Настроение сейчас - пишется

в далекой комнате, до которой надо идти по долгому-долгому коридору, на полосатых коврах, обхватив колени руками, сидели трое.
одного звали Потерянный. его искали в двух мирах: в одном года три, во втором всего-то пару дней. он знал, что на том-то углу дома и в такой-то газете, и даже в новостях по телевизору просили его вернуть, найти, сообщить о местонахождении. но никто ничего не знал. потому что он умел теряться, пока никто не видит. шаг сквозь витрину магазина, и ни осколка, ни звона - тишина. он потерялся в скрипку.
другого звали Прозрачным. сквозь него видны были иные мира, изменчивые, как небо. и однажды он ушел в себя и там, наглотавшись метели, устав, провалился в ту же самую скрипку.
и третий... а третьим был я. я просто построил себе дом - скрипку. она играла, подбивая мою душу полетать, сосем чуть-чуть, пока никого нет, над нашим снежным миром. но когда душа, на цыпочках пробежав по снегу, подпрыгнула и понеслась под морозным небом, то выглянул месяц.
душа застеснялась, ведь тело-то осталось дома, а она тут такая... и рухнула на снег.
но месяц тихонько рассмеялся:
-глупая, ты прекрасна, не вздумай стесняться. лети сюда, сыграем в догонялки!
и они летали, быстрее, быстрее, так быстро, что однажды месяц, не рассчитав сил, вылетел за границу мира. и не смог вернуться.
душа плакала. она стала ещё одной скрипкой, даже наверное искуснее... с тех пор она мечтала об одном: чтобы кто-то, как снег влетел в скрипку и, прервав её мелодию, заговорил о каких-то чепуховых вещах. например, что надо связать шапку, потому что в этом мире без месяца стало холодней, а лучше связать месяц. а потом перевернуть его - пусть будет лодкой и, доплыв до границы мира, бросить месяцу спасательную лестницу.

в далеком-далеком мире скрипка благословляла небо. обхватив колени руками, в комнате с голым ковром трое вязали лодку.