[...]
Коллекторы присели на песок и задумались, а неподалеку от них, все так же не подавая признаков жизни, лежала найденная девушка. В ее влажных и растрепанных белокурых локонах запутались скользкие водоросли, на белом лице, вызывая ужас, выделялись глаза - огромные, широко распахнутые, они остекленело смотрели в небо, а глубокие черные провалы до нельзя расширенных зрачков не позволяли разобрать их цвет. И никакой обнадеживающей бьющейся жилки или легкого вздоха, она словно стала частью окружающего ее пейзажа, и только эти страшные глаза... это отчаянное выражение лица не позволяли поверить в это. Казалось, что за неподвижной маской смерти бьется живая мысль, что девушка хочет что-то рассказать, что-то крикнуть, прорваться сквозь пелену тумана, отделяющего сознание от бессознательности...
За окном бушевал шторм, совсем не по-летнему серое море яростно билось о прибрежные скалы, тяжелые свинцовые тучи нависали над ним, ветер рвал черепицу с крыши, гудел в проводах и поднимал над дорогой пыль, закручивая ее в маленькие смерчи. Старая слива во дворе скрипела под напором резких порывов сумасшедшего вихря и казалось, что она вот-вот упадет растерзанная и побежденная стихией. Тяжелые шторы плавно сдвинулись и замерли, скрыв от глаз картину набирающей силы бури и оставив только уютно потрескивающий камин и теплоту, разлитую в небольшом помещении. Кнопки, быстрые движения легких пальцев, знакомый номер.
- Алло, привет. У меня машина сломалась и я на даче затряла. Да. Угу. Нет, не пойму, что с ней, что-то с тормозами. Ага. А тут шторм. Что? Приедешь? Хорошо, жду.
В комнате царил полумрак. Неверный свет множества расставленных повсюду свечей и слабые отблески огня в камине - вот и все освещение. На огромном молочно-белом ковре, слегка прикрывшись шёлковым покрывалом, лежит полуобнаженная девушка. Стоящий у окна мужчина лет тридцати, не в силах больше сдерживать желание, поспешно сбрасывает с себя одежду. По стенам кометами разлетаются тени небрежно раскиданных вещей, и вот уже, подобно неистовому зверю, Он страстно набрасывается на Нее, властно прижимая к полу. Пара тонких рук в неуверенных объятиях сомкнулись на его шее. Горячие губы нашли друг друга и зашлись в долгом поцелуе. Его уста шаловливо спускались все ниже, пока внезапно Она, в изумлении опрокинув назад голову и прикусив нижнюю губу, не вцепилась пальцами в его волосы, словно в гриву дикого коня, в тщетном желании обуздать его. Он был неуправляем. Прервав робкие Ее попытки, он схватил ее руки и потянул на себя. И вот теперь они сидят друг напротив друга. Всего мгновение их глаза ведут немой разговор. Ее недоумевающий взгляд задает вопросы, Его опытный - отвечает. Да, Он будет с ней предельно аккуратен, и да, Она будет с ним решительно покорна. Секунду спустя их больше ничто уже не разделяет, два тела сливаются в единое целое... Движения набирают ритм. Сердца бешено стучат, словно стремясь вырваться наружу; при каждом соприкосновении по раскаленной страстью коже проходит электрический разряд; частое дыхание, прерываемое слабыми стонами, и уже кажется, что легким не хватает воздуха, чтобы поддерживать этот безумный темп... И наконец два голоса сливаются в один... алая струйка винным пятном расползается по светлому ковру... А ведь у Него есть жена. А ведь Она ей приходится дочерью.
"Посмотрите на нее: щечки горят алым маком, по телу разлилась приятная усталость. Хорошо тебе, да? - вкрадчивый женский голос, почти шепот, взялся из ниоткуда. - Ты хоть понимаешь, маленькая распутница, что наделала?! Мало того, что ты соблазнила мужчину своей матери, ты еще и счастлива от того!"
Мгновение тишины и воздух словно взорвался от оглушительного, мерзкого звонкого крика: "Гадюка! Развратница и предательница! Твоему поступку нет оправдания. Ты своей похотью перечеркнула себе всю жизнь. Как ты после этого будешь матери в глаза смотреть? Тебя не примут в обществе! Ты больше никогда не будешь прежней!"
Девушка затравленно огляделась, посмотрела на Него... похоже, что эти слова слышала только она.
"Это была не я. Я не могла. Как? Он же последние десять лет был мне за отца! - осознание совершенного обрушилось на нее, как каменный обвал в горах - внезапно, неотвратимо и смертоносно. Сейчас она сама уже не могла поверить в произошедшее и пыталась оправдаться. - Я была словно в наваждении. Мое тело не хотело меня слушаться. Неведомая сила окутала меня располагающими к сладострастию чарами. Я не помнила себя. Передо мною был мужчина из моих снов и мы с ним безумно друг друга любили..."
Картина призрачного счастья вдруг сменилась жестокой реальностью, воздушные замки разрушились, пришло чувство вины. Девушка залилась слезами. Она замотала головой, силясь стряхнуть наваждение, как будто ей пять лет и все случившееся только что было не больше чем сон. Ничего не видя перед собой, она попыталась рукой нащупать одежду, чтобы скрыться, уйти как можно дальше и забыть... но натолкнулась на липкое пятно на ковре. Ладонь словно обожгло, да, она знала, что это. Оно не отпускало ее, вот уже и тонкие пальчики увязли... сантиметр за сантиметром оно покрывало все тело, врастая в нежную кожу, пока не сомкнулось над ней, заключив девушку в капсулу, кроваво-красную, скользкую и непроницаемую. Оболочка стала скукоживаться, как шагреневая кожа, совсем не оставляя места даже для глотка воздуха - девушка превратилась в безвольную пленницу собственного греха, ее окружила темнота, тишина и одиночество. Рот наполнился алой жидкостью, которая упругой струей ударила из стенки кокона... Голос, упрекавший в неблагородном поступке, отчаянно рванулся прочь, но ударившись о неприступный бастион стенок капсулы оборвался, жалобно скрипнул и затих... как же холодно и мокро вокруг...
[...]
* Текст выше - отрывок из пятой главы "Коллекторов Грехов"