[450x300]
Более двух лет назад, 20 апреля 2007, в Пермском театре «У Моста» состоялась премьера шекспировской комедии «Двенадцатая ночь». Но интерес к интригующей постановке Сергея Федотова не угасает и по сей день. В основе сюжета – трогательная, местами наивная история о стране, в которой живется весело и беззаботно. Действие происходит в чудесной вымышленной Иллирии, правит которой герцог Орсинио (Сергей Ермаков), и обитатели ее, кроме любви, музыки и искрометных шуток, ничем не заняты. Как и в других комедиях Шекспира, сюжет раскручивается самым непредсказуемым образом – с разлуками и встречами, с потерями и находками, с близнецами и переодеваниями. «Двенадцатая ночь» – это грезы и реальность, где любовь определяет судьбу человека и меняет ее в одно мгновение. Но сила федотовского спектакля кроется даже не в сюжете.
Прежде всего, «Двенадцатая ночь» – не обычная рядовая комедия Шекспира. В ней сошлись два жанра – итальянской комедии дель арте (итал. “commedia dell'arte” – “комедия масок”) и высокой комедии, утверждающей важные общественные и нравственные идеалы. Не стоит сбрасывать со счётов и то, что это была последняя комедия Шекспира. Через год после нее будет написан «Гамлет»! Поэтому и ставить спектакль можно было, по крайней мере, используя два подхода, – превратить действо в радостное бесшабашное веселье или попытаться выявить запрятанные в произведении серьезные драматические мотивы. Режиссер выбирает третье – талантливо совмещает оба жанра.
С. Федотову, на мой взгляд, удалось найти оригинальное прочтение последней «светлой» комедии Шекспира. Как только что было сказано, «Двенадцатая ночь» предваряет появление великих трагедий и «мрачных» комедий. Возможно, именно этим объясняется философичность спектакля. Внимательный зритель невольно наткнётся на скрытый подтекст: «в чём же смысл пребывания человека на Земле?» Идея шекспировского театра «Глобус», несомненно, подтверждает такое предположение. Замечательное сочетание декораций: корабль с герцогом, движущийся из глубины сцены в восточном направлении; дом Оливии – снаружи «очерченный» балконом, скорее похожим на мансарду, изнутри занимает всё пространство сцены. Наложение внешнего и внутреннего плана создаёт иллюзию слияния поту- и посю-стороннего миров, а движущийся корабль символизирует беспрерывность космического движения. В этом контексте, как мне кажется, сокрыт главный режиссёрский замысел. Шекспировский сюжет воспринят С. Федотовым как парадокс, отвечающий нашему миру, где каждый задаётся вопросом о смысле жизни, и каждый по-своему отвечает на него:
Сэр Тоби Белч (Владимир Ильин) – добряк, весельчак, балагур и чревоугодник – заряд неиссякаемой положительной энергии, жизнелюбия, а главное, внутреннего, непоказного – запрятанного где-то глубоко-глубоко в душе – подлинного человеколюбия!
Несколько меланхоличный и безвольный сэр Эндрю Эгьючик (Василий Скиданов) сокрушается: «Эх, если бы убил на изучение языков то время, которое перевел на фехтование, танцы и медвежью охоту! Если бы я развивал себя!» Безусловно, его горечь звучит гротескно. Однако герой отчетливо осознаёт свою ущербность, что доставляет ему неподдельные страдания.
Сам герцог Орсинио, сочетающий в себе такие противоположные качества как надменность и романтизм, в финале словно бы вместе с Виолой (Мария Сигаль), – до завершающей развязки скрывающей себя под мужским костюмом, – внутренне переоблачается, обретая свой подлинный душевный мир. В этот момент сердце Орсинио пробуждается от сладостного сна иллюзии, казавшейся любовью, на самом же деле больше похожей на эгоистичную прихоть.
В этой связи весьма интересна система образов. Герцог Орсинио противопоставляется мужественному и прямолинейному Себастьяну (Анатолий Жуков), брату Виолы. Графиня Оливия (Анна Агафонова), изысканная во всех отношениях дама с высокомерным нравом, – искренней, доброй и простодушной Виоле. Мальволио (Иван Маленьких), дворецкий графини Оливии, антиподичен сэру Тоби Белчу. Сэр Эндрю Эгьючик по складу души разнится с бесподобным шутом Фесте (Андрей Молянов), остроты которого настолько интеллектуально содержательны, смешны, искрометны, парадоксальны, что из них было бы впору составлять словарь афоризмов: «Если повесят на доброй веревке, то уже не женят на злой бабе…», «пороки можно поправить вином и добрым советом: дайте иссякшему дураку вина – и он наполнится; дайте бессовестному человеку добрый совет – и он исправится»…
Чрезвычайно сложно выделить чью-либо актерскую игру. Все исполнители по-своему хороши. И все же, и все же… особенно убедительно сыгран чопорный и заносчивый лакей Мальволио, жаждущий любви своей госпожи. Мальволио попадается на уловку сговорившихся Сэра Тоби, Сэра Эндрю, шута Фесте и Марии (Виктория Проскурина), камеристки Оливии. Мария, воспользовавшись тем, что ее почерк неразличимо схож с почерком госпожи, пишет от имени Оливии письмо, в котором в насмешливой форме объясняется в любви. К слову сказать, Мария главная зачинщица проказы. В её неповторимом шарме и искрометном темпераменте, кажется, соединились и изысканная светская дама, и язвительный шут. Неслучайно камеристка Оливии нередко выступает своего рода «связующим звеном» между своей госпожой и шутом Фесте, Сэром Тоби, Сэром Эндрю и, конечно же, самим Мальволио, что создаёт особый, неподражаемый и невероятный колорит отношений.
Итак, письмо подбрасывают Мальволио, а он, не заподозрив подвоха, полагает, что «сие романтическое послание», в действительности написано Оливией и адресовано ему. «…Я буду надменным, – говорит сам себе Мальволио, – я начну читать политические трактаты, не дам спуску сэру Тоби, порву низменные знакомства, я буду таким, как требуется. Уж на этот раз я себя не обольщаю, не заношусь в мечтах: кто ж усомнится сейчас в том, что графиня меня любит?»
Ивану Маленьких удалось сыграть «спектакль в спектакле». История с письмом, разыгранная как отдельный сюжет, привносит в общую канву элемент «помешательства». После прочтения письма всем кажется, что Мальволио ведёт себя неадекватно, его признают «безумным». Но при этом образ героя невольно завораживает, обольщает, притягивает неподражаемым магнетизмом. Мальволио одновременно и злой насмешник, и наивный ребенок, и простодушный влюбленный, очарованный собственными же грёзами.
«Двенадцатая ночь» в прочтении «умостовцев» – комедия-мистификация, напоминающая карточную игру, где действующие лица не более чем карты в хитроумном раскладе. Даже самого зрителя завораживающее действо превращает в азартного игрока, разгадывающего головокружительную смену обстоятельств: дуэли, обманы, подмены и, конечно же, любовь «приправленная» волшебной музыкой, средневековыми костюмами (Ольги Паньковой) и завораживающей, темпераментной игрой актеров, на фоне романтических декораций создающих идеальный, полуфантастический мир вымышленной Иллирии, насквозь пропитанной шекспировским духом и временем.

Анатолий Касьянов,
кандидат филол. наук
Пермь, июнь 2009