Мне, ребяты, много лет - Двухсотлетний старый дед Расскажу Вам, что Вас ждет, Если кто-то, вдруг, умрет Тут диллема непростая Перед всеми предстает: Вы, конечно, сразу в рай - Нектар с нимбом подавай Святость быстро надоест - Попадете под арест В ад пойдете, не робея, Но и тут не веселее - Поганье одно, убивцы, Сволочи и кровопивцы Что же делать, хоть ты тресни.. Выход лишь один - воскреснуть))))))))))

ARS LONGA, VITA BREVIS EST

МОНОЛОГ

Они стояли друг напротив друга. Художник, любивший мир, цветы, реку, солнце, птиц, стрекоз, ласточек, женщину, детей, любовь, надежду, свободу, жизнь – и Военный, обожавший пули, сражения, риск, азарт, подчинение, ненависть, кровь, смерть, ордена… Художник был одет просто и легко – в синюю рубашку и светлые полотняные штаны. В руках у него были кисти и краски, под мышкой – бумага. На Военном был тяжелый бронежилет и каска. Он сидел в огромном танке, который стоял в метре от Художника. Высунув голову из громадной, страшной махины, он смотрел на стоявшего перед ним простого смертного. А тот, в свою очередь, пытался найти его глаза.
- Ты мешаешь мне, - сказал Военный. - Уйди с моего пути
- Ты тоже мешаешь мне, - сказал Художник, обведя взглядом пустынную, выжженую вокруг землю.
- Мне надо двигаться дальше, там меня ждут, - сказал Военный.
- Хм, - сказал Художник. – Меня, быть может, тоже. Хотя я в этом не уверен так, как ты…
- Тогда отойди.
- Я не двинусь с места. Я буду всегда перед тобой, - смотрел ему в глаза Художник.
- Но мне нужно ехать, - прокричал Военный.
- Пожалуйста, это твое право, - сказал Художник.
- Что это у тебя в руке? – решил сбить его с толку Военный.
- Это мои работы, - прошептал Художник. – Я начал их писать до того, как ты начал уничтожать здесь все вокруг меня.
- Это моя работа, - сказал Военный.
- А это моя, - с наивной надеждой пытался достучаться до него Художник. – Видишь ли, там, за моей спиной, еще остался кусочек не уничтоженной тобой земли. Я бы хотел закончить свой пейзаж.
- Это не возможно. У меня приказ. Мне надо двигаться вперед.
- А я бы на твоем месте обернулся назад…
- Сзади ничего уже нет. Все, что Нас интересует, осталось впереди.
- Позади меня – прекрасное поле. Несколько великолепный акаций над рекой. Веселые птицы. Нежная трава. Позади тебя – кровавая пустыня.
- Ты можешь нарисовать ее. А меня пропусти.
- Видишь ли, я люблю красоту. А не перепаханную землю, обагренную кровью.
- Да ты просто самоуверенный нахал. А ну дай-ка свою писанину.
- Держи, скромняга.
- Прекрасно. Нет, это просто великолепно. Но во-о-он то деревце, у самой воды, ты не дорисовал его. А посмотри на те цветы. Почему их здесь нет?
- Я не успел. Приехал ты и все испортил.
- Хорошо. Заканчивай, но поскорее. Мне нужно торопиться.
- Ты не понял меня. Ты можешь ехать.
- Тогда отойди.
- Я не сдвинусь с места.
- Как же я проеду?
- Так и проедешь…
- Ты ненормальный! Справа – река. Слева – обрыв. Мне прийдется ехать прямо на тебя!
- Видишь ли, - горько сказал Художник. – Ты убил все то, что я так любил. Ты изуродовал землю. Ты убил моих друзей. Ты забрал мою женщину. Ты даже детьми не побрезговал. На том месте, где ты оставил свой след, ничего не осталось, ни травинки, ни жучка… Ничего живого. Мертвая пустошь. Ты убил во мне самое святое. Тебе осталась какая-то мелочь… Я, человек простой, и по твоим словам ничего из себя не представляющий, да кусок растительности за моей спиной.
- Видишь ли. Мне понравилось то, что ты нарисовал. Живи! Уйди с моей дороги. Я буду наслаждаться твоими картинами в передышках. Да и лично мне ты ничего плохого не сделал. Мы ведь едва знакомы.
- Не-е-е-ет, ты не понял, - горько сказал Художник. – Ты опять, как всегда, ничего не понял, - прошептал он. – Ты, как обычно, слеп и глух! - закричал вслух Художник.
- Сумасшедший! – заорал в ответ Военный. – Убирайся с дороги немедленно! Кто ты такой по сравнению с моей машиной! Да она раздавит тебя как муху!
- Я никуда не уйду. Я мог бы отойти назад, но и там ты меня догонишь. Мне некуда больше идти.

Будь добр, пойди зажги свечу.
И проследи, чтоб не задуло.
На этот раз я промолчу,
Смотря в наведенное дуло. Будь добр, руки не подавай.
Предательство – такая штука,
Что даже если примут в рай,
он не спасет тебя от муки.