Сон был похож на тёмный труднопроходимый лес. Крючковатые ветви деревьев, искореженных многовековыми историями сновидений, как будто специально задевали меня, не давая полностью окунуться в сон. Воздух был пропитан неприятной гарью, что на время даже отнимало дыхание. Но, немного успокоившись, можно было продолжать свой путь сквозь дебри сна к светлому восходу солнца. В моменты задыхания, о солнце думалось куда меньше, чем о приближающейся смерти. Мысль о ней не вызывало жуткого страха, ведь подсознательно сохранялась вера в вечность.
Надоедливые ветви наконец-то вытолкнули меня на единственно пространное место, где я встретил себя же в двух лицах, только, немного отличавшихся от меня. Отличие наше было в том, что каждый олицетворял свой мир, который накладывал определённый отпечаток на его представителе. На мне – жизни настоящей, на другом незнакомце – вечности, а третий был не похож на нас отпечатком смерти. Несмотря на нашу непохожесть, каждого объединяло сознание неимоверной хрупкости бытия, что подтвердило последовавшее за этим видение.
Перед нашими глазами предстала картина падающего хрустального бокала, тихонько задетого кем-то, но вдребезги разлетевшегося на мельчайшие кусочки. Каждый мелкий кусочек, что олицетворял собственные дела и слова, искрился при восходе солнца яркими жёлтыми красками вечности или багровел при закате насыщенными красными тонами небытия. И тут, я неожиданно проснулся в жизни настоящей.