«А что это вам Афганистан?» - спросил сосед по палате.
Служил он в Афганистане связистом, в горах. Жратва была плохая, вода совсем гнилая. Угробил и почки, и печень, а ещё пулю словил, оперирован был… Теперь, вот, инвалидность имеется… Сам он там подвигов не совершал, но о виденном и слышанном рассказывал взахлёб, а ещё говорил: «Мы им революцию принесли, советскую власть!» Спросил у инвалида мозгов: «Вас просили об этом? Звали? Или вам Родина приказала? А на каком основании она в чужую жизнь лезет?» Смутился малый, но злится, вижу. Говорю ему: «Подожди, скоро медали своей стыдиться будешь, поверь…»
Таким порядком протекало, значит, моё излечение… В самом конце перед выпиской говорит мне Хранитель:» Будь особо внимателен. Не откажись…» И тут же слышу, что мне для долечивания предлагается путёвка в санаторий… в Ессентуки… Думаю, племяшка словечко замолвила, раз дают путёвку! Условие – больничный лист закрывается, а я оформляю отпуск по месту работы и билеты до санатория покупаю за свой счёт. А сама путёвка бесплатная. Ладушки! Это же только дорожные расходы, копейки! А отпускные дадут! А раз путёвка бесплатная, то экономия семье, да и только!
Скоро я уже был в Ессентуках. Было там малолюдно… не сезон, конец зимы… А мне – хорошо! Радостно! Шеф, правда, сердился, да плевать. Скоро уже расставаться с ним неизбежно… От судьбы не убежать, и до сожалений ли шефа тут…
Приехал в санаторий Горняков, поселился – и не хочется курить совершенно! Так все двадцать три дня и не курил! Ванны всякие принимал, грязи, дыхательную гимнастику делал, в бассейн ходил. А кормили прекрасно! Почти как в лучших ресторанах в шестидесятом дешёвом году. Тогда, к слову, мы вдвоём с подружкой в Будапешт вдвоём ходили в Петровском проезде… Его переименовывали несколько раз… За совсем смешные деньги мы брали бутылку сухого красного вина, каждому по два салата – рыбный и мясной- и танцевали весь вечер в полупустом зале под джаз-оргестр! А в оркестре то импровизировал неподражаемый Лаци Олах! Да и с Шмулем, Бортманом, Балковым сидели на верхнем этаже ресторана Москва, у Кремля… Пили шампанское, закусывали, а были все бедны по пролетарски, но могли себе позволить такое! Было – прошло! Тем и жизнь прекрасна! И моя «иная» жизнь только прекрасной может быть – такова любовь к жизни Всевышнего, слава Ему и хвала во веки веков! Аминь.
Кончились санаторные деньки, вернулся в Москву. Доехал только из аэропорта до Юго-западной – курить опять хочу, сил нет терпеть!
На следующий день поехал в ЦНИИГ на контрольную гастроскопию. Даже следочка от язвы не осталось, никакого рубца. Может надо было кого-то отблагодарить? Но племяшка ничего такого мне не подсказала… Бог меня простит… За неё, меня лечившую, за тех, что путёвку дали, кто в санатории меня пользовали от души многократно помолился…
Меж тем, у зятя начали возникать некоторые сложности. Могут в армию призвать! А куда с такой зарубежной роднёй возьмут? Понятно – в стройбат! А там пару лет будут издеваться всласть над мягоньким интеллигентом-арабом, измордовать сумеют, это точно… Когда я смотрел на эту парочку – зятя с дочкой - мне вспоминалась открытка Пикассо, которую видел «Девочка на шаре». Дочка хрупкая, беленькая совсем, а он – громадный! И решили родители его , а он сам, да и все мы с этим решением согласились – лучше служить ему на родине его отца, в Йемене. Всего год! Режим службы там отличный – пол дня служишь, пол дня дома находишься. У нас о таком и не помечтаешь! А через год он сможет продолжить обучение в институте в СССР по направлению. Дочка в Йемен ехать не согласилась. Никто не настаивал. Так Тарик перестал быть гражданином СССР, коим являлся от рождения и стал гражданином Йемена. В конце года он улетел. А дочка летом стала поступать в институт медицинский на педиатрический факультет в расчёте на льготы по красному диплому из училища. А правила – то изменились! Экзамены сдала хорошо, но проходного балла не набрала, понятно, с такой- то фамилией – Аль ге Лани! Подозрительная фамилия… Продолжила работать медсестрой, а осенью муженёк прилетел – похудевший, соскучившийся… И – уже зачисленный в тот самый институт, куда дочка не прошла по конкурсу. Зятёк решил материальные проблемы для меня совершенно не подъёмные, организовал учёбу Ольги у частных репетиторов. И дочка-таки стала студенткой второго медицинского института на следующий год.ужил он в Афганистане связистом, в горах. Жратва была плохая, вода совсем гнилая. Угробил и почки, и печень, а ещё пулю словил, оперирован был… Теперь, вот, инвалидность имеется… Сам он там подвигов не совершал, но о виденном и слышанном рассказывал взахлёб, а ещё говорил: «Мы им революцию принесли, советскую власть!» Спросил у инвалида мозгов: «Вас просили об этом? Звали? Или вам Родина приказала? А на каком основании она в чужую жизнь лезет?» Смутился малый, но злится, вижу. Говорю ему: «Подожди, скоро медали своей стыдиться будешь, поверь…»
Таким порядком протекало, значит, моё излечение… В самом конце перед выпиской говорит мне Хранитель:» Будь особо внимателен. Не откажись…» И тут же слышу, что мне для долечивания предлагается путёвка в санаторий… в Ессентуки… Думаю, племяшка словечко замолвила, раз дают путёвку! Условие – больничный лист закрывается, а я оформляю отпуск по месту работы и билеты до санатория покупаю за свой счёт. А сама путёвка бесплатная. Ладушки! Это же только дорожные расходы, копейки! А отпускные дадут! А раз путёвка бесплатная, то экономия семье, да и только!
Скоро я уже был в Ессентуках. Было там малолюдно… не сезон, конец зимы… А мне – хорошо! Радостно! Шеф, правда, сердился, да плевать. Скоро уже расставаться с ним неизбежно… От судьбы не убежать, и до сожалений ли шефа тут…
Приехал в санаторий Горняков, поселился – и не хочется курить совершенно! Так все двадцать три дня и не курил! Ванны всякие принимал, грязи, дыхательную гимнастику делал, в бассейн ходил. А кормили прекрасно! Почти как в лучших ресторанах в шестидесятом дешёвом году. Тогда, к слову, мы вдвоём с подружкой в Будапешт вдвоём ходили в Петровском проезде… Его переименовывали несколько раз… За совсем смешные деньги мы брали бутылку сухого красного вина, каждому по два салата – рыбный и мясной- и танцевали весь вечер в полупустом зале под джаз-оргестр! А в оркестре то импровизировал неподражаемый Лаци Олах! Да и с Шмулем, Бортманом, Балковым сидели на верхнем этаже ресторана Москва, у Кремля… Пили шампанское, закусывали, а были все бедны по пролетарски, но могли себе позволить такое! Было – прошло! Тем и жизнь прекрасна! И моя «иная» жизнь только прекрасной может быть – такова любовь к жизни Всевышнего, слава Ему и хвала во веки веков! Аминь.
Кончились санаторные деньки, вернулся в Москву. Доехал только из аэропорта до Юго-западной – курить опять хочу, сил нет терпеть!
На следующий день поехал в ЦНИИГ на контрольную гастроскопию. Даже следочка от язвы не осталось, никакого рубца. Может надо было кого-то отблагодарить? Но племяшка ничего такого мне не подсказала… Бог меня простит… За неё, меня лечившую, за тех, что путёвку дали, кто в санатории меня пользовали от души многократно помолился…
Меж тем, у зятя начали возникать некоторые сложности. Могут в армию призвать! А куда с такой зарубежной роднёй возьмут? Понятно – в стройбат! А там пару лет будут издеваться всласть над мягоньким интеллигентом-арабом, измордовать сумеют, это точно… Когда я смотрел на эту парочку – зятя с дочкой - мне вспоминалась открытка Пикассо, которую видел «Девочка на шаре». Дочка хрупкая, беленькая совсем, а он – громадный! И решили родители его , а он сам, да и все мы с этим решением согласились – лучше служить ему на родине его отца, в Йемене. Всего год! Режим службы там отличный – пол дня служишь, пол дня дома находишься. У нас о таком и не помечтаешь! А через год он сможет продолжить обучение в институте в СССР по направлению. Дочка в Йемен ехать не согласилась. Никто не настаивал. Так Тарик перестал быть гражданином СССР, коим являлся от рождения и стал гражданином Йемена. В конце года он улетел. А дочка летом стала поступать в институт медицинский на педиатрический факультет в расчёте на льготы по красному диплому из училища. А правила – то изменились! Экзамены сдала хорошо, но проходного балла не набрала, понятно, с такой- то фамилией – Аль ге Лани! Подозрительная фамилия… Продолжила работать медсестрой, а осенью муженёк прилетел – похудевший, соскучившийся… И – уже зачисленный в тот самый институт, куда дочка не прошла по конкурсу. Зятёк решил материальные проблемы для меня совершенно не подъёмные, организовал учёбу Ольги у частных репетиторов. И дочка-таки стала студенткой второго медицинского института на следующий год."
Помню я этого солдатика. Его на месте по скорому оперировали, салфетку внутри забыли... Год тяжело болел. К нам попал, в мою палату. Обследовала его. Передала хирургам, чтобы прооперировали. Но дел та салфетка в организме уже не мало наделала...