У тебя нет никакого права меня судить. Вообще никого, по сути, но меня - особенно. Потому что большая часть моей сознательной жизни, которую ты пренебрежительно назвал скучной, была посвящена тебе. Целиком. Никаких друзей (ты правильно заметил - их мало). Никаких интересов. Интерес один - ты. Я слушала тебя, развесив уши. Ты казался мне воплощением мечты, самой заветной, самой...

А когда ты вернулся, я думала, что что-то изменилось. В тебе. Что ты - другой. Не тот. Сердце отказывалось тебя идентифицировать с тем, любимым и родным. Оно защищалось. И эта неделя, что ты не звонил (знаково: ровно неделю и я не звонила Васе. Все возвращается. А ты считаешь это херней, как М.С, только выражаешься более мягко. Но сути это не меняет. Но ты просто не видишь так, как я.), еще больше помогала сердцу не верить, строить защитные перегородки, потихоньку отходить от шока и возвращаться в старое русло.

А вчера ты написал и позвонил. И все было так, как я думала - телефон, родители. Старая схема. И ты говорил, что хотел бы вот прямо сейчас забрать меня к себе (был час ночи). На ночь. Не насовсем. Пока родители не вернулись. Мне было немножко приятно, хотя больше все-таки не очень. Я же все-таки не девочка по вызову, на ночь. И поэтому барьеры работали. Все еще работали.

Сегодня мы встретились. Ты встретил меня на студенческой с букетом красных роз. Я их даже сразу не заметила. Увидела сначала тебя. Ты нетерпеливый. Звонил по нескольку раз, пока ждал. Ты был и раньше такой? Я совсем не помню.

Красные розы. Али. Неприятно кольнуло. Не стала тебе ничего говорить, просто в шутку напомнила, что лучше бы были белые или розовые.


Ехали в метро и поспорили не разговаривать друг с другом, кто первый не выдержит - проиграл. Знаками объяснялись. Люди вокруг, наверно, думали, что мы сумасшедшие. Особенно в автобусе, когда я пыталась у тебя отнять фотоаппарат - МОЛЧА, но с характерными повизгиваниями:) Оказалось - это весело. Оказалось, даже не разговаривая, можно говорить. И гораздо приятнее не словами сказать "а мог бы и руку подать, когда я из автобуса спускалась", а показать жестами. И смешнее, и менее напряжно.

В метро я сидела, ты стоял. Мой взгляд упал тебе на руку. Руки. Я поняла - ТВОИ. Того тебя. Те самые. Те руки.. я столько времени мечтала, чтобы ты обнял ими меня и защитил, и утешил и сказал, что все будет хорошо (ты ведь и правда в это веришь). Руки, которые обнимали меня столько раз, и в Зеленоградской, я засыпала с ними, обвившими мое тело, и так приятно было любое их прикосновение... И губы - они твои тоже. Твоя кожа. Глаза. Улыбка. Даже почти волосы.

И я начала тебя узнавать. Медленно, но неотвратимо. Кофе в красной чашке - вспомнилось, тоже в Мытищах, мы вот так же пили кофе утром. На кухне с маленькой кошкой, как же ее... Шерри? Шори?... Я сидела у тебя на коленях. И казалось - ничего больше не надо, только вот эта одна кружка на двоих да ты рядышком.

И ради того, чтобы были эти утра, всегда были, никогда не заканчивались, я отдала все, что у меня было - ПОНИМАЕШЬ? - ВСЕ. А потом все это рухнуло. Прямо на меня. Меня распластало по земле, и я валялась там, жалкая, раздавленная и грязная. И не было сил подняться - СОВСЕМ. Я молилась Богу, молилась только об одном - чтобы он тебя вернул. Чтобы ты меня любил, чтобы не была моя жизнь разрушена ради иллюзии, ради того, чего не было. Бог - он всегда выполняет молитвы. Правда, никогда - вовремя. В то, которое думаешь. Но в свое, в более верное, наверно. И моя молитва была исполнена, когда я уже ввергла себя во власть другого миража. Это уже и правда был мираж. Но такой страшный, такой... Я не хочу вспоминать это время, когда я засыпала и просыпалась с мыслью, что мой зайчонок - это не зайчонок, а предатель, а моя любовь, такая небесная, такая сбивающая с ног, такая сияющая - ничего больше не стоит. Она больше никому не нужна, на нее никто не ответит.

А ты - ты говоришь мне, что я не изменилась. Такая же истеричка (ты, конечно, сказал с улыбкой, любя). Ты, видевший меня второй раз после года, судишь обо мне по внешним проявлениям. Ты судишь мои отношения с мамой. нет, не просто судишь, ОСУЖДАЕШЬ. Ты даешь мне советы, нет, не просто советы, а прямые директивы, как я должна себя вести. Куда и как я должна меняться. И ты - ты даже не пытаешься меня слушать. Ты считаешь все мое мировоззрение, мои взгляды - ограниченными и требующими расширения. Ты меня считаешь... кем? Скучной (ну да, раз моя жизнь скучная). Ограниченной. Неудачницей??

"Скажи, что ты сделала в этот год. Именно поступки. Такие, как у меня - я много сделал. Скажи свои."

Я ушла из РГГу. Это ты не принял за поступок. Отмел. "Еще". Еще - не твое дело. Ты взял не тот тон. Ты еще не имеешь на этот тон права.

Прости уж, милый. Все мои поступки - внутри. Все мои изменения. Тебе не понять. Тебе не понять, что старая я плюнула бы тебе в лицо после пары таких вот замечаний (фигурально выражаясь), обругала бы трехэтажным и уехала, а дома бы грызла себя ночь, и день, и еще ночь, и следующий день, пока не сгрызла бы до косточек, ну, или пока бы ты не позвонил. А не стала бы пытаться донести тебе свою точку зрения (она имеет право на существование. ЛЮБАЯ имеет, в том числе и моя), а потом еще и писать смс с объяснениями и извинениями твоим друзьям.

Весь этот год (ну, или вторую его часть) я пыталась стать лучше. Вести себя правильно. Да, не получалось (тот же Вася), но хотелось. Очень. А ты вернулся из ниоткуда, как смерч, сметая на моем пути все разметки и более или менее сформировавшиеся принципы. И пытаешься заставить меня думать как ты. Но ты знаешь, мне страшно за тебя. Мне страшно, что ты так с мамой. Хоть я и понимаю, что где-то ты молодец, что это для тебя был единственный выход. Но ужасно не то, что ты его сделал, а то, что не жалеешь. И то, что ты сказал об отце, совсем не то, на что я рассчитывала. Никакого святого прощения. Ты говоришь, что ты видел жизнь, и знаешь теперь, как в ней и что. А я - я не хочу этому учиться, СЛЫШИШЬ? не учи меня. Не говори об этом. Не будь жестоким. Это плохой путь. Жизнь - это сон, главное - после нее. А ты живешь, да ты и правда живешь здесь-сейчас, но... Тебе не снятся сны. И это еще хуже. Ты не хочешь меня слушать, про тот, другой мир, к которому я прикасалась, про то, почему нет снов. И я чувствую себя такой... такой неподходящей тебе.

Хотелось много раз за день спросить тебя: "а что будет дальше?". Маму мою ты по прежнему боишься. И деда. Тебе стыдно - я понимаю. И все-таки, вопрос выше. КАК мы будем. Как ты себе представлял, что я должна была остаться сегодня. Наплевать на маму? Ты, кажется, обиделся за это. Что я предпочла не тебя, а ее.

Ты прости. Прости, зайчонок. Я не настолько тупая, как тебе кажется. Я учусь жизни. И я научилась, что ты - можешь пройти. А мама - она навсегда. От нее никуда не скрыться, не убежать. От совести. И я буду думать о ней, теперь всегда. И какие бы не были у меня к тебе чувства - пойми. Пойми меня.

Режу нити. Еще можно. Они еще только-только формируются, оживают старые, зарубцевавшиеся. Еще не поздно - резать. Не привыкать. Не верить. Дальше - что возможно дальше?? Женись на мне, идиот, и все мгновенно станет таким простым. И я мгновенно выпутаюсь из этого гордиева узла "ты-мама". Естественно, ты еще не готов, не уверен, и т.д., и т.п. Поэтому я даже спрашивать тебя не собираюсь об этом. Чтобы лишний раз не парить тебе мозг и самой не обижаться. Так что, милый, довольствуйся тем, что есть. Ночевать я у тебя не буду. Ты мне не муж. Да и с Васей еще не все.