Послушай, Дэнни, я говорю к тебе сейчас, когда ты спишь. Твой лоб влажный - значит, ты о чём-то тревожишься, но на лице твоем улыбка - уверен, твое волнение приятное. Помню свои пятнадцать лет... первый поцелуй... осталось ждать еще три года. Зато как мы веселиилсь! Дискотеки, дерзкие прически, гламурные прикиды! Жаль, я не могу проникнуть в твои сны, как призрак сквозь стену, стену твоего сознания...

Всего несколько минут назад я сидел в библиотеке. В руках у меня была газета, и еще стопка подобных лежала на столике рядом. Это были не просто дешевые ежедневники. Первые полосы каждого из них украшало твое лицо. Раньше я бы порвал газету как очередные дефирамбы призраку. Сейчас же я горжусь своим мальчиком, каждое репортерское слово греет мою душу. Я понял, как я ошибался, считая тебе никчемным подростком. В то время как мы с мамой спим, ты выполняешь нашу с ней работу. Причём совершенно безкорыстно и без какого либо желания прославиться. В очередной раз переглядывая газетные издания, я был повержен волной раскаяния. Я тайком прокрался в твою спальню и пришел к тебе с повинной.

Я подумал о том, что был слишком строг к тебе. Я отругал тебя, когда ты собирался в школу, потому что ты едва ли коснулся лица полотенцем. Я отчитал тебя за то, что не чистишь ботинки, зло прикрикнул на тебя, когда ты бросил свои вещи на пол.

За завтраком я тоже нашел, за что тебя поругать. Ты что-то пролил, глотал пищу большими кусками, клал локти на стол и намазывал слишком много масла на хлеб. А когда ты, спеша на свой школьный автобус, улыбнулся мне и помахал рукой, я, нахмурившись, бросил в ответ: "Расправь плечи, не сутулься".

Вечером ты робко вошел в библиотеку и посмотрел на меня с какой-то болью в глазах. Я бросил на тебя взгляд поверх газеты, нетерпеливый и недовольный, что мне мешают. Ты нерешительно стоял в дверях. "Чего ты хочешь?" - пробурчал я.

Ты, ничего не сказав, стремительно бросился ко мне, обвил руками мою шею и поцеловал. Твои руки сжались с любовью, которую Бог разжег в твоем сердце и которую не может притушить даже пренебрежение. А потом ты ушел, и я слышал, как ты поднимался по ступенькам.

И в тот момент, Дэнни, газета выпала у меня из рук и жуткий, парализирующий страх схватил меня. Что же сделала со мной привычка? Привычка отчитывать, выискивать ошибки, делать замечания. Это моя награда тебе за то, что ты герой. Это не потому, что я не люблю тебя, а потому, что слишком многого жду от своего сына. Я оцениваю тебя мерками своих лет. Хотя, нет. Я оцениваю тебя мерками своей профессии, ведь ты - призрак.

А в тебе, в твоем характере так много хорошего, замечатьльного, искреннего. Твое маленькое сердце похоже на огромный диск солнца, встающего над дикими холмами. Я увидел это в твоем внезапном порыве, когда ты подбежал и поцеловал меня перед сном. И сегодня больше ничего не имеет значения, сынок. Я пришел в темноте к твоей кровати и, пристыженный, встал на колени.

Это недостаточное искупление. Я знаю, что ты не понял бы все то, что я сейчас тебе говорю, в часы бодрствования. Но завтра я буду настоящим отцом. Я буду твоим закадычным другом, буду страдать, когда ты страдаешь, и смеяться, когда ты смеешься. Забудь всё то, что я тебе наговорил утром, в обед и вечером. Сегодня, вчера, неделю назад... Всё забудь! Я был не прав, меня ослепило чувство обиды, что ты врешь мне - родному отцу. Я же всё знал еще тогда, когда ты только начинал излучать экто-энергию. Но ты молчал. И только сегодня в библиотеке ты раскрыл свою тайну. Я долго ждал этого момента, когда ты наконец сознаешься мне. Но почему ты не сделал этого раньше?

Интересно, что тебе сейчас снится... Ты по-прежнему улыбаешься.

________

На основе статьи  "Отец забывает" (В. Ливингстон Ларнец).