[320x213]
1 и 2 апреля в Театре им. ЛЕНСОВЕТА состоялась премьера "Ревизора" в постановке Сергея Федотова, удивившего Петербург изысканной инфернальностью Гоголя.

- Почему для Вас и для театра «У Моста» именно Гоголь стал своим автором?

С.Ф.: Мы занимаемся мистическим театром. Ведь мистика это не тема, это особое мировоззрение. Многие русские классики писали мистические произведения: Гоголь, Достоевский, Булгаков, Сухово-Кобылин, Салтыков-Щедрин. Театр «У Моста» уже 20 лет исследует именно этот пласт литературы. Наши спектакли могут быть и комическими, и трагическими, но элемент таинственности, инфернальности, когда в действие вмешиваются сверхчеловеческие силы, в них обязательно присутствует. На самом деле в этом выражается наш особый взгляд на театра, на законы человеческого существования, взаимоотношения внутреннего «я» и внешнего мира, судьбы, предопределенности, власти над человеком неких сверхсил. Гоголевские тексты в этом смысле больше других вмещают в себя мистику, при чем на разных уровнях и в разных формах. Это не всегда явно, чаще всего это скрыто. Так, например, было с нашей постановкой «Женитьбы»… После легендарного спектакля Анатолия Эфроса за эту пьесу никто не брался. Считалось, что больше в этой пьесе ничего не открыть. Мы решили попробовать и найти свой ключ. Наша «Женитьба» не про маленького человека из «Шинели», как у Эфроса, а рассказ про мистическое «совершенно невероятное событие». У нас Кочкарев - черт, который крутит свой бесовский спектакль. Вместо лирической комедии мы сочинили фантасмагорию. И убедились в том, что у Гоголя всегда полно чертовщины.

- Какой ключ Вы предложили для своей постановки «Ревизора»?

С.Ф.: Для меня «Ревизор» - это принципиально другой тип выражения гоголевской мистики. Если в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», в «Панночке» - мистика ночи, тревожной, загадочной, переливающейся, призрачной, в «Игроках» - таинственность пространства игры, азарта, случая и судьбы, то в «Ревизоре» все гораздо сложней. Дело даже не в масонских отсылках, на которые указывали многие литературоведы, а сущности персонажей и города. В этой пьесе Гоголя спрятано настоящее царство миражности и пустоты, центром которой становится Хлестаков. Именно в него, «пустышку», «фитюльку» вселяется мистическое, потустороннее – и через него оно взрывает этот вечный город. Но при этом Хлестаков совсем не плут и не мошенник, он – гений легкости и абсолютной пустоты, импровизатор и актер, и вместе с тем большой ребенок.

- Но как же быть с привычным сатирическим подтекстом и пафосом Гоголя? Ведь неслучайно, «Ревизора» так часто пытаются осовременить, сделать актуальным, добавить в него новомодных течений и аллюзий?

С.Ф.: Я думаю, что ставить классику пора бы уже как классику. В Европе уже так наелись «авангардными» постановками, что классическое, чистое по стилю решение становится на самом деле бОльшим авангардом. Анатолий Эфрос по поводу этого писал: «Не надо обязательно ставить стол ножками кверху». Безграничные возможности интерпретации классических произведений открываются не за счет осовременивания, а за счет внимательного вчитывания в великие тексты. Магическая формула классики как раз в слиянии места, времени и образов. И потеря хотя бы одного их из этих элементов приводит к разрушению художественного мира, идеального равновесия составляющих.
В гоголевском «Ревизоре» все подтексты и шифры автора говорят о том, что это не просто комедия про чиновников-взяточников. Его авторское намерение – именно метафизическое обличение зла. И город оказывается пространством инфернальным, искаженным, именно поэтому в нем и возможно появление Хлестакова-фантазма. Возникают сцены, которые с помощью бытовой логики не объясняются. Например, сцена игривого флирта Хлестакова с женой и дочкой Городничего, их жесты и движения, прописанные в ремарках, очень фантастичны. Когда доходишь до сути, то понимаешь, что на самом деле Хлестаков не флиртует, а искренне влюбляется и в ту, и в другую одновременно.
Другая проблема в том, что жанр «Ревизора» - комедия, но обычно она играется не смешно, наша задача была открыть настоящую комедийность, заразить всех эффектом гоголевского смеха. А главное – постараться воплотить идею, с которой начинался его «Ревизор» – со стремления преобразить мир через смех.

- Как Вы работаете с актерами?

С.Ф.: Когда работаю с артистами, я не загоняю их в рамки заготовленного рисунка и какой-то определенной концепции. Мне интересно колдовать шаманить, сочинять вместе с актерами. Я размышляю. Актеры играют не роли, а спектакль.