Маше было очень неприятно слышать такие вещи, она не раз прямо говорила Петровичу, чтобы он свои семейные дела оставлял дома, но он как будто не слышал ее. Стоило ему пропустить рюмочку-другую, как бахвальство перло из него и ему было наплевать, что хвастается он перед одинокой, беззащитной, финансово зависимой от него женщиной. В эти минуты Маша ненавидела Петровича и очень жалела себя. А ведь она знала совсем другие отношения между любовниками и это не давало ей покоя. В ее отделе работала женщина, они близко дружили и делились самым сокровенным. Подружка была серой мышкой, казалось ни чем не примечательной, но однажды на вечере, который устраивал завод, она познакомилась с командировочным. Ему было около 70, а ей 40. Разница в возрасте не испугала женщину, кавалер был галантным и она решилась… Оправившись от первого разочарования в сексе, она поступила мудро – оттрахала дедушку, как могла, хотя бы в благодарность за шикарный стол, роскошные цветы и дорогущий коньяк. Она уже собиралась распрощаться с ним, но дедушка стал проявлять настойчивое любопытство ее жизнью, расспросил как живет, на что живет, с кем живет. А женщина жила с ребенком, примерно в такой же квартире, как и Маша, с вечно неисправной сантехникой и облупившейся плиткой. Не прошло и года, как в квартире подружки был сделан евроремонт, завезена вся нужная домотехника, новая мебель, а дочь поступила на платное отделение пединститута. Вот это дед! Это не дед – это настоящий мужчина. И Машеньке было обидно – чем она хуже? Ведь она красивая, сексуальная, не наглая, много денег не требует. Почему ей приходится выбивать каждую копейку из своего любовника?
Петрович был на своей волне, пока свое не получит – за деньги нечего и говорить. Он хотел поцеловать Машу в губы, но она ловко увернулась, она вообще перестала любить целоваться. В такой ситуации лучше было запрыгнуть сверху и имитировать позу наездницы, потому что это не был секс, это была мастурбация, однако Петрович повернулся на живот и сказал:

-Засунь мне пальчик в попу
-Ты совсем ох*ел?
-Ну немножко
-Без перчаток не буду!

Маше стало смешно, она уселась на спину Петровичу и добавила

-И без сапог не буду!

Потом встала и пошла курить. Петрович от чего-то взбесился, стал одеваться, кричал, что ей от него только деньги и нужны, что она его никогда не любила. Потом вдруг сел, вытер пот со лба и побледнел. Маша привычно достала корвалтаб и валидол, налила в чашку водички и дала ему. Петрович запил таблетки, крякнул, достал из нагрудного кармана 50 долларов и протянул Маше.

Продолжение следует...