Непорочное, скверной поражённое
[700x472]
В сердце исгневаном без удержу закипающее ,
Да нутро человеческое свирепо на куски разрывающее ,
Чувство непокорное взрастает изнутри меня,
Рассудок изнуряя, словно скверны пелена.
И власть его над духом бесконечна,
К рассудку в пламенных тонах взывает что сердечно,
Молва чья откровением непорочности омыта,
Да ужасом пережитого в своих словах укрыта.

Смерть честву прокажённому !
Скверну стремившимуся возложить к сердцу, в непорочности бережённому!
Издалека увидал я длань его чернейшую да саркастический оскал,
Не внимая изначально, что зверя исстервенелого я на стезе той повстречал,
Что яростью безрассудной любую искру жизни чистоты пытался изничтожить,
Да градус массового безумия деяниями своими старался приумножить.
Вонзилась скверна та в сердце смертное, порока в бытии своём не знающее.
Врата для феерии душевной низменности в груди моей открывающее.
Изгнав из тела света дух, он обрёк его на вечные скитания,
Дабы созерцая порочную плоть свою, предавался он мучительным страданиям,
Блуждая в видениях средь смерти да припадков агониальных мук.
Где иллюзия бывалой жизни всё дальше ускользала из ветхих бестелесных рук.

Непозволительно пороку трон чистоты без сражения отдавать!
Абстрактность да бездумие не должны возобладать!
То глас был, что из глубин угасающего духа до плоти прокажённой доносился,
И дабы свет вновь верх в той битве взял, я с нею воедино слился,
Вдруг ощутив как вонзилась ожнажды скверна та в сердце смертное, порока в бытии своём не знающее.
Врата для феерии душевной низменности в груди моей открывающее.
Изгнав из тела света дух, он обрёк его на вечные скитания,
Дабы созерцая порочную плоть свою, предавался он мучительным страданиям,
Блуждая в видениях средь смерти да припадков агониальных мук.
Где иллюзия бывалой жизни всё дальше ускользала из ветхих бестелесных рук.

Сливаясь с плотью воедино, неведомое чувство вдруг окутало меня,
Разливая боль по телу словно жерло кипящего огня,
Что стало предвестником окончательного их едиения,
Да несчастья их постигшего восхваления.
Ставшим впоследствии тем, что жизнью я зову,
Покорившее страдания, что после канули во мглу,
Наследие покинув, что станет частью меня навсегда
Отпечаток коего я не изведу никогда...

Так как же поступить коль в очах свет уж более так не сияет,
Пред идеями, в коих истину видеть так усердно заставляют,
Узрев скверну, что меж слов тех диктуется,
И с пороком в плавном конссонансе рифмуется?
Как ответить на стремления их каждое чувство извратить,
Да в абсурд последние лучи света обратить,
Дабы исходом души человека явилась пустота,
И серости угасших воспоминаний беднота?


   Жерло погибели да горьких слёз
[700x525]
Мертвецким хладом увеян омут горести да погибели,
Во мраке чьём надежды на счастливый удел человека трагически сгинули.
И сквозь экзистенцию, что по венам поражённых им растекается незримо,
Проклятье его для свободы разума снизошло необратимым.

Дозволив лишь однажды себе в глаза взглянуть,
Им души изничтоженные в живой мир не позволено вернуть.
Чернь омута того дух с плотью поглотит и слова не сказав
И возомнивший познать его падёт, пред могуществом абсурда на колени встав.
Сумрачным клинком пронзит он жертву свою в тишине зловещей,
И звука не издав, растворится отголоском тьмы в безмолвии безтечном.
Он словно Полифема взор, пред коим твой дух истошно цепенеет,
Стремясь узреть как последний оплот свободы человека окончательно истлеет.

Последовав за мной, ответь, не стало ль то ошибкой вожделения;
Не подобен ли ты на стервятника кружащего рядом со мною в эти мгновения.
Иль то нужда в презренности истерзанного духа,
От доблести бывалой в котором осталась лишь разруха;
Вонзились его когти в горло мне, извечные вопросы вновь оставив без ответа,
Стараясь подавить любое слово, препятствующее восхождению его проклятого завета.

Узрев корень деяний твоих, я внял, что наша природа едина.
Ибо свершаемое нами разделяет одна и та же картина;
И не пытайсяся мнить, что твои познания обо мне бесграничны
Любые попытки по изничтожению лика моего бездумно алогичны.

Отвергннут ли я буду иль просто позабыт;
Поближе подойдя, его мертвецким хладом любой мгновенно будет убит.
Омут горести и тысячи смертей, что я никогда уж не покину,
Я вкусил гнева твоего, и буря ненависти моей ознаменует твою скоропостижную кончину.

Тогда же чувством неизведанным плоть охладевшую уняло;
И сердце яростью пронзая оно меня навечно прокляло.
Очами кровавыми воспрял я над империей редукционизма,
Созерцая населяющих её, ведомых идеями деструкционизма.
Тогда же пламя гнева жажду неистовую изнутри возродило:
Отмщением вожделел я ко всему, что омут сей на свет однажды породило,
Изгнав с пути независимости миропонимания разум человека,
Коему забвенческим хладом невежество стало опекой.

Когда же грянул мести час,
Штормом безумия я обернусь для всех вас,
Реки кровавые слились с течением стагнации времён
Поразив сердце могущественным яростным огнём.
Смешавшись с пламенем ранее плоть мою охватившем,
С истоком исстервенения, ненависти эссенцию во мне возродившем
Обращая суть некогда зовущеюся человеческой в инфернальный прах,
Дарующий возможность обуздать надвигающийся крах,
Низвести достояние гнилостью порочных царей вскормленное,
Да в заключительном гласе гнева испепелить ими всё порождённое.


  Элегантность и её сестра девиантность
[616x616]
Отвергая зловещее наследие безрассудных деяний,
Я издымаю себя с крюка неразумных воздаяний,
Обращая взор на тяжесть судеб прокажённых,
Исход жизней сородичей моих ярмом нечистым поражённых.

Явилось то предвестником падения былого могущества...
Нападками невежество над разумом обрело преимущество,
Незримым элексиром остов мира творец безумный окропил,
В коем все беды да несчастья он тотчас растворил,
Во имя жизни человека, смешавшего в себе элегантность и девиантные пороки,
Подобна что абсолютной пустоте, не имеющей истока
Изведёт она его до терзаний да вида исступлённого,
В темноте непроглядной до естества во плоти изнуждённого.

Обратится чем потворство, коль узрят блаженные крах пастыря своего,
Разорванного в клочья зверем диким, на пути презренности выжидавшим его,
Когда образ белокурый, огранённый серебром,
Смешается с кровью, опаляя их души нечестивым огнём.

Именем необратимого обвинения, что я провозглашаю,
Идеализм истоком величайших злодеяний я обозначаю,
Вынося приговор смертный всем его креациям, включая ещё не увидевших свет.
Не позволяя миру вновь удел познать, что стал бременем его на тысячи лет.

Никому из теургов не выжить в решающем сражении,
Ибо пустота для каждого из них стала искушением;
Не оставляя места безумным причитаниям,
Да раболепной истины в бездне изысканиям.

Искореняя сорняки человечьих девиаиций,
Поражаясь сопряжению неистовых формаций,
Обременяющих юродивых к небытию стремиться,
Не дозволяя разума эпохе возродиться,
В стенаниях под небосводом они всё ослабевают,
Да парадигмой земли обетованной себя всё больше изнуряют,
Страшась геенны огненной, иллюзией живя,
Глупостью отворяя для себя врата судного дня.

Вздымая же клинок над девиацей веков, ты поразишься, что окажется она элегантным и пустым сплетением слов

Ведь стоит лишь сказать о чём-то и признать сие непознаваемым,
Как покинутое невеждам станет незыблемой истины основанием,
И до поры коль подобное будет произрастать средь нас,
Наследие агнозии будет царствоввать как домнинирующий класс.

Средь опустошения я снова восстаю
О бесполезности стремлений всех себе отчёт я отдаю.
Объявляя бездумию войну...

Облачаясь в образ ярчайших диамантов,
Представая предо мною сиянием тысячи бриллиантов.
Намереваясь кары избежать, заворажив меня своим изяществом,
Сокрывая образ чернейшего омута небытия инфантильным чудачеством.

Ярчайшее пламя, что внутри меня дичайше возгорало,
Да мощь непостижимую в моих венах обретало,
Не предрекая более те картины созерцать,
Истоку черни по заслугам желавшее воздать,
Однако стоит лишь взглянуть на сие с иной стороны,
Как ослепит оно взор ваш блеском небылой величины.
То будет торжество разума на руинах дикости,
Что будут подобны очищающей пламенной милости.


   Паразиты божественнного древа
[700x525]
Эйфорический смерти порыв обликом долгоденствия принарядившись,
Нежданно на коре моей взрос ликом паразитов путь себе прорывших
Грезя надеждами, что их мотивы цели не имеют,
И не ведомы они бездумием трактатов Иоанна, где глупцы призывы к хаосу узреют.

Увы, надежды пали подобно Прометею изведённому в цепях,
Тиранические идеи воспылали в переполненных варварством руках,
Кто пожелал разрушить то, что никогда не сможет возродить,
Обладал лишь выскомерием на слепой ненавистью, что было некуда излить.

" Изначально было слово и обратилось плотью оно... "
Божественному безумию здесь присутствовать дано!
И в смятение глубокое пал небесный отец
Узрев следствие креации своей, меланхолией обуздан был великий творец.

Всё вокруг тебя не более чем иллюзия,
Созданная дабы могла существовать элегантная аллюзия,
Онтологическое кредо абсурдом поразив,
Да всю картину мироздания ложью исказив.

Настанет ли смерти вашей час, бесчестные паразиты божественного древа.
Я отрекаюсь от всего вами свершенного, как и от вашего шовинистического чрева,  
Возможно вам кануть суждено в лабиринтах ваших заблуждений,
Оставшись там навсегда и прихватив с собой комплекс догм да неразумных умозаключений.

Отравляя древо божественное туманом вашего безрассудства;
Сумраку краха вашего в облике новом предрешено назад вернуться
Дикость, что стала олицетворением человеческой ничтожности,
Ненависти для возрождения даровала чудесные возможности,
В образе которой воплотиться мести в лике моём было даровано,
И испить эссенцию мудрости из чаши обсидиановой было уготовано.
Слово промолвленное кровью обратится, когда воспрянет древа ярости пыл!
Изничтожь паразита в себе и до источника разума добраться наберёшься сил!


  Тысячселетия краха бесчестного
[640x427]
Издалека земель пустынных эхо безудержно всё доносилось,
Что постепенно в глас из тысячи голосов нежданно обратилось,
Но как ни удивительно это прозвучит
По день сей внемлить его никто не соблаговолит.

Услыхав же зов из неведомых прерий исходящий,
Не истолкуешь ты его как говор, ранее тебя нигде не встречавший,
Повествовал что о стагнации времён,
Эпохе, где разум был искоренён
Мужские голоса с женскими смешались
В толпе, где пустоте душевной лишь места остались,
В ней шествующие в грязи мирской потворно извалялись
И с тяжестью своей судьбы наедине остались.

И внутри этого меланхолического сосредоточения,
Голосам их предрешено пережить тысячи лет заточения,
Со временем сливаясь в эфемерный силуэт.
Где забвения образ будет воспет
Ставший для всех единым фантомом
В серости цепей, что стали для них родным домом,
Изводя себя от чувства глубочайшего смятения
Они вновь сталкиваются с оковами, чьё существование находится вне времени.

Воспевать же человека свободного как образ лестный
Или предаваться тысячелетиям, что предрекают крах бесчестный.
Лишь ему избирать на которую из дорог он повернёт,
И в облике чьём на одре смертном в последний раз вздохнёт.
Лети же к землям откуда ты однажды снизошёл,
Где каждый из предков твоих к своей судьбе медленно пришёл.

Каждый несёт в себе искру огня живого,
Пламени, не подобного на что либо иное.
И вправе человек пламя сие в себе затушить,
Как и способен свет его средь других распространить.


  Лезвие меча, что разума невежество карает
[700x509]
Инакомыслия средь глупцов всё больше становилось, чья искра возгорала в темноте,
И пошатнулись основы мироздания, коль попытались мудрецы вернуть его к бывалой натуральной красоте.
Плоду мести священной на древе ярости предрешено было созреть
Порождённого в веках утративших надежду однажды свет познания узреть
Клинок чей из мрака изъявился, ярчайшей вспышкой сотрясая небосвод,
Развергнет месть свою над градом золотым, ввергая в страх скудоумцев заполонивших человечий род,
Он сокрушит слепцов, однажды материи в праве познания отказавших,  
И угасит свет в очах, приход эпохи просвещения признать не возжелавших

Вонзится острие клинка того в исток иллюзий человека
Не позволив более вернуться в мировозрении ему в эпоху бронзового века.
Изломав хребет любой твари, что аппелирует божественными идеями к идеологической власти,
Останки истлевающих доктрин будут разорваны на части.
Ибо взрастили они собою причину тысячи неразумных смертей,
Предав их огню, удастся спасти не один десяток жизней благородных людей,
Искореняя любое проявление миропонимания исходящее из идеализма,
Мы изничтожаем всходящие из тех идей продуценты неразумного фундаментализма.

Их загнивающая сущность станет почвой, на коей взрастут о величественном мире мечтания,
А проистекающая кровь обратится в вино, что окропит самые несбыточные мудрецов изыскания.
Сквозь уходящие в небытие мрачные года,
От деяний, что остов социума разрушали не останется и мельчайшего следа,
Припоминая славу великого секулярного сражения,
Нежданно к выводу придёшь, каким печальным был бы исход сокрушительного поражения,
Где род людской фантазмами истлевшими себя бы изничтожил,
И неразумности да непотребных догм в своём составе приумножил,
Что навечно прокляли бы род, что поклялся себя разумным величать,
Позволив каждому из потворствующих при жизни свободной на коленях стоять.

Избравших идеализма степь, познает лезвие меча карающего.
Проложив тропу сквозь обскурантизм для человека, правду о мире знающего.
Недостойные называться существами разумными будут отвергнуты,
И из жизни человеческой деструктивные догмы навсегда будут низвергнуты.
 

  Исход роковой, что достоин чести мирской
[615x409]
Добро пожаловать в реальность, где корни зла выскомерно правят,
Где ложь себя взамен о мире правды изъявляет,
И средь её внемливших, она даст корни величайшему мыслеистязанию,
Пробудив образы из стали и огня, сопутствующих трезвого рассудка изгнанию.

Элегантное измерение, что из вежливости изнуряет себя в потворстве человеским деяниям,
Поглощая скверну ими изрыгаемую, что приводит её к поистине неистовым терзаниям,
В мечтаньях скудных предаваясь фантомам заката их правления,
Осознавая в тот же час, что нет конца тем существам, коим всё вокруг желает истребления

Вершат безрассудство они с гордостью двуличной,
На последствия деяний своих взирая безразлично,
Мысли чьи далеки от идеи зла, что благоразумием в тех краях зовётся,
И считается, что ни эссенции деструкции в наследии их никогда не найдётся.

Истлевшее великодушие, что возлагают лжецы на свои плечи,
Породит могучую хаоса волну, с которой им не соизбежать разрушительной встречи,
И да предзнаменует она знамёнами своими наступление часа земного восхода
Достойного чести великой, их судьбы тотального из мира исхода

  Не обернись, на стезе познания стоя

[684x445]
Безмолвный крик по земле пронёсся, эхо чьё беззвучно средь сообщества людского разнеслось,
И подобно бремени в каждой из судеб прокажённых тяжелейшей ношей улеглось,
Издаваемый из ушедших тысячелетий павшими от руки божественной милости,
Восславляющей насилие во имя пророческой гнилости.

Не обернись, на стезе познания стоя
Мудрость ею воздаваемую внемли или в цепях чужих суждений разум твой угаснет навсегда.

Следствие

Пролитой кровью угасающих на глазах доктрин духовенства,
Знание и аналитика мышления заимеют наивысшее главенство.
И когда исчезнут последние признаки идей, что невежеству нас предаться обязали бы заставить
Извечно человек вселенной будет править