Мы идем по тропе, почти затерянной , почти невидной, почти волшебной.
По обе стороны от нас – лес. Он не страшный, не высокий. Дикие сливы, дубки, клены,шиповник, молодая поросль.. Вокруг тихо. Трава шелестит под ногами...
Мы уже почти пришли. Я знаю это, но впереди его еще не видно. Проходим еще метров пятьдесят и перед нами- белая арка, словно символ входа куда-то в другое измерение. В неизвестное.
Кладбище...
Люди хоронили здесь своих мертвых издавна. Самая старая могила – тысяча шестьсот тридцать какой-то год. Камень старый, от времени цифры на нем еле различимы.
Атмосфера за порогом арки совсем другая. Переступив кладбищенский порог, ощущаешь кожей, что время здесь течет по-другому, не из прошлого- в будущее, а совершенно по иным направлениям. Кажется, что оно здесь просто остановилось, как старые часы с истершимся отвремени механизмом.
Вокруг старых могил- кленово-дубовая роща. Опавшие листья шелестят под ногами, неопавшие еще- над головой... Только их негромкий шепот слышен здесь, словно рассказывают они разные истории- скупо, но со смыслом, таинственным, магическим и вечным, смыслом, соответствующим этому странно красивому старинному месту.
Некоторые камни-надгробия настолько пропитаны духом прошлого, что могут без труда показать его. Это в другом месте и в другое время показалось бы фантастичным, но такой и была настоящая , осязаемая реальность: при прикосновении к некоторым камням во времени, плотно сбитом на этом отрезке пространства, словно бы образовывалась брешь...
Прикоснешься открытой ладонью к камню, закроешь глаза- и все мысли отпустишь вон из головы...и вдруг перед внутренним взором встанет картинка...образы проплывут,словно кадры из фильма, и чувствуешь: это не просто кадры- изображения, а мгновения жизни, прошлой жизни людей, похороненных здесь.
У самогго входа Большой надгробный камень. Здесь лежит офицер. Все время он показывает сцены войны. Несколько раз был уже я на этом кладбище – и каждый раз одни и те же кадры: степь, выжженная солнцем, настоящая крымская степь...лошади, люди, резня, война. Кровь брызжет, слышны победные крики и вопли раненых сплошным какофоническим звуком, скачут всадники на помощь своим, и впереди- смуглолицый брюнет в голубом мундире, хищно-красивый восточной красотой...Видимо, это есть тот офицер, похороненный почти 200ет назад на караимском кладбище, которое изначально было кладбищем для военных. Не знает поко его вечно молодая и мятущаяся душа. Чувствуется, что война его призванием была и службу военную он любил , как ничто иное в жизни.
К другому надгробию подойдешь, обопрешься ладонью, веки сомкнешь- и перед тобой молодая женщина-караимка в национальном наряде с длинной черной косой. Накрывает на стол, улыбается,что-то напевает.
В доме уютно, видно, что женская рука здесь хозяйка. Домотканые красивые занавески на окнах. Глиняная посуда. Чайв пиалах с ароматами трав. Девушка ставит пиалу на стол и длинным рукавом платья задевает блюдо с салатом. Она вся в своих мыслях, и пятна на рукаве не замечает. Круглолицая, красивая, с черными бровями и полными губами, весело улыбается она и негромко поет на странном, похожем чем-то на иврит, языке.
Открываешь глаза- и черноволосой красотки уже нет...вокруг одни молчаливые дубы и надгробия...
Снова глаза закрываешь, хочешь продолжения, интересным становится такое полное погружение в моменты прошлого.
И видишь- тот же дом, та же женщина, только постаревшая на несколько десятков лет, но все еще красивая, расчесывает свои длинные волосы. Отворяется дверь, и в комнату вбегает девочка лет девяти, весело смеется. Женщина протягивает к ней руки и ...картинка пропадает. Большене хочет показывать камень моменты жизни своей хозяйки...
Дальше идем... Дубы поодаль шелестят ветвями где-то вверху. Но на кладбице, в его пределах, тишина и безветрие. Дубовую рощу вокруг кладбища местные жители называли Балта-Теймез, что в переводе с караимского значит «Топор не коснулся». Некоторые дубы здесь – очень старые, в обхвате огромные. К ним подходят, прижимаются к шероховатой коре, загадывают желание. Говорят, все исполнится, если в желании нет злого умысла и корысти. И мы подходим к дубам попросить- каждый о своем...
Под корой чувствуется биение живых соков. И руки ощущают сильную энергетику дуба. Сколько людей вот так подходило к нему с просьбами, сколько желаний сбылось – дуб, конечно, не расскажет... А может быть, он рассказывает, но мы не понимаем, ведь шуршит же о чем-то его крона,переговариваются между собой резные листья, ветви тянутся к солнцу...
Неподалеку от дуба- три маленькие надгробия. Кто здесь похоронен? Почему не там, где все остальные? Могила расположена словно отдельно от других...
Касаешься камня, садишься на корточки, уходишь в себя, оставляя желания и мысли за бортом памяти, все, кроме любопытства и жгучего желания проникнуть сквозь завесу времени...
И перед глазами на этот раз- туман... Он потихоньку пропадает и видна лодка, качающаяся в реке среди камышовых зарослей. В лодке что-то страшное- сердце это чувствует и замирает на мгновение, словно не хочет знать чужой тайны... Лодка спокойно покачивается на воде и видно становится, что в ней- тело мальчика лет девяти. Неживого. Холодного уже давно, как вода в реке. Светлые волосы разметались по дну лодки. Серые глаза смотрят в сторону, они открыты, но уже ничего не увидят. Вся красота и ужас смерти в этом маленьком хрупком детском теле со сжатыми кулачками и страшной рваной раной вбоку. Кровь сгустками запеклась на светьлой рубашечке...
Резко открываешь глаза, и отчего-то становится очень страшно...руку от камня отнимаешь, оглядываешься вокруг, но повсюду та же тишина и спокойствие старых могил...
Только за спиной слышен звонкий детский смех...
Оборачиваешься- никого...
Хочешь уйти отсюда но любопытство сильнее страха Прикасаешься ко второму надгробию
Ночь...Луна и звезды на небе - так низко что кажется можно достать рукой
Дом напротив Большой крайний на улице И НЕМНОГО зловещий.
И видится все под таким необычным углом, будто лежишь на земле в кустах и наблюдаешь за этой местностью...
Вдруг звук в ночи – и знаешь, что за звук, определяешь четко – едет карета. Останавливается напротив входа в темный дом с окнами без света. Шум борьбы. Детский вскрик. И карета уезжает. Всплывают в памяти два детских лица, словно бы картинка с лицами накладывается на кадр с уезжающей каретой... Обычные, ничем особым не примечательные лица, очень похожие друг на друга. Братья.
Светлые волосы,серые глаза.
И это видение уплывает. Качаются перед глазами камыши. Снова рассеивающийся медленно туман и мальчик с рваной раной в боку, похожий на тех двоих как две капли воды! Лодка зловеще скрипит, качаясь от ветра и течения...
С первобытным ужасом отшатываешься от камня. Дыхание учащается от испуга. Словно сам все это пережил, а не далекий мальчик со светлыми волосами из бог весть какого далекого прошлого.
Идешь, постепенно успокаиваясь, по еле заметной тропке. Выходишь за пределы- и словно спиной ощущаешь, как падает некий занавес.Занавес времени, остановившегося – там и стремительно текущего, ускользающего- здесь...
Вдыхаешь полной грудья октябрьский сухой воздух и думаешь: пригрезится же такое! И уже не совсе понимаешь, видения или явь – что это было там, у надгробий? Восприятие мира там и здесь – две разные категории, и то, что было сказочно- фантастически- бредовым здесь , - там становится единственно возможной правдой. Ведь они уже не могут ничего изменить – только показать нам дела давно прошедшихдней. Тихо напомнить о себе, о своей жизни, о своем прошлом существовании – и хоть на несколько мгновений вновь увидеть себя и то, что было, со стороны.
Нашими глазами.