Тогда грянул час полнолуния
Протяжённый вздох сошёл из уст моих кровавых, под тёмною луной усохших на ветру,
Когда узрел картину я, подобно что клинка удару прошлась по хрупкому нутру,
Ибо пантеон, что в тени лет прошлого я однажды начал возводить,
Возлегал теперь в руинах под тусклыми солнца лучами, неисстерпимую боль для души осмелившись пробудить.
И услыхал тогда я отголоски злосчастных усмешек от людей, что при жизни сердца были лишены,
Не осознававшим, какой же хаос в неведомую им судьбу деянием тем привнёсли они,
Ибо святыню, что они постыдно да бесчестно сокрушили,
Была подобна целой жизни мне, чьё пламя в груди безрассудно затушили.
Благая цель, к которой я всю жизнь свою стремился,
Во чреве коей страсти дел великих огонь нетленный находился,
Низвержена была презренным сборищем глупцов,
В небытие отправлена бездушной массой подлецов
Тогда же сквозь смятение узреть мне предстояло искру в темноте,
Поведавшей об уничтоженной в бездумьи неподвластной рассудку красоте
Пробивши для сердца угасшего наступление последнего в его жизни часа,
Снизошедшего следствием осознания всепадкости взора человечьей расы
И коль, обреченный на погибель, пал я словно колонны святыни моей,
Коснулся ликом я земли, пронзившей плоть холодом подобно тысяче ножей,
Пробудился в небесах тогда лик полнолуния, дневного света присутствие обращая вспять
Осветив угасшую судьбу, что теперь в земле промёрзшей жизни свет пыталась изобрать.
Воздав кровавого неистовства поток, по телу охладевшему стремглав разносящегося,
Порождая багровое сияние в очах да гнева волну из недр души в сей мир изрывающуюся,
Взросло сумрачное семя в сердце падшем, чернь по венам исстервенелым пустившую
Кровавым водопадом все чувства милые ему в мгновение окропившую.
Из праха, где величию угасшему кануть было дано,
Истоку новых сил, что возродят о павшем память, взойти предрешено,
И подобно волку, ступившему на землю среди овец,
Наследию бездумства человечьих масс положит он безжалостный конец
Для отчуждённых, что канут во спасении к материнской груди,
Позволит он лишь эссенцию яда во плоти её найти,
Переливаясь всесилием инстинктов первобытных,
Походя на одичавшего зверя средь жалких тварей беззащитных...
Предсмертный крик
[показать]
Походя на возмездия мираж, не раз уж промелькнувший пред твоими бледными очами
Так в жизни воплощусь кошмаром худшим я, что будет посещать тебя тёмными ночами
Истоком гнева моего станет твоя презренная душа, о чьем проклятии никогда ты не узнаешь
И от руки моей свой последний миг при жизни ты познаешь
Неистовый зверь ото сна во мраке пробудился
Истоком ненависти рьяной для исгневанной души он обратился
Столкнёшься с ним на пути ты разрушения, узрев в его очах небытие,
Что изничтожит тебя не покинув и искры сожаления на окровавленной земле
Предсмертный крик, что ты издашь, раскатом зловещим будет повсюду издаваться
Остатки сил душевных низвергая из каждой твари смертной, позволявшей себе человеком называться
И не волнуйся об именовании моём, нет смысла коим проклинаньям ты меня предашь
Иное важно, конкретно то, что более на сей земле ты звука не издашь
Узришь на одре смертном ты, как изничтожению предано будет наследие тобою взращённое
И коль агониальный сумрак поглотит тебя, прахом обратится всё нечестивым чревом порождённое
Кроваво-красный океан по проклятым землям в стремительном потоке начинает разливаться,
На части разрывая себя, чудным пейзажем заката жизни на горизонте его ты будешь любоваться
Страданиям предаваясь под тяжестью утрат невосполнимых,
Плоть смертную изводя под сумраком потерь необратимых
Бремя рек багровых лишь на тебе будет возлегать
И вечно средь твоих грехов им предрешено проистекать
Приговор Тоталитаризму
[626x321]
Провозглашено же будет обвинение из уст моих сынам дома Израилева, избравшими благом высшим восславление самоуправства в лике нигилизма,
Над небытием побуждая царствие себе соорудить, остальную мира часть покидая среди догматики безрассуднейшего деспотизма;
Грядёт же приговор подобный блаженным ягнятам Иеговы, возомнившими раболепное миропонимание для человека под ликом благодетели в мир сей привнести,
Тщедушно дары могущества вселенной отвергая и над бездной империю ничтожности вожделея неустанно возвести,
После коснётся слово моё приемников учения Мухаммада, под стягом абсурдных речей стремящихся окружающий мир в хаос безраздумный погрузить,
Да в вакханалии погибели инакомыслящих царствие своё возжелавших на костях соорудить,
Донестись речам моим предрешено и в далёкие края, где торжествует сооружённая в недрах иллогичного рассудка культура последователей индуизма,
Отказывающих в познании изяществу окружающего мира из-за овладевших ими идеалистических представлений о собственном возвышении исходящем из онтологического примитивизма
И знак низвержения империи зла воссияет в небесах, что затянула серая мгла...
Не сосчитать же тех, кого деструктуриющие идеи в сумрак обскурантизма отправляют,
Изничтожая друг друга не осознать им, что лишь одна земля их всех под ногами разделяет,
Воздав хвалу персонализированной идее, против мира живого любое из тех сообществ вмиг восстанет,
И не так волнует меня факт, где и когда в ближайший час очередная буря иррационализма грянет,
Как важнее осознать, почему по день сегодняшний род человеческий продолжает в небытие свет разума ниспровергать,
И почему чем дальше мы сие созерцаем, тем сильнее от тех пейзажей нам приходится страдать
И знак низвержения империи зла воссияет в небесах, что затянула серая мгла
Проливая повсюду кровавые реки, изничтожая любые проявления слепой веры в рассудке человека
Ненависть смешавшаяся с горькими слезами презрения да разочарованием
Станет для детских невинных глаз следствием картины мира осознания
Но иногда лишь за кровавым пиршеством образам возрождения дозволено скрываться
И до пор тех, пока сражение во имя разума будет продолжаться, свет его, в душах укрытых тьмою, будет пробуждаться
Неужели эти слова измолвлены в темноте окружающей материи лишь мною одним
Или сие глас целого рода, желающего узреть человеческое сообщество совершенно иным?
Изничтожая на корню прогнившую догматику иллогичных идей, дабы в в сиянии разумного мира однажды возродиться,
Свободной от предрассудков цивилизации, что будет выше ненависти, коей в душе моей дано было зародиться
Способны ли мы небывалое действо в нелёгкий час сотворить и паразитирующие идеи в головах расы человеческой под бременем лет ушедших навсегда похоронить?
Средь нас есть ещё надежда...
Однако не ищи её среди невежд, что в лучах гедонизма процветают,
Услаждающихся иллюзорным блеском искажённой материи да эмоций, что им рассудок затмевают
Иль может нет надежды более для слова, коим я начало речей сих положил,
И все порывы мои тщетны, как и бездумие, что сумрак в каждые из очей тех возложил
У декаданса есть и сторона обратная, сокрытая от незрячих глаз
Ибо покинув гниющие остатки наследия бегущему часу на съедение, только их полным истлением
решится проблема сия для всех нас
И звали его мною
Раскрывшаяся нежданно терзающими образами, череда пронзающих да обескураживающих душу откровений,
Взрастила в глубине рассудка нечто потайное, что отобразится гравюрой изо красок незримых сопряжений:
Предстанет в сей истории пред нами истины искатель, от образов героев привычных совершенно иной
Ведомый в пути одиноком своей горестной да непримечательной судьбой
И коль взглянешь ты в его глаза, то узнаешь, что звали его мной...
Из сумрака да праха сотканная буря громогласные мотивы издавать не прекращает
В черноте ночных владений, что месяца сияние в сей день не освещает
На плоти истерзанной орнамент извечного скитания нещадно изрывая
Да к сердцу испепелённому в мучениях их проклятие тотчас посылая
Лишённый жизни, но в то же время способный сияние вдали мистического света увидать,
За искрою возрождения стремясь, но всё что удавалось, так только неотвратный образ в нём смерти созерцать,
Что однажды зародился, коль ступил человек на стезю эксизтенциального самониспровержения,
И теперь мне довелось лицезреть его наследие, породившее несокрушимое разумом откровение
Когда же пролитая кровь моя будет сумрачной зёмлёй испита,
Заговорит со мною прах в облике мудрости, что издавна была человеком забыта,
Чей голос донесётся до меня словно призрачная речь небытия,
Провозглашая свою волю, что обязана воступить к престолу навсегда
И лишь мне грянувший в то мгновение час предоставлен
Надо сооружённой однажды святыней приход возмездия будет восславлен
За гранью будущего взрастёт гнев, мира погрязшего во лжи привычного облика лишая
И при восхождении своём ни искры жизни в душах тварей тех на земле не покидая
Возгорится костром монументальным месть, ничего живого нещадящая,
Жажда крови, законы логики и здравомыслия на части разрывающая
Инфернальные лики хаоса да ужаса для потенциальных жертв приоткрывая
Да при жизни в раболепный трепет ничтожных тварей обращая
Когда же пролитая кровь моя будет сумрачной зёмлёй испита,
Заговорит со мною прах в облике мудрости, что издавна была человеком забыта,
Чей голос донесётся до меня словно призрачная речь небытия,
Провозглашая свою волю, что обязана воступить к престолу навсегда
И в извержении горести яростной, неспособное ко словами выражению, деяниями апокрифичными будет восполнено,
Благословив земли сии рукою проклятого мессии, чья воля перерождением всего сущего грядёт быть продиктована
И ведал я извечно, что категории добра и зла являются сооружённой человеком ложью величайшей...
Однако для меня их дезинтеграция разродится силою, рассудок нещадящей...
Отвратные вульгарные холсты, что змеями обвиты
Привычное вещей обоснование с ног на голову извернётся
Коль падкого на чудачества пантомима взор в ночи тебя коснётся
Когда рассвет в час заката грянет, мучения обращая в наслаждение,
Камеру включи, на меня взгляни и даруй себе плотское самоублажение
В отвратных картинах пред глазами представая, что подобны вульгарным холстам, змеями обвитым,
Лживым демиургам, вожделеющим на свет изъявится на иссохшем гобелене, острейшими клыками изрытым
В коем экспрессивный облик свершений похотливых со проклятием чешуйчатых тварей поспешит единым стать
Породив судьбу несокрушимую, из прогнившей почвы покинутую в абстракции безумного сосредоточения взрастать
Поток блаженствия извергаемого, коему зачин пороком был возложен, подобно возгорящим духа ранам, во пламени будет изничтожен...
И наступит час, коль плод цветущий будет искушен,
Да во извержении семени коего оплот жизни благой будет разрушен
Сотканные из воска кости горечью нещадной опаляя,
Наземь побуждая пасть, для иных его элексиром жизни обращая
Ненавистный лик под тяготами истерзаний пробудится,
В обескровленных да угасающих глазах он под наносимыми увечиями разродится,
Не способный, к сожалению, ореол коллоссального неистовства обликом материальным наградить,
Однако, не под силу даже тварям плотоядным нечто схожее в своей душе соорудить
Тогда же ссадины да раны перевоплотяться в палитру, рассудок истязателя устрашающую,
Симфонию погибели, из-за горизонта бремя растерзанных душ на живых тяжкою ношей водружающую,
Пронесётся сквозь чей разум подобно мимолётному взмаху мушиного крыла,
Неизводимые рубцы пред очами покидая, изломит она дух исгнивший словно древняя чума,
Истязателя в калейдоскопе образов тех себе пируэтом лёгким подчиняя, заставив на колени встать,
Во вкушении свободы соцветия, надо зверем во плоти наконец возобладать
Слабости поддавшись пред вратами услаждения, мастер изуверства был порабощён,
Вглядываясь в очи жертв своих исстервенело, дабы оскал ярости ему гневом их был возвращён...
Увы, но в этой псевдочеловечной падали низменная сущность проросла слишком глубоко,
И предполагаемое раскаяние на деле находится от созерцания им уж очень далеко,
В сём акте он теперь не более чем кусок изъеденной змеями плоти, на коленях милости вопрошающий,
В бездну сумасбродства остатки человечности в расстилающейся на кровавом полу гравюре погружающий
И в эпилоге жизни никчёмной, прилив безумства на упадке разума трон соорудит,
Смысл здравый отвергая, лишь момент единый он себе как истину внемлит
О том, что лишь под его началом привычное вещей обоснование с ног на голову извернётся
И падкого на чудачества пантомима взор в ночи по дороге в долину мертвецов его коснётся
Танец Мертвецов
[777x495]
Пробудись! Возгорись ! Ненависть закалённая в терзаниях душевных, пред очами моими изъявись!
Тебя из глубин сердца исгневанного в сей мир я призываю, от цепей извечных в душе я тебя освобождаю
Да грянет восхождение твоё из сумеречной гробницы, где ты извечно возлегала,
С поры коль плоть моя откровение первого в жизни вздоха при рождении познала!
Нашей воле карающей в сём акте предрешено стать сущностью единой,
Воплотиться поглощающей любое слабости проявление огненной низиной
Ибо несокрушимо наше бремя, как и крылья стремящегося в земли хаоса ворона
Под тенью коих сердце любой презренной смертной твари на куски будет изорвано
То будет лишь началом погибельного вальса,
Предстанет пред тобою в нём смерти зловещая гримаса,
Покроет взгляд чей язвами плоть хрупкую мгновенно,
Не оставляя на спасение в муках ни шанса совершенно
Заставив наземь пасть да конвульсивно извиваться,
Изутри пронзая тёрном, что издавна в душе твоей начал разрастаться
И в предагонии услышишь ты, как серенадою звонят колокола,
Ознаменуют что танца посмертного исход, где вконец угасла каждая тебе подобная судьба.
И не ведали живые о проклятии на себя возложенном, до поры, коль не завидели силуэт сотканный изо черни вдалеке.
Да о речах измолвленных, глаголящих о вознесении гнева первозданного, пронёсшимся средь них подобно опаляющей вены пламени реке.
Существует лишь одна стихия, что станет единым из всех для них возможных концов
Дабы уничтожить любое проявление душевной гнилости средь рода человечьего: и звался он танцем мертвецов
Вздымая пламенный клинок во имя смертной падали ниспровержения,
Впитавшего взрождённое в глубине прозревшей души откровение,
На погибель отказавших себе в праве человеком называться беспощадную кару водружая,
Хвори неземные да недуги несоизлечимые на бездумные массы насылая
Обозначая кульминацию посмертного танца во пределах владений людских,
Проявившегося необратимым актом для адептов декаданса ныне живых
Дабы однажды на граде костей пламя возрождения нового эона воспылало
Покинув в небытие эпоху, где неистовые вопли в конссонансе с треском пламени звучали
Пробьёт же час, когда не сможешь более ты звука сего мира уловить,
Утеряв при том и шанс глас о милосердии в посмертном танце вопросить,
Покинут очи глазницы твои, коль в том вальсе встретитесь вы взглядом,
А сердце обратится камнем, опаляя смертные вены неистовым хладом
Изольётся поток багровый со плоти во танце с мертвецами растерзанной
Воплотившись элексиром, что впитает земля, что была деяниями твоими истерзана,
И подобно фрукту перезревшему, коему суждено было с древа наземь опадать
Так и ты вконец погибельной мистерии на земле будешь покинут исгнивать
Тогда и танцу безумия настанет конец, дабы более никогда его истоку в проклятые земли не вернуться,
Так и мне впоследствии свершения акта отмщения от картин возмездия будет позволено очнуться
Вздорный хохот среди останков павших из уст моих эхом зловещим разнесётся
Последний оплот среди живых ненависти бурей в долины некрополя унесётся,
Из мирооснов покинув кровь хлестать, надежды на возроджение угасшей империи не оставляя,
Да навечно в небесах покинув знак, где лезвие правосудия озаряющим светом сияло.
Так и настал конец истории, что разразился эпилогом для торжества человека как вида на земле,
Исчезли с её лика массы безраздумные, провозгласив окончательный конец эпохи правления во мгле
Нектар Древа Жизни
[показать]
Проистекавший из утробы поток багрового вина обратился кровавыми слезами
Изошедшими в душу одержимого существа, взиравшего на мир безумными глазами,
Вкуси эссенцию истока жизни средь владений коего на свет ты появился
От мертвецкого взгляда корней которого из небытия ты под месяца сиянием изъявился
Мерзостная, проклятая сущность, тело чьё от появления на свет до поры сей кровоточит,
Возложи свой взор на сияние полумесяца, что ликом ужаса с тобою тотчас заговорит
Поведав о лучах солнца, станут для тебя коие смерти предвестником,
Дарующим животного страха для ничтожной души буревестником
Ощути блаженный аромат млечной субстанции вкушаемой из груди дотлевающей
Усладись в акте том неповторимым вкусом плоти исгнивающей
Ты чудовище, что в облике человечьем на землю снизошло
Да на душу своё возложившее из испражнений проклятое ярмо
Бездыханный плод, припавший к истоку кровавого ручья,
Предаваемый упокоению презренным гласом забытья,
Исходящих из омута порока, узримого тобой всего лишь раз,
Испей древа жизни нектар из него взамен млечных посмертных масс
Образ безумной вакхналии пред очами в душе оглашаю я блаженством
Наслаждаясь останками папаши твоего, наполняющего дух мой совершенством
Иной лик сумасбродства на троне несосветимости предам я восславлению,
Самоублажение во крови матери твоей, назову я этюдом для неокрепшего рассудка разрушением
Неистовый хлад! Именно он коснётся на земле извивающейся плоти,
Дыхание забвения, что станет для тебя подобен благочестивой сумрачной заботе...
Проникнись болью от исстервеневшего наития, вожделеющего весь род твой испепелить
И не возжелай хотя бы слезы душевной боли пред образами истлевших тел произронить
Да затянет очи твои сотканный из порока покров непроглядный
Из семени да соизволь отворить веки застывшие во хладе ночном,
Ибо лишь разлагающиеся тела породителей своих увидишь ты в нём
Но сию картину ты не осознаешь, ибо уже как и они бездыханным на земле возлегаешь
Злосчествие гласа услаждения
[показать]
Дозволено ли мёртворождённому было в утробе вещей природу ощущать
Живое от ушасшего по наитию своей загнившей плоти различать,
Или в предсмертный миг лишь тлетворную абстракцию узреть
Сквозь единственное око, через кое богатства чрева можно было лицезреть
Сокрытую от глаз, животную природу созерцаемого естества
Разскрывающуюся пред ликом плотского бессознательного торжества
... И этюдом первейшим, что аберративная креация созерцала
Была река кровавая, что исгнившие пределы чрева восполняла
Да в глубокой эйфории лживые пейзажи наслаждения изъявляла.
Восславится же моя анозогнозическая индустрия,
Во плоти отображённая техногенно благословлённая тирания
В глубоком трансе находясь от отголосков истеричных,
Речей испущенных при созерцании картин апокрифичных
Когда жизни несущему творению довелось поток гниющей плоти из чрева извергать
Абстрактной креации останки, с зародыша которого всесильно приходилось презирать.
И в тот же миг взгляд древа жизни застыл в средоточении непостижимом
Окутанным волею господствующего над ним разума, искусными извращениями дорожимом
Продолжившим осуществление дел коварных, во крови порабощённых источник силы находя
С веков древнейших и сквозь время из ареала человечьего ни на час не исходя
Сокрытая от глаз, животная природа эйфорического естества
Раскрываемая пред ликом плотского бессознательного торжества
Проникнись ароматом злочествия гласа услаждения, что убаюкает тебя
Как думаешь, кем для него являлся ты всегда?
Услышь вдали же вихрь ярости да гнева, что в иной раз отправит в сон тебя
Как думаешь, познав его, станешь ли иным ты навсегда?
Ощути рук хладных прикосновенье, что тебя уложили в колыбель
Как думаешь, живым ли ты опустишься в уютную постель?
Насладись привкусом молока мертвецкого, что тебе предрешено испить
И уж о том, кем обернёшься ты тогда, не стоит речей излишних говорить...
Любовь, смерти обручённая
[показать]
Неизведанная пандемия, что рассудок неокрепший затмевает
Да реки слёз что проливать беспробудно побуждает
Из ниоткуда в мир пришла, повсюду неистовым эхом разносясь
В бескрайнем шествии признаком скорой погибели для человека доносясь
Пробуждая изнутри лишь дрожь да несоизмеримые душевные стенания,
Средь миллиардов душ, возжелавших укрыться в тени лицемерного по миру блуждания,
Да сковывая судьбы их исплетённой во злосчастье терновой паутиной,
Обернётся что эпохой декаданса, для большинства из них избрав удел необратимый
Узреешь ты их угасшие глаза, что не способны больше света дневного созерцать
Да заложенные уши, не смогут что более речей тобой произносимых услыхать
Ибо коснулось разума их ветра дуновение, чумы, мироздания основы поразившей...
И каждую из судеб подобно листям павших на земле в изгниении возлегать обратившим
И грянет час, когда душевная слабость будет коронована
Да воля благочествия бездумных истязаний будет установлена
Искажая любые отблески смысла здравого абстрактными изречениями,
Благородно к небесам стремясь, в небытие покинули они мироздание своими умозаключениями
Ах, если бы только способен был теург в час предсмертный на агнцов тех взор свой обратить,
Так и на безрассудных тварей земных предпочёл бы он тотчас потоп кровавый напустить,
Возляжет что на землю в лике новой главы его персонализированной эсхатологии,
Океана, впитавшего реки изливающегося из остова мира нигилизма и классовой демагогии
И изводя себя от чувств, изъявившихся в душе моей словно пламя презрения,
Палитре деструктуриющих разум эмоций, явившейся катализатором саморазрушения,
Избранных мною при виде картин осквернения мира окружающего,
Нисколько не побуждённых для принятия этюдами чужих идей, нелепость в сознании порождающих,
Избрал я путь, где навечно в оковах погибели предрешено мне оставаться
Дабы самообману в размышлениях под бременем лет ушедших никогда не предаться
Взрастив плоды безумия на почве здравого смысла,
Провозгласив небытие благом высшим, над жизнью что подобно лезвию гильотны зависло
Величаемое добром вмиг новою трактовкой обратится поспешит,
И против зла, что мешает ему существовать, клинок абсурда оно мгновенно обнажит
И тогда наитие, любовью зовущиеся, в силу предистории мною изречённой
Покинет старый образ свой и станет в крепком союзе со смертью обручённой
Прощаюсь с миром я, который пред очами моими представал всегда
Ибо во сражении с нелепостью вселенской душе одинокой не сотворить чудо никогда.
Несодвижимый
[показать]
Издавна застывшая в умах, абсурдно структурированная мироздания формация,
Истишно сквозь века величаемая массами слепцов теологическая креация...
Величайшая для жаждущего познания человека на холсте мироустройства стагнация...
Не способная более в масштабах прежних о своём величии во гласах об истинах нерушимых изъявлять
Позволив облик свой падший, извечно оказавшийся несодвижимим увидать...
Восприявший его более не проникнется выбора свободой, речами лживыми рассудок отравляя,
На путь самоуничтожения став, аромат элексира дезинтеграции материи взамен правды искусно вкушая,
И коль покинет последняя искра света тело бездыханное, к земле подобно величаемой им креации он припадёт,
Пронзаемый земли клинками хладными в мгновение последнее, пустоту он как чудесное спасение изберёт
Лишённый правдивого взора под покровом, сокрывающим познания свет,
Обратился человек к почве, питающей лжи плоды уж не один десяток лет,
Увязав разума судьбу с землёй, инеем укрытой, истоку взоров в бездумии застывших,
Прикованных к серебром залитым небесам, разумности пламя навсегда испепеливших
Грядет ли в мире час, в коем тень величайшей идеалистической профанации навечно исчезает,
Несодвижимый облик божества, что весь жизни человека ход сопровождает...
Ничего текстами каноническими измолвленного в стуктуре материи вы не узрите
Ни души, ни царства небесного, ни вечности в её покоях встретить вы не соблаговолите
Ибо пал их создатель, не сумев и первого взмаха кистью творения осуществить,
Из небытия свет возжелав нежданно сотворить...
Бессмыслием низменной догматики себя однажды обезглавив,
Да в обскурантизма объятия дарованную при свете жизнь отправив,
Руками собственными в ночи безмолвия темница была им сооружена
Под тяжестью чужеродной философии, где его душа навечно была погребена
Глас пронзительный, что сонмом неразумных языков под напутствием идей абсурдных излагается,
Стремящийся нещадящим штормом на империю разума возлечь, лишь блеянием раболепным обращается
Ибо покинут смысл был при вожделении напутствия мертворождённые концепции над смыслом здравым возвести,
Да угасшее в веках на престол материального сквозь неспособные к совершенствованию концепции привнести.
Несодвижимый облик божества, подобен смерти он, что весь жизни человека ход сопровождает
И вконец пути своего, о давней кончине истока гносеологического иллогизма она своё заключительное слово изъявляет
Мёртвая Тишина
[показать]
Найдутся ли сейчас в речах человеческих слова, что стены бастиона лжи навечно сокрушат,
Возведённого в ледяной пустоши, где его откровения любой луч света прозрения в ночной сумрак обрятят?
Окружённого непроглядной тьмой, в коей от извечных сумеречных оков я пробуждаюсь
В дистопии на земле прозрев, сокровенно я от скоропостижной смерти отрекаюсь,
Презрев основы собственного я при взоре на подобных мне, чьи души топи безраздумья поглотили
Отвернувшись от сакрально изложенных даров, что презренную сущность в облике человека воплотили
И не измолвлю более я слова ни малейшего ибо обернутся они лабиринтом извечных страданий для меня,
Вожделею я теперь лишь империю покинуть, что из пепла да иллогичных о мире представлений была сооружена
И даже коль в пути том мне в болотах идей ничтожных кануть суждено,
Излитой кровью должное проклятье её основам навечно будет воздано,
И пусть деянием тем моя воля не будет полнократно свершена,
Проистекающими в империи зла реками она повсеместно будет разнесена
Последним пред погибелью мгновением изъявится мертвецки застывшая в безмолвном окружении тишина,
Под напутствием клятвы для смерти, навсегда с лица земли стереть наследие, что породила неразумности волна.
Тени Лишённый
Вздымая руки к небесам, что я извечно созерцаю,
Правду мне открывшуюся в них, я сокровенно проклинаю,
На бездумия возвышение средь мира границ мои очи в них неустанно взирают,
Да на позабытую мудрость, что оно в темницах абстрактности своей навечно покидает
И под тягостью возложенных в глубочайшем смятении на свершения человека проклятия слов,
Ненависти пламя возгорелось, пробуждённое пред троном увиданных мною декаданса основ,
Ещё на шаг приблизив к истоку голосов, что по день сей мой рассудок истязают
Да любые изявления приятных смертному сердцу чувств в долины падших душ ниспровергают
Пылающего яда потоки в сердце неокрепшее из мирооснов начали проистекать
Пробудив разрушающие силы гнева, стремившеися носителя своего на части разорвать
Чувства мираж, что любовью принято именовать
Душетерзающим светилом покинут над судьбою моею сиять
Величайшая ложь, истоком множеству трагических исходов обратившаяся
Уступила место на престоле разума вожделению к вершинам, бесчестным крахом разродившимся,
И наземь пав, предательство вечности я без капли сожаления принимаю,
Бессмертия дары пред одром смертным в душе презренно отвергаю,
В тот час же и место для сомнения над измолвленными речами покидая
Да в мёртвой тишине под толщей океана гнетущих измышлений беспощадно утопая
"Истина от глаз не может быть сокрыта"
Так молвил мёртвый ворон, душа чья была сумраком укрыта,
Под тенью сказанных слов имя моё дано ему было огласить
Из порока да тщедушия именование лика моего в речах тех сотворить
Не всё сокрытое за измышлений лабиринта стенами, может быть описано простыми людскими словами...
Кровоточащие раны да шрамы глубокие притворили образ из страданий да мучений сотворённый, искателя истины, собственной тени под бременем открывшейся пред ним горестной правды лишённый
И коль источник в душе изъявившихся тягот опустошится,
Да смерти облик возжелает нежданно пред очами искателя воспламениться,
Сумрачным клинком высечены будут на истерзанной плоти символы перерождения,
В объятья ночных владений даруя наследию света долгожданную искру возрождения
Отвержение доктрин несуразных коснётся меня сквозь увиданное на том пути откровение,
Безликой гравюры, выкованной из чистосердечного к неразумности человека презрения
Средь рассудка, павшего при вожделении непростые мироздания истины познать
Да в одиноком с безумием танце себя в бездну хладных раздумий извечно погружать
Зловещие очи
[показать]
В неистово поражающих дух мой миниатюрах ярости да ко всему сущему презрения
Зародится вихрь, что начало положит вулкану ненависти в груди моей извержения.
Ведомый будет что взором яростным да жаждой во плоти необратимой мести,
Извергая пламя, что станет очищением для поруганой мироздания чести.
Хлынет ручьями кровь из очей моих, загадочным узором землю окропляя,
Символами гнева извечного да власти непокорной кровавые фигуры обращая
Заговорит со мною что древнейшей семиотикой души извечного страдания,
Отображая в багровых тонах о земли под ногами человека многолетнем стенании
Нематериальное и в то же время абстрактно существующее,
Соорудившее царствие во плоти кажого человека торжествующее
Не подобное на королевство из кривых зеркал,
Лишь на проекцию, что пробуждает в её отношении мой яростный оскал
Провозглашаю себя я смертью величать, до пор коль час моих деяний обратится вспять!
И сердце моё от чувства неподвластного на части разрывается,
А тело под языками пламени подобно анаконде извивается,
Даруя лишь разуму над хаосом эмоций вконец возобладать,
И павшей душе твоей за сие благотворную хвалу тотчас же воздать
Провозглашаю себя я смертью величать, до пор коль час моих деяний обратится вспять!
Пред отрицанием того, что человек зовёт непостижимым,
Пред низвержением того, что возомнил величать он нерушимым ...
Провозглашаю себя я смертью величать, до пор коль час моих деяний обратится вспять!
Возможно поэтому и был пробуждён дух презрения внутри меня,
Освещая долины да равнины светом тусклым, взошёл он словно полная луна,
И в миг же следующий направился к земле, разрывая горном иссушенные земли да поля
Падя, изрыл он глубокую могилу, что станет для тебя местом заточения навсегда
Провозглашаю себя я смертью величать, до пор коль час моих деяний обратится вспять!
Когда же речь гневная моя была наконец оглашена, пусть сотрясётся же земля под ногами и завоют над судьбою человека дикие ветра...