ВОЛК

Верую сердцем волка, умершего для стаи.
Оборотень поневоле, шатаюсь по лесу. Тускло.
Я больше не сплю, не вою. Только деревья считаю,
чтобы не думать о воле. Владеть ею — это искусство.

Сделав движенье к обрыву, сам полоснул, как бритвой
это движенье к свободе. Не остановишь его...
Что же, теперь подчиниться какому-то новому ритму?
Разлито в природе похмелье. Но где же само вино?

Солнце кровит на излете — к ночи залижут рану.
Продолжим охоту за смертью, раз уж напал на след.
Как надоело жаться в логове самообмана.
Мне ли менять свободу на надоевший рассвет?

Я отступлю, но только чтобы продлить охоту.
Будем кружить по свободе, выследим пот друг друга.
Давай разыграем схватку, грамотно, как по нотам.
Смотри-ка, смерть перед смертью смердит, как больная сука.


ОСЕНЬ ВОЛКОЛАКА

Утоли мою ненависть, серый асфальт подворотни,
раствори ее в стертом рассвете,
в бесцветном, безвольном отношении к жизни,
в незнакомом мне небе луна мельтешит, как на корте
мячик теннисный.
В тусклом асфальте луна — несвежая рыба.

Мокрый пейзаж, подгнивающий воздух устоев
тихо шипит, спотыкаясь о мой перегретый, ненавидящий мир.
Мне видны бытовые устройства, я комик,
заболевший тревожным предчувствием скуки, стерся до дыр.

Буду взглядом тоскующим тихо лакать закат.
Ночь — белье застирает, пятна покроет синькой.
Мы помянем его — день, что вышел кругом виноват,
был наказан и умер, зарезан — кроваво и стильно.

Быть обычной дворнягой. Отнять у ребенка игрушку.
Кукле шею свернуть. Мяч прокусить, чтоб знала.
Где та девчонка, что раньше меня за ушком
чесала,
сюсюкала, дура, еще до того, как зАпил,
не приобщился к крови, не стал сильным псом войны,
еще до того, как силу набрал в спортзалах,
еще до того, как начали сниться сны.
Зря я ее… что не тронул — жалел и жалею.
Легкое облачко ходит за мной по пятам
с миндалевым запахом горьким. Когда околею
нет места мне там. Нетместамнетамммм…

Теперь буду тихо. Пакостить. Гадить. Плакать.
Все, все не совпало. Все мимо. Все в молоко.
А яблоко знания просто на землю упало —
сожрано яблочко внутренним червяком.


ВОЛЧОК

Опять запнулась на простой дороге
о камень, что совпал с твоим путем.
Смеялись полулюди-полубоги,
клялись, что совершенно ни при чем.

Закручивать пространство, как волчок
и в центре плакать - вот твое умение.
При свете - полудура-полугений,
ты ночью лживый серенький волчок.

От трения о воздух и постель
искрит пространство. Ты бежишь без цели,
и тянется твоя больная тень
жевательной резинкой по вольере.


***
Я не одна.
У меня есть товарищ с болезненным взглядом и тонким чутьем. Из Тамбова.
Я никогда не прощала ему недостатков, ведь он совершенен.
Мы не общаемся с ним ни на уровне слова,
ни на уровне жестов, ни на уровне шеи...
Что нас роднит... Воем вместе. О-о, эта струна,
что натянута туго и подло запрятана в горле —
это знак нашей стаи, она просто так не видна,
разве только во взгляде — том самом — недобром и гордом.
Он привязчив. Он ходит за мной по пятам (в смысле следа),
когда улыбается мне по-собачьи, то вид его жалок.
Порой, усмехаясь, подходит с дурацким советом,
рычит мне в лицо, ненавидяще, смрадно и жарко:

— Уходя от погони, не думай о Главном.
Уходя от друзей, не считай, что способна на подлость,
уходя за вином, представляй, что написана повесть
не тобой. Уходя. Ну и ладно. И ладно. И ладно!
Задержавшись у зеркала в пыльной прихожей,
не прощай, от внезапности млея, свое словоблудие.
Постучи кулаком, а не сердцем в ту дверь осторожно
и, готовясь отпрыгнуть, надейся, что там будут люди... (с)