Как я не получил Звезду Героя
О том, что у нас в дивизии появилось якобы за форсирование Днестра семнадцать Героев, а восемнадцатого, шустрого ординарца какого-то начальника, оказавшегося бывшим кровавым полицаем, лишили этого звания по требованию его односельчан, я узнал в 1970 году, будучи в Москве на встрече ветеранов. Узнал и о том, что причитавшуюся мне Звезду отдали комсоргу стрелкового полка, который никогда не был в боях, а обитал в тылах и при штабе. А чтобы ему не было стыдно перед сослуживцами за незаслуженное звание, его срочно, еще до вручения наград, перевели в соседнюю дивизию.
Оказалось, три месяца спустя после форсирования Днестра начальство дивизии опомнилось и сумело в тайне от всех представить верхам дело с форсированием реки так, что «выбило» 18 званий Героев Советского Союза. Шестеро из получивших это звание были настоящими Героями, правда, четверым из них это звание было присвоено посмертно. А двое живых — это «неубиваемый» И. И. Морозов и К. Ф. Кулаков. Про меня, форсировавшего Днестр с помощью трофейных орудий, расширявшего и удерживавшего плацдарм, естественно, не вспомнили. Зато любимчики, парторги и комсорги стали Героями. Многие из этих мнимых героев преднамеренно во встречах ветеранов дивизии не участвовали, а те, кто случайно оказывался на них, стыдливо оправдывались, особенно политработники и тыловые офицеры. Многие же настоящие герои этого звания не получили. Политотдел дивизии или не знал об их героических делах, или игнорировал их подвиги.
Морозов, этот героический человек, один из немногих по праву был удостоен Звезды Героя, хотя и под большим секретом, в тайне от меня, ведь форсировали-то реку мы вместе, а потом долгие пять месяцев, опять-таки вместе, вели тягчайшие бои за плацдарм, когда немцы бомбили и обстреливали нас, вдавливали в землю танками, каждый день атаковали, стремясь сбросить в реку. И до сих пор памятен нам тот Днестровский плацдарм. Столько людей у нас тогда побило, а мы с ним, как заколдованные, ни одной царапины не получили. Нервы наши, хотя мы с ним к слабакам не относились, настолько измотались, что оба готовы были сами на пули лезть, чтобы побыстрее убило или ранило. И однажды, отчаявшись, Морозов увлек меня под немецкие снаряды. Но нам не повезло, уцелели: в смертельном вихре, как назло, ни один снаряд, ни единый осколок не зацепил нас. Через пару часов о нашем поступке стало известно генералу. Разнеся, изматерив и пригрозив нам расстрелом, генерал каждому из нас вручил путевку в санаторий.
На той же встрече начальник штаба нашего артполка майор Шлямин так объяснил задержки с моими награждениями. Якобы за форсирование Днестра меня единственного представили к ордену Ленина. Ну а когда к званию Героя стали представлять, меня обошли как представленного уже к высшей награде. Но, к сожалению, командующий мое представление облил щами и порекомендовал представить новые наградные документы с очередной партией. Так и «повисли» мои высшие награды. Сам же Шлямин в Руме получил сразу три ордена Отечественной войны 1-й степени. Никаких заслуг, чтобы так мгновенно озолотить свою грудь, у него не было. Просто трижды написал сам на себя реляции, вот и засиял в орденах.
Тогда же за праздничным столом, когда, подвыпив, бывшие начальники были не в меру откровенными, я совсем случайно подслушал разговор о себе: «Живуч был, воевал дерзко и удачливо, пехота любила его, артиллерийским огнем управлял снайперски, за «языком» успешно ходил, но с политработниками не ладил, осведомителем быть отказался да заму командира артполка по строевой по морде съездил, когда тот хотел ударить его, вот и отдали его Звезду за Днестр политработнику».

А комсоргу стрелкового полка, который носит мою Звезду, не завидую. Об этом Герое-политработнике до 1970 года я, как и многие, ничего не слышал. Человек он неплохой. Пытался подружиться со мной, все же испытывает угрызения совести. Как-то на ветеранской встрече пожаловался мне: жена и дочь не признают его Героем. Наверное, в порыве откровенности он рассказал им, как Героем стал, вот они и не уважают его. Во время войны я часто поддерживал полк, в котором он служил, но ни разу на передовой его не видел, он постоянно, как и большинство политработников, в тылах обитал. Подо Ржевом, где в боях сто раз умереть можно было, он, мой ровесник, все шесть месяцев на курсах комсоргов при политотделе армии провел.
Симпатичный, угодливый, вот его в политработники и определили. Конечно, он не виноват, что Героем стал. Нужно было кого-то из политических — для счета и для показа, что и политработники воевали, — вот его и вписали в список Героев. Кто, кроме его жены и дочери, знает, как он Героем стал? Никто. Пусть считают, как привыкли читать в газетах, что комсомольские «вожаки» солдат в атаки водили. Да еще и кричали при этом: за Сталина и так далее.

Воспоминания П.А. Михина попали мне совершенно случайно. С каким же удивлением я прочитал историю о молодом лейтенанте, получившим звание Героя вместо подлинного героя. Дело в том, что я лично знал этого бывшего лейтенанта комсомольца. Потому вычислить его имя было совсем несложно.
Разговаривая с ним незадолго до его кончины, я смотрел на Золотую Звезду на лацкане его пиджака и благоговел, что довелось мне общаться с таким человеком! Беда (((
Михин пишет, что политработник был человеком порядочным. Всю жизнь, словно укор, он носил чужую награду, и даже знал чью. Какого ему было...
Папа вспоминал. Его комбат, и одновременно командир его танка, однажды показал ему на другого командира танкового батальона из их бригады. И сказал: "Мою Звезду носит". В наградных документах описали бой, выигранный командиром моего отца, а фамилию вписали другого комбата. Через много лет батя, уже сам будучи полковником, встретил этого Героя СССР в автобусе в Минске. Тот тоже носил полковничьи погоны. Отец его узнал, подошёл, заговорил. "Герой" сказал, что никого уже не помнит, и прежнего папиного командира тоже не помнит.

https://alex-the-priest.livejournal.com/347234.html