[250x375]
В высказываниях критиков и журналистов о театре «У Моста» есть одна примечательная тенденция - попадаются очень загадочные и необъясняемые логически высказывания о том, как «мистическим, магическим, чудесным образом» Сергей Федотов вкладывает, вмещает свою режиссерскую идею во внутренний мир своих актеров. При этом профессиональные критики недоумевают по-настоящему и при попытках описать такой метод работы могут только загадочно намекать на то, что театр «У Моста» работает как алхимическая лаборатория.
Чудо-метод Федотова гениален и прост, поскольку вдохновлен, прежде всего традициями психологического театра в варианте М. Чехова и Е. Гротовского. Их опыты строения спектакля концентрируются вокруг фигуры актера - самого сложного режиссерского инструмента в диалоге со зрителем. Федотов выбирает именно этот путь.
Зрителей театра "У Моста" поражает феноменальное воздействие спектаклей Федотова - возможность наблюдать, как на сцене разворачивается здесь и сейчас живая история, сочиняемая и переживаемая в пределах сцены. При этом его эстетика спектаклей всегда строится в гротескной манере - нужны яркие внешние образы, дерзкие и запоминающиеся. Именно за счет них сплетается кристалльно чистая атмосфера его спектаклей, в которой не искажается ни жанровая составляющая, ни художественный мир автора, ни законы сценических событий. Неслучайно, репетиционный процесс в театре "У Моста" никогда не останавливается, каждый спектакль играется и анализируется актерами и режиссером как премьерный, как единственное и уникальное событие, в котором встречаются сознания автора, режиссера, актеров и зрителя.
Но что самое удивительное, что на репетициях Федотова, между ним и актерами творятся те же необъяснимые невидимые диалоги, которые так поражают зрителей, приходящих на спектакли театра "У Моста". Но если зритель в диалоге со спектаклем только внутренне подчиняется атмосфере, становится эмоционально причастным историям и героям, то "мостовские" актеры и внутренне и внешне существуют в том высказывании и идее, которую направляет на них их режиссер. Он "завлекает" и "заговаривает" актеров, отвлекает "лирическими отступлениями и "фокусами", а тем временем между ними налаживается очень напряженная неслышная и невыразимая словесно беседа, возникает эффект подразумеваемого, общего сверхпонимания той истории, о которой они будут рассказывать со сцены.
При этом для спектаклей психологического театра Федотова актуальна следующая формула: в созданном им сценическом пространстве - "режиссер обличен в молчание", поэтому возникает полная иллюзия его отсутствия и кажется, что на сцене все само движется и трепещет. Но это только кажимость. Федотов выстраивает модель мира для каждого спектакля так жестко, что актер становится его органической частью, начинает чувствовать негласные законы существования для конкретной истории. Режиссер указывает актерам, где находятся его границы и сущность, источники силы и энергии. Формальная сторона сценического пространства – это уже вторичные методы для Федотова. Психофизика актера – становится главным способом выражения идей Федотова и атмосферы всего спектакля.
Секрет Федотова – еще и в том, что он по-настоящему хороший актер. Он - человек-театр, умеющий создать сам для своих актеров весь спектакль водиночку, открыть для них через себя все тончайшие детали пьесы, весь мир драматургической истории, все скрытые повороты диалогов, интонаций. Как гениальный читатель своих любимых драматургов, он всегда очень точно находит в биографии и художественном мире Гоголя, МакДонаха, Стокера, Булгакова и др. - главный парадокс, центральную тему, к которой стягивается все их творчество и мироощущение. А открыв этот "нерв", режиссер виртуозно достраивает, сочиняет свою уникальную авторскую вариацию. В этом смысле, в театре "У Моста" никогда не лукавят, говоря : "Мы умеем ставить так, как написано в пьесе".
Удивительно, но при таких уникальных сверхчувствительности и литературной и режиссерской интуиции Федотов умеет "заразить" всех процессом репетиционного поиска и сочинительства. Он учит артистов следовать за собой, превращает их тонких и отважных "проводников" смысла. Тех, кто вместе с ним способен "сражаться" за живой и кристально честный театр.