Мне уже «голос» явственно объяснял: «Сходи на Сокол, в магазин Мужская одежда, там скоро «лавочка» будет – ты в неё можешь поработать… если не «упрёшься». Да – зайди к соседям, в МАДИ, по делам вычислительной техники…  Можешь там повидать дальнего родственничка Матфи, помнишь? Он – кандидат наук, доцент…  Посмотри – может, не побрезгуешь под его властью поработать, прибарахлишься, пишущую машинку выберешь по душе…»

А у меня, надо сказать, рукописных листков собралось уж, стопа – сантиметров на двадцать толщиной… Правда – трудночитаемо… Есть такие куски – бред сивой кобылы! Перечитывать страшно…  Не мог я такого понаписать, но написано – же! Моей рукой! Почерк мой, с левым- антипартийным – уклоном, не подделаешь!

И тут прозвучал «последний звонок»! К нам в институт явилась комиссия из Минфина во главе с начальницей отдела, не знаю, какого… Проверка того, как используются – утилизируются вторично драгметаллы… Эта дама- гладкая кобылица – двигалась по лабиринтам института стремительно и всеразрушающее, словно танк!  Штрафы на начальничков разных уровней  «навешивала» только так! Кому – оклад, кому – три оклада, а кому – и шесть… Ужас и трепет!  А слухи, как известно, её опережали и опасности преувеличивали.

Дошла очередь и до нашего подразделения – громаднейшего – и в смысле вторичных драгметаллов – ужаснейшего! Номенклатура только компонентов таких – с тремя-четырьмя нулями, а если по техдокументации – количества считать - разрядности самого большого калькулятора не хватит … умопомрачительные цифры…

Шеф мой  ловко так приболел.   Он ведь -  инвалид третьей группы…   По  хорошему, ему полагается вторая группы без права работать, но он плюёт на своё здоровье, потому что от некоторых благ его не оторвать.. Ну, ему виднее: бочка со спиртом – вещь, конечно, значимая, но  он ещё, фактически,  владеет профкомовской яхтой, базу обслуживает и как дачку на прекрасном  водоёме использует. Академик, другое начальство яхтой этой – «Мечта» - тоже, конечно, пользуются, приезжают со своими женщинами.

Села дама эта на моё рабочее место. Я рядышком примостился.  Говорю: «Валентина Николаевна, я временно исполняю обязанности, но несу ответственность по данному  вопросу в полном объёме, так как прослеживает и обрабатывает этот участок мой сектор – девушки и женщины – инженеры, экономист, кладовщики… Им работать иногда приходится не по восемь часов, и даже не по десять… можно проверить по контрольной ЭВМ на проходной… Но – не управляемся! Сейчас успешно осваиваем две ПЭВМ, АСУП… В течение квартала всё в «память» заложено будет, и на любой вопрос будет даваться исчерпывающая информация. А на сегодня работа выполнена на 70%».

Инспектор слушать умела, одновременно считывая листы-простыни учётно-отчётных документов.  Она даже почерки сравнивала, где учёт вёлся в спешке, где слишком разборчиво, с осторожностью – там проверяла, а особенно там, где поправки вносились, затирания были или закрашивания…  Проверяла всё с исполнительницами очень вежливо и доброжелательно, не упрекала… Она давала понять:  если есть ошибки, недоработки – вина не исполнителей, а – руководителей, не умеющих работу систематически организовать, проводить, проверять и координировать. Умная женщина и красивая… Не подхалимничал я перед ней, но искренне признавал её безусловное превосходство в любом вопросе. Совета не просил, конечно, но ставил её в известность о ближайших намерениях… Иногда следовали замечания и советы, на что я и рассчитывал…  Девчата мои работали уже по 12 часов, а экономист – старшая кладовщица, Нина Михайловна, чуть ли не по шестнадцать!  Надо сказать, что была она многодетной матерью, имела уже и внуков, здоровье её было уже подизношено: спазмы сосудов, головные боли, головокружения… Но работящая – неимоверно! Вся в шефа! Умел он находить хороших исполнителей для ключевых постов. И сейчас умеет…  

Работа шла своим чередом, наказание уже не грозило, начальство недовольства не высказывало… И тут инспектор, не то случайно оговорилась, или умышленно дала сведения: работает, мол, под непосредственным контролем и по личному заданию товарища Павлова!  Мне тут же  «голос» зашептал:

-Боря, пора тебе в больничку укладываться… Хватит играть в эти игры… Здесь большая государственная политика: из бумажных  счётов будут «золото», «серебро», «платину», иные «валюты» выживать, да пополнять этой «липой» госбюджет… Уклоняйся от этих игр поскорее!

Совет надо выполнять…  Сто пятьдесят граммов «гидрашки» натощак без закуски и много курить… По телефону записался на приём в НИИ Гастроэнтерологии, где работала моя племянница. Явиться предложили через два дня. В один из этих дней забежал я в МАДИ… походил по коридорам… позаглядывал в помещения… Там студентов – тьма и всяких других, шатающихся по разным вопросам, и я был малозаметен. Был уверен, что смогу увидеть и опознать своего будущего работодателя, раз был послан в МАДИ… Действительно, в какой- то момент услышал голос Хранителя: «Смотри!» Увидел я крепенького такого еврейчика, подобного шкафу: коренастого, мускулистого, крупноголового… Волосы вьющиеся, чуть рыжеватые, короткие… Лицо умное, лобастое, интеллигентное и жизнерадостное…  Глаза – круглые и умнющие! Студенты и студентки рядом, видно, что относятся к нему и с робостью, и с обожанием… Очень приятный еврей. Спросил фамилию. Говорят – Резник. Да будет так! Буду ждать дальнейших указаний-подсказок.