Эта специально обученная гэбэшная группа, находилась в одном из обособленных ангаров, которые стайкой в два ряда стояли друг за другом. У входа в ангар, стоял в тёплой камуфляжной форме спецназовец, всем своим видом похожий на неуклюжего верзилу. При появлении своего командира он подтянулся, и замер в стойке «смирно». Мы прошли в ангар. Внутри стояло два тонированных Урала, БТР и БМП. А сзади боевых машин, размещались солдаты и офицеры этого диверсионного отряда. Полковник не повышая голоса, отдал команду строиться. Но здесь всё было не так, как я это обычно привык наблюдать в обычных армейских подразделениях с солдатами срочниками. Здесь как бы нехотя, как бы с ленцой, к нам повернулись здесь присутствующие солдаты-контрактники и их офицеры. Но команду выполнили, и за минуту основной состав встал в две шеренги, а за ними, подтянулись и все остальные. Мы, я и полковник, стояли перед строем солдат и офицеров, которые больше недоверчиво смотрели на меня. Полковник поздоровался, и ему ответили почти все, кто стоял в этом не ровном строю. - И так, я представляю вам ещё одного нашего товарища, прошу вас, его принять в свою семью как родного. Завтра он вместе с нами полетит на задание. И очень важный момент, мы летим в тот район, где более месяца мы потеряли наших товарищей. Лейтенант Светлов, и старший лейтенант Могинов, вас назначай личными телохранителями моего советника, лейтенанта С…..д Николая. - Ого, пацан только из учебки, а уже прыгнул в советники! Командир! А не жирно ли будет для этого юнца? – пробасил кто-то ещё мне не известный с другой стороны строя. - Щавэлло! – сразу вскинулся полковник, - выйти из строя. Со второй шеренги строя неохотно выполз гигант, наверное, такой же, как и тот, который стоял на входе в этот ангар. - Прошу вас, Шавэлло, выскажите мне и этому лейтенанту, что вас не устраивает? Тот некоторое время, молча, посмотрел на нас обоих, и затем, на тон ниже произнёс: - Меня всё устраивает! Разрешите стать в строй? - Стать в строй, - разрешил полковник. - Товарищ полковник, разрешите мне немного поговорить с ребятами? – обратился я к полковнику. Полковник как-то загадочно улыбнулся, и разрешил мне поговорить с личным составом его группы спецназа. - И так, парни, я вижу вас впервые, и слушайте внимательно, что я, вам сейчас буду говорить. Большая часть из вас, два дня назад вернулись с важного задания. Мне об этом ещё никто не успел сказать. Многие из вас получили письма из дома. У вас, писала вам ваша мама, она приболела, но уже идёт на поправку. Доскажу вам за следующее письмо, в котором она напишет, что уже здорова, и молится за вас, чтобы у вас всё было благополучно. А вам, написала ваша жена, что родила вам здоровенькую девочку, и вы пообещали ребятам при первом же случае проставиться. Вам, то же писала жена, у вас мальчик и девочка, всё хорошо, и ждут скорого вашего возвращения. Ещё кому что рассказать? - Мне, пожалуйста, - я увидел стройного парня, - что я думаю о вас? - Вы не хорошо думаете обо мне, послали меня на три буквы, и что я подготовился, вернее меня подготовил ваш командир. Я поднял руку в сторону полковника, делая жест ему помолчать. - И так, Семён Петрович, вы считаете, что ваш командир по дороге от аэропорта в штаб и сюда успел меня подготовить? - Да, так это и было, - улыбаясь, ответил солдат контрактник. - Вы, родились в Москве, учились в средней школе почти на одни четвёрки, пятёрка по физкультуре, и две тройки по химии и математике. Английский язык на четыре с минусом. Благодаря визави своего папы, вы пробовали поступить в военное училище, но это не помогло, так как там был жёсткий отбор, и вы пролетели с Рязанским училищем. Пошли в военкомат, попросили, чтобы вас направили в ВДВ. Возможно, благодаря службе в десантных войсках, вы сможете получить рекомендацию от командования, поступить и пройти жёсткий отбор в училище… - Хватит, не продолжайте, - неожиданно прервал меня Семён Петрович, - я всё понял. - И так, парни, кто ещё что-то не понял, или же у вас есть желание провести со мной спарринг, стрельбу, из какого вида оружия вы хотите на мне проверить? - Со мной не побоишься? – вдруг, неожиданно вышел из строя прапорщик. – Ты моего друга завалил своими нун-чаками, и он месяц в госпитале провалялся. - Не побоюсь! Разрешите, товарищ полковник? - Действуйте, товарищ лейтенант! Я снял с себя свой бушлат, и остался в камуфляжной форме, в которой нас в учебке гоняли по всем лесам и весям. Вынул из-за пояса нун-чаки, и стал крутить им вокруг своих рук и тела так, что от их скорости снова загудело вокруг них воздушное пространство. - Ты и в бою будешь с ними работать? - Ты меньше спрашивай, а наконец, займись своим делом, котором ты, наверное, хорошо владеешь. Я сделал сложный перекат, как этому меня учила Джи Хана, и несколькими ударами второй палочки нун-чак, нанёс значительные удары, в район шеи, и по левому запястью руки. При этом блокировал правую руку, отбил мощный ёко-гери, и несколько силовых, видимо коронных ударов прапорщика. Мы снова стали друг напротив друга, а я время от времени вращал нун-чаки то в правой, то в левой руке. - Хватит, вы я вижу, собрались друг друга покалечить? Старший прапорщик Сидоров, лейтенант мастер каратэ и кун-фу. Вы хотите что-то ему доказать? - Нет, товарищ полковник, просто я хотел его проверить на вшивость! - Проверили? – рассердился полковник. - Ещё нет, пусть уберёт свои нун-чаки, и мы сразимся в рукопашке. Это последнее желание. - Товарищ лейтенант, вы согласны, ещё на один бой? - Согласен! – ответил я, и положил нун-чаки на свой бушлат. – Только всё равно этот бой будет не равным Почему? – не понял меня командир. - Во-первых, он самоучка, и его натаскивали свои же ребята, во-вторых, у него большое самомнение в своём превосходстве, хотя, он ничего мне нового не показал, и в третьих, я его уже покалечил моими нун-чаками, повредил ему левую руку, и предплечье. Я завяжу себе глаза, чтобы дать ему шанс меня победить. - Вы это серьёзно сказали, - удивился полковник, - у него тогда сто процентное будет превосходство над вами! - Пусть попробует, дайте шанс старшему прапорщику! - Я не согласен, с товарищем лейтенантом. Я в норме. Все бойцы и командиры образовали вокруг нас тесное кольцо, и если бы кто-то из нас струсил, его бы всё равно не выпустили из круга, а схватили бы и обратно в круг бы забросили. Бой был скоротечным, меня чётко научили тому, чтобы я использовал тактику добить раненного противника. Я использовал смешанную технику Вин-Чун с карате. Тот, кто занимался каратэ и кун-фу, тот поймёт меня. Мы сошлись три раза, и три раза, была ничья. Вернее, я сам не хотел что-либо доказывать своему противнику, просто хотел нанести ему очень болезненные блоковые удары, чему меня учили мои учителя, и тем самым отбить ему желание в следующий раз пробовать меня «на слабо». - Ну, ладно, хватит ребята! Я вижу, вы оба равные противники. Спорная ничья! И мы, наконец, разошлись. - Считаю, что вы, товарищ лейтенант, хорошо познакомились со своим коллективом. Вам надо экипироваться. Для этого мне с вами необходимо провести некоторые формальности, и попрошу вас выполнить в моём присутствии, так как я в вас очень заинтересован. Полковник в этот день ходил как заводной. Мы выполнили с ним всё задуманное, и я ещё долго присутствовал в штабе на совещании, на предстоящий день. Разошлись мы поздно, около полуночи, и я добрался до блока Елизаветы, разделся и лёг спать на её кровать.

Вылет был назначен на половину третьего утра, и нам предстояло лететь на четырёх вертушках МИ-8 и МИ24. На вертолёты были погружен весь личный состав поисково-диверсионной группы. Я находился вместе с командиром на головном вертолёте. Во время полёта полковник, рассказывал мне все оперативно-тактические новости из сводок за последний месяц. Прошедшей ночью, пришли данные с двух спутников, в которых не отмечалось большого движения моджахедов в данном районе. Район посадки представлял гору с конусом, с одной стороны плато, с другой стороны ущелье, с третьей, продолжение кряжистого образования, которое тянулось до следующей возвышенности. Примерно, через сорок пять минут полёта, командир вертолёта объявил, что мы уже в районе повстанцев, и нас могут обстрелять в любую минуту на подлёте к месту высадки нашей группы, и через пару километров, мы будем в районе нашей цели. Я не знал, как будет действовать моё самое сильное заклинание на покрытие покровом самого вертолёта, и предупредил полковника, что я прямо сейчас могу применить свою магию. - В каком смысле? – не понял меня старший офицер. - Наш вертолёт прямо сейчас стал невидимым, – серьёзно объяснил я ему. - Ты шутишь? – рассердился полковник. - Странный вы человек, товарищ полковник. Проверь эту деталь каким-нибудь образом? - Гм, майор! – обратился к командиру вертолёта полковник, - запроси второго, видит ли он вас, кажется, мы попали в облачность. Командир вертолёта, тут же, не спрашивая полковника, выполнил команду, так как мы говорили в наушниках по одному каналу связи. Второй номер ответил, что ничего не понимает, и визуально не наблюдает первый номер. И что нет впереди никакой облачности. Дальность видимости более одного километра. - Используйте это, товарищ полковник! Нас не видят, не только свои, но и моджахеды. - Командир, ты понял, что происходит? – спросил полковник у командира вертолёта, - используйте данность, как момент истины и безопасности как для себя, так и для всего экипажа. - Только, когда произойдёт наша и моя высадка, этот вертолёт тут же материализуется. Невидимость работает только с моим здесь присутствием, вам понятно? Полковник кивнул мне, что он понял меня, командир вертолёта, в знак согласия поднял свой сжатый кулак с поднятым вверх пальцем. Посадка вертолёта на плоское плато произошла идеально, и наш десант, из десяти человек выскочив на землю, тут же рассредоточился на гребне, и осмотрелись на присутствие противника. Заработала рация, и радист передал, что с вертолёта увидели на склоне и далее вниз, более полусотни моджахедов идущих к нам на встречу. Полковник отдал команду, выполнить разворот, и атаковать моджахедов. Буквально через полминуты, с нашего вертолёта в сторону духов полетели неуправляемые НУРСы. Тут же, рядом с нами, приземлились один за другим остальные вертолёты, высадив наших десантников, и быстро ушли на разворот. Вскоре вертолёты полетели в обратном направлении. Наш вертолёт своими снарядами положил почти полностью весь отряд моджахедов. Это была удача, и когда спускались с горы, спецназовцы обошли всех один за другим духов, подобрали их оружие и боекомплекты к ним, и нескольких нашли ранеными, кого добили, а кого взяли с собой, чтобы допросить. При допросе первого, ничего не получилось, он наотрез, отказался говорить. - Этого в расход, - скомандовал полковник, двум молчаливым подручным. Парни подхватили раненого духа, подвели к обрыву в ущелье, столкнули вниз. - Аллах акбар, он тебе там внизу поможет! – беззлобно негромко крикнул вдогонку за духом спецназовец. Второй завопил, что ничего не знает, и нам не сможет ничем помочь. - Знает он, всё знает! – сказал я уверенно, - говори, или полетишь за своим братом, и вдвоём будете в аду молиться чертям. - Наступите ему на ногу, - приказал полковник. Старшина не моргнув и глазом, сначала ткнул больную ногу, наблюдая за реакцией духа, затем удовлетворивший реакцией раненого, придавил тому рану своим ботинком. Дух что есть силы, заорал во всё горло, как ему больно, и сказал, чтобы его пристрелили или скинули в пропасть, чтобы он не мучился. Солдат вынул из ножен нож, и воткнул его в рану. Опять сильнейшая реакция раненого, после чего он уставился на нож. Из его глаз катились слезинки, но он ничего не говорил. - Что он знает? – спросил полковник. - Это их третья часть отряда. Они должны были успеть к посадке наших вертолётов, и расстрелять нас всех из засады, но они не успели. Вторая половина из ихнего отряда осталась на дороге, на случай, если этот отряд не успеет, нас будет ждать вторая засада. Тропа заминирована, в нескольких местах установлены радиоуправляемые мины. И третья, осталась на базе дислокации. - Численность обеих отрядов? – тем же тоном повторил свой вопрос полковник. - В засаде сто-сто десять человек, на базе осталось не более тридцати человек. - Пленные есть? - Были, пробовали бежать, одного пленного расстреляли, а шестерых заковали в кандалы и посадили в яму, которая сверху закрывается решёткой! - И этого скиньте вдогонку за первым, - отдал приказ командир, - оружие и боеприпасы уничтожить. - Разрешите мне пойти первым? – спросил я полковника. – Не надо будет идти впереди с миноискателем, и у меня будет возможность проверить свои знания на практике. - Ты это серьёзно, лейтенант? – недоверчиво спросил меня командир. - Серьёзней не бывает, - ответил я и получил разрешение. Через сто метров, я обнаружил первую мину, и воткнул рядом с ней флажок. После первой мины другие мины пошли через каждые сто метров. И так, пять мин, затем они прекратились, и пошла чистая горная тропа. Мы прошли более пяти километров, когда путь на нашей тропе преградили огромный вывал камней. Вот из-за этой непредвиденной преграды, духи опоздали к нам на встречу. Впереди наш путь был чистым. Мы шли по тропе, которая извивалась как полоумная. Шаг вверх, ещё шаг, прямо несколько шагов, вниз, шаг. С правой стороны, скала, если не внимательно к ней относиться, то можно легко поранить свою правую руку, или зацепиться, за какой-нибудь выступ, а слева, пропасть. Вниз лучше не смотреть, метров триста, ущелье в сумерках, и там, внизу, рокочет горная река. Иногда, то рядом, то выше, на отвесных уступах, неизвестно как, зацепившись, растёт маленькое деревце, или кустик. А сама скала серо-буро-белого цвета. Нельзя просто думать о чём-то, о постороннем, нога просто может оступиться, и можно упасть. Нет, не в пропасть, а на острые камни, и самому себя травмировать. Я уже давно иду первым, и мои двое телохранителей, в нескольких шагах от меня, друг за другом. Иду очень осторожно, и если попадается что-то непредвиденное, я тихо, про себя говорю: «Внимание!» Прошли ещё несколько километров, и наконец, я почувствовал, что впереди нас ожидает первый пост, двое моджахедов с рацией, они первыми должны были нас увидеть, затем пропустить, и передать о нашем приближении своим товарищам, которые нас поджидали. Но впереди, небольшой поворот, градусов на тридцать, и при всём желании, никто меня всё равно не увидит. Остановившись, я поднял сжатый кулак: «Внимание!» Осторожно выглянув за выступ грани скалы, просмотрел всю тропу, метров на триста-четыреста, до следующего выступа. Они были в метрах пятидесяти, там, где заканчивалась стена. Просто, если бы мы не были предупреждены о такой опасности, нам их просто и не заметить. Свет сверху, и он скрывал их силуэты. А их двое, они сидят, не скрываясь, и о чём-то своём тихо разговаривали друг с другом. Я подозвал первого, и тихо сказал: - Вижу двоих духов на первом посту, нужен хороший снайпер, чтобы их снять! Ребята по цепочке передали мои слова, и вскоре, к нам, пробрался один из лучших стрелков со своим СВД с глушителем. Мы уступили ему наше место, и осторожно показали, где душманы. Парень молча, не говоря ни слова, примостился на колени, и выдвинул своё оружие на цель. Прошла долгая минута, и два выстрела, последовавшие друг за другом без длительного перерыва, немного привели меня в замешательство. Парень поднялся с колен, и показал на пальцах, что всё «Хорошо!», и мы осторожно двинулись дальше по тропе. Когда мы проходили под ними, убитыми духами, и дальше, я пытался понять, как они поднялись на тот уровень. Скорее всего, выше, есть ещё одна козья тропа, и по ней духи добрались до своего наблюдательного поста. Осторожно прошли этот видимый с поста духов изгиб, когда снова открылся второй поворот, более прямой, и намного лучший, чем весь путь, который мы уже прошли. Десять километров дались нам нелегко, я чувствовал, что парни устали, и требовался отдых. Впереди замаячила вообще нависающая над тропой скала, она собой образовывала небольшой выступ над тропой, что-то наподобие наползающих друг на друга пород, мощность каждой от одного метра и более. Команда «Привал!» прозвучала для меня неожиданно. Парни, тут же скинув с себя свои заплечные ранцы, расположились на привал. Достали консервы и стали обедать. К нам, осторожно передвигаясь от одного к другому, вскоре подошёл наш командир. Он, тоже присел рядом со мной, стал обедать и между делом, стал задавать мне вопросы, на интересующую его тему: - Мы в пути уже более двух часов, как ты думаешь, где может нас поджидать эта засада? - А сразу за этим поворотом, - ответил я полковнику. – Дорога там шире, и вообще она идёт на спуск. Этот отряд моджахедов как раз в этом месте, и с нашей стороны и с соседней. Нам просто так, этот отрезок пути не пройти? - И что нам делать? – даже приостановил свою ложку на полпути к своему рту, спросил полковник. - Я уже думал на эту тему, пойдём все, вместе взявшись за руки, под моим покровом. Честно, сразу скажу, как он может сработать на цепочку, не знаю, но когда люди рядом со мной, действует всегда. - Не говори, пожалуйста, загадками, а покажи, как это работает?! - Хорошо! – ответил я, и прочитал сильное заклинание покрова, и растворился прямо на глазах у полковника. Затем обратился к Мише Светлову: - Миша! Дай мне свою руку! Миша инстинктивно, не задумываясь, протянул мне свою руку, и я взял его своей ладонью, и он тоже исчез, и попросил его взять за руку рядом с ним сидящего Виктора. И Виктор исчез, так дальше. Цепочка из десяти гэрэушников исчезла. Остальные сидели чуть дальше. - Теперь вы меня поняли? - Понял! – восхищённо ответил офицер. - Но самое интересное, мы продолжаем видеть друг друга, но нас уже никто не видит. И ещё кое-что, нас может видеть фототехника, мы исчезли друг для друга, а для техники, мы видимы. - Понял! Приму во внимание! Вскоре все поели, и один час закрыв глаза, подремали, так сказать, слегка отдохнули. По цепи прошёл приказ, двигаться друг за другом, держась друг друга. Мы благополучно прошли самый опасный участок, и нас никто не заметил. Дальше шли, слегка расслабившись, осталось выяснить, где находится основная база моджахедов. Теперь я видел на тропе недавние следы прошедших до нас духов. Все шли тихо и молча, хотя, мы прошли уже более двух десятков километров, и времени прошло довольно много часов. Тропа расширилась почти до метра, за очередным поворотом скалы, начиналась небольшая узкая, в ладонь расселина, и рядом с ней, почти незаметные выбоины, поднимавшиеся вверх, и через десять-пятнадцать метров верх, уходили за гребень выступа. Меня сразу вверх не пустили, первым полез Михаил, и через несколько минут, сверху вниз скатился нейлоновый трос. Виктор помог мне им обвязаться, и дал добро на подъём. Честно сказать, мне ещё ни разу не приходилось подниматься вот так, обвязанным верёвкой, почти по отвесной скале. На конце была небольшая площадка, примерно на десять квадратных метров, и проход шёл дальше, между двух больших валунов. Я, молча, пошёл вперёд, примерно через десять метров наткнулся на растяжку, которая в несколько ниток перекрывала весь проход. Пройти дальше не было никакой возможности, и я повернул обратно. На площадке было уже три спецназовца, подойдя к ним, я объяснил, какая у нас возникла непредвиденная проблема. Вскоре поднялось на карниз половина нашей группы, больше подниматься не было смысла. К растяжке был вызван один из специалистов по разминированию, он тоже, осмотрев растяжку, вернувшись, сказал, что нет смысла придумывать удерживатель, так как на той стороне неизвестно, какая стоит ловушка-мина, или даже фугас. Единственное, что нам оставалось, послать разведчиков вперёд по тропе, и подняться выше на гребень отвесного валуна. Вернулись разведчики с тропы, и рассказали, что примерно, через три километра, начинается зелёнка, а за зелёнкой, через несколько сот метров, духовский кишлак. Горная река течет почти по зелёнке, и они принесли в захваченных пустых флягах хорошей и холодной воды. Боец, который оказался спецом по скалолазанию, объявил, что выше, вверх подниматься не стоит, там ещё более отвесно. Командир принял единственно правильное решение, здесь остаться нескольким бойцам, а остальным спуститься вниз, и рассредоточиться, и сидеть ждать сигнала. Прошло несколько часов, а вернее, уже начинало темнеть, неожиданно послышался невнятный шум, и на площадку вышел один молодой дух, и его тут же взяли. Его связали и заткнули ему рот. Это оказался дежурным, вышел он по малой нужде, и снял в проходе растяжку. Недолго думая, мне разрешили первым идти в проход, и действительно, растяжки ослабли и висели свесившимися кольцами, между которыми мы и прошли дальше. За поворотом начиналась расселина в скалу, тут же, в нише лежал фонарик. Через несколько метров, сбоку стоял непонятный механизм, которым натягивалась и подключалась растяжка. Минёр рассмотрел устройство и тихо сказал, что это вовсе не минное устройство, а сигнализатор, разрежь мы растяжку, всё равно сработала бы сирена тревоги. Дальше было ещё темнее. Вскоре к нам стали по одному подтягиваться бойцы всей нашей группы. Дальше было темно, и снаружи тоже сгустились сумерки. - Здесь много недавних следов, - начал я, когда ко мне в самом начале подошёл полковник. – Следы свежие. Надо проверить, что там дальше. Разрешите мне пройтись с нашими ребятами? - Действуйте, только осторожно! – ответил наш командир. Но ничего особенного мы не обнаружили, через метров двадцать проходило два поворота, а дальше чётко в тишине, метрах в ста играла какая-то музыка, было немного светлее, так как там горели электрические лампочки. Я насчитал примерно около двадцати разных следов. Здесь ходили чаще всего. Виктор вернулся обратно, и вскоре к нам подтянулась группа бойцов. Под ногами почти не было камней. Вперёд пошли самые опытные бойцы. Вскоре послышались неясные звуки, и в нашу сторону мигнул несколько раз фонарик. Впереди нас ожидал большая площадка. По стенкам пещеры, были выдолблены небольшие удлинённые ниши, в которых должны было спали древние люди, так как стены вокруг них были очень закопчёнными. Все бойцы спецназа, были на пределе внимания. Если была такая возможность не стрелять, а применить приёмы рукопашного боя, то лучше так, и оставить больше духов живыми. Всё равно, кто-то должен уметь говорить, и пусть это будет без насилия с нашей стороны. - Надо пройти дальше, - сказал я командиру, - у меня появилось смутное сомнение, что здесь находятся не все! Командир отдал распоряжение, и ребята, светя фонариками, прошли дальше по пещере. Прошло минут пятнадцать-двадцать, когда к нам, на свет вышли наши разведчики, и с собой привели нескольких истощённых, в оборванной одежде пленных. Их было шесть человек, и это были пленные, все ребята из этой же группы, которую захватили моджахеды в конце октября месяца, прошло ровно полтора месяца, пока их освободили из плена.

Среди пленных нашей Елизаветы не было. Сколько было радости, счастливых объятий, разговоров. Из разговоров стало понятно, что Елизавета тоже жива, и по непонятным для них причинам, моджахеды приняли нашу девушку в свои ряды. И они постоянно видели рядом с ней охранника, которого возможно к девушке приставили сами моджахеды. Сейчас почти весь основной состав выдвинулся на какое-то задание, и должны вернуться обратно только через двое суток. Из пещеры есть ещё два выхода, и оба уходят в разные стороны. И оба не охраняемые, так как они в труднодоступных местах для советских солдат. Полковник дал команду разведать выходы и оставить там секретное охранение, а остальным ужинать и спать. Ещё хочу сказать, пещера во многих ровных площадках стояло большое количество ящиков, тюков, мешков. Здесь, в пещере был неимоверно большое количество боеприпасов, не только иностранного производства, но и нашего, советского. На это неимоверно большое количество оружия, можно вооружить небольшую моджахедовскую армию и держать фронт полгода. Рано утром прозвучала команда подниматься, и выдвигаться к правому, боковому выходу. В горах светает не сразу, а постепенно, восходящее солнышко сначала бросает на самые высокие, заснеженные вершины гор, а затем, постепенно, свет спускается в самые тёмные, более низкие кряжи. Так и у нас, сначала надо было попривыкнуть к сумраку, где уже не посветишь фонариками, так как снег поглощал этот свет. И очень холодно, если вчера с температурой окружающей среды было более и менее, то сегодня температура была и очень даже ниже нуля. Через час мы вышли на более ровную покатую местность, с некоторыми, небольшими возвышениями, но уже без снега, который здесь лежал только на самых высоких порогах гор. Первых моджахедов мы заметили неожиданно быстро, они сидели вокруг небольших костров, укрывшись козьими шкурами, по несколько человек, плотно прижавшись, друг к другу. - Что будем делать? – спросил у меня Михаил. - Я этот момент уже обговорил с командиром, вы остаётесь здесь, выбираете самые лучшие места для проведения боя, а я иду к ним, нахожу Елизавету и выведу её к нам! – ответил я ему. - С Богом, Коля! – легонько хлопнул меня по плечу мой телохранитель. Я вошёл под покров, и осторожно двинулся в стан врагов. Мне не нужно было искать Елизавету, я просто вошёл в транс, и высматривал среди множества индивидуальных полей, знакомую ауру моей женщины. Для тех, кто не знает, что такое АУРА, лучше обратиться к эзотерической литературе. Это видение не сразу появляется у человека, оно постепенно нарабатывается, я об этом писал, когда проходил обучение в гэбэшной учебке. Человека не обязательно сразу разглядывать и запоминать, какими цветами цветёт его аура. У наших духов огромная память, и надо только вспомнить человека, и сразу на моём внутреннем экране открываются все преобладающие краски этого человека. Нет ни одной одинаковой ауры, все расцветки красок индивидуальны. Вот и в этот раз, я искал индивидуальное свечение моей Елизаветы. Её я нашёл у второго костра. Она сидела среди нескольких, прижавшихся друг к другу моджахедов. « - Елизавета! Проснись! Встань, я здесь, перед тобой, иди ко мне, - заговорил я с девушкой мысленно». Но она даже не пошевелилась. Точно определив её тело, я присел перед ней, нашёл её руки, взял за одну из них, и потянул к себе. Девушка подалась легко, и я подхватил её на свои руки, и осторожно переступая через тут же лежащее оружие моджахедов, вышел из круга, и понёс девушку к нашим ребятам. Материализовался я перед нашими бойцами очень неожиданно, меня даже не успели испугаться. А девушка продолжала спать. - Она жива? – спросил Виктор. - Да, жива, только спит! – ответил ему я. Виктор передал своё оружие Мише, и взял девушку у меня из рук. Когда мы отошли обратно на значительное расстояние, сзади послышались глухие раскаты взрывов от ручных гранат, грохот нескольких ручных пулемётов. Бой на уничтожение противника длился меньше пяти минут. Это я узнал позже от тех ребят, кто доводил это мероприятие до победного конца. Когда девушка пришла в себя, ребята пронесли её на своих руках почти до самой пещеры. Сказать, что девушка очень обрадовалась нашему появлению, это будет мало. Она плакала на взрыв, целовала своих спасителей, говорила слова благодарности, и долго не могла остановиться. Потом она рассказала нам, что случилось с ней. Основное мы уже знали от наших ребят, которых держали в яме под решёткой всё это время, скованных между собой попарно цепью. Елизавета по легенде была переодета в крестьянина, как бача пош. Ей пришлось ещё в Кабуле постричь свои красивые волосы, и выучить свою легенду, как она стала бача пош. Её приняли в свои ряды эти моджахеды, и хотя не сразу, и примерно через неделю доверили ей автомат советского производства АК-74 и два запасных магазина с патронами. А как появился рядом с ней постоянный охранник, она даже сама с самого начала не очень поняла, но затем до неё сознания дошло, что этот охранник был точной моей копией. А под постоянным её влиянием, он получил форму бойца одетого так же, как все духи в этом отряде крестьян моджахедов. Надо было сматываться с этой местности, а как это было лучше сделать, никто ещё не знал. Елизавета рассказала, что она много раз выходила из южного прохода пещеры. С этой стороны примерно через километр открывалось пологое плато, где свободно могут за раз сесть несколько вертолётов. Когда разведали это направление, всё оказалось действительно так. Вышли на связь со штабом, передали свои координаты места нашего нахождения. Вертолёты прибыли через несколько часов, в обед. Пещеру заминировали. А в штабе решили сбросить бомбы большой мощности на эту горочку. Вылет был сделан в течение суток эскадрильей бомбардировщиков ИЛ-28 и штурмовиками СУ-7. А Елизавету с другими нашими парнями отправили в госпиталь на обследование и лечение. Когда только Елизавета попала на мои руки, я тут же вобрал в себя её фантом, и начал с ним работать. Лиза настолько была слаба, что лежала на моих руках, как сложенное и переносимая часть белья с верёвок после сушки, настолько было лёгкое её тело. Парни бережно передавали девушку из рук в руки, и несли её как несравненную драгоценную ношу. Я видел их лица, все они знали и понимали, что случилось с девушкой. Когда мы прилетели в Кабул, первым делом её обследовали врачи, и сказали, что она нуждается в госпитальном лечении и отдыхе. Её несколько раз сфотографировали, и допросили с записью на магнитофон. Всех парней, бывших военнопленных, тоже допросили, и отправили вместе с Лизой в военный госпиталь, в Союз. Многие парни из отряда были представлены к правительственным наградам. Вот так, если коротко, об этой операции. Но, было одно большое «Но!», кто же всё-таки предупредил в оба раза о предстоящих операциях. Этот вопрос подняли на заседании штаба, когда полковник отчитывался в проведённой операции перед начальником штаба и командующим армией. Я присутствовал при этом разговоре в качестве личного советника товарища полковника. Значит, в штабе был шпион, который имел связь с разветвлённой сетью моджахедов в самом Кабуле. Единственное как это можно было доказать, надо было провести большое совещание, на котором поставить вопрос о проведении разведывательной операции в тот район, где происходила операция по освобождению и спасению группы спецназовцев. Эта группа должна была обследовать на полное или частичное разрушение пещеры с огромным складом оружия и боеприпасов. Прошла неделя. На понедельник было назначено большое оперативное совещание, на котором кроме командного состава сороковой армии, должны были присутствовать оперативники афганской национальной армии АНА и службы государственной безопасности ХАД. О моих способностях знали всего несколько человек: командующий, начальник штаба, старший специалист СБ, и мой командир гэбэшной группы безопасности. Я сидел в стороне, и не принимал в совещании никакого участия, а только делал вид, что записывал все слова, которые говорил мой командир. А на самом деле проверял последовательно одного за другим оперативников. У меня была стопка листов, на которых в левом, верхнем углу листа зарисовывал портрет человека, которого я мысленно проверял, а затем записывал несколько предложений хода его мыслей, и откладывал этот листок в сторону на стол. Совещание проходило в большой комнате, которая была увешана подробными картами Афганских районов, а посередине комнаты, находился большой стол, на котором был весь Афганистан, в натуре, с равнинами, лесами, горами, городами и значительными немногочисленными самыми большими кишлаками. И приграничными зонами с Ираном на западе, Пакистаном – на юге и востоке. Туркменистаном, Узбекистаном и Таджикистаном – на севере, Китаем – в самой восточной части страны, с Индией (точнее оспариваемой Индией, Китаем и Пакистаном территорией Джамму и Кашмир) на востоке. Несколько больших, и подробных карт на стенах, к которым раз за разом подходил кто-нибудь из докладывавших военачальников, и длинными указками осторожно показывали, тот или иной район, где проводились операции за прошедшие сутки. Рядом со мной, за двумя столиками сидели стенографистки, которые быстро писали в свои большие блокноты, всё, кто, во сколько и что говорил. Девушки не только записывали, они ещё и были очень любопытными, они посматривали за моими действиями, и пытались, время от времени сравнивать мои рисунки с оригиналом. Одна девушка симпатизировала ко мне, а другая была полный ноль, так как жила вместе с мужем в модуле. Когда совещание была закончено, и все военные разошлись, в том числе и стенографистки, ко мне подошёл полковник, и спросил у меня: - Ну, как, определился, кто и о чём думал? - Вот вам мой доклад, - ответил я, приподнявшись со своего стула. Полковник взял стопку листов, и стал её внимательно перебирать, перекладывая листки на конец стопки. - А где так хорошо научился рисовать? - А я с первого класса рисую, меня родители приучили к рисованию. И я рисую всё время, только здесь, в армии, нет времени, но, всё-таки тоже рисую, и кое-что у меня собралось. - Так, хорошо! Но, этого не достаточно, по этим нескольким фразам общего портрета нарисовать невозможно… - Так это я для своей памяти сделал заметки, а всё в общем объёме у меня здесь, - сказал я, и показал на свой висок. – Вызовите стенографистку, буду говорить быстро и много, пусть записывает, а вы будете откладывать записанные листы к каждому кандидату. Полковник удивлённо посмотрел на меня, подозвал к себе своего заместителя, майора, и отдал приказание, привести сейчас, в его кабинет стенографистку. Через десять минут, в кабинете полковника СБ собралось несколько человек, в их числе были: полковник КГБ, полковник СБ, и полковник секретной службы ХАД, стенографистка и я. На мой доклад, что я нарыл, и что отложилось в моей голове, ушло почти около часа. Все слушали меня очень внимательно, но когда доходила очередь до того человека, кто присутствовал в комнате, полковник СБ отказался записывать его мысли, а остальные разрешили продолжить моё обследование, даже и стенографисточку записали, к её удивления. - Вы можете идти, и заниматься своими делами, - сказал мне тепло мой командир, - а мы займёмся общим анализом.

В этот же день, меня вызвал к себе полковник, и без приказа сказал: - Мне здесь звонили из военной прокуратуры, и просили, чтобы ты на завтра явился к ним, в кабинет к девяти часам, вот по этому адресу. - А вы не спросили, зачем? – не понял я полковника, - вроде бы я никаких правонарушений не совершал? - Я, то же задал им такой вопрос, - улыбнулся полковник, - не дрейфь, лейтенант. Помни, за твоей спиной силовая структура КГБ. Это прошлые твои дела со снятием колдовства с женщины, которую ты спас от распутства. И тут всё стало на свои места. После того раза, я совершил множество различных своих деяний, в пользу разных военнослужащих. Ко мне приходили солдаты, просили обереги от ранений и убийств в бою, контузий и плена. Чтобы не подхватить какую-нибудь болезнь, приостановить уже кровавый понос. Ушибы, растяжки, долго не проходящие болевые синдромы от падений. Молодые солдаты приходили, чтобы не так их доставали старослужащие солдаты. И у меня был такой инцидент со старослужащими солдатами, я тогда только прибыл в Афган. Молодых солдат, не прослуживших года, называли «шнурами». Ко мне подошёл такой дедушка, расспросил меня, кто я, что я, и где в данный момент «паркуюсь». Не таясь, я всё ему рассказал. И как-то раз, прибывает такой вот молодой «шнур», и говорит мне, что меня зовут в гости. Ну, я ни сном, ни духом, собрался и пошёл за ним, в гости. Их было несколько дембелей, а вернее восемь старослужащих солдат. Пригласили присесть рядом с ними на табуретку, и потолковать. Так как нашёлся один мой земляк, из Донецкой области, то есть с Донбасса. Так вот, они предложили перебираться к ним в казарму, и начать их обслуживать. - Парни, у меня было несколько таких вот прецедентов. Я имел ввиду, что «случай, имевший место ранее и служащий образом для сходных случаев». Ни, я, ни мой напарник, вас, уродов, никто из нас вас обслуживать не будет. Вы поняли меня? - Не понял? Ты кого уродами назвал? - спросил меня мой земляк, - я тоже по-твоему урод? - Ребята, если вы не поняли ещё, с кем имеете дело, то предупреждаю сразу, сначала хорошо подумайте, а затем угрожайте. Хотите подраться, пожалуйста! И не успел я договорить этого слова, как кто-то выбил из-под меня мою табуретку. Но так как я находился в обхвате ногами этой деревяшки, то не упал, а вышел из самой низкой стойки в кун-фу. С разворота, ударил стоящего за мной деда в колено, и второго, который ему попытался помочь, с разворота в живот. А затем кулаком в челюсть снизу. Дальше было дело техники каратэ. Блоки и удары жёсткие и очень сильные. Потребовалось всего несколько минут, чтобы восьмерых старослужащих завалить их лицами в грязный бетонный пол. Но меня окружили со всех сторон ещё половина взвода таких же старослужащих вояк. Со мной, как всегда, под бушлатом находились мои нун-чаки, но я не стал их вынимать, а обратился ко всем остальным: - Парни! Я и мой друг, мы никому не прислуживали, и прислуживать не будем. Вы сейчас видели, как я уложил ваших семерых товарищей за несколько минут. У меня второй дан по каратэ-до, и я, мастер кун-фу. Подумайте сейчас, я только отбивался от наседавших на меня дебилов, но когда попрут на меня вдвое больше, я начну бить вас так, что многим придётся обратиться за медицинской помощью в госпиталь. Как раз, поднялся один из лежащих на полу солдат. Он, ничего не говоря, взял за ножки в стороне лежащий мой табурет, и, подняв его над собой, хотел меня им ударить, но предвидя этот манёвр, я стремительно развернулся, и что есть силы, ударил его ногой в тазовую область бедра. Он уже не падал, а отлетел от своего места на полтора метра, вместе с табуреткой. Кто-то вдруг крикнул: «Парни! Что вы стоите? Наших бьют!» И в этот момент в моих руках появились мои нун-чаки. Пространство, в котором я находился, было за меня. Два ряда двухъярусных кроватей стояли в двух метрах друг от друга. И нападать на меня могли только по двое, с двух сторон. Палочки били сильно и наверняка, и хватало одного или двух ударов, чтобы вывести нападавшего из стоячего положения, в положение «вниз лицом». Мне понадобилось ещё пять минут и все, кто в какой-то мере был мною не доволен, были полностью деморализованы. - Так, считаем, один, второй, третий, четвёртый, пятый, шестой, седьмой, восьмой, - считал я, переходя от одного к следующему мною поверженному солдату, - девять, десять, одиннадцать, двенадцать,.., и так, всего, двадцать три человека! Не многовато ли будет на одного? Я подобрал на полу лежащий мой табурет, поднял его и сел на него. И ещё держа свои нун-чаки в руках, второй палочкой делал сальто-поворот, и подхватывал второй свободной ладонью левой руки. - Я не уйду отсюда до тех пор, пока с вами не договорюсь. Если вы получили мало, то не стесняйтесь, говорите, кому мало досталось, я добавлю. Вас двадцать три человека на одного, и повторяюсь, не многовато будет для вашего земляка. Все встали, и выстроились перед сержантом, как положено по уставу. Встать! Строиться! Но поднимались вяло и, нехотя, так как они уже отвыкли от подобного рода команд, так как такие команды они выполняли от своих заместителей командира взвода, или самих взводных офицеров. И я, если честно сказать, не ожидал от них, выполнения моей команды. Я мог бы силой их выстроить, поднимая каждого в отдельности, и добавлять тумаков. И всё-таки, все поверженные мною солдаты встали, и встали передо мной неровным строем, для этого им понадобилось несколько минут. - Так вот! Ещё раз, если мне кто-то, хоть шёпотом, скажет постирать ему портянки, или вообще оказать подобную этой другую услугу, приду, и не один, и очень сильно накажу. Всё, вольно, разошлись по своим местам. И последнее, если это произойдёт, выберу одного, самого дохлого шнура, и поставлю его над вами командиром. Вот где будет на всю армию позор. И я ушёл к себе. Я вспомнил этот случай, и подумал, может быть, кто-то на меня пожаловался за тот, почти годовой давности случай. « - Нет! – думал я, - да это же позор на всю армию! Пришёл один и отметелил двадцать трёх, старослужащих солдат, и за дело». Я не был изолянтом от происходящего в Кабульском гарнизоне. То и дело, проносились слухи о том, что где-то старослужащие избили молодых солдат. Кто-то убегал из подразделения, стрелялись, вешались. Где-то происходили подрывы гранат. Где-то, кто-то, кого-то по пьянке, расстрелял из личного оружия. Насиловали вольнонаёмных женщин. Были случаи, и довольно много. Даже привлекали и тех, кто и по делу применял огнестрельное оружие, в патрулях, дозорах, на блокпостах. Работы у военной прокуратуры было очень много. Даже я слышал, что из союза прибудет двойное, или даже тройное усиление следственной прокуратуры. Военные прокуроры просто не справлялись со своими делами. Я прибыл на время, на которое меня назначили явиться. Постучался в закрытую дверь, и меня пригласили войти. За столом сидел подполковник, и уже что-то писал. - Присаживайтесь, - предложил мне офицер, - только мельком взглянув на меня. Пожалуйста, передайте мне ваши документы. Я вынул из внутреннего кармана свой военный билет, и отдал ему в руки. Подполковник развернул его, прочитал, а затем, положил на стол, перед собой. Он некоторое время, молча, смотрел на меня, затем начал говорить: - На вас, товарищ лейтенант, поступила анонимка, что вы занимаетесь колдовством, и дурите людям головы. Правда ли это? - Да, правда, я – мольфар, и сразу, для не посвящённых людей, это западно-карпатский маг и колдун. У меня были настоящие учителя, и я прошёл у них обучение и посвящение. Он, молча, выслушал, меня, не перебивая. Затем расспросил меня о том случае, по поводу которого на меня поступила эта анонимка. - А вы действительно всё это можете делать, о чём вы мне только что рассказывали? - Да, действительно могу всё это делать, и даже более этого. - А что именно вы можете делать? – неожиданно перешёл грань своего интереса подполковник. - Могу начитать на человека оберег от случайной пули, от плена, от болезней. Заговаривать ранения, да много чего я умею. Даже целое подразделение уберечь от расстрела. Да очень многое могу, нет, извините меня товарищ подполковник, я давал подписку о хранении своих умений и знаний в секрете. Вы, если что, спросите об этом у моего командира, полковника КГБ, товарища … . Я ещё являюсь у него советником. - Кто, вы, советник? – не поверил моим словам подполковник. - Да, я, советник! - Ладно, я закрываю ваше дело, так как не нахожу в нём состава преступления! Подполковник отдал мне мои документы, и подписал мне бумажку, что я могу свободно покинуть здание военной прокуратуры. Но у меня на выходе, дежурный офицер даже не стал ничего требовать, а пропустил, не взглянув на мою бумажку. Здесь, за время моего пребывания после моего прибытия из Москвы, на меня повысилась заявка внимания. Многие офицеры, кто занимались со мной каратэ или кун-фу, очень сожалели, что я уехал на учёбу в Москву. И теперь мне была выделена в одном из зданий – комната в два класса. И меня попросили возобновить мои занятия. После чего я старался увязывать свою службу с тренировками восточных единоборств. Да я и сам страдал от нехватки в моих тренировках. В один из дней, когда мне по тем, или иным причинам доводилось возвращаться в ангар, где дислоцировалась гэбэшная группа спецназа, парни, на самом заднем плане соорудили тренировочный отсек, где они проводили свои сборы по физической подготовке. Парни занимались отработкой бросков ножей по деревянным манекенам. Этими манекенами служили две фигуры сделанные из толстых брусов. Соревнования разные. Становятся два бойца, и бросают свои ножи по этим фигурам до тех пор, пока чей-то нож, не упадёт на пол. Или с разных положений, сидя, лёжа, из-за угла, в перекате, с разворота. И я попался вот на такое мероприятие. Мне предложили пройти с кем-нибудь из бойцов, на мой выбор, такой тест. Я отказался, сославшись на то, что у меня такое может не получиться. А предложил бросить нож три раза с любого положения с повязкой на глазах. Охочих на моё предложение не оказалось, и мне самому пришлось доказать, что такое возможно. Мне хорошей тряпочкой завязали мои глаза, в первый раз дали бросить самостоятельно, и я точно всадил нож в «голову» манекена. На второй раз, меня раскрутили, и оставили на сто восемьдесят градусов в сторону, и всё равно мой нож попал в обозначенное на манекене «сердце». Третий раз, с лежачего положения, и тоже бросок был точен, в солнечное сплетение манекена. После этого, у ребят больше не осталось сомнений в моей профессиональной пригодности. Вскоре большая часть группы отправилась в сопровождение с самой большой автоколонной. Остальные парни гэбэшной группы выполняли операции на опережающие действия противника.

Высокоманевренный характер боевых действий ограниченного контингента советских войск на обширных пространствах Афганистана, а также постоянная необходимость его всестороннего снабжения военным и народно-хозяйственным имуществом из СССР обусловили массовое передвижение автоколонн, которые являлись удобными объектами для нападений моджахедов. Высокая уязвимость автоколонн определялась слабо развитой сетью дорог, значительная часть которых была проложена через горные массивы. Узкие горные автомобильные дороги с большим количеством серпантинов, с малым радиусом поворота зачастую исключали возможность встречного движения. Иногда они вообще не обеспечивали пропуск автоколонн без принятия специальных мер. Основной дорожной сетью является кольцевая автомагистраль Кабул — Пули-Хумри — Шибарган — Герат — Кандагар — Кабул и отходившие от нее семь дорог с узкими проходами к высокогорным перевалам и границам соседних государств. Наиболее сложный участок дороги Термез — Кабул пролегает через горный массив Гиндукуш, через его высокогорные перевалы, в том числе перевал Саланг, расположенный на высоте около 4 км. Этот перевал оборудован системой галерей и самым высокогорным в мире тоннелем протяженностью свыше 2,5 км, при общей длине закрытой галереи более 6 км. Серьезно затрудняли движение автомобильных колонн на дорогах крутые повороты, подъемы и спуски. Например, длина подъема и спуска на перевал Саланг составляла 80-100 км. Большинство участков дороги подвержено воздействию обвалов, оползней, падающих камней, а в зимнее время — снежных лавин и завалов. Зимой большинство перевалочных участков дорог из-за крутых подъемов, спусков, а порой и обледенения труднопроходимы, особенно для колесной техники. Значительным препятствием для машин являлись горные речки, которые оказывались практически недоступными для преодоления их вброд во время паводка. Если большинство автомобильных дорог с твердым покрытием на равнине имели пропускную способность от 4 до 10 тыс. автомобилей в сутки, то на высокогорных участках она снижалась до 500-1000 машин. Кроме того, с увеличением высоты над уровнем моря на личный состав и технику оказывали влияние разреженность воздуха, резкие перепады температур, ледяной ветер и густые туманы. Все это сказывает на среднюю скорость движения автомобильных колонн. Зачастую она составляет 15–30 км в час, а иногда снижается до 5-10 км в час. Тактика действий войск оппозиции на дорогах основывается на действиях небольших по численности отрядов и групп, осуществляющих внезапные нападения на колонны машин, чаще всего в «зеленой зоне». На маршрутах движения мятежники устанавливают мины, устраивают разрушения отдельных участков дорог путем отрывки поперечных канав, рвов или искусственного сужения проезжей части, рассыпают острые предметы, а иногда переворачивают на дорогах большегрузные автомобили. Устройству минно-взрывных заграждений на дорогах противник уделяет особое значение. Приемы и способы минирования применяются самые разнообразные. Чаще всего минируются участки дорог, дорожные сооружения, а также места, пригодные для размещения и отдыха личного состава. Одиночные противотанковые (противотранспортные) мины и фугасы устанавливаются в таких местах, где подрыв техники вызывает длительную остановку движения и создаёт условия для поражения личного состава и техники из засад. Засады осуществляются группами от 10–15 до 100–150 человек. При выборе места засады умело используется рельеф местности (ущелья, узости, перевалы, карнизы над дорогой и галереи). Позиции оборудуют, как правило, заблаговременно и скрытно на склонах гор или гребнях высот, на входе или выходе из ущелий, на перевальном участке дороги, а также в местах вероятного отдыха советских водителей. Личный состав засады размещается вдоль дороги в 150–300 м от нее, обычно на расстоянии 25–40 м друг от друга. При этом излюбленным приемом у противника есть нанесение одновременного удара по голове и хвосту колонны с поражением в первую очередь автотопливозаправщиков. В это время снайперы сосредотачивают прицельный огонь на старших машин с целью дезорганизовать управление боем. С такой тактикой приходится встретиться войскам, выполняющим задачи по проводке и сопровождению колонн. Первоначально опыта действий при выполнении данных задач не было. Приобретать его приходится уже в боевых условиях, неся порой неоправданные потери. Например, в конце 1981 г. в провинции Газни активизировались боевые действия мятежников. Ожесточенная борьба развернулась на дорогах Резни — Кабул и Газни — Кандагар. Особое внимание противник стал уделять автоколоннам, перевозящим военные и народно-хозяйственные грузы. Подготовка личного состава к сопровождению колонны заключается в получении боеприпасов, подготовке вооружения бронетранспортеров и стрелкового оружия. Водители самостоятельно проверяют техническое состояние автомобилей. Охранение колонны организовано следующим образом. В голове колонны находился один бронетранспортер, в замыкании — два. Остальные семь распределялись по колонне равномерно через каждые 15–16 автомобилей. В случае нападения мятежников мотострелковым отделениям, следовавшим в колонне, предписывалось съезжать с дороги в сторону противника и огнем из всех видов оружия обеспечить выход автомобилей из-под обстрела. В дальнейшем они должны были догнать колонну и занять свои места. Главное условие, которое ставилось командиру роты, заключалось в том, чтобы не дать противнику остановить колонну, возобновить движение которой было очень сложно.

Решение на конкретный бой принималось по карте или аэрофотоснимкам. Ввиду сложности, а зачастую и невозможности работы на местности определение задач подразделениям и организация взаимодействия осуществлялись также по карте или на макете местности в пунктах постоянной дислокации. Значительное внимание уделялось введению противника в заблуждение в отношении сроков и планов предстоящих действий. Для этого осуществлялась дезинформация, которая позволяла достичь внезапности и за счет этого обеспечить выполнение поставленной задачи малыми силами. Важнейшей составной частью подготовки являлось планирование предстоящих действий, которое осуществлялось на основе решения. В целях обеспечения скрытности для его выработки привлекался ограниченный круг лиц, в который обычно входили командир, начальник штаба, начальник оперативного отделения (заместитель) и один из офицеров оперативного отделения (штаба). На основе решения отрабатывался боевой приказ и боевые распоряжения для подразделений. Кроме этого, штабам также разрабатывались план погрузки техники (вооружения) и посадки личного состава в вертолеты, расчет на десантирование и плановая таблица взаимодействия. В последнем документе отображались основные задачи, которые предстояло решать подразделениям, последовательность их выполнения, порядок использования сил и средств по задачам, месту, времени и рубежам, организация связи, взаимного опознавания, оповещения, целеуказания и наведения. При подготовке к десантированию и боевым действиям особое внимание уделялось разведке, которая велась комплексно всеми имеющимися силами и средствами не только воздушно-десантных соединений и частей, но и старшего начальника. Кроме того, использовались данные агентурной разведки, Хада, Царандоя, афганских частей и информация местных жителей. На основе постоянно поступающей информации шло уточнение ранее принятого решения и задач подразделениям, вносились коррективы в план действий и использования сил и средств. Для получения более достоверной информации о характере действий оппозиционных сил иногда практиковалась заблаговременная засылка разведывательных групп в тыл противника. Их выброска в зоны, расположенные по периметру района предстоящих действий, осуществлялась в основном вертолетами. Иногда они выходили в указанные зоны в пешем порядке. Подготовка завершалась построением группировок в пунктах дислокации или сосредоточением десантных подразделений на аэродромах (посадочных площадках). После этого происходила загрузка войск в вертолеты. Причем было выявлено, что для выброски (высадки) десанта в горах требовалось почти вдвое больше вертолетов, чем в обычных условиях. Причина данного явления заключалась в значительном превышении над уровнем моря районов базирования вертолетных подразделений и подразделений десанта, а также высокой температуре воздуха, его разреженности и, как следствие, падении мощностей двигателей и снижении грузоподъемности вертолетов. Так, например, если на равнинной местности вертолет Ми-8 брал на борт 24 полностью экипированных десантника, то в условиях гор он поднимал не более 12 человек, а в отдельных случаях и того меньше. Необходимо подчеркнуть особенность и в выборе времени или момента десантирования. Если в обычных условиях десантники высаживаются в тыл противника после прорыва его обороны, когда обозначится успех наступающих войск, то в Афганистане в целях достижения внезапности взлет осуществлялся или до начала выдвижения войск, привлекавшихся для проведения операции, или с началом их выдвижения из пунктов дислокации в районы предстоящих действий. Кроме того, для введения противника в заблуждение относительно истинного района высадки десанта практиковалось совершение полета вертолетов в направлении, противоположном реальному району десантирования, с последующим резким изменением маршрута и выходом в указанный район. В зависимости от выполняемой задачи в состав тактического воздушного десанта выделялось от парашютно-десантного взвода до батальона, как правило, усиленных подразделениями минометов, автоматических гранатометов АГС-17, огнеметчиков и саперов. Для транспортировки десанта выделялись транспортные и транспортно-боевые вертолеты, а для его огневого обеспечения боевые вертолеты, а иногда и самолеты истребительно-бомбардировочной авиации. Боевой порядок сил десанта при перелете и при десантировании обычно состоял из нескольких групп. Впереди действовали боевые вертолеты Ми-24, истребители-бомбардировщики — МиГ-21бис и штурмовики Су-25, составлявшие группу подавления средств ПВО противника и авиационной подготовки площадки десантирования. За ней следовали транспортно-боевые вертолеты Ми-8мт, которые несли на себе группу захвата площадок приземления, а также и вертолеты группы целеуказания. Далее шла группа десантирования, составлявшая колонну главных сил десанта. В ее состав входили транспортные вертолеты Ми-6 и транспортно-боевые вертолеты Ми-8мт, которые, как правило, летали попарно на интервалах и дистанциях, обеспечивавших безопасность полета, свободу маневра и удобство управления. Количество вертолетов в группе десантирования зависело от их наличия и состава десанта. В случае недостатка вертолетов переброска и высадка основных сил десанта осуществлялись в несколько этапов, что негативно отражалось на результатах боевых действий десантников, лишая их внезапности, одновременности и массирования. Над колонной главных сил действовала группа прикрытия десанта. Эта группа, состоявшая из двух-четырех боевых вертолетов Ми-24В, постоянно находилась в воздухе, поддерживая связь с группой десантирования и группой целеуказания. При необходимости она подавляла огневые средства противника, уцелевшие после ударов группы авиационной подготовки площадки десантирования. За колонной главных сил следовали боевые вертолеты группы авиационной поддержки десанта, а при необходимости — еще одна группа подавления средств ПВО противника. Управление всеми этими силами осуществлялось группой боевого управления, которая состояла из одного-двух вертолетов Ми-9 ВЗПУ (воздушный пункт управления) и такого же количества самолетов Ан-26. Полет на десантирование осуществлялся, как правило, на малых высотах с огибанием рельефа местности. В связи с отсутствием линии фронта предварительные мероприятия по обеспечению пролета десанта чаще всего не проводились. Обычно высадка тактических воздушных десантов производилась посадочным способом одновременно на нескольких площадках. Если же не было возможности выбрать удобную для посадки площадку, десантники высаживались из положения зависания вертолетов над землей на высоте 1–2 м. В этом случае использовались облегченные вертолеты, с которых заблаговременно снимались фермы вооружения и створки грузовой кабины. После высадки при поддержке боевых вертолетов десантники передовой группы уничтожали противника на площадках приземления и в ближайших районах, захватывали господствующие высоты и закреплялись на них. Саперы вели разведку и обезвреживали мины. Разведчики наблюдали за противником и давали уточненную информацию о характере его действий командиру десанта, авианаводчику и артиллеристам. Ограниченные возможности по выбору в горах площадок большого размера, необходимых для высадки рот и батальонов, вынуждали существенно увеличивать район десантирования, сроки выхода подразделений в район сбора, а также назначать большее количество сил и средств, в состав группы захвата. В ряде случаев задачи по захвату площадок приземления возлагались непосредственно на подразделения главных сил, для которых десантирование начиналось с боя в крайне невыгодных условиях. В ходе боевых действий в Афганистане десантные части и подразделения либо вели наземные общевойсковые наступательные и оборонительные бои, либо решали специальные, характерные для десантников задачи. В первом случае тактика их действий ничем не отличалась от тактики мотострелковых войск. Во втором она целиком зависела от специфики решаемых боевых задач, основными из которых были блокирование, засады, налеты, сопровождение колонн. Блокирование с воздуха осуществлялось с целью воспрещения выхода противника из занимаемого района и подхода к нему резервов. Оно производилось как заблаговременно, так и непосредственно в ходе операции (боя). Заблаговременное блокирование осуществлялось тогда, когда точно был установлен район сосредоточения противника, а условия местности и обстановки позволяли скрытно десантировать подразделения. С целью достижения скрытности десантные подразделения нередко высаживались в стороне от намеченных районов блокирования, в которые они затем выдвигались в пешем порядке. Блокирование противника силами тактических воздушных десантов одновременно с наступательными действиями наземных войск применялось тогда, когда не представлялось возможным осуществить десантирование заблаговременно, когда прочесыванию подвергалась лишь часть района, занятого противником, или когда того требовала обстановка, внезапно сложившаяся в ходе боевых действий. При этом сложнее было достичь внезапности образования блока и избежать потерь в личном составе, вооружении и технике. При мне, был один из таких боевых эпизодов, когда боевые действия начинались в 6 часов утра наступлением двух парашютно-десантных полков против противника, закрепившегося в строениях «зеленой зоны». За десять минут до этого времени в районе Кабула была осуществлена посадка на вертолеты сил тактического воздушного десанта, и 12 вертолетов Ми-8тв оторвались от земли. Перелет был осуществлен с глубоким обходом района боевых действий с севера и занял не более 30 минут. За это время наземные войска вошли в «зеленую зону» и начали вытеснять противника из опорных пунктов. Однако душманы продолжали оказывать стойкое сопротивление, рассчитывая на прибытие резервов и возможность отхода в горы. В период с 6.30 до 6.50 тактический воздушный десант фактически на глазах противника был высажен на восточные склоны гор, примыкавших к «зеленой зоне». В результате этого пути отхода врагу были отрезаны. В лагере душманов началась паника, которой воспользовались наши войска. В короткое время крупный отряд оппозиционеров был полностью разгромлен. Высадка тактического воздушного десанта с целью блокирования противника могла осуществляться в одном или в нескольких районах одновременно. Высадка в одном районе практиковалась тогда, когда условия местности не позволяли ее осуществить по периметру района блокирования и при наличии всего одного возможного маршрута отхода противника. В этом случае обеспечивалась высокая централизация сил и средств, удобство управления ими, всестороннего обеспечения со стороны старшего начальника. Значительно упрощалось решение вопросов взаимодействия. Однако следствием такого десантирования являлись значительные затраты времени, неизбежные при выходе подразделений в пешем порядке на свои рубежи, демаскировка из-за невозможности скрыть посадку большого количества вертолетов в одном месте и высокая вероятность ухода групп противника из района блокирования до момента полного его окружения.

Более эффективным был способ блокирования высадкой десантов в нескольких точках, расположенных по периметру района сосредоточения противника. Однако он предполагает высокое профессиональное мастерство вертолетчиков при ориентировании на сложной местности, а десантников — в умении действовать самостоятельно продолжительное время мелкими группами (отделение, взвод) на значительном удалении от главных сил. Такой способ применялся с конца 1981 г. при блокировании крупной группировки оппозиции в «зеленой зоне» Исталиф, расположенной в 15 км юго-западнее Баграма. Тактический воздушный десант в составе усиленной разведывательной роты парашютно-десантного полка был на рассвете высажен с целью перехвата возможных маршрутов ухода противника из «зеленой зоны» в западном направлении. Погрузка десанта осуществлялась в исходном районе, находившемся в южной части Кабульского аэропорта. Десант высаживался из восьми вертолетов Ми-8 одновременно на шесть площадок, расположенных на фронте около 7 км, на 30 минут раньше начала действий наземных сил. Экипажи вертолетов из-за сложного рельефа местности не сразу смогли найти площадки, удобные для приземления. Поэтому высадка десантов затянулась несколько дольше, чем это предусматривалось планом. В то же время одновременная высадка нескольких разрозненных групп не позволила противнику определить замысел советского командования и предпринять ответные действия. В течение часа десантники, захватив площадки высадки, начали выдвижение на свои рубежи, попутно уничтожая мелкие группы противника. В 7 часов утра выдвижение подразделений на рубежи блокирования было завершено. В ловушке оказалось 250 душманов, которые не смогли противостоять советским войскам и вскоре были разгромлены. Засады силами подразделений воздушно-десантных войск устраивались главным образом в глубоком тылу противника с целью перехвата караванов с оружием, захвата пленных и документов. Этот способ действия был крайне сложен и опасен. Выделенные в засады подразделения вынуждены были действовать самостоятельно в течение нескольких суток на значительном удалении от пунктов дислокации своих войск в условиях постоянной угрозы обнаружения и нападения со стороны противника. Однако высокая индивидуальная подготовка позволяла десантникам в большинстве случаев успешно решать сложные боевые задачи. Засады силами воздушно-десантных войск применялись практически в каждой операции. Они отличались целями и составом выделяемых сил и средств. Наиболее частыми были засады, которые устраивались в целях перехвата караванов с оружием и боеприпасами вблизи государственной границы Афганистана с Пакистаном и Ираном. Для решения этой задачи на каждое направление назначалась, как правило, одна парашютно-десантная рота, усиленная пулеметными, гранатометными расчетами и саперами. Из состава этих сил выделялось две-три засады, каждая в составе усиленного парашютно-десантного взвода. Подготовка к действиям в засадах начиналась с изучения и анализа разведывательных данных, полученных из различных источников. После этого оценивалась местность, выбиралось место засады, определялись наиболее целесообразные способы действий, состав сил и средств, необходимый для решения боевой задачи, порядок их выхода и возвращения, а также мероприятия по обману противника. Одновременно шла подготовка личного состава, техники и вооружения. Проводились занятия по скрытному перемещению, наблюдению, оказанию первой помощи раненым и их эвакуации. При подготовке техники и вооружения особое внимание обращалось на их исправность и высокие боевые качества. Проводилась выверка прицельных приспособлений и приведение оружия к нормальному бою, изучался порядок применения приборов ночного видения и приспособлений для бесшумной стрельбы. Подготовкой личного состава руководили командиры взводов и отделений. Переброска подразделения к месту засады осуществлялась скрытно на транспортно-боевых вертолетах. Во время полета в район засадных действий в целях введения противника в заблуждение производилось несколько ложных посадок вертолетов. Последняя посадка и высадка десанта производилась в 5–8 км от места засады, как правило, за час-полтора до захода солнца. Последующее выдвижение подразделения происходило в пешем порядке под покровом ночи со строгим соблюдением мероприятий разведки и охранения. При этом органы разведки и охранения далеко не отрывались от главных сил, взаимно информируя друг друга об обстановке специальными световыми и звуковыми сигналами, а также с помощью малогабаритных радиостанций и радиоприемников. Выйдя в указанный район, подразделения занимали удобные для наблюдения и ведения огня места, маскировались, организовывали разведку противника и местности. В результате доразведки выявлялись возможные маршруты подхода противника, маневр его сил и средств, а также наиболее удобные места для устройства заграждений, в том числе и минно-взрывных. Одновременно с этим непосредственно на местности уточнялись маршруты отхода, место сбора подразделений после выполнения боевой задачи, районы посадки вертолетов, порядок их охраны и обороны. В отличие от засады, организуемой мотострелковыми подразделениями, в состав боевого порядка засады, создававшейся парашютно-десантными подразделениями, входила группа транспортно-боевых (боевых) вертолетов. Для более тесного взаимодействия с вертолетчиками в состав каждого взвода включались авианаводчики со средствами связи. Во время пребывания подразделения в засаде вертолеты в целях маскировки и обеспечения безопасности находились на площадках подскока или в районах расположения ближайших частей советских войск в готовности номер один. Их вызов осуществлялся по радиостанции, специально установленным сигналом. С выходом пары вертолетов в район засады управление и наведение на цели осуществлял командир засадного подразделения через авианаводчика. Поражение противника начиналось с минимального расстояния. В ходе боя захватывались пленные, оружие и боеприпасы. Группы, пытавшиеся уйти, перехватывались специально выделенными группами, которые располагались на вероятных маршрутах отхода в стороне от главных сил, а также уничтожались огнем. Порядок выполнения боевой задачи в каждом конкретном случае зависел от характера действий противника, состава и состояния сил и средств, привлекаемых для действий в засадах, а также от условий местности. Засады, организованные таким образом, были весьма эффективны. Кроме того, каждый десантник имел два боекомплекта боеприпасов, четыре ручных гранаты, малогабаритные радиостанции и приемники. В состав группы входили также авианаводчик и два сапера. Для переброски, непосредственной поддержки и обеспечения засады было выделено четыре вертолета Ми-8. Кроме того, для огневой поддержки засадного подразделения было подготовлено еще четыре вертолета Ми-24, которые находились в пункте постоянной дислокации в высокой степени боевой готовности. Группа взлетела из базового лагеря в 19.30 21 декабря и, используя складки местности, на минимальной высоте, совершая ложные посадки через каждые 10–15 минут, к 20.30 высадилась в 6 км от намеченного места засады. После этого вертолеты обходным маршрутом переместились на площадку подскока, располагавшуюся на удалении около 15 км от места засады. Рота после высадки, соблюдая меры разведки и охранения, к 22.00 скрытно вышла в указанный район и организовала две засады на маршрутах вероятного движения противника. Командир роты организовал наблюдение, определил места огневым средствам, уточнил задачу саперам на установку мин. В четыре часа утра наблюдатели доложили о появлении колонны из шести машин, двигавшейся по дороге в сторону засады. Машины в колонне шли с большими интервалами, поэтому одновременное их поражение не удалось. Две машины вышли из-под огня роты и пытались уйти. Однако вызванные с началом боя вертолеты нанесли удар и уничтожили их. К семи часам утра задача была выполнена. Рота, прикрывшись частью сил, вышла к району сбора, куда к этому времени уже прибыли вертолеты. Загрузив трофеи и осуществив посадку личного состава, подразделение убыло в пункт постоянной дислокации. Налеты применялись главным образом для захвата и уничтожения складов вооружения и боеприпасов, командных пунктов и центров подготовки, небольших укрепленных пунктов и групп противника. Чаще всего налеты совершались на военные склады, которые размещались в горных районах, труднодоступных для воздействия наземных войск. Охрана этих объектов состояла, как правило, из нескольких десятков человек, вооруженных преимущественно легким стрелковым оружием. На подступах к складам на господствующих вершинах оборудовались позиции для обороны и наблюдения, размещались расчеты минометов, ПЗРК и ДШК, осуществлялось круглосуточное дежурство, минировались скрытные от наблюдения места.

Для налета на такой склад назначалась группа в составе 20–40 десантников, вооруженных автоматами, ножами, имевшая достаточное количество ручных гранат. Для доставки группы к объекту налета выделялось от двух до шести вертолетов. При наличии сильной охраны и зенитных средств дополнительно выделялось от двух до шести боевых вертолетов, которые составляли группу подавления. Как вспоминает полковник, который до моего прибытия, участвовавший в нескольких налетах, каждому налету предшествовала тщательная подготовка. В организации боевых действий участвовали командир парашютно-десантного батальона, командир роты, назначенной для проведения налета, и командиры экипажей вертолетов. По картам и фотоснимкам тщательно изучалась местность в районе предстоящих действий, определялись наиболее целесообразные маршруты и профиль полета, намечались площадки приземления и порядок действий группы после высадки, рассчитывалось время выполнения задачи. С личным составом проводились тренировки на местности, подобной району расположения склада. При этом в ходе тренировок особое внимание обращалось на быстроту и четкость действий экипажей вертолетов и личного состава. Время налета чаще всего выбиралось в полдень, когда у душманов осуществлялся прием пищи, совершались культовые и религиозные обряды. Вертолеты, используя складки местности, скрытно выходили к объекту, как правило, со стороны высокогорья и высаживали десант как можно ближе к складу. При отсутствии площадок высадка производилась из положения зависания. Десантники, быстро покинув вертолеты, стремительным броском выдвигались к складу и охватывали его со всех сторон. В это время при необходимости вертолеты группы подавления наносили удар по объекту, подготавливали его захват. Захват и уничтожение объекта осуществлялись стремительными атаками наземных сил. После выполнения боевой задачи десантники сосредотачивались в районе сбора, куда вызывались транспортно-боевые вертолеты, в последующем доставлявшие их в пункты постоянной дислокации. Частыми были случаи привлечения воздушно-десантных и десантно-штурмовых частей и подразделений для охраны и сопровождения колонн с военными и народно-хозяйственными грузами. Основным способом выполнения этой задачи было выставление временных сторожевых застав вдоль маршрута движения колонн с помощью вертолетов и нанесение упреждающих ударов по группам противника, изготовившегося для нападения. Так, по свидетельству одного начальника штаба парашютно-десантного полка, с целью охраны и сопровождения колонн на маршруте от Джелалабада до Биркот в июне — июле 1981 г. было высажено четыре воздушных десанта в составе парашютно-десантной (десантно-штурмовой) роты каждый. Эти десанты высаживались в горах вдоль берега реки Кунар, занимали господствующие высоты и перекрывали пути подхода противника к магистрали. В ряде случаев десантные подразделения наносили упреждающие удары по выдвигавшимся группам и небольшим отрядам врага. Действия носили форму налета. При этом подразделение на вертолетах, используя складки местности, скрытно выходило в тыл противнику, быстро высаживалось и стремительной атакой уничтожало врага. При наличии значительных сил противника организовывались и проводились более масштабные действия, для участия в которых привлекалось несколько парашютно-десантных (десантно-штурмовых) рот и боевые вертолеты. Опыт применения воздушно-десантных и десантно-штурмовых войск в Афганистане показывает исключительную сложность организации и обеспечения выхода подразделений из районов боевых действий после выполнения боевой задачи. Он осуществляется поэтапно, как правило, под прикрытием боевых вертолетов, а то и специально назначенных арьергардов. На пути в район сбора арьергарды вели бои на последовательно занимаемых рубежах. При этом особое внимание обращается на выявление и уничтожение средств ПВО противника, которые были особенно опасны для десантов в период посадки и взлета вертолетов. В целом же опыт боевых действий в Афганистане показал целесообразность применения воздушно-десантных и десантно-штурмовых войск для решения ряда специальных боевых задач, большинство из которых не могли эффективно выполнить мотострелковые части и подразделения. Наиболее результативно действовали десантники в составе тактических воздушных десантов, ведя — засадные действия, совершая налеты, выполняя задачи по блокированию противника и по охране своих колонн. Успех этих действий во многом зависел от подготовки командиров, штабов и личного состава воздушно-десантных войск, а также от воинского мастерства экипажей боевых вертолетов.

Где-то примерно за десять дней перед самым Новым годом, я встретился с моим командиром. Мы оба шли в одном направлении к ангару. В последнюю неделю произошли большие перестановки. Всю технику убрали из ангара, и перебазировали на общую парковую автоколонну, где выставили своё охранение. Это было сделано потому, что были случаи частичного воровства запчастей из ЗИПа с мототехники, что было совсем неприятными эпизодами. А в ангар добавили двухъярусных кроватей, и наш отряд был пополнен почти до полной роты из ста двадцати человек. После обычного приветствия друг друга, и тёплого рукопожатия, я обратился к командиру: - Что, товарищ полковник, летите в отпуск? И Новый год будете встречать в кругу семьи? - Откуда ты об этом узнал? – мгновенно приостановившись, спросил у меня полковник. - Из вашей головы, вы сейчас только и думаете об этом. Как вы встретитесь с вашей любимыми женой и дочерью. Как там дела в школе у вашей повзрослевшей дочурки? И обо мне повезёте целый доклад в секретной папке. Так ведь, обстоит дело на самом деле? - Ты, Коля, не устаёшь меня поражать своим умением. Я могу и тебя захватить с собой. Мне это будет сделать очень даже просто, так как у меня есть разрешение взять одного человека с собой. - Нет, я недавно оттуда, так что, возьмите с собой того, кого даже предупредили об этом, а я проведу этот Новый год в кругу своих новых друзей. А как там дела у нашей Елизаветы? - Всё нормально. Девушка почти поправилась, и я выхлопотал ей недельку отпуска в отчий дом, ей это пойдёт на пользу. Ты меня научишь делать фантомы? - Зачем вам эти фантомы? Это очень и очень трудно делать. На это будет уходить всё ваше свободное время, и к тому же, вы не маг, и не колдун. Вам нужен хороший учитель, а я пока не достиг этого уровня. Неожиданно для моего собеседника, рядом со мной, с обеих сторон от меня, появились мои любимые женщины - Настя и Елена. Обе женщины были одеты в шикарные норковые шубки. У обоих на их головках красовались шикарные соболиные зимние шапочки, а на ногах, зимние, тёплые, до самых колен сапожки. - Вот вам милые моему сердцу женщины. Это, - продолжил я, показал на мою Елену, - моя законная жёнушка, а это, её родная мама. Я лишь в одном вам могу помочь, это попробовать сделать вашу родную женщину, и научить, ею пользоваться. Но для этого мне надо увидеть в оригинале вашу любимую женщину, а без этого никак! Полковник был взволнован, это чувствовалось по его внутреннему состоянию. - Да, Коля, ты – Мастер. И что, они как настоящие? - А то как. Нравятся вам мои - мама и Елена? - Спрашиваешь! А можно мне до одной из них дотронуться? - Мама! Протяни человеку свою ручку, путь прикоснётся к тебе! Мама кокетливо вынула свою левую ладошку из своей меховой перчатки и протянула её навстречу более чем впечатлённому господину полковнику. Полковник тоже протянул свою руку, и подхватил нежную, почти невесомую руку Анастасии, и прикрыл своей второй рукой. - Действительно! Она ощутима! И он сделал полшага навстречу, приподнял все три ладони к себе, а затем, как можно галантней, преподнес её ладонь ещё выше и поцеловал. - Ну и как? Ваше мнение? – спросил я, когда рука Насти была освобождена, и она надела на неё свою кожаную на мехе перчатку. - Я очень удивлён, - признался полковник. - Это ещё что, а представьте себе ещё и то, что я со своей Еленой могу заниматься сексом. Да, милая моя девочка? - Да, любимый, ты самый лучший! – тихо призналась Елена. - Хотите, я вам смогу легко испортить полёт в Союз? - Каким это образом? – не понял моего грязного намёка полковник. - Вам же докладывали о мною организованном на целые сутки ливне в Ташкенте? Ну, так вот, а здесь я организую, такой снегопад с метелью, который отрежет вас и нас от всех насущных проблем, как с душманами, так и со всеми полётами из Кабула в Союз, так и из Союза сюда к нам. - И что, такое тебе под силу? – недоверчиво спросил меня полковник. - Как два пальца об асфальт! – серьёзно ответил я ему. Полковник как всегда, задумчиво поглядел на меня и моих женщин парочку минут, с сомнениями борясь в своих мыслях, но всё же мне, поверив, и ответил мне: - Нет, не надо, я тебе верю. Потом, как-нибудь это организуем. Лучше пойдём, познакомимся с нашим пополнением. К нам прибыло очень серьёзное пополнение, не хуже наших старослужащих солдат и офицеров. Мы прошли мимо нового часового, который уже был предупреждён, и вытянулся по команде «Смирно!» Полковник кивнул ему, а я вовсе прошёл незамеченным. За дверью над входом в ангар, было навешено войлочное пончо, которое перекрывало свистящие щели с холодным воздухом из дверей. В ангаре было уже не две бочки-печки, а четыре, и было значительно теплее. Все парни из наших старослужащих, знали кто я, и ничем не выражали этого, как это было ранее, а вот у новоприбывших, я заметил эти взгляды. Какой-то молодой лейтенант сопровождал самого командира. Но полковник не стал меня никому представлять, а вынул из своего планшета бумаги, зачитал приказ, кто завтра, и в последующие дни куда летит или на какое едет сопровождение. Даже сейчас, в зимнее время, продолжались боевые действия с неуёмным противником. Полковник собрал командиров всех взводов и отделений и подробно обговорил с ними поставленную перед ним самим боевую задачу. Буквально за несколько дней, а точнее в ночь с 28 на 29 декабря, полковник отбыл на ИЛ-76 в Советский союз. И сразу после его отбытия я организовал настоящий снегопад с самыми настоящими русскими метелями. А на сам Новый год в ангаре организовал такую температуру воздуха в ангаре, что парням пришлось снять с себя свои утеплённые костюмы и комбинезоны. А я пробовал показывать новые фокусы. Сдвинули с центра все кровати, Выставили все имеющиеся в ангаре столы в самом центре, принесли еду, кто и где какую могли достать, и начали празднование Нового года. А когда включили музыку и начались танцы, мне захотелось порадовать наших молодых парней, я сосредоточился, и на центральном столе появилась моя Настя в своей норковой шубке. Видение было настолько идеально прочное, что многие застыли на своих местах с сильно удивлёнными взглядами на их лицах. - Ближе, парни, подходите ближе. Это для вас самый наилучший новогодний сюрприз! – повысил я свой голос. – Дайте сюда ваш магнитофон. Эта девушка будет для вас танцевать столько, сколько понадобится, чтобы удовлетворить ваше неуёмное к этому шоу желание и любопытство! Со всех сторон слышались скабрёзные шуточки, желания и смешки. Послышались желания даже танцевать вместе с Настей на столе. - Э-э-э, парни! Что за грязные желания и намёки? – неожиданно встав, и выключив танцевальную музыку на магнитофоне, сказал я, повернувшись ко всем присутствующим солдатам и офицерам. – Я в одну секунду могу избавить вас от этого веселья, и здесь станет так же холодно, как и снаружи. - Кто ты такой? – сказал грозно один из новеньких парней. - По сравнению с вами, товарищ, я уже здесь не первый день, и меня многие знают, - ответил я парню, глядя ему немигающим взглядом прямо в его глаза. - Может, сразимся за эту девочку? И кто победит, тот её и заберёт, - улыбаясь широкой улыбкой, ответил мне новенький. - Ты глубоко заблуждаешься, товарищ. Эта девочка полностью принадлежит мне, и смотри, что сейчас будет! Настя! Кого ты сама выберешь из нас двоих? - Любимый! Я твоя до самой нашей смерти, и только сама смерть сможет нас разлучить! – ответила мне Настин фантом. При этом, уже успевшая на половину раздеться, Настя присела рядом со мной, и легко соскользнула со стола рядом со мной. Её руки обвили мою шею и плечи, и она прильнула своими губами к моим губам. И вдруг её фантом неожиданно для всех растворился в воздухе. - Что за шуточки? – послышались отовсюду голоса. – Куда делась девушка? - Парни, успокойтесь! – повысил я свой голос. – Эта девушка – моя женщина, и сейчас она по моей просьбе танцевала для вас стриптиз. Кто слышал из вас об этом слове? Ну, смелее. Ах, как слабы ваши знания в этой области. Стриптиз – это эротический танец, в процессе которого исполнитель раздевается, танцуя при этом под включенную музыку. И самое важное, никто не имеет права её коснуться, а она имеет, так как в этом и заключается весь прикол такого танца. - А ты сам, откуда это всё знаешь? - ослышалось пару голосов. - Если я пожелал, чтобы для вас танцевала моя женщина, значит, знаю, и причём, давно знаю. Ну что, будем препираться, и дальше выяснять друг у друга наши знания, или будем смотреть стриптиз и наслаждаться? - Будем наслаждаться! – крикнул кто-то из наших ребят. - Всё парни, прекращайте, это Новый год, - ещё кто-то сказал. Но парень, направил на меня свой палец, как бы делая жест выстрела из пистолета, дал мне понять, что наш с ним разговор не окончен, будет продолжение. Я, включил музыку, и на столе вновь появилась одетая в норковую шубу моя Настя. Она медленно, почти в так музыке делала движения, будто пытаясь отчего-то избавиться. Вскоре с её тела сползла вниз её шуба, и, коснувшись столешницы, тут же растворилась. За ним сползло её платье. И следом за платьем быстро соскользнула шёлковая комбинация. За ней, нагнувшись, Настя раскрыла замок своего правого, выше колена сапога, и одним рывком ноги, сбросила его в сторону уже облизывающихся парней, а сапог, отлетев от её ноги на метр, и тоже растворился в воздухе. Тоже произошло и со вторым сапогом. А я тем временем колдовал над шестом, о котором имел хорошее представление. Сверкающий никелем круглый шест не сразу появился, а постепенно, нарастая из своей прозрачности, в осязаемое видение. Вокруг нас настала тишина, вся возня, наконец, прекратилась, парни с величайшим наслаждением внимали Настин самый настоящий стриптиз. И вот, наконец, Настя расстегнула свой лифчик, и навстречу сотне пар глаз, показались её полные третьего размера груди. По кругу прошлись одобрительные возгласы, а когда фантом стянула с себя свои трусики, все во все глаза внимательно наблюдали за обнаженной Настенькой. Даже когда закончилась музыка на кассете, никто не отрывался от такого наслаждения. Примерно через час, я закончил организованный мною стриптиз. Многие были очень разочарованы.

Партизанский характер военных действий мятежников и сложный рельеф местности, позволявший эффективно использовать небольшие отряды и группы, обусловили значительно-высокую роль разведки при выполнении советскими войсками различных оперативно-боевых задач. В условиях Афганистана она была не только видом обеспечения боевых действий, но и фактором, определявшим боевой потенциал войск, их способность наиболее эффективно использовать весь имевшийся арсенал средств вооруженной борьбы. В Афганистане на разведку возлагалось решение ряда сложных задач. Она должна была постоянно следить за изменениями военно-политической обстановки в зонах ответственности и характером действий противника, выявлять боевой и численный состав отрядов и групп душманов, места их расположения, степень боеспособности, источники снабжения оружием, боеприпасами, продовольствием и другими материальными средствами. Если в момент ввода ограниченного контингента советских войск в Афганистане доля разведывательных частей и подразделений в их составе не превышала 5 %, то в последующем она увеличилась в 4 раза и достигла 20 %. Однако, как показала боевая практика, этих сил также зачастую не хватало. Основным способом разведки в зонах ответственности войск было наблюдение, которое велось как визуально, так и с использованием разведывательной сигнальной аппаратуры. Для наблюдения за мятежниками на заставах организовывались наблюдательные посты. Они оснащались дневными и ночными приборами наблюдения (бинокли Б-6, Б-12, БН-1, БН-2) и радиолокационными станциями ПСНР-1, ПСНР-5, СБР-3. Эти средства позволяли обнаруживать мятежников в ночное время на удалении 1,5–4 км и наносить им поражение из 82-мм и 120-мм минометов, гранатометов АГС-17, тяжелых пулеметов. Опыт показал, что там, где наблюдение происходило организовано и умело, а результаты его оперативно реализовывались артиллеристами, эффективность боевых действий была достаточно высокой. Так, на одной из застав, находившихся на автомагистрали Кабул — Термез, где дежурило такое подразделение, в течение двух месяцев были получены разведданные о передвижении 23 групп мятежников на удалении от двух до четырех километров. Огневые налеты, проведенные по результатам наблюдения, дали высокие результаты: 17 мятежников было убито, двое взято в плен и захвачено 14 вьючных животных, 12 автоматов, пулемет ДШК, 180 реактивных снарядов и 450 кг различных полезного груза и медикаментов. С целью обнаружения противника на более значительных дальностях на угрожаемых направлениях устанавливались комплексы разведывательно-сигнальной аппаратуры (РСА), основу которых составляли сейсмо-акустические датчики. Они устанавливались на удалении 5–20 км от заставы и пристреливались артиллерией. С поступлением информации о прохождении групп мятежников она оценивалась командиром заставы, после чего не позднее 3–7 минут по району открывался огонь артиллерии. Эффективность воздействия на противника, таким образом, была достаточно высокой. На одном из караванных маршрутов, по которому наиболее интенсивно передвигались мятежники, был установлены два рубежа РСА, в сочетании с комплексом управления противопехотным минным полем (40 противопехотных мин на фронте 300 м). Один датчик РСА был настроен на прохождение определение количества людей и животных в караване. Другой, установленный на тропе в 400 м от первого, подавал сигнал о том, что голова каравана втянулась в минное поле. В одну из ночей датчик показал движение каравана в составе 20 человек с вьючными животными. Через 7 минут сработал второй датчик. Одновременно пошла команда на исполнительные приборы управляемого минного поля. В результате 12 мятежников было убито и один взят в плен; в качестве трофеев было захвачено 20 реактивных снарядов, 4 автомата, 8 противотанковых мин, 50 цинков с патронами к ДШК. Более активными способами разведки противника были засады, налеты и плановые боевые действия. Впервые годы пребывания советских войск в Афганистане разведывательные засады зачастую были неэффективными. Причин этого было несколько. Главной из них было то, что командирам и штабам недоставало должной целеустремленности, отсутствовала ежедневная кропотливая работа по анализу действий войсковой разведки. В результате недостатки в действиях разведывательных подразделений изучались слабо, их причины своевременно не вскрывались и не всегда доводились до отдельных частей и подразделений. Это приводило к тому, что в действиях органов войсковой разведки преобладал шаблон, к которому мятежники вскоре привыкли и принимали соответствующие контрмеры. Кроме того, задачи, которые ставились разведывательным подразделениям, зачастую носили общий характер. Они не конкретизировались по объектам, времени и месту действий. Это вело за собой нерешительность и безынициативность со стороны командиров, порождало безответственность при выполнении поставленных разведывательных задач. В последующем с учетом прежних недостатков засады стали организовываться более умело. Частота и результативность их резко возросли. Для проведения засады, как правило, выделялась разведывательная группа, которая создавалась на базе разведывательного взвода или роты, усиленных подразделениями саперов и огнеметчиков. Кроме оружия личный состав имел средства ночного видения, приборы бесшумной стрельбы и станции радиолокационной разведки (СБР-3). Выдвижение разведывательной группы к месту засады производилось поэтапно, со строгим соблюдением мер маскировки. Боевой порядок засады состоял из двух основных групп. Он включал группу обеспечения и группу уничтожения, последняя группа, в свою очередь, подразделялась на подгруппы уничтожения, захвата и обеспечения. Действия разведчиков в засаде, как правило, были решительные и стремительные. Вскоре, благодаря решительным действиям, в одной из засад, организованной северо-восточнее Кабула, группой разведчиков из 20 человек в скоротечном бою была разгромлена группа, состоявшая из 56 душманов, при этом было уничтожено 32 мятежника и пленено 16. В другой такой засаде, проведенной через полтора месяца, группой, состоявшей из 24 разведчиков, в течение 20-минутного боя был рассеян отряд душманов численностью более 60 человек. При этом 28 мятежников было убито, 25 пленено и уничтожены две машины с оружием и боеприпасами. Примечательно, что в обоих случаях из гэбэшной роты не потеряли ни одного человека убитыми. Налет проводился в целях добывания данных о противнике и оперативной реализации разведывательных данных по уничтожению небольших групп, пунктов управления, исламских комитетов, складов и других объектов мятежников, по захвату главарей оппозиции и руководителей контрреволюционного подполья. Успешное проведение налета обеспечивалось своевременным получением новейших разведывательных данных об объекте налета, быстротой и скрытностью выдвижения подразделения, внезапностью и решительностью действий личного состава, четким взаимодействием сил и средств. Налет на объект противника проводился ночью или на рассвете и, как исключение, днем. Для проведения налета привлекались дежурные разведывательные подразделения, назначавшиеся в зоне ответственности. Из сил и средств, назначенных для налета, создавались группа уничтожения охраны, группа нападения и группа огневого обеспечения. Если силы, предназначенные для совершения налета, перебрасывались в район боевых действий на вертолетах, то создавалась еще группа десантного обеспечения. В задачу последней входили захват площади десантирования и обеспечение высадки, а после выполнения задачи — посадка и эвакуация подразделения. Таким образом, в зонах ответственности соединений и частей ограниченного контингента советских войск велась не только пассивная, но и активная разведка. Она позволяла командирам и штабам знать обстановку в своем районе и своевременно реагировать на действия противника. Были нередкие случаи, когда полученные разведсведения на местах, являются основанием для проведения активных крупномасштабных боевых действий. При подготовке и в ходе боевых действий максимально активизировались все виды разведки. Однако количество развединформации, поступившей от видов разведки, на различных этапах бывает неодинаковым. В подготовке к боевым действиям доминирующую роль играла агентурная разведка. В качестве источников использовалась агентурная сеть государственной безопасности и милиции Афганистана. Однако оперативность и достоверность этой информации были невысокими. Учитывая то, что агенты средствами связи не обеспечивались, на доразведку района боевых действий уходило от 3 до 6 суток и более. За это время часть информации устаревала и теряла свою значимость. Воздушная разведка района боевых действий велась на самолетах Су-17МЗр визуальным наблюдением и воздушным фотографированием с помощью длиннофокусных аэрофотоаппаратов АФА-42/100. Вначале воздушная разведка данного района велась с самолета Ан-30, который выполнял обзорное воздушное фотографирование в масштабе 40–80 м/см. При обнаружении объектов на обзорных фотоснимках в последующем выполнялось крупномасштабное плановое и перспективное их фотографирование самолетами Су-17МЗр в масштабе 9–17 м/см, позволявшее определить тип и характер каждого объекта. Большое удаление районов боевых действий от пунктов постоянной дислокации войск зачастую исключало возможность ведения радиоразведки противника со стационарных и подвижных наземных постов радиоперехвата. Поэтому возникла необходимость вести радиоразведку с летательных аппаратов. Она проводилась в следующем порядке. В течение первых двух-трех дней осуществлялось до двух вылетов по 2–4 часа парой вертолетов Ми-8 с аппаратурой радиоразведки и перехвата. Поскольку радиостанции мятежников сохраняли режим радиомолчания и выходили в эфир в строго определенное время, то для активизации их деятельности применялась военная хитрость. Одновременно с заходом вертолетов в район на параллельном курсе парой штурмовиков Су-25 наносились бомбоштурмовые удары по близлежащим объектам, которые вызывали среди мятежников интенсивный радиообмен. Все выходы в эфир фиксировались и пеленговались воздушными ПРП. В дальнейшем все радиосети и направления брались на контроль путем прослушивания радиостанций с самолета Ан-26рр. Данные радиоразведки, дополненные сведениями агентурной разведки, позволяли успешно проводить боевые действия в намеченном районе. С началом боевых действий наземных войск к разведке противника активно подключалась войсковая разведка. Она велась наблюдением, подслушиванием, а также засадами и налетами. Для решения этих задач создавались наблюдательные посты, выделялись разведывательные дозоры, разведывательные отряды. Наблюдение являлось самым распространенным и самым доступным способом разведки в ходе боевых действий. Оно велось во всех видах боя во всех подразделениях, начиная от отделения, экипажа, расчета. Густая сеть наблюдателей и наблюдательных постов позволяла на дальность видимости оптических приборов наблюдать за местностью и противником, результативность наблюдения резко снижалась ночью в условиях гор. Опыт ведения разведки наблюдением показал, что в горах количество наблюдательных постов (НП) во всех звеньях необходимо было увеличивать в два-три раза. Поэтому подразделения из своего состава выделяли: взвод — 1–2 наблюдателя, рота — 3–4 наблюдателя и 1–2 НП, батальон — до 12 наблюдателей и 2–3 НП. Каждый наблюдательный пост оснащался приборами наблюдения и радиолокационными станциями СБР-3. При создании системы наблюдения важно было исключить «мертвые» пространства. Это достигалось за счет эшелонирования НП по высотам и создания системы наблюдения в несколько ярусов. В ночное время часть наблюдательных постов перемещалась с высот в низины, так как ночью наблюдение снизу вверх давало лучшие результаты. С наступлением темноты наблюдение дополнялось подслушиванием, которое вели все наблюдатели. В батальоне и роте создавались специальные посты подслушивания в составе 2–3 человек, обладавших хорошим слухом и умевших по звуковым демаскирующим признакам распознавать характер действий противника. Если условия обстановки позволяли прослушивать разговорную речь мятежников, то в состав поста подслушивания включались военнослужащие, знавшие местный язык. При передвижении войск разведка велась разведывательными дозорами и разведывательными отрядами. Боевой разведывательный дозор (БРД) назначался от батальона в составе штатного разведвзвода на 600–1000 м, разведывательный дозор (РД) высылался от полка в составе усиленного разведвзвода на удаление 2–5 км. Широкое применение получили разведывательные отряды (РО) в составе одной-трех рот, которые высылались на наиболее важные направления на удаление 5–10 км и более. Часто создавались несколько разведывательных отрядов. Каждая рота, действовавшая в РО, усиливалась саперами, химиками-огнеметчиками, снайперами и ресчетами тяжелого оружия (82-мм миномет, АГС, пулемет «Утес»). Командиру роты придавались группы артиллерийской разведки и корректирования огня и радиостанции «Ромашка» для связи с экипажами самолетов и вертолетов. При командире разведывательного отряда состоял авиационный наводчик. Такое комплексирование сил и средств разведки и прямой выход на средства поражения позволяли значительно сокращать время цикла «разведка — поражение». При получении разведывательной информации о противнике важная роль принадлежала инженерной разведке. Одной из важнейших и наиболее трудных задач было вскрытие системы заграждений противника, особенно минно-взрывных. Выполнение этой задачи осложнялось, с одной стороны, своеобразием действий мятежников, изобретательно устраивающих диверсии и засады, с другой — широким применением мин в пластмассовых корпусах, с трудом поддающихся обнаружению миноискателями, и несовершенством существующих средств их поиска. В результате темпы инженерной разведки маршрутов редко превышали 3–4 км в час, что в значительной степени затрудняло выполнение различных боевых задач. В ходе боевых действий активно применялись радиоразведка и радиоперехват. Опыт показал, что наиболее эффективными эти виды разведки были в период огневой подготовки и впервые 4–6 часов после начала боевых действий. После этого времени мятежники зачастую прекращали радиообмен, прятали радиостанции и покидали район. Поскольку все вертолеты задействовались в интересах тактических воздушных десантов, для радиоразведки, как правило, использовались вертолеты поисково-спасательного обеспечения (пара Ми-8), которые постоянно находились над районом боевых действий и одновременно успешно выполняли задачи воздушных постов радиоперехвата. Точность пеленгования в зависимости от дальности до источника составляла 150–500 м. Разведка противника в ходе боевых действии также успешно велась с использованием разведывательно-сигнальной аппаратуры (РСА), сигналы от которой поступали на командные пункты войск, огневые позиции артиллерии и в специальные силы «быстрого реагирования». Большой объем разведывательной информации поступал в штабы и войска от пленных и документов, которые захватывались в результате досмотров караванов, организации засад и поисков.

Для досмотра караванов применялись специально назначенные разведывательные части и соединения. Досмотр осуществлялся путем обнаружения каравана, внезапного его блокирования и осмотра караванщиков и грузов с целью обнаружения и изъятия оружия, боеприпасов, снаряжения, документов, получения пленных. Обнаружение караванов осуществлялось воздушной разведкой, наземными наблюдателями, с помощью РСА или другими способами. После обнаружения каравана вертолеты совершали его облет по кругу и выстрелами из бортового оружия подавали сигнал остановки. Затем вертолет с подгруппой обеспечения приземлялся в 200–300 м впереди каравана или сбоку. Под прикрытием второго вертолета, находящегося в готовности к открытию огня, подгруппа обеспечения совершала высадку и занимала выгодную позицию в готовности к бою. Вертолет сразу же после десантирования поднимался и прикрывал высадку подгруппы досмотра. Подгруппа досмотра под прикрытием подгруппы обеспечения и вертолетов начинала досмотр. Люди отзывались от каравана в сторону, обыскивались на предмет наличия оружия. Одновременно подгруппа досмотра груза с помощью миноискателей, щупов и минно-розыскных собак досматривала груз. В случае обнаружения во вьюках и у караванщиков оружия, боеприпасов, литературы они под охраной доставлялись в пункт постоянной дислокации, где проводился первичный допрос. После этого пленные установленным порядком передавались в органы МГБ. Изъятое оружие, боеприпасы загружались в вертолеты и транспортировались в пункты постоянной дислокации войск, а при невозможности транспортировки — уничтожались на месте. Время досмотра каравана зависело от возможностей непрерывного пребывания вертолетов над группой в — воздухе. Как правило, оно не превышало 30–35 минут, а при значительном удалении от аэродрома могло быть и того меньшим. Столь сжатые сроки требовали от командиров и личного состава четких, согласованных действий. Работа с пленными и задержанными давала большое количество разведывательной информации о противнике, однако требовала четкой организации и больших знаний обстановки, страны пребывания и ее народа. Главной — целью допроса пленных было получение достоверных данных о местонахождении перевалочных баз (пунктов), складов с оружием, караванов, исламских комитетов. В ходе допроса решались задачи по добыванию интересующих командира сведений о противнике, установлению истинного лица пленного и правдивости его показаний. После этого принималось решение о дальнейшем использовании пленного в интересах разведки (в качестве проводника, наводчика или передачи в разведорган вышестоящего штаба). Таким образом, как показал опыт боевых действий советских войск в Афганистане, разведка являлась одним из важнейших видов боевого обеспечения. От ее результативности зависел успех общевойсковых, десантных боев, количество потерь. В то же время для качественной разведки требовалось наличие необходимых сил и средств и высокая специальная подготовка личного состава разведывательных частей и подразделений.

Не менее важной задачей инженерного обеспечения в ходе боевых действий советских войск в Афганистане было оборудование и содержание переправ и путей движения. Уже при вводе части сил 40-й армии в Афганистан в 1979 г. перед инженерными войсками встала серьезная задача обеспечения их переправы через реку Амударью, имевшую ширину до 700 м, глубину от 0,3 до 4 м, скорость течения — 2 м/сек и более и мелкую пойму обоих берегов шириной 40 и 90 м. Исходя из условий обстановки и особенностей водной преграды было принято решение оборудовать мостовую переправу, для чего было сосредоточено пять понтонно-мостовых парков (ПМП). Наводка моста была осуществлена путем сборки проезжей части из понтонов, которые буксировались катерами. Доставка понтонов и катеров через мелкую пойму к чистой воде производилась с помощью гусеничных плавающих транспортеров ПТО. Оборудование подходов к мосту, мест разгрузки катеров и звеньев парка ПМП производилось заблаговременно под видом строительства гражданскими организациями. Исходный берег и островная часть в оси моста были выложены железобетонными плитами. Усиление противоположного берега и выходов от моста проводилось в ходе оборудования переправы инженерной техникой, переправляемой первым рейсом на баржах. Кроме того, для защиты берега от размыва в местах сопряжения с ним моста под береговые звенья на всю их длину укладывалась выстилка из парка ПМП. Для удержания прибрежных участков моста винтовые анкера ввинчивались в грунт лебедкой автомобиля или тросом тягача с помощью простейшего ворота, монтируемого на платформе понтонного автомобиля. Одной из наиболее сложных задач явилось удержание ленты моста от сноса течением. В условиях легкоразмываемых грунтов дна реки табельные якоря речных звеньев парка ПМП показали недостаточную удерживающую силу. Не оправдали себя и специально изготовленные якоря так называемой «повышенной держащей силы». При перемещении донного грунта течением якоря периодически оголялись, якорные канаты ослабевали, а последующее подтягивание их приводило к постоянному смещению якорей под мост. Сносу якорей способствовал также плавник, нависающий на якорных канатах. Все это затрудняло удержание речных звеньев на фарватере в оси моста. Надежное удержание речной части моста было достигнуто путем замены якорей звеньями морской якорной цепи длиной 10–20 метров. Такой способ до этого широко использовался для заякоривания барж в Амударьинском речном пароходстве. Находясь на дне, якорная цепь быстро заиливалась и не подвергалась подмыву. Кроме того, с верховой стороны находилась баржа, подготовленная к затоплению. В случае необходимости при увеличении скорости течения она могла быть затоплена и использоваться при удержании моста. Это позволяло удерживать и надежно эксплуатировать мост при высокой скорости течения реки. В результате тщательно спланированных и проведенных подготовительных мероприятий мостовая переправа через р. Амударья двумя участками 160 и 350 м была оборудована за 7 часов 15 минут, а переправа войск заняла 12 часов, что предопределило успех операции по стремительному вводу советских войск в Афганистан. В последующем возведенные мостовые переправы постоянно требовали защиты от диверсионных групп, сплавных мин (подрывных зарядов) и плывущих предметов. С этой целью в системе комендантской службы на противоположном берегу была организована непосредственная оборона мостовой переправы, были устроены верховая и низовая речные заставы, созданы мостовой караул и дежурное подразделение. Для охраны и обороны переправ выделялось от усиленной мотострелковой роты до батальона. Система огня строилась на сочетании флангового и перекрестного огня стрелкового оружия, артиллерии и БМП и увязывалась с инженерными заграждениями и естественными препятствиями. Позиции подразделений тщательно оборудовались и в инженерном отношении. Передний край и промежутки между позициями прикрывались проволочными заграждениями в сочетании с сигнальными минами. В состав верховой и низовой речных застав назначались один-два понтонных взвода, мотострелковый взвод на БМП и установка ПТУР. Верховая речная застава располагалась от моста на удалении до 2–2,5 км, низовая — до 1 км. Речные заставы вели круглосуточное наблюдение за водной преградой, наблюдательными постами и разведывательными дозорами. В темное время суток боновые ограждения и поверхность воды на подступах к ним освещались прожекторами. Созданная система охраны и обороны мостов исключала случаи диверсионных действий противника. В годы пребывания 40-й армии на территории Афганистана инженерным войскам постоянно приходилось восстанавливать дороги и мосты, которые подвергались разрушительному воздействию не только противника, но и природы. Поэтому на всех путях передвижения войск для дублирования мостов и преодоления возможных искусственных и естественных разрушений были созданы маневренные дорожно-мостовые группы в составе инженерно-дорожных рот с пятью мостоукладчиками МТУ-20 или тяжелыми механизированными мостами ТММ. Это позволяло в случае разрушения моста оборудовать его обход, устраивать мостовой переход, расчищать завалы проезжей части дорог. Для пропуска войск через перевалы были созданы дорожные группы в составе ИМР, путепрокладчика техники, обслуживающего перевалы. Основной задачей групп была расчистка дорог на перевалах от снежных заносов и обвалов. В результате частых обстрелов работающий инженерной техники применение путепрокладчиков БАТ, имеющих большую уязвимость, было ограниченным. Основная работа по расчистке снежных заносов падала на ИМР и бульдозеры типа С-100, оборудованные самодельной бронированной кабиной. Ограниченность путей движений войск создавала большие скопления машин на дорогах, что способствовало быстрому разрушению проезжей части. Кроме того, противник постоянно создавал завалы из камней и опрокинутых машин, что в значительной степени снижало пропускную способность дорог. Поэтому в зоне ответственности охраны каждого мотострелкового полка были созданы и действовали отряды обеспечения движения (ООД) в составе ИМР, БАТ, МТУ-20 и комплекта ТММ, позволявшие постоянно содержать путь в проезжем состоянии. Подготовка путей в горах во многих случаях затруднялась из-за недостаточного фронта работ. В этих случаях дорожные подразделения вынуждены были действовать, последовательно перемещаясь от объекта к объекту, что резко снижало темпы восстановительных работ. В ряде случаев на помощь инженерным войскам приходили транспортные вертолеты, которые использовались для переброски инженерных подразделений, техники и дорожно-мостовых конструкций, механизированных мостов ТММ и МТУ на значительное расстояние. Инженерные подразделения, перебрасываемые на вертолетах, оснащались бульдозерами ДЗ-42, автомобилями ГАЗ-САЗ-53Б и ГА3–66, буровыми установками, средствами малой механизации. Они обладали необходимой автономностью и могли самостоятельно выполнять различные инженерные работы одновременно на нескольких участках разрушенной дороги. Большую сложность представляло восстановление разрушенных мостов. Иногда частичное разрушение моста удавалось компенсировать засыпкой грунта. Однако чаще всего разрушения были столь значительные, что восстановление моста на старой основе в короткие сроки становилось практически невозможным. В этих случаях практиковалась наводка новых мостовых переходов с помощью мостоукладчиков МТУ-20, ТММ и элементов «переход». При разрушении моста с пролетом более 20 м он восстанавливался с использованием разборного металлического моста РММ-4. Особую трудность при восстановлении дороги вызывали обрушения проезжей части дороги на карнизном участке. Основным способом преодоления таких участков являлось возведение подпорных стенок и уширение проезжей части дороги за счет заглубления в скалу. Восстановление дороги производилось последовательно, участками. При возведении подпорных стенок широко использовались местные материалы (грунт, камень), земленосные мешки, техническая ткань. Для устойчивости подпорных стенок из камня их армировали хворостом, металлическими сетками, а для заполнения пустот каменной кладки каждый слой камня присыпался грунтом. В ряде случаев для восстановления подпорных стенок с успехом использовались также освободившиеся ящики из-под артиллерийских снарядов, заполненные грунтом или щебнем, которые сбивались друг с другом гвоздями и крепились к грунту с помощью анкеров. Восстановление подпорных стенок осуществлялось и по другим конструктивным решениям. Как показала войсковая практика, весьма эффективным являлось восстановление подпорных стенок с использованием габионов, выполненных из металлической сетки, и других высокопрочных гибких материалов, в том числе и из технической ткани.

При охране дорожно-мостовых объектов (мостов, плотин, тоннелей, подпорных стенок, проходящих по ущельям) основу обороны обычно составляли взводные опорные пункты. При их инженерном оборудовании отрывались основные и запасные окопы для мотострелковых отделений, БМП (БТР), приданных танков, орудий и минометов, а также небольшие погребки для боеприпасов. Для наблюдения и управления боем оборудовался командно-наблюдательный пункт командира взвода, устраивались блиндажи (землянки) для личного состава. Все возведенные фортификационные сооружения соединялись ходами сообщения. В незанятых постройках, находящихся за пределами опорного пункта на удалении 500–1000 метров и более, выставлялись наблюдательные посты, для которых подготавливались окопы и перекрытые щели, а сами строения приспосабливали для ведения огня. При фортификационном оборудовании позиций широкое применение находили сооружения из камнебута, глины с примесью соломы или сухой травы, а также сборные железобетонные пулеметные сооружения промышленного изготовления (СПС и СПСМ), списанные БМП, БТР и танки. В горах максимально использовались защитные и маскирующие свойства местности. Для создания сооружений приспосабливались крупные валуны, скальные глыбы, выступы и углубления. Широкое применение находили сооружения полузаглубленного и насыпного типов с использованием камня, земленосных мешков и грунта. При размещении взводного опорного пункта у крепости или других заброшенных построек в них оборудовались все необходимые для жизни и быта помещения, склады для боеприпасов, имущества и продовольствия, КНП командира взвода. В глинобитных заборах (дувалах), ограждающих двор, устраивались амбразуры, а из кирпича-сырца или самана возводились примкнутые к стенам стрелковые ячейки для ведения огня вдоль стен и по территории внутри двора. На плоских крышах строений устраивались закрытые сооружения для ведения огня и наблюдения. Для этого использовались земленосные мешки, саман, заполненные грунтом ящики из-под боеприпасов. Окна построек заделывались кирпичом-сырцом. Перед входом в строения устраивались из камня или кирпича защитные стенки. Вокруг крепости (постройки) отрывались окопы для танков, БМП, БТР, орудий и — минометов, мотострелковых отделений и укрытия для — автомобилей. Сама крепость (постройка) соединялась с внешними фортификационными сооружениями ходами сообщения. При охране и обороне аэродромов, пунктов дислокации войск, гидротехнических сооружений и других важных объектов основу позиций подразделений составляли позиции мотострелковых отделений и взводов, усиленных танками, орудиями и минометами, которые располагались на удалении 700–800 метров друг от друга по периметру охраняемого объекта, а также на ближних и дальних подступах к нему. На позиции отделения отрывались участки траншей, устраивался окоп для БМП (БТР) и блиндаж, соединенные между собой ходами сообщения. К окопу для танка примыкал погребок для боеприпасов и блиндаж для экипажа. Ход сообщения был устроен так, что экипаж мог быстро и без труда проникнуть в танк через нижний десантный люк, не подвергая себя опасности попасть в зону огня противника. КНП командира взвода оборудовался на позиции одного из отделений и с позициями других отделений и ряде случаев связывался ходами сообщения. Земляные работы производились либо вручную, либо, если позволяли условия местности, с применением инженерной техники. В последнем случае использовались полковые землеройные машины ГЗМ-2 и траншейные машины БТМ-З, ТМК-2 и котлованные машины МДК-3. Тактико-технические характеристики землеройных машин приведены в приложении. Во всех случаях фортификационные сооружения возводились с таким расчетом, чтобы они лучше вписывались в рельеф местности и находились вне зон возможных обвалов, камнепадов, оползней, селевых потоков и затопления в период ливней и паводков, снежных лавин. Для их защиты от затопления поверхностными водами устраивались нагорные канавы, а от заносов песком — барьеры и вертикальные экраны. Исходя из применяемых мятежниками средств поражения основная часть фортификационных сооружений устраивалась для защиты от пуль и осколков, а укрытия для личного состава, боеприпасов и ГСМ оборудовались для защиты от прямого попадания мин и реактивных снарядов. Ввиду того что выбор местных материалов, как правило, был ограничен глиной и камнем, защитные толщи сооружений, брустверов устраивались из мешков, наполненных грунтом, или камня, уложенного насухо или скрепленного глиняным раствором. Для исключения рикошета пуль и осколков бруствер из камня присыпался мягким грунтом или обкладывался дерном. Для устройства фортификационных сооружений войсками широко применялись конструктивные элементы (корпусы, рамы и т. п.) бронетанковой и автотранспортной техники, не подлежащей ремонту, ящики и металлические укупорки из-под боеприпасов, элементы аэродромных покрытий. Одиночные окопы, траншеи и ходы сообщения отрывались полного профиля. Покрытие крутостей и защитные стенки окопов для танков, БМП, БТР и артиллерии, расположенных на поверхности грунта, устраивались из мешков с землей, глинобитных блоков, кирпичей, ящиков из-под боеприпасов, камня и т. п. Для защиты личного состава оборудовались перекрытые щели различной вместимости. Для их создания использовались элементы волнистой стали, доски, ящики из-под боеприпасов, рамы автомобилей, кузова автосамосвалов и т. п. Кроме того, для укрытия личного состава использовались закрытые кузова автомобилей, корпуса БТР и другой техники, не подлежащей ремонту. Аналогичным образом устраивались укрытия для боеприпасов и ГСМ. Для их защиты от пуль и осколков устраивались грунтовые обваловки. В районах сосредоточения, занимаемых в ходе ведения боевых действий, для защиты личного состава широко применялись щели, устраиваемые непосредственно под боевой техникой, а также защитные стенки из камня. Для повышения защиты личного состава на позициях боевого охранения устраивались стенки из глины и камня. Кроме защиты от пуль и осколков эти стенки обеспечивали скрытое перемещение личного состава в ходе боя. Для скрытия жизнедеятельности войск широко применялись различные маскировочные покрытия в виде вертикальных масок. Фортификационные сооружения промышленного изготовления КВС-А к КВС-У использовались, как правило, для создания командных пунктов и скирдов боеприпасов взрывчатых веществ в пунктах постоянной дислокации частей и подразделений.

Устройство минно-взрывных заграждений являлось одной из важнейших задач инженерного обеспечения боевых действий ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Сложность ее выполнения заключалась в отсутствии четко обозначенных границ районов и направлений действий противника, а также в преобладании твердых грунтов, затрудняющих установку минно-взрывных заграждений. Решение на применение заграждений для прикрытия объектов принимал командир соединения (части), в зоне ответственности которого находились эти объекты. На основе решения командира начальник инженерной службы соединения (части) разрабатывал план устройства инженерных заграждений, который утверждался вышестоящим командиром. Устройство минно-взрывных заграждений осуществлялось штатными и приданными инженерными частями и подразделениями. К установке мин привлекались также нештатные саперы подразделений родов войск и специальных войск. Для механизации процесса установки мин иногда использовались прицепные минные заградители ПМЗ-4. Минные поля, прикрывающие позиции подразделений охранения и объекты, обязательно ограждались двойным проволочным ограждением и прикрывались огнем из стрелкового оружия. В целях исключения стаскивания ограждения соединялись с сигнальными минами или осколочными минами кругового поражения. Для предупреждения личного состава войск и местного населения о минной опасности на проволочном ограждении или вблизи него устраивались предупреждающие знаки с надписями «Стой, мины» на русском и афганском языках. Для прикрытия объектов применялись противопехотные фугасные, осколочные мины кругового поражения и мины направленного действия. Вся территория охраняемых объектов ограждалась сплошным проволочным забором, а наиболее важные из них элементы (стоянки самолетов, склады и т. д.) имели дополнительные ограждения. С внутренней стороны ограждения объекта в местах, где был возможен скрытый подход противника, устанавливались противопехотные минные поля из осколочных мин, а с внешней стороны на удалении 150–200 м от ограждения — сигнальные мины. Участки внешнего ограждения объекта, где минные поля не устанавливались, усиливались малозаметными препятствиями. Все подходы к объекту и минные поля простреливались пулеметным огнем, для чего возводились закрытые пулеметные сооружения. На все устанавливаемые минно-взрывные заграждения составлялись формуляры, которые высылались в части и соединения. Командиры подразделений, кроме того, имели схемы с показом на них мест, количестве рядов, расстояний между рядами и минами, ориентиры. При ведении боевых действий в горах широко применялись также противопехотные осколочные мины ОЗМ-72, МОН-50, противопехотные фугасные мины типа ПМН и различные мины-ловушки. При этом наиболее широкое распространение получил способ установки противопехотных узлов заграждений в ущельях на разведанных или предполагаемых маршрутах движения мятежников и караванов. При этом минировались дороги, тропы, высохшие русла рек, горные перевалы, другие места, удобные для передвижения мятежников, автомобильного и гужевого транспорта. В пустынной местности, где возможности для маневра противника значительно шире, преимущественно устанавливались минные поля большой протяженности и значительно реже — группы мин. При решении задач по минированию дорожно-мостовых сооружений применялись противотранспортные и противотанковые мины. Высокая эффективность применения МВЗ достигалась в засадных действиях при установке управляемых минных полей. Такие заграждения наиболее часто применялись при ведении боевых действий подразделениями специального назначения. При организации засад минно-взрывные заграждения устраивались в местах вероятного движения бандгрупп: на пересечении нескольких маршрутов, не имеющих обхода естественных преград, при входе (выходе) из ущелья и на спуске (подъеме) с перевалов и других мест. Для минирования применялись противопехотные мины фугасного и осколочного поражения, кругового и направленного действия в управляемом варианте. Они устраивались на входах, выходах и в самой засадной зоне, а также на путях возможного выхода мятежников из-под обстрела. Установка мин производилась на безопасных расстояниях от позиций прикрытия (пунктов управления взрывом) и на дальность визуальной и оптической видимости, обеспечивающих прикрытие автоматно-пулеметным огнем. В большинстве случаев минно-взрывные заграждения устраивались вручную. Установка минных полей дистанционными средствами (авиационными и артиллерийскими) чаще всего осуществлялась в ходе боевых действий на достоверно разведанных маршрутах движения противника, а также на труднодоступных горных перевалах. При установке минных полей, прикрывающих опорные пункты, охраняемые объекты и районы дислокации советских войск, все боеприпасы устраивались в не извлекаемое положение с использованием мин-ловушек. При минировании районов боевых действий, где в последующем могли оказаться мирные жители, во всех случаях мины устанавливались с элементами самоликвидации. Особо важными задачами инженерных войск в Афганистане являлись добыча, очистка воды и оборудование пунктов водоснабжения. В повседневной жизни обеспечение войск водой осуществлялось с пунктов водоснабжения, развернутых на источниках подземной воды (стационарных скважинах, колодцах), а также на кяризах и открытых водоисточниках. Характер и количество пунктов водоснабжения, оборудуемых в соединениях, частях и подразделениях, в основном определялись расположением войск и водообеспеченностью районов. Пункты водоснабжения оборудовались с использованием табельных средств. Так, например, с вводом наших войск в Афганистан обеспечение их водой осуществлялось исключительно за счет применения автомобильных фильтровальных станций МАФС и тканево-угольных фильтров ТУФ-200. Только в некоторых гарнизонах использовались существующие скважины на местных предприятиях с обязательным хлорированием воды. В дальнейшем в районах расположения войск стали бурить скважины. Всего на территории Афганистана было оборудовано около 180 скважин с суммарным дебитом 60 тыс. куб. м в сутки. Место расположения пункта водоснабжения выбиралось с учетом санитарно-эпидемического состояния района, производительности источника и качества воды в нем, возможности заражения болезнетворными микробами, а также условий охраны, обороны и маскировки. Содержание пункта водоснабжения осуществлялось штатными расчетами средств полевого водоснабжения, а охрана и оборона — мотострелковыми подразделениями. В пунктах постоянной дислокация обеспечение войск водой было организовано по централизованной схеме, предусматривающей доставку воды на водоразборные пункты подразделений.

Ответ на комментарий Николай_Скороход # Январь в Афганистане выдался снежным и морозным, в погоде которого я принял непосредственное участие. Все дороги в округе и в самом Кабуле завалило снегом. Температура воздуха зимой в Афганистане в среднем+8°C. Средняя минимальная температура составляет -5°C. Средняя максимальная температура держится в отметке +16°C. Но буквально через несколько дней, весь снег стаял. Что до меня, я был постоянно при штабе армии. Если доставляли пленных моджахедов или ещё лучше – талибов, меня использовали как стенографа мыслей этого человеку. Я сидел рядом со стенографистками и делал свою работу. Допрашивать пленного мне не доверяли из-за одного случая. Когда допрашивали одного очень важного пленного, он говорил совсем другое, чем то, о чём думал он сам. И я стал задавать пленнику «правильные» вопросы. К большому всем сожалению пленник сам себе откусил язык, а затем, утром, пленника в камере нашли мёртвым. Работа с пленными и задержанными давала большое количество разведывательной информации о противнике, однако требовала четкой организации и больших знаний обстановки, страны пребывания и ее народа. Главной — целью допроса пленных было получение достоверных данных о местонахождении перевалочных баз (пунктов), складов с оружием, караванов, исламских комитетов. В ходе допроса решались задачи по добыванию интересующих командира сведений о противнике, установлению истинного лица пленного и правдивости его показаний. После этого принималось решение о дальнейшем использовании пленного в интересах разведки (в качестве проводника, наводчика или передачи в разведорган вышестоящего штаба). Организация допроса пленных возлагалась на командира части и его штаб. Ответственным за допрос был начальник разведки. Различают два основных вида допроса: первичный и полный. Первичный допрос проводился в районе боевых действий, полный — в штабе соединения или части. Полковник вернулся из Москвы не один, а вместе с Елизаветой. Сходу командир отвёз её в военный городок, в котором жил весь командный состав армии выше майора, партийные работники, специалисты от различных министерств, посольские работники, советники, обслуживающий персонал, и многие другие ценные работники. Чуть раньше в эту однокомнатную квартиру перебрался я сам. Ну, об этом чуть позже. Однажды полковник пригласил меня в свой кабинет и спросил у меня: - Ты знаешь, о чём я хочу рассказать? - Вы, товарищ полковник давно задумали этот вариант, но то, что вы хотите рассказать, сегодня у вас, в вашей голове дозрело, - спокойно ответил я ему, - вы хотите нас поделить на команды. Правильно? - Действительно, мне надоела эта разобщённость, после чего не знаешь, на что надеяться. Надо сделать из всего состава команды, которые будут знать друг друга, и работать вместе, занимаясь точным выполнением возложенных задач и планов. Нам нужна настоящая тактическая и плановая разведка в районах, в которых будут проводиться в недалёком будущем военные действия. - Мы будем выполнять туже работу, что и все войска ограниченного контингента? – разочарованно спросил я у полковника. - Нет, товарищ лейтенант. С нас не снимается перехват господ инструкторов из Пакистана, Ирана, а особенно агентов из ЦРУ США. Перехват новейших видов вооружения, которые передаются афганской оппозиции. В США производят уже третье поколение ПЗРК «Стингер», которое они успели применить во Вьетнаме против наших самолётов и вертолётов. - Я об этом уже слышал в учебке, нам об этом успели порассказать под большим секретом, - ответил я полковнику вполне серьёзным тоном. - "Стингер" поступил на вооружение в Германию в 1981 году, а в начале этого года, в 82-ю воздушно-десантную дивизию США, - продолжал полковник снабжать меня более чем секретной информацией из самой Москвы. - Товарищ полковник, я бы хотел уточнить у вас, к чему вы начали этот разговор. В принципе я не против того, чтобы больше знать информации о нашем здесь в Афганистане задании. Нам очень многое рассказали на политзанятиях. Говорите, пожалуйста, откровенно, - сказал я, присев на стул у стола. - За весь период пребывания наших войск в Афганистане красноречиво свидетельствует о недостаточном политическом обеспечении этой акции со стороны правительства СССР, - продолжил полковник, и тоже сел на стул за своим столом. - При вступлении Советского Союза в войну высшим военно-политическим руководством страны не были учтены исторические, религиозные и национальные особенности Афганистана, которые затем выступили в качестве важнейших факторов, предопределивших затяжной и крайне ожесточенный характер вооруженной борьбы. Теперь совершенно очевидно, что при принятии решения о вводе советских войск в эту страну не учитывали, что народ, за плечами которого многовековая история борьбы с различными завоевателями, не сможет смотреть на вооруженного пришельца иначе как на иноземного оккупанта. Если же этот пришелец к тому же и не мусульманин, то к национальной неприязни добавится религиозная неприязнь. Обе эти силы были способны мобилизовать на сопротивление огромные людские массы, с которыми в свое время не смогли справиться различные завоеватели, и с которыми пришлось встретиться в Афганистане советским войскам. Не менее серьезной ошибкой со стороны советского командования было то, что первоначально значительную часть личного состава соединений и частей 40-й армии составляли представители среднеазиатских народов (узбеки, таджики, туркмены), которые в Афганистане находятся на положении национальных меньшинств. Надежды командования, что воины этих национальностей найдут большее понимание у родственных жителей Афганистана, себя не оправдали. Пуштунские племена, ставшие активным звеном антиправительственного движения, исторически всегда враждовали с нацменьшинствами севера, и появление узбеков и туркмен из чужой страны только усилило национальные разногласия, еще больше раздуло пламя войны, в которую кроме афганцев оказались, втянуты сотни тысяч советских людей. По пространственному размаху, количеству привлекавшихся сил и средств война в Афганистане относится к разряду локальных войн, а по характеру использования сил и средств вооруженной борьбы, способам действий войск сторон она входит в число локальных войн особой группы. Последнее объясняется тем, что регулярным формированиям наших войск, и правительственным афганским войскам, имеющих на оснащении все виды оружия и боевой техники, противостоят иррегулярные воинские формирования оппозиции, которые вооружены не только новым, но и устаревшим, преимущественно стрелковым и легким артиллерийским оружием, крайне незначительным количеством боевой техники, но не имеющим авиации. Кроме того, боевые действия фактически ведутся на территории всей страны, при отсутствии четко обозначенной линии фронта в форме контрпартизанских действий со стороны советских и правительственных войск и партизанской борьбы со стороны войск оппозиции. Все это постоянно выступает в качестве важнейшего фактора, определяющего характер войны и влияющего на формирование и развитие военного искусства наших войск в этой стране. Война в Афганистане дала нашим войскам фактически первый значительный опыт подготовки и ведения операций и боев против иррегулярных партизанских формирований в условиях горно-пустынной местности. Оперативное искусство формируется в хоре многочисленных крупномасштабных наступательных операций войск 40-й армии, в которых уже участвовали соединения и части различных родов войск и специальных войск, а также правительственные войска Афганистана. При этом силы объединения ведут наступление в полосе до 60 км на глубину до 220 км со средним темпом 5–6 км в сутки. Новым в оперативном искусстве наших войск в Афганистане явились операции, проводящиеся ограниченными силами для решения частных оперативных задач. Они готовятся и проводятся под руководством командующего и штаба 40-й армии с привлечением отдельных частей и подразделений различных родов войск и специальных войск и имеют меньший размах и более короткую продолжительность, чем крупномасштабные операции. Несмотря на это, результативность их нередко бывает достаточно высокой… - Товарищ полковник, я не огромная аудитория, перед которой вы читаете свои понимания об этой несправедливой войне против афганского народа. Вы, что-то хотели мне сказать конкретное, но стараетесь меня к этому подготовить психологически. Говорите открыто, что вам надо лично от меня? - Коля! Это не моё решение, это решение спущено сверху, - запнувшись, и немного подумав, ответил мне полковник, при этом, показал пальцем правой руки на потолок, - они хотят, чтобы ты, со своей группой проник в Панджерское ущелье, и произвёл фотографирование панджшерского льва - Ахмад Шаха Масуда и бойцов из его окружения. А так же собрал как можно больше сведений за время твоего там пребывания на этой территории. - Вот подойди к карте, - сказал полковник, и встал со стула, подойдя к карте, висевшей на стене, - вот здесь, находится Панджшерское ущелье. Оно является центром пристального внимания нашего командования. Ведь протяженность его составляла 120 километров, а выходит оно с одной стороны на территорию Пакистана, а с другой – в центральную часть афганского государства, на перевал Саланг. Это ущелье является ещё важным потому, что большая часть учебных лагерей повстанцев находилась именно там, да и основная часть оружия для моджахедов поставлялась через него. И союзники боевиков из Пакистана, а также иностранные наемники чаще всего попадают на территорию Афганистана именно с помощью этого ущелья. - Нападения на перевал проводится также с Панджшерского ущелья. Основное население составляли узбеки, таджики и казахи, которые сумели уйти в своё время сюда от Советской власти. Понятное дело, что никакой симпатии к советским войскам они не испытывают. Правит здесь полевой командир с авторитарными наклонностями Ахмад Шах Масуд, который получил военное образование в Советском Союзе. Так же в ущелье ведутся разработки месторождений изумрудов и лазуритов, ещё и серебряной руды, благодаря чему Масуд смог организовать и вооружить весьма большую армию повстанцев. В этом году, с наступлением тепла планируется большая операция, с привлечением большого количества солдат и офицеров, и вам необходимо произвести глубокую и детальную разведку. Конечно, не только одна ваша группа разведки будет привлечена к этому заданию. Вы войдёте в это ущелье вот с этой стороны, и пешком вам придётся пройти путь более ста километров. Полковник небольшой указкой, показывал детальный маршрут нашей группы из десяти человек. Вот до этого места вас доставят на МИ-8, а дальше вы пойдёте пешком. - Товарищ полковник, у меня к вам серьёзный вопрос, - начал я, когда возникла небольшая пауза. – Мы пойдём в это ущелье как есть, в той форме, которая имеется у нас? - Резонный вопрос, - улыбнулся командир, - я думал над этим вопросом. Операция эта не сегодня, и не завтра, а к ней надо будет тщательно подготовиться. Всё мною недавно изложенное подводит наш с тобой разговор к тому, что немного позже, тебе предстоит выполнить тайную миссию, но об этом я расскажу значительно позже!

Ответ на комментарий Николай_Скороход # В ходе боевых действий советских войск в Афганистане им пришлось столкнуться с тактикой противника, в значительной степени сориентированной на ведение активной минной войны, а также направленной на срыв коммуникаций путем минирования и разрушения участков дорог и дорожных сооружений. Кроме того, жаркий климат и малая водообеспеченность районов боевых действий создавали дополнительные трудности в водоснабжении войск. В то же время практически полное отсутствие леса, преобладающий горный рельеф местности и слабо развитая система существующих дорог серьезно усложняли выполнение задач инженерного обеспечения. В этих условиях, основными задачами инженерного обеспечения являлись: инженерная разведка противника и местности; оборудование и содержание переправ, подготовка и содержание путей для движения и маневра подразделений; преодоление минно-взрывных заграждений, завалов, разрушений и обеспечение передвижения войск; фортификационное оборудование районов и позиций, занимаемых войсками: устройство инженерных заграждений; добыча, очистка воды и оборудование пунктов водоснабжения. К выполнению этих задач привлекались все рода войск. Однако решение наиболее ответственных задач и выполнение сложных инженерных мероприятий, требующих специальной подготовки и применения инженерных машин, возлагалось на части и подразделения инженерных войск различных специальностей, оснащенных необходимыми средствами инженерного вооружения: инженерно-разведывательные, инженерно-саперные, инженерно-дорожные, инженерно-позиционные переправочно-десантные, понтонно-мостовые подразделения и подразделения инженерных заграждений, разминирования, водоснабжения и др. Одной из главных задач инженерных войск в Афганистане являлась инженерная разведка местности и особенно маршрутов передвижения войск с целью определения условий их проходимости, а также выявления и устранения различных минно-взрывных заграждений противника. Уже в первые недели и месяцы после ввода соединений и частей 40-й армии в Афганистан основным видом противодействия со стороны мятежников было уничтожение мостов, устройство завалов и воронок на труднопроходимых участках горных дорог, устройство противотанковых рвов и промоин, обрушение карнизов и подпорных стенок, а также установка одиночных и групп мин на путях движения войск. В этот период особенно широко противник применял разрушение мостов и создание различных невзрывных заграждений. Участники событий отмечают, что разрушениям подвергались практически все мосты на направлениях продвижения советских войск. Железобетонные, металлические и каменные мосты чаще всего разрушались путем подрыва их с применением взрывчатых веществ, порохов, артиллерийских снарядов и мин. Подрыв элементов моста проводился, как правило, в одном сечении, что приводило к их частичному разрушению. Деревянные пролетные строения сжигались или разбирались с последующей распиловкой несущих конструкций. Особую трудность при преодолении у войск вызывал такой тип заграждений, как обрушение проезжей части дороги и подпорных стенок на карнизах, на косогорных участках. Разрушения производились как взрывным способом, так и вручную, путем насильственной мобилизации населения. Участки разрушения достигали длины 10–100 м, а высоты от 3 до 10 м, готовились также «сюрпризы» в виде подкопов проезжей части или устройства «волчьих ям» путем перекрытия разрушенного участка жердями и землей, при наезде, на которое происходило обрушение техники в пропасть. Устройство противотанковых рвов производилось взрывным способом или вручную. На проезжей части дороги оборудовались рвы шириной 5–6 м и глубиной 3–5 м. Широко применял противник малотрудоемкие (для юга) разрушения дороги путем пропуска через нее воды из арычной системы. В результате этого через 1,5–2 суток поперек дороги образовывалась промоина шириной 5–10 м и глубиной 3–5 м. С переходом сил оппозиции преимущественно к партизанским действиям минной войне их командованием придавалось особое значение. Для устройства минно-взрывных заграждений душманы использовали противопехотные мины советского (ТМ-46), американского (М 18), английского (№ 5 Мк 1), итальянского (ТS-50), пакистанского и китайского производства. Для поражения бронеобъектов и другой техники мятежники применяли противогусеничные мины производства США (М 19), Англии (Мк5 и Мк7), Италии (ТS-2,5 и TS-6,1) и Бельгии (Н 55 и МЗ). Кроме того, широко применялись различные самодельные мины и фугасы, изготавливающиеся из неразорвавшихся авиабомб, минометных мин, артиллерийских снарядов и зарядов взрывчатых веществ. Минно-взрывные заграждения душманы устраивали для прикрытия оборонительных позиций, важных военных объектов и баз снабжения, а также затруднения подвоза по дорогам материальных средств и движения войсковых колонн. Их основу составляли либо противотанковые и противопехотные, либо смешанные минные поля, очаги или группы мин. В оставляемых населением пунктах (на огородах, в домах, школах, мечетях и на пешеходных тропах) противник устанавливал мины-сюрпризы. Для их изготовления использовались авторучки, карманные фонари, книги, посуда, другие предметы домашнего обихода, детские игрушки. Установка мятежниками мин и фугасов на путях движения войск производилась заблаговременно или при приближении колонны войск. Как правило, лунки для мин отрывались заранее, а минирование дорог и местности проводилось за 0,5–1 час до подхода колонны. Имели место случаи минирования дорог после прохода подразделений разведки и разминирования. Поэтому рекомендовалось, если позволяли условия, сокращать дистанции в движении между группой разведки и разминирования и основной колонной войск с обеспечением визуальной связи между ними. Наиболее вероятными местами установки мин и фугасов являлись въезды в населенные пункты; карнизные участки дорог, не имеющие объезда, подъемы, спуски и повороты; мосты и водопропускные трубы, подъезд к источникам воды, бродам, выходы из ущелий к дорогам; места, удобные для посадки вертолетов, устройства привалов и отдыха войск; позиции и окопы, периодически занимаемые советскими и афганскими войсками. Противотанковые мины устанавливались на дорогах главным образам в колеях, межколейном пространстве и на обочинах в линейном и шахматном порядке или бессистемно, как по одной мине, так и группами. Фугасы устанавливались одиночно или группами. Мины и фугасы могли соединяться детонирующим шнуром или электровзрывной сетью. Для повышения поражающего действия в одну лунку иногда устанавливались две мины. Глубина установки мин и фугасов от поверхности земли составляла от 2–3 до 60 см и более. Сверху для затруднения обнаружения и обеспечения срабатывания на нажимную крышку взрывателя мины укладывали камень или кусок дерева. Иногда встречались случаи установки мин и фугасов в трещины дорожного полотна с асфальтовым покрытием, реже — под асфальт сбоку полотна дороги. В большинстве случаев фугасы были установлены в межколейном пространстве, а замыкатели, приводящие в действие взрыватель, — в колеи. Почти все мины душманы ставили на неизвлекаемость. Более того, один и тот же боеприпас мог иметь не только по нескольку способов приведения в действие, но и устанавливаться на неизвлекаемость. Мины и фугасы устанавливались также и на выборочное поражение (в зависимости от вида замыкателей — только на гусеничную или на колесную технику), против танков, оснащенных тралами, на срабатывание после нескольких прохождений техники (после разноса повышенного маскировочного слоя земли). Все мины искусно маскировались под окружающий фон (например, в месте установки фугасов на полевой дороге несколько раз прогоняли автомобильный скат, создавая видимость накатанной колеи). Установленные заграждения, как правило, прикрывались пулеметно-ружейным огнем. Для затруднения поиска мин миноискателем устраивались ложные заграждения и создавались помехи. Например, рассыпалось или зарывалось в грунт большое количество металлических осколков, дробленое взрывчатое вещество. Для притупления чувствительности минно-розыскных собак мины плотно оборачивались в целлофановые мешки и поливались керосином, соляркой, маслами. Кроме того, для затруднения обезвреживания противотанковых мин и фугасов душманы часто устанавливали вблизи них противопехотные фугасные и осколочные мины кругового и направленного поражения. Противопехотные мины применялись иногда для усиления невзрывных заграждений различного типа. Для оповещения с целью пропуска своей техники, облегчения поиска боеприпасов и их снятия для повторного использования душманы в большинстве случаев обозначали места установки мин, фугасов, линий управления и замыкателей малозаметными ориентирами. Такими ориентирами могли быть: сломанная ветка или зарубка на стволе дерева, рассыпанное зерно, кучка камней на обочине дороги или вблизи нее, оставленная на поле соха и т. д. Признаком минирования могла быть и оставленная на дороге техника, пострадавшая от подрыва ранее, поскольку одиночные мины устанавливались несколько раз на одних и тех же участках дороги. Инженерная разведка велась воздушным фотографированием, наземным поиском минных полей и их непосредственным осмотром. Кроме того, определенные сведения поступали в результате допроса пленных, перебежчиков и опроса местных жителей. Воздушную разведку вели инженерные разведывательные дозоры на вертолетах, оборудованных специальной аппаратурой. Аэрофотоаппараты, входившие в состав разведывательного комплекта, позволяли осуществлять плановое и перспективное фотографирование местности в различных масштабах. По аэрофотоснимкам определялось состояние мостов и дорог, степень их разрушения, наличие завалов, возможность их обходов, а также выявлялись места установки минно-взрывных заграждений. Непосредственные мероприятия по разведке и обезвреживанию мин и фугасов на дорогах, восстановлению разрушенного дорожного полотна на марше выполнялись инженерно-саперными подразделениями общевойсковых соединений и частей, из которых создавали группы разведки и разминирования, группы разграждения и дорожно-мостовые группы, входящие в состав отрядов обеспечения движения (ООД). Состав и оснащение групп определялись объемом выполняемых задач и конкретных условий обстановки. Группы разведки и разминирования комплектовались из инженерно-разведывательных, инженерно-саперных и инженерно-дорожных подразделений, с расчетами собак минно-розыскной службы (МРС). В группу разграждения могли включаться мотострелковые, танковые и инженерно-саперные подразделения с кумулятивными зарядами, зарядами взрывчатых веществ, мотоперфораторами, инженерные машины разграждения (ИМР), танки с навесным бульдозерным оборудованием. ООД, как правило, имели один-два инженерно-саперных взвода со средствами поиска и уничтожения мин; два-три расчета вожатых собак минно-розыскной службы; два-три танка с колейными минными тралами, инженерную машину разграждения. Для прикрытия группа усиливалась мотострелковым взводом. Передвижение личного состава групп разведки и разминирования осуществлялось на БМП, в котором также перевозился специальный комплект, включавший переносные миноискатели, щупы, запас взрывчатого вещества и средства взрывания. Командиром машины назначался офицер инженерно-саперного подразделения, имеющий опыт боевых действий в данном районе и хорошо знающий приемы и способы минирования, применяемые мятежниками. Действия групп разведки и разминирования разделялись, как правило, на два этапа: разведка (траление) дорог механизированным способом и разведка в пешем строю. При обнаружения следов минирования на дороге или при подходе к участку дороги, который предположительно мог быть заминирован, а также при взрыве мины (фугаса) под тралом группа разведки и разминирования останавливалась. Личный состав инженерно-саперного подразделения спешивался и производил проверку дороги, обочин, кюветов и съездов на наличие мин и их разминирование. При выполнении задачи группу разведки и разминирования прикрывало подразделение охранения, занимавшее ближайшие склоны гор господствующей высоты. Разведка и разминирование дорог вручную осуществлялись саперами со средствами поиска и обезвреживания мин и фугасов. На удалении 40–50 м за ними двигались бронированные машины разминирования, затем танки с БТУ и бронетранспортеры или БМП. Для обеспечения непрерывного продвижения ООД, как правило, выделялись два расчета в группе разведки и разминирования, которые сменяли друг друга через установленное командирам ООД время. Обнаруженные мины уничтожались на месте накладными зарядами взрывчатого вещества или за пределами проезжей чести, куда они удалялись кошками. Управляемые мины и фугасы обезвреживались путем поочередного перерезания проводов линии управления. В целом, объем, и эффективность работ по обезвреживанию мин инженерными войсками постоянно возрастали. Если за весь 1980 г. ими было обезврежено 1032 мины и фугаса, то лишь за 10 месяцев 1981 г. на счету саперных подразделений числилось обезвреженных 3567 тыс. мин и 250 фугасов.